Когда б Вы знали из какого сора...

                Когда б Вы знали из какого сора...

      В третьем классе меня не приняли в пионеры, я был отличником, но чрезвычайно моторным шкодником. Так как пионерским собранием «рулила» классный руководитель, послушное общество проголосовало «против», хотя все они были не только моими друзьями, но и зачастую участниками моих весёлых задумок.

        Непонимание сложившейся ситуации я адресовал в октябрятскую газету «Ленинские  искры», письмо опубликовали с рекомендациями, как попасть под пионерские знамёна.  Заметка была замечена одноклассниками и я единогласно, как состоявшийся писатель, был избран редактором стенной газеты.

         Мама красиво писала на листе ватмана заголовок, убей, не вспомню, разлиновывала оставшееся свободное место для заметок. Я описывал на злобу дня классные будни. Однажды меня потянуло на высокий стиль, вылившийся в «стихи».
      Получил Семёнов два,
       Плачет и рыдает,
       Мне от мамы попадёт,
       Она в школу щас придёт.

   Уже тогда я чётко знал, что слова «Щас» нет, надо написать «сейчас», но тогда пропадала с трудом вымученная рифма. Победила грамотность, я написал стишок одной длинной строкой со словом «Сейчас». Каково было мое удивление, когда одноклассники в течение дня дружно распевали мою заметку на манер частушки. После уроков я получил первый гонорар: «под дых» от Семенова.

     В детской библиотеке, на Фонтанке, у цирка, на другом берегу, я поделился своими бедами с библиотекарем. Она посоветовала статью Маяковского «Как писать стихи» (не ручаюсь за точность). Стенная газета запестрела виршами, а я стал, с подачи той же классной, «рифмоплётом».

      Через полгода я стал пионером и корреспондентом газеты «Пионерская правда». А в 6-ом классе школы перемешали, появились девочки и стало не до заметок в газету. Зато стихи пошли потоком и подбрасывались девочкам, ни одна моё творчество не оценила.

      В ЛАТУЗЕ опять редактировал газету «На штык», писал злобные стихи на нарушителей дисциплины, в том числе и на себя, т.к. шкодливый характер остался, по-видимому, навсегда. В связи с этим на меня не обижались и до мордобоя не доходило.

       Далее с переменным успехом возвращался к стихосложению и дарил "дамам моего сердца", на удивление, воспринимали с каждым разом всё более и более заинтересованно, наверное, потому, что это выходило за общепринятые рамки ухаживания.

    Стихов, как и увлечений, было много. Но всерьёз я их никогда не воспринимал. Однако одно, посвящённое Марку Шагалу, после серьёзного ознакомления с его творчеством и биографией, кажется мне удачным.

             Прогулка.
Мы шли по лесу в тишине невинной
И не искали путеводную тропу,
Шагали мы дорогой муравьиной,
Их восхищаясь непомерному труду.
А сами шли того не замечая,
(с природой испытав слиянье уз),
На собственных плечах, их не сгибая,
Несли любви громадной дивный груз.
     Ты так была обворожительно тиха,
     Что бабочки, свою вверяя хрупкость,
     Садились в руки, щекоча слегка,
     Забыв свою былую недоступность.
     А ты несла раскрытые ладони,
      расцвеченные яркой красотой,
     Тогда лишь окончательно я понял,
     Что счастье жизни,- рядом быть с тобой.
Я немоту нарушил сказочного леса,
Как будто плюнул в чистоту ручьёв,-
Стал жертвой искушений беса,-
И нет мне оправданий тяжких слов.
Но ты, откуда и берётся сила?
рукою нежной всё вернула на места.
Прощенья за меня у Бога попросила,
 в лес робкая вернулась красота.
     И слыша крови зов далёких предков,
      в ручье хрустальном ноги тебе мыл,
     Их осушал цветущей купно веткой
     И из того ручья затем тайком попил.
     Я нёс в руках, как ветра дуновенье,
     Доверчивого тела благодать,
     тая в душе немое восхищенье,
     боясь тебя восторгом испугать.
Бежали вниз, ведомы странной силой,
Стелился путь причудливым клубком,
а тело, распалённое Ярилой,
Я освежал мосластым лопухом.
Затем на мёртвом дереве сидели…
Янтарь рождался… отступала мгла,
 рос папоротник у изножья ели,
 как негатив с морозного стекла.
     Но вдруг легла дорога перед нами
     Измятой лентой в зелени лесов,
     Колёсами избита, не ногами,-
     Печальный спутник крупных городов.
     Ушло очарованье в небо круто…
     Нет запаха цветов и песен пчёл,
     И вот она! -последняя минута,
      автобус твой к стоянке подошёл.
Листком кленовым тонкая ладонь
Растаяла в стекле закрытой двери.
И габаритов яростный огонь
Вдруг вспыхнул ощущением потери.
Но не тревожься, я тебя найду,
Куда бы не унёс разлуки ветер клятый,
Наш час грядёт и я к тебе приду,
Не допущу сжигающей утраты.
Красноярск, июль 1987 г.