Русские Штыки в Париже 8

                ГЛАВА ШЕСТАЯ
                ЛЕГКИЕ ПОБЕДЫ И ИЗМЕНЫ

    Целых две недели занял переход союзных армий через пограничную реку Рейн. Войска Богемской и Силезской армий, не чувствуя серьезного сопротивления французских частей и присутствия одаренного военными талантами Наполеона Бонапарта, спокойно занимали приграничные области. Шла рутинная осада рейнских и восточно-французских крепостей.

   На фоне большой и медлительной Богемской армии австрийского фельдмаршала Шварценберга небольшая Силезская армия прусского генерал-фельдмаршала Блюхера отличалась быстротой и маневренностью. 14 января армия Блюхера с ходу взяла важный город Нанси и осадила мощную крепость Мец. Лишь 17 января к ней подтянулась Главная Богемская армия, которая, заняв Лангр, там и остановилась. Осторожный Шварценберг, заходя в глубь Франции, распылил свои корпуса по разным направлениям и теперь отдал приказ встать на квартиры. Фельдмаршал решил, что он выполнил первоначальную задачу союзных армий: выход на стратегическое плато Лангр, дающее доступ к долинам рек Марна и Сена, которые вели к столичному Парижу.

    Длительная остановка войск вызывала недовольство. Командующий российско-прусскими резервами генерал Михаил Барклай-де-Толли поспешил в штаб-квартиру Шварценберга за разъяснениями. Высокого военачальника любезно проводил в кабинет главнокомандующего его адъютант. На тот момент моложавый князь Карл-Филипп Шварценберг сытно обедал за своим письменным столом. В середине на подносах возвышались супницы и тарелки, а ворох различных бумаг и военных карт был бесцеремонно сдвинут на края. Австриец, одетый в белую рубашку, приятно икая, запил еду бокалом бургундского вина и предложил российскому гостю:

- Отведайте, генерал, божественное французское вино. Оно великолепно!
    Барклай-де-Толли, учтиво поклонившись, ехидно спросил:

- Светлейший князь! Я вижу по вашему рабочему столу, что вы отодвинули в сторону все военные дела и стали вкушать первые плоды наших легких побед.

    Лицо Шварценберга сначала исказила гримаса недоумения, а потом пренебрежения. Он поджал губы, но все-таки привел, на его взгляд, веские доводы:

- Вам, генерал, не нравится моя остановка армии в Лангре. Во-первых, наши коалиционные войска переправились через Рейн и прошли многие десятки верст по Франции. Одно это заслуживает продолжительного отдыха. Во-вторых, со дня на день к Лангру подойдет сам Наполеон Бонапарт с основным войском. Здесь, на высотах, его встретить было бы предпочтительно.

- Но ведь у нас столько сил! – возмутился российский генерал. – Почему мы должны бояться противника, у которого сил меньше минимум в два раза!

     Австрийский главнокомандующий, ухмыльнувшись, встал и подошел к стене, где висела большая карта Франции. Он убежденно заговорил:

- Я с вами не соглашусь по району плато Лангр.  Вы исходите из ложных цифр.  У меня в Богемской армии здесь всего семьдесят тысяч, а у Блюхера в Силезской армии только двадцать шесть тысяч воинов. По моим данным, Наполеон Бонапарт идет сюда с восьмидесятитысячной армией. Сам Наполеон!

    Шварценберг благоговейно поднял указательный палец кверху, но Барклай-де-Толли продолжал его критиковать:

- Вы разбросали свою двухсоттысячную армию налево и направо! На триста верст, а потом начинаете дрожать как осиновый лист!

- А как вы хотите иначе?! – удивлялся главнокомандующий и показывал на карте. – У союзной коалиции только на территории Франции десяток мощных крепостей в осаде, а на это надо многие и многие десятки тысяч солдат. Правда, в осадных частях в основном задействованы немцы, которые ни на что другое и не способны. Кроме того, у нас сейчас сильно раздвинулась линия фронта, по сравнению с той, что была на Рейне. Всё это требует отвлечения всё новых и новых воинских частей на разные направления.

     Российский генерал, поняв, что попусту тратит время, немного склонил голову и стал прощаться:

- Я ухожу неудовлетворенным вашими ответами. У вас на любой прямой вопрос десятки различных уверток…

     Возмущенный Барклай-де-Толли покинул кабинет. Шварценберг, ухмыльнувшись, посмотрел на правый край рабочего стола:
- Не я всё решаю.

     Австрийский фельдмаршал взял маленький листок бумаги из письменного конверта, присланного ему из имперской Вены. В коротком письме его настоятельно просили не усердствовать в наступлении на Париж…

                ГЛАВА СЕДЬМАЯ
                РАЗОЧАРОВАНИЕ ФРАНЦИЕЙ

   В середине января 1814 года над северо-востоком Франции дул холодный ветер с берегов Северного моря. Сквозь небольшие снежные заряды, приносимые темными тучами, походная колонна 9-го Сибирского гренадерского полка достигла унылых окрестностей города Шомон. Зимние пустоши, нагие деревья, скромные постройки с безлюдьем навевали тоску.

    Колонна гренадеров в шинелях, качая высокими черными султанами на низких киверах, по приказу офицеров остановилась у пригорода. Озябшие воины в строю затеяли досужие разговоры. Екатеринбургское землячество в полку держалось меж собой тесно и при любой заминке в военном деле из уст Григория Ирхи, Станислава Конечного, Сергея Соколовского и Ивана Докучаева лился говорливый ручей.

- Да, братцы, попали мы, как куры в щи! – тяжело вздохнул и поморщился Ирха, вспоминая прошлый год. – Каково нам сытно жилось в Германии и что мы увидели в якобы богатой Франции?

- Кабы не злодей Наполеон и манящий Париж! – плюнул в сердцах Соколовский. – Век бы её не видеть!

- Приказ есть приказ, – гудел Докучаев, угрюмо улыбаясь. – Если надо, мы с батюшкой-царем и до океана дойдем.

- Ничего прекрасного в этой Франции нет! – скептически заключил Конечный, вертя головой, и стал сравнивать: - Да у нас на Урале и Волге деревни лучше! У французов вокруг одного нарядного дома маркиза налеплена куча лачуг. Сами крестьяне ходят в каких-то лохмотьях по навозным улицам. Страх божий!

- До Германии им далеко, - покачал головой Григорий Ирха и зажмурился, уносясь в воспоминания, - ведь у немцев такие красивые дома и опрятные улицы. И главное, порядок!

- А что они тут едят! – возмутился недовольный Сергей Соколовский.- Уж на что россияне не привередливы, но жрать какой-то кислый хлеб, который в глотку не лезет! Лучше уж наши сухарики.

- По-о-олк! Шагом марш! – донеслось из головы колонны. – Запевай!
    Загудела французская земля под топотом сапог, и полилась на далекой чужбине русская песня:

              Было дело под Полтавой,
              Дело славное, друзья!
              Мы дрались тогда со шведом
              Под знаменами Петра…

    Сибирские гренадеры не без труда разместились в одном квартале пригорода Шомона, уже забитого войсковыми частями. Штаб полка и все офицеры расположились в просторном каменном доме местного пастора. Вначале розовощекий католический священник средних лет и такого же ума не хотел пускать россиян на постой. Тогда суровый штабс-капитан Николай Калита на хорошем французском языке доходчиво объяснил ему, что не стоит томить на улице продрогших и голодных победителей Наполеона. Надутый пастор с четками в руках отошел в сторону, и по его широкой каменной лестнице забегали радостные гренадеры с мешками и деревянными ящиками.
 
Веселый шум среди квартирантов еще более усилился, когда шеф полка майор Левин торжественно объявил:

- В обед откроем ящик трофейного шампанского по случаю скорой встречи с армией Наполеона Бонапарта.

    Грозная новость о приближении французской армии с гениальным полководцем нисколько не смутила офицеров, а наоборот - развеселила:

- Бонапарт еще далеко, и мы успеем опорожнить наш первый французский трофей!
- Взбодримся, господа, настоящим шампанским из провинции Шампань! Наполеон пусть немного подождет!

     Небольшое винное возлияние оказалось очень кстати, потому что в большом каменном доме пастора было по-настоящему холодно. Только в спальне священника и в кухне горели камины, и потому гренадеры, чертыхаясь на скупость хозяина, спешно разжигали камины в других помещениях. Толку было мало – в доме чуть потеплело. Когда офицеры полка собрались на обед за дубовым столом в зале, то они поеживались:

- У этих лягушатников одни малополезные камины! От них тепла толком нет!
- Вот дурни! Настроили себе летних домов и мерзнут по зимам.

- Это натуральные закрытые биваки. Где наши жаркие русские печи…
    Разговоры сразу стихли, как только поднялся из-за стола Левин с бокалом шампанского. Шеф полка произнес проникновенную речь:

- Господа офицеры! Россияне пришли во Францию с оружием в руках не как завоеватели. Мы пришли с государем-императором для выполнения высокой миссии: освободить Европу от нескончаемых наполеоновских войн. Для свержения с французского трона кровавого Бонапарта! Призываю вас поднять бокалы за славу русского оружия! За скорую встречу с прекрасным Парижем! За французский народ без Наполеона! Ура, господа офицеры!

   За тесным воинским столом гремело «ура!». Когда все выпили, шеф полка не сел на место и продолжил речь:

- Не будем, господа, роптать на Францию, её народ и быт. Всяк живет по- своему. Приметил я в этой стране приятные моменты: отличные дороги, есть живописные места, ну и великолепное шампанское с другими винами. Отдыхайте, господа офицеры, ведь нас ждет кровавая встреча с отчаянными французами Наполеона…

                ГЛАВА ВОСЬМАЯ
                ОТКАЗ   ТАЛЕЙРАНА

   В начале 1814 года французский князь Талейран развил тайную бурную деятельность по свержению Наполеона. По его мнению, дни императора на троне были сочтены. Утонченному дипломату было не привыкать заниматься предательством и изменой на высоком уровне, и потому он, просчитав, замахнулся на самого французского императора. Ну, Наполеон и Наполеон. В этой политической игре ставкой была жизнь князя и самого императора.

   Талейран часто ходил по лезвию ножа, и кого только он не предавал со времен великой французской революции! Даже католическую церковь во благо успеха революции и, конечно, самого себя. Тогда, как и теперь, Талейран занимал высокий церковный пост епископа. Потом он вовремя продал и предал революцию на радость Наполеону Бонапарту. Сейчас настала очередь предать самого Наполеона в пользу Бурбонов. Круг тайных предательств Талейрана замыкался – к власти в многострадальной Франции, спустя 25 лет, вновь приходила королевская династия Бурбонов. Такой поворот нисколько не смущал прожженного лжеца и интригана.

Главное, чтобы он, Талейран, всегда оставался на вершине политического олимпа Франции, да и  всей Европы.

   Князь, несмотря на глубокую неприязнь к нему императора Наполеона, преспокойно жил в своем роскошном парижском особняке. Внешне он пытался жить неприметно, но в тайном деле роялистов по свержению императора играл важную роль. Талейран не брезговал контактами ни с кем и в то же время старался не пропускать официальные утренние выходы Наполеона во дворце Сен-Клу. Там обычно собиралось на важные совещания французское правительство, чтобы выслушать от императора новые указы для скорого претворения их в жизнь. Такое серьезное мероприятие намечалось и на утро 16 января 1814 года, перед отъездом Наполеона на войну.

   Хромой Талейран не поленился пораньше приехать во дворец и раствориться в большом зале среди гудящей слухами придворной толпы. Он, ковыляя, с головой окунулся в привычную для него среду министров, генералов и высокопоставленных лакеев. Князь купался в море тихого шепота деликатных разговоров и сплетен.

   Внезапно придворная суета как по мановению волшебной палочки стихла. Заиграла бодрящая музыка, предваряющая выход императора в зал. Угрюмый и грузный Наполеон вошел, ни с кем не здороваясь, и направился к имперскому креслу. Его тяжелый взгляд, не останавливаясь, лишь скользил по лебезящей перед ним толпе. Император, едва присев в мягкое кресло, стал говорить с министрами о насущных делах государства. Он отдавал приказы, касающиеся внутренних проблем Франции, и только под конец обратился к внешней политике страны. Наполеон, сделав паузу, встал с возвышения и начал кого-то искать своими пронзительными глазами. Видимо, найдя, он улыбнулся краешками губ и продолжил свою речь:

- Где-то в феврале должен открыться мирный европейский конгресс. Но уже сейчас ко мне поступают предложения от враждебных нам государств коалиции. Я считаю их оскорбительными для любимой Франции. Мне на конгрессе нужен новый министр иностранных дел. Он должен быть искусным дипломатом. Я полагаю, с этой большой и ответственной работой отлично справится наш бывший министр князь Талейран…

Все любопытные взгляды присутствующих обратились к небольшому сухощавому
мужчине с вечно приклеенной улыбкой на бледном лице. Перед невозмутимым Талейраном расступились, и он, спокойно пожав плечами, отрицательно замотал головой:

- Я не достоин этого поста, Ваше Императорское Величество.
    Его публичный отказ от высокой должности стал настоящим ударом в спину императору. Наполеон очень надеялся, что неповторимый притворщик Талейран на мирных переговорах обязательно введет в заблуждение союзную коалицию. Одно присутствие князя поставит в тупик враждебную Европу и даст для Наполеона столь необходимую передышку в войне. Уж император-то знал, что в умении обольщать и обманывать князю нет равных. Его отказ вызвал гнев властелина:

- Подлец! Предатель! – вскипел от досады Наполеон и в ярости вскочил с кресла. – Родина в опасности, а ты, ничтожный, собираешься ждать наших врагов в Париже!

    Император, багровый от возмущения, ринулся с кулаками на стоявшего как ни в чем не бывало князя. Наполеон в гневе подскочил к Талейрану, ухватил его одной рукой за плечо и уже занес другую руку для удара. Но тот элегантно вырвался и стал быстро пятиться, стараясь укрыться за спинами оцепеневших придворных.

- Вон! Немедленно вон! – ревел на весь зал рассерженный император. – Я лучше пошлю на конгресс своего верного маркиза Коленкура…