Гралия Часть 3 Глава 4

Глава 4. Посмешище
Посмейся, зритель, надо мною,
Пришла пора веселым быть.
Я унижаюсь, чтоб героем
Смог ты, смотрящий, раз побыть.

Таск сидел и ожидал, когда великий гарл соизволит его принять. В огромном зале, кроме него, никого не было. Алеан Леоран не спешил, Саваату ничего не оставалось, как терпеливо ждать, когда же его пригласят. После недавней неудачи, постигшей его, он был морально раздавлен. Так глупо попасть в плен, потерять весь свой отряд. Как ему теперь смотреть в глаза своим братьям по оружию. На нем же пятно позора.
«Да уж, Теберон точно не попал бы в такую глупую ситуацию! Он бы нашел выход, всегда же находил. Но я не Теб, я не герой, а простой человек. Что может такой, как я? Да ничего. Это герои держат на своих плечах небосвод, а человеку бы голову на плечах удержать и то хорошо!»
Весь обратный путь из лагеря мятежников в столицу его вели – на небольшом расстоянии по бокам от него постоянно ехали несколько конных разъездов мятежников. Таск видел это и молился всем богам, каких смог припомнить, чтобы этот проклятый Чеар не передумал и не отдал приказ его убить или чтобы дарованная ему свобода не оказалась некой злой игрой, которая должна была закончиться у стен Гралии стрелой в спину. То ли боги его услышали, то ли и вправду Чеар решил его пощадить, чтобы младший зерт стал уроком другим, так сказать, в назидание, но в столицу ему удалось попасть без особых происшествий.
Хотя нет, было одно. Уже подъезжая к стене гарлиона, проезжая мимо Лысых холмов, там, где Керий разбил войско мятежников, неожиданно поднялся сильный холодный ветер. Таск, несмотря на свою теплую одежду, сильно замерз. Вместе с боевым духом и достоинством его покинула и сама жизненная сила. Ветер продувал его насквозь, пронизав Саваата своим холодным дыханием до самого сердца. В какой-то миг он подумал, что вот-вот оно остановится и превратится в кусок льда. Ветры зимы пришли в Гралию.
«Глупо получится, я проеду такой длинный путь, чтобы замерзнуть у финишной черты. Выжить в бою, чтобы обрести позор, а потом умереть, чтобы скрыть свое бесчестие. Хотя, возможно, это и не самая плохая развязка».
Но судьба была благосклонна к нему, и ворота распахнулись перед неудачливым зертом. Прием ему оказали не самый радушный. Как оказалось, не только его отряд попал в засаду.
– Да этот Чеар – сущий демон, – сообщил ему седовласый, с проницательным взглядом начальник караула северных ворот гарлиона, – перебил три наших кулака преследования, на их тела наткнулись жители из предместий столицы. Тебе, парень, повезло, ты первый выживший.
– Отлично, – машинально сказал Таск, – выжить – это же хорошо.
– Хорошо, говоришь, но это как сказать. А по-моему, это подозрительно.
Так, под пристальными взглядами, Саваату пришлось провести какое-то время, замерзая теперь уже в неотапливаемой надвратной башне, дожидаясь, пока не придут сопровождающие из расположения гральской армии. А они, как назло, не спешили. Его могли поместить в караульной, где было тепло, или у одной из жаровен, что горели на стенах, но такого снисхождения ему не оказали. Начальник караула словно знал, что произошло там, в лесу. Саваат не рассказал при разговоре всех подробностей, а просто в общих чертах описал засаду и то, что он был пленен и отправлен с посланием в столицу. Но от проницательного взгляда старого служаки нельзя было что-то утаить. В его взгляде читалось подозрение и, о ужас, презрение к выжившему.
Потом Таска ждала поездка по улицам Гралии, которые как-то разом посерели, стали пусты за то время, как Таск покинул столицу. Может, тому виной был невесть откуда нагрянувший холод, хотя еще пару дней назад было даже жарко. А может, причиной малолюдья был страх. Да, именно страх, который, как казалось Таску, источает каждый камень, лежащий на мостовой или в кладке дома. Страх перед чем-то ужасным, что притаилось в грядущем и ждет, когда настанет его время. Люди были напуганы и подавлены, пережив череду роковых событий, выпавших на конец минувшего лета и первые дни зимы.
Чернеющие провалы окон смотрели в спину Таску с укором, словно и они знали о слабости молодого высокородного. Саваат тогда во всем видел скрытый укор себе.
«Может, и к лучшему, что Теб мертв. Слухи же не возникают на пустом месте. Уж не знаю, за что его убили, по ошибке, услышав ложный донос, или Керий опять что-то выкинул эдакое, в своем духе, но он бы точно не хотел видеть меня сейчас, знай он всю правду о моей неудаче, – думал Таск Саваат. – Хотя в чем я не прав, что сделал не так? Не прав, что выжил? Я боролся, как мог, но проиграл, а потом судьба благоволила мне, боги решили даровать мне жизнь. Вот так все было. Что же мне после освобождения следовало свести счеты с жизнью? Нет. Это бы ничего не изменило. Так что все правильно, я все сделал и делаю правильно!»
В Гартонире ему пришлось рассказать все о неудачной погоне более подробно. Его слушали Олорил, Соил Терк и пара неизвестных Саваату зертов, они были не из регулярной армии. Таск утаил подробности случившегося, рассказав, что в лесу его отряд рассредоточился и только после долгого сражения он попал в плен.
– Значит, ты видел этого Чеара? Выходит, ты ближе всех подобрался к нему лично. Да, жаль, что тебе не удалось его убить. Тогда бы ты тоже пал, но стал героем, все лучше, чем вот так…
Таска сильно задели слова незнакомого зерта. Он не понимал, почему выжить и принести полезную информацию означает позор. Нет, внутри он осознавал, как все произошедшее с ним выглядит со стороны, но его сознание никак не желало мириться с таким взглядом на случившееся. Разум выискивал оправдания, строя замки из песка.
«Если я расскажу правду, то все станет еще хуже. Неужели никто из вас не попадал в плен? В бою же такое случается!»
Но таких вопросов, лишних пояснений произошедшего Таск благоразумно старался избегать. В конце разговора, когда все расспросы были окончены, Олорил, как будто невзначай, сообщил ему, что от Т'Арка в расположение прибыл человек, который принес донесение от его имени. Зерт «золотых псов» предостерегал зертов регулярной армии от попыток выяснить судьбу Теберона Керия, при этом в расплывчатых фразах говоря о том, что со временем истинные герои Гралии получат должное внимание и почет.
– Что бы это могло означать? Не знаю! Больше вопросов, чем ответов, – подвел черту под сказанным Олорил. – Но хотя и не мне тебе, мой молодой высокородный зерт, говорить, что мы на службе и должны исполнять приказы, я все же это говорю. Таск, ты уже и так находишься не в самом хорошем положении, так и не ухудшай его. Послушай совета старого человека.
Молчанье золото, Таск только кивнул в знак согласия, в ответ на что Олорил одобрительно похлопал его по плечу. От этого стало пусть немного, но легче. Саваат в этот миг понял одну очень важную для него сейчас вещь – он все еще был одним из них, тех, кто служит, а то, что сейчас оступился, так это не самое важное. Важно то, что Таск свой, а своих надо поддерживать.
После долгого разговора его ждали осмотр лекаря, теплая баня, чистая одежда и мимолетный сон, который был оборван вызовом во дворец великого гарла. Услышав эти слова, сердце Таска упало, вроде нечего было бояться, но вспомнилась старая присказка о гонце с плохими известиями, которого следовало казнить. Саваат отмел от себя дурные мысли и, собравшись с духом, отправился во дворец.
Теплее на улицах столицы не стало, но раторк пусть худо-бедно, но все же защищал от ненавистного дыхания зимы.
«А ведь холода только наступают! Не припомню, что бы так было зябко в начале зимы».
В очередной раз Таск перемывал себе косточки, опять прокручивая по кругу воспоминания пары минувших дней, когда боковая дверь открылась и к нему вышел страж, пригласив его на прием. Саваату показалось, будто незнакомец как-то пренебрежительно смотрит на него.
«Проклятие. Перестань пялиться на меня».
Зал, в котором сидел Алеан, был огромным. Прежде чем Таск дошел до трона в сопровождении «золотого пса», ему пришлось сделать немало шагов. Чем ближе он подходил, тем неспокойнее становилось на душе. Пока он шел, у него было достаточно времени, чтобы рассмотреть других людей, присутствующих в зале. Их было десятка два. Лица многих ему были знакомы, но кто они и чем занимались, Таск не знал, просто видел их раньше возле великого гарла, это были люди из его свиты. Олорил, Т'Арк – только их лица Саваат ни с кем бы не спутал. Но ни от кого из присутствующих, знакомых или не известных ему, Таск не ждал ничего хорошего. Даже от Т'Арка. Он, нахмурив брови, смотрел на Саваата. Это не внушало ему надежд на благополучный исход. Поддержки от Т'Арка ждать не приходилось.
Вот и место перед троном, где следовало стоять Таску. Он остановился и выпрямившись встал перед великим гарлом. Десятки глаз были устремлены на него. Трон Алеана находился на пьедестале, поэтому он и люди из его свиты смотрели на него свысока. В ногах у Саваата возникла неприятная слабость, плечи так и норовили согнуться под невесть откуда опустившейся на них непосильной ношей. Таск поклонился, как требовал этикет, и посмотрел в лицо Алеану, ожидая дальнейших приказов.
– Говори, что произошло в северном лесу, – распорядился Олорил, стоявший по левую сторону от трона.
Что было сказать Таску? Он понимал, что весь его рассказ уже пересказан гарлу и другим присутствующим, что они уже сделали для себя нужные выводы и у них сложилось представление о том, как себя вел Саваат. В лицах властителей Таск не видел ни участия, ни поддержки. Он хотел заговорить, но вместо этого с первым же словом разразился кашлем.
«Да, видно я все-таки простыл. Проклятая прогулка на холоде!»
– Да дайте же ему воды! – распорядился раздраженным тоном Алеан.
Вода помогла, и наконец Таск заговорил. Сначала его речь была скомканной и прерывистой. Но потом он, умело подбирая слова, рассказал о случившемся с ним. К моменту завершения его речи лица многих из присутствующих смягчились, только Т'Арк и еще пара-тройка таких же, как и он прожженных зертов и опытных политиков, не сменили гнев на милость. И все же Таск почувствовал себя увереннее.
– Меня преследовали до самых стен гарлиона, – заканчивал свой рассказ Саваат. – Я думаю, они все же хотели убить меня у самых ворот столицы стрелой. Но мне повезло, в предместьях Гралии на дороге стали часто встречаться дозорные конные разъезды. Видимо, это меня и спасло. Мятежники побоялись приблизиться ко мне для точного выстрела из лука, их могли нагнать, и тогда бы они оказались в плену. Да и я торопился, был неудобной мишенью, скакал, что есть мочи, считая делом чести передать то, что мне стало известно, лично великому гарлу.
Судя по тому, что никто из присутствующих не обвинил его во лжи, это означало, что присутствующие не успели подробно все разузнать. К примеру, опросить охранявших ворота стражников. А они бы могли рассказать, что Таск не спешил, а еле плелся, подъезжая к Гралии.
«Нужно было не так подробно описывать мое возвращение. Ну да ладно, потом что-нибудь придумаю, если спросят».
Как ни странно, никто ничего не пытался уточнить у него. К Таску все разом потеряли интерес. Присутствующие принялись обсуждать услышанное. Саваат не верил своей удаче. Зерты и советники спорили, пытаясь что-то доказать Алеану Леорану. Гул голосов слился в ушах Таска в один победный для него гимн. Он практически не различал, что они говорят, понимая только отдельные слова. В какой-то момент гарл отвлекся от выслушивания спорящих и, посмотрев на стража, что привел Саваата на допрос, указал ему на Таска, после чего махнул рукой в сторону парадной двери.
Когда Саваат вышел из зала, то ощутил в своем теле небывалую легкость. Камень упал с его плеч. Теперь он был свободен. Все переживания были позади.
«Что теперь? – возник неожиданный вопрос перед Таском, который и не надеялся вот так запросто покинуть тронный зал после того, что им было сказано. – Возвращаться в Гартонир? Ну, уж нет. Подождать Т'Арка, чтобы все-таки поговорить о Керии? Не сейчас, это подождет. Что случилось, того уже не изменить. Может, от кого другого узнаю правду когда-нибудь, со временем. А сейчас на свободу. Я хочу напиться!»
Саваат выскочил из дворца, стараясь поскорее позабыть о своих переживаниях. Оказавшись на улице, он полной грудью вдохнул холодный свежий воздух, ощутив после этого сладковатый привкус на губах. Правда, сразу после этого он закашлялся. Кашель был сухой. Он походил на лай собаки.
«Точно заболею!» – откашлявшись и немного успокоившись, решил он. Ему захотелось пить, губы пересохли, и Саваат устремился на улицы гарлиона. Теперь он был чист не только сам перед собой, но и милован молчанием великого гарла. На него снова нахлынули чувства, ему захотелось закричать от радости, но он сдержался.
Удача была на стороне Таска. На углу западной улицы Мотов, тут почти в каждом доме торговали обувью, он заметил знакомый винный погребок «Каиль Красный». Там было отменное красное вино и неплохой душистый сыр с большими дырками. Погребок располагался в подвальном помещении старого двухэтажного дома, выложенного из желтого кирпича. В Гралии многие постройки были выполнены из этого материала. На доме висела большая вывеска, которая подсвечивалась в ночное время двумя стеклянными масляными лампами. Перед входом в погребок стояла пара вазонов. Из них торчали ветки какого-то невысокого кустарника, облепленные маленькими уже не зелеными, а пожелтевшими листьями, еще не успевшими опасть.
Таск вспомнил, что именно здесь он впервые напился. Это случилось, когда ему только исполнилось тринадцать. Он со своими сверстниками тогда крепко набрался. Это имело некоторые последствия, тайну которых хранили безмолвные вазоны.
Из погребка приятно пахло свежей выпечкой, которую можно было заказать к вину и жареному мясу. Таск спустился по ступенькам и сразу оказался в зале, в котором, как и в последний раз его посещения этого местечка, стояли девять круглых столов по шесть стульев вокруг каждого и два стола на двоих. Напротив входа размещалась стойка бара, которую постоянно полировал тряпкой коренастый, усатый, седой, голубоглазый старикан. На стенах висело оружие и картины, изображающие виды предместий гарлиона – лесок, прудик, чье-то имение, конюшню, земельный тракт. Смотрелось красиво. Саваат любил садиться за столик, над которым висело изображение части какого-то пруда ранним утром. К сожалению, за этим столом сейчас сидела какая-то компания и Таску пришлось искать себе другое место. В погребке отдыхало человек пятнадцать, разношерстная публика. Не занятыми были лишь три стола.
– Таск! – окликнул его кто-то из сидящих в зале.
Повернувшись на голос, он увидел, что за столом, над которым висела картина, изображавшая чье-то роскошное имение в лучах заходящего Ченезара, сидит компания из пяти человек. В первый момент Саваат не понял, кто его зовет, но спустя пару секунд приметил своего знакомого.
Это был Тевал Коум. Один из его юношеских товарищей, тот самый, с кем ему довелось впервые здесь набраться.
«Легок на помине», – решил про себя Таск и, широко улыбаясь, подошел к столику, за которым сидел знакомый.
Тевал обнял товарища. Таск не ожидал столь теплого приема, хотя догадался, чем это было вызвано. Конечно же, все дело в количестве выпитого вина. Тевал откашлялся, привлекая внимание своих друзей, и довольно громко сказал:
– Позвольте мне представить моего друга, одного из тех людей, что спасли от мятежников Гралию, Таск Саваат!
Сидевшие за столом реагировали на сообщение по-разному. Реакция, похоже, тоже зависела от количества выпитого. Кто-то клевал носом в тарелку, кто-то вскочил с мест с удивленным лицом, кто-то безразлично продолжал что-то мурлыкать себе под нос с полузакрытыми глазами. Представление не осталось не замеченным и другими посетителями погребка. Гул от голосов, журчащий до этого в зале, мгновенно затих, и внимание всех присутствующих было приковано к Саваату.
Таску стало даже немного неловко. Он учтиво поклонился и товарищам Тевала, и тем, кто сидел в зале. А про себя решил, что у него не выйдет спокойно пропустить парочку бокалов. Тевал тем временем представил остальных сидящих за столом.
– Это Булвер Калий, – указал он на крепкого малого, что почти спал над своей тарелкой.
– А это его младшие братья Леол и Веск.
Они встали, когда Тевал представлял товарища.
– Ну а это, – Коум показал на бубнившего себе под нос худощавого парня лет двадцати. – Это Тогол, мой друг из Дебуса.
Потом, склонившись над ухом Саваата, добавил, при этом икнув:
– Честно говоря, знать его не знаю. Так, подсел к нам какой-то…
Тевал вздохнул, еще пару раз икнул и вновь заговорил:
– Приглашаем тебя, Таск, за наш скромный стол. Будем рады тебя угостить.
Икание Тевала буквально через слово выглядело препаршиво. Таск бы теперь с радостью ушел, но ему не хотелось обидеть пусть далеко не лучшего, но все же знакомого человека.
– Как скажешь, – коротко ответил Саваат, садясь за стол.
Тевал подозвал раба из обслуги и распорядился принести еще один бокал, тарелку с мясом, запеченным в сыре, и горячие лепешки с укропом. Как только все заказанное оказалось на столе, Тевал провозгласил:
– За спасителя Гралии, за моего лучшего друга Таска Саваата. Ура!
Все за столом, да что там, все присутствующие в зале, даже старый хозяин погребка, стоявший за стойкой, закричали «ура», после чего дружно выпили. Таск был немного обескуражен происходящим. К счастью, выпив, большинство из посетителей погребка вновь потеряли к нему интерес. Это позволило Саваату чувствовать себя намного комфортнее. Он выпил бокал вина, его тут же освежили, после чего приступил к еде.
В этот момент за спиной Саваата кто-то кашлянул, явно для привлечения внимания к себе. Таск повернулся и увидел перед собой среднего роста, немного пухловатого мужчину лет сорока, с лысиной внушительного размера, одетого в сильно потертую кожаную одежду. В руках он держал кувшин с вином и пару бокалов.
– Простите меня, – начал он. – Я не ослышался? Вы служите? Вы участвовали в Весларском погроме?
«Хорошо звучит – Весларский погром».
Тевал, который сидел напротив Таска, с нотками агрессии в голосе, ответил:
– Мы тебя не звали. Кто ты вообще такой? Пошел прочь!
Незнакомец смутился, но не обиделся на грубые слова, адресованные ему.
– Извините. Конечно, мне следовало бы представиться. Невежливо вышло. Я Толлий Фарскайул, актер, родом из королевства Замнитур. Вместе с бродячей труппой путешествую из гарлиона в гарлион. Тут, в Гралии, таких, как я, называют балаганщиками.
Тевал хотел что-то сказать, но Таск опередил его.
– Да, я служу и был на поле во время недавнего сражения. Что вы хотите от меня?
– Я же говорил, что из балагана. Ну, понимаете? Трюки, представления там.
– Нет, не понимаем! – раздраженно бросил Тевал. – И понимать не хотим!
Его слова вызвали волну смеха за столом. Выглядело это некрасиво, и Таску вновь захотелось уйти.
Мужчина же как ни в чем не бывало продолжил:
– Хотел угостить вас и расспросить о вашем походе в пустыню, о битве под стенами Гралии…
Тевал вновь перебил гостя:
– Ты что, еще не понял, уходи прочь отсюда. Тебя никто не звал! Ублюдок из Замнитура!
Толлий смутился. Он застыл в нерешительности, но потом, опять запинаясь, заговорил:
– Я бы хотел… Вернее, был бы рад... Ну, в смысле...
Тевал, как и Леол с Веском, вскочили из-за стола и бросились на Толлия. Таск и сказать ничего не успел, как кулаки его знакомых проворно стали месить бедолагу.
В погребке все притихли, следя за тем, как трое бьют одного.
– Боги! – простонал Таск. – Только этого мне сейчас недоставало!
Саваат, придя в себя, быстро встал из-за стола и принялся разнимать дерущихся, вернее было бы сказать, оттаскивать нападавших. Тевал, увидев товарища, тут же прекратил махать кулаками и, подняв руки, отступил в сторону. Леол и Веск и не подумали прекращать побоище. Они благополучно позабыли о том, кто такой Саваат, а в какой-то момент и вовсе переключились на Таска. Пара ударов кулаками пришлась на его грудь, один попал в губу, другие пролетели мимо цели, понятное дело, ведь задиры были сильно пьяны. Агрессия развязала Саваату руки. Он больше не пытался остановить драку. Теперь Саваат перешел в наступление. Таск пустил в ход кулаки и ноги, при этом всегда попадая точно в цель. Он сбил, кажется, Веска с ног, после чего, вложив всю силу в удар, крепко всыпал Леолу. Тот рухнул на пол как подкошенный. Веск благоразумно остался лежать на полу, часто моргая и подняв руки вверх.
– Посидел, кнез вас всех побери, выпил спокойно! – выругался Таск.
Он подал руку Толлию, который, как и многие другие участники потасовки, лежал на полу, помогая ему встать на ноги.
– Думаю, на этом все! – бросил Саваат Тевалу, сопровождая свои слова парой монет, брошенных на стол. – Рад был повидаться.
После этого, помогая Толлию, направился к выходу под аплодисменты зрителей, сидящих за столиками погребка. Уже на пороге Саваат театрально поклонился всем и вышел вон вместе с неудачливым балаганщиком. Свежий воздух сразу прочистил разум, выветрив остатки не успевшего подействовать вина. Таск, отойдя немного от погребка, отпустил Толлия, и тот, тут же чуть не упав, чтобы удержать равновесие, оперся на ограду палисадника, находящегося рядом с одним из домов.
– Спасибо, – с трудом выдавил из себя балаганщик, тяжело дыша. – Хорошо, что вы вступились за меня. Иначе мне бы не сдобровать.
Таск улыбнулся, облокотился на ту же изгородь и окинул взглядом Толлия. Вид у того был ужасный. За те пару мгновений, пока новые товарищи избивали балаганщика, им удалось многое. Лицо Толлия представляло большой синяк-кровоподтек, рукав его кожаной куртки был наполовину оторван, а пара верхних пуговиц выдрана с мясом. Толлий попытался улыбнуться в ответ, но у него вышла лишь уродливая гримаса.
– Ладно, – сказал Саваат. – Ты едешь со мной в мой дом. Тебя надо привести в порядок, таким разгуливать по улицам нельзя.
Толлий попытался протестовать, но Таск не стал его слушать. После этого он окликнул возничего раторка, стоящего неподалеку. Быстро договорившись с ним, они отправились в столичную резиденцию рода Саваатов. Это был небольшой двухэтажный дом с просторным двором, в котором росли пирамидальные, похожие на свечи тополя.
Расплатившись с возничим, Таск помог новому знакомому пересечь усеянный желтой палой листвой двор. Тут, как и дальше, в холле дома никого не оказалось. Таск прошел на кухню, где нашел одного из слуг-рабов. Саваат распорядился, чтобы тот позвал лекаря и ключника.
Лекарь пришел первым и стал промывать и смазывать раны Толлия. Таск, дождавшись ключника, узнал, есть ли дома кто-то из его родни. Никого не оказалось. После этого Таск распорядился подготовить комплект одежды для гостя и накрыть в саду небольшой обеденный столик, а сам отправился переодеваться в свою комнату.
«Нехорошо вышло, – размышлял он, проходя по коридорам родного дома, – друзья моего знакомого избили ни за что человека. Они даже не знали его, а ввязались в драку, да еще трое против одного. Нехорошо и нечестно».
Таск зашел в ванну, чтобы умыться, и, поглядев на себя в зеркало, заметил, что его нижняя губа была разбита, лопнув прямо посередине. Щеки были замазаны кровью, которая уже стала коричневой и смотрелась скорее как грязь, и все же это была кровь. Свежие струи холодной воды быстро смыли с лица последствия драки, за исключением шрама на губе.
«Ладно, ничего страшно, – решил Таск. – Раз она не распухла, то все обойдется».
Завидуя чистоте лица, тело тоже потребовало воды. Саваат не стал его пытать и, поддавшись соблазну, принял душ. Как же приятно ощутить себя чистым! Таск переоделся в новую рубашку, жилет и штаны, нацепил теплые ботинки и кожаную куртку и отправился в сад на встречу с балаганщиком. Толлий ждал его уже какое-то время, сидя за столом. Увидев хозяина дома, он очень обрадовался. Лекарь успел поколдовать над ранами гостя, который к этому моменту выглядел уже вполне сносно.
– Извините за ожидание! – сказал Саваат, садясь в удобное плетеное кресло, на которое был накинут плед, и разлил по бокалам вино.
«И зачем я пошел в погребок? Дома и уютнее и чище, а главное, спокойнее!»
– Ваше здоровье!
Услышав тост, гость склонил в признательности голову. Вино согрело душу и окрасило мир совсем в иные краски.
– Неловко вышло, – начал Толлий. – Я же подошел лишь для того, чтобы расспросить о ваших странствиях, о том, что же на самом деле произошло в пустыне, в Весларском лесу. Понимаете, я хотел рассказать правду, сшить кукол и играть новое представление, сложить песни. Люди любят истории, особенно если они случились совсем недавно. Я хотел выступать, рассказывая правду, проезжая через земли Гралии, побывав на островах, в Замнитуре, в восточных королевствах и царствах, в Гралии гербов и Островной Гралии.
Таск качнул головой и продолжил слушать, внимательно глядя на побитого балаганщика.
– Я искал какого-нибудь высокородного, чтобы узнать правду из уст того, кому можно было бы доверять. Но всю армию, как будто они были не спасители, а враги, заключили под стражу, не выпускали никого. Моя труппа скоро уедет из Гралии, вот я и зашел подкрепиться напоследок и тут встретил вас. Решил расспросить вас, а вышло...
Таск улыбнулся. Этот незнакомец был таким простым и открытым, что казалось, будто знаешь его всю жизнь.
– Не думал, что чужестранец захочет рассказать правду о том, что случилось в Гралии.
– Я не чужестранец. Я такой же житель Гралии, как другие.
– Почему ты причисляешь себя к гральцам?
– Для таких людей, как я, родина – весь мир. Да, у меня есть место, где мне довелось родиться, но моя жизнь проходит в постоянных странствиях. Дорога мне родина, а пути везде одинаковые, не важно, как называется земля, по которой они проложены.
– Хорошо, раз так, то спрашивай.
Толлий улыбнулся и тут же скривил гримасу боли, видимо, дала о себе знать распухшая щека.
– Я бы хотел услышать от вас, как все началось. Нет, вернее, что вам больше всего запомнилось в начале вашего путешествия.
Саваат задумался. Начать можно было с чего угодно, но он решил начать с дороги в пустыню.
– Я помню дорогу к заставе Кембри. Как все гральцы шли по ней. То утро было свежим, но это потому, что мы были в горах, на равнине все еще полноправно властвовало лето. Я шел и с каждым шагом становился другим. Это происходило незаметно, но неумолимо.
– Что значит, становился другим?
Таск пожал плечами.
– То и значит. Вот я ребенок, а вот детства уже нет.
Толлий удивленно вытаращился на Саваата, как если бы тот показал ему какой-нибудь замысловатый фокус.
– Не понял? Вы же уже не первый день служите.
– Что тут понимать. Там, на западе, я столкнулся лицом к лицу с настоящим злом во плоти, со скаргартами. Несколько раз был на волоске от смерти. Мне довелось увидеть такое, что может присниться лишь в кошмарных снах. Если бы не мой лучший друг Теберон Керий, то перед тобой мне не сидеть. А знаешь, тебе бы не мою историю слушать и не о таких, как я, рассказывать. Тебе нужно слагать песни о Керии, вот кто достоин того, чтобы его воспели, вот кто оболган несправедливо, вот кто заслуживает правды о себе и славы! Его предавали много раз. Даже те, от кого он не ожидал такого. Ему лгали. Его резали, били, он умирал от жажды, изнывал от жары, а потом замерзал в ночи. И все же он выдержал все испытания, разбил орду полуденных скаргартов, справился с восстанием. Он верил в гральцев, служил Гралии, пожертвовал ради народа и нашей земли всем: домом, родными, здоровьем, любовью. И что же в итоге?..
Последний вопрос Саваат произнес с каким-то удивлением для самого себя.
«А действительно, что в итоге? Что же случилось на самом деле с Керием?» Ведь о судьбе друга ему было известно по-прежнему мало. При этом Таск уже начинал сживаться с мыслью, что Теб мертв, не признавать открыто, но внутри верить в это. Теберон просто исчез, как будто его и не было вовсе. А люди лишь шептались о судьбе освободителя. Каждый новый день рождал все более и более неправдоподобные истории о том, что же случилось с его другом.
Толлий потер руки, радуясь разговорчивости рассказчика.
– Это все очень хорошо. Будет о чем рассказать. Так что же случилось с Керием? Что вело его к победе, что помогало ему, почему он исчез?
Таск задумался.
– Я не настолько хорошо его знал, чтобы рассказать, что было у него в душе, что двигало им, но я знаю точно одно – в своем желании служить Гралии, в своей верности ей, Теберон был искренен.
– Хорошо, думаю, когда вы расскажете мне какие-нибудь подробности, пазлы сложатся и выйдет замечательная картина. Но перед тем как перейти к подробностям, ответьте мне, была ли у него девушка? У героя должна быть любовь к прекрасной незнакомке, яркое чувство. Вы же говорили о некой страсти, но о какой любви шла речь, я не уловил.
– О да, она была. Это была, как я думаю, его первая любовь.
– Восхитительно! В первой любви ты, как слепец, познаешь все на ощупь. От этого чувства ярче, эмоции испепеляют. То, что надо!
Толлий от радости вскочил со своего стула, налил себе вина и залпом выпил его, а потом, заложив руки за спину, принялся ходить возле стола взад вперед. В этот миг он забыл о своих синяках и ссадинах. Актер достал из своей сумки бумагу и карандаш и принялся что-то писать. Потом прервался.
– Я должен знать подробности и немедленно!
И Таск рассказал. Сначала его повествование было скомканным. Он постоянно запинался и что-то уточнял. Но с каждой последующей фразой рассказ становился все четче и слаженнее. Саваат не забыл ничего. Долгий поход, опасность, радость встречи. Теберон предвкушал победу, упиваясь одной только вероятностью вступить в бой. Таск тоже мечтал об успешном походе, но желательно без крупных сражений, без столкновения со смертельными опасностями. Дорога в пустыню была изнурительна, но такова служба – лишения и рутинный труд, ожидания и надежда, что ты выживешь и все сложится как надо. В предгорьях Твалирона людей ожидало прекрасное представление – ночной звездопад, что выпадает на конец каждого лета. Небо стало сценой, на которой разыгралось великолепное представление, в нем три большие звезды столкнулись в небе, заставив содрогнуться от этого земную твердь. Это было пугающе и великолепно одновременно. А дальше снова путь и стертые в кровь пятки. И вот застава. Сердце трепещет в груди. Узкие улочки, высокие стены, башни, все позади, они в пустыне, во владениях скаргартов. Бескрайний край, где буйствует ветер, палит Ченезар и шипит под ногами песок. Ночь и день поменялись местами, все потому, что хозяева этих мест боятся света дня. Скаргарты – вот кто истинное зло, они властители пустыни. Эти чудовища не знают страха и жалости, они идут только вперед, и все живое – их еда. Но вот пришло известие, что поднят бунт, рабы бегут от хозяев. Часть войск отправилась в обратный путь, чтобы усмирить восставших, но Теберон желал битвы. Время, сжавшись в тугую пружину, решило выпрямиться – разведка, дневные скаргарты, хитрая интрига по убийству Керия, обвиненного жрецами в несовершенной измене. А дальше Теберона ожидало предательство, еще и еще раз, грандиозная битва в песках. Он спас армию, но тысячи гральцев пали в бою. Тогда, находясь в эпицентре бури, в сердце Теберона зародилась любовь. Ее звали Калия. Она стала ему верной подругой. Победа над скаргартами – это было только начало. Дальше армию поджидала угроза отказа пройти через ворота Кембри, но Теб смог отвести грозовые тучи, что сгустились над людьми. Потом пришел черед душевных терзаний Керия, который разрывался между новыми для него чувствами к девушке и долгом перед Гралией. И вот настало время стремительного броска к столице и великой победы над восстанием в Весларском лесу. Но в бою была ранена его Калия – друг и любовь. И снова предательство, снова смертельный приговор. Керий не страшился смерти, потому что он достиг своей цели, победил врагов Гралии, а вот со своими справиться не смог.