Соседи 32

* * *

       Год прожив в четырнадцатиэтажной «свечке»  (так прозвали наш дом), ни с кем из соседей не подружились, просто здоровались у подъезда и в лифте. И  жильцов в доме оказалось меньше, чем ожидали. На одиннадцатом этаже, кроме нас, только молодая пара с двумя детишками, две другие квартиры пустуют. Люди теперь покупали жильё, чтобы вложить деньги. В нашем доме квартиры продавались без отделки, то есть значительно  дешевле,  кто-то    делал ремонт, а потом пытался продать дороже —   «наварить»  денег, как объяснил мне муж.

         В мамином доме бывать перестала, из соседей общалась только с Ирой. У нас к тому времени были сотовые телефоны, мы поздравляли друг друга с праздниками, делились новостями. Ира могла говорить по телефону часами,  но сдерживала себя, всегда спрашивала, не занята ли я, а мне, если честно,  было жаль времени на болтовню.

          В середине мая Ира позвонила вечером очень взволнованная. Оказалось,  Наташа рассчиталась с работы. Рассчиталась ещё в апреле, Ире ничего не сказала, а сегодня Саша проговорился.

          - Зачем рассчиталась? — не поняла я.

        - Вот и мой первый вопрос был «зачем?». Дочь утверждает, что к ней стали плохо относиться, и, вообще, за такие копейки работать просто смешно. Представь себе мою работу: куча бумаг, ремонт кабинета, классное руководство, проверка дневников, подготовка к экзаменам — сплошная нервотрёпка. Про твою работу я уже не говорю: там за шесть часов такого наглядишься! А в художественной студии красота: ухоженные детки из хороших семей, ни оценок, ни контрольных, ни экзаменов; развесил в вестибюле рисунки —  и все довольны.

      Да, уходить с работы Наташе не стоило: в июне они с Сашей расписываются, ей тридцать два, ему тридцать девять — пора думать о ребёнке.

       - Я на неё орала по телефону так, что голос сорвала, —  причитала Ира. — Рожать надо, думать о том, чтобы декретные получить! А кто её с пузом на работу возьмёт?  У неё стажа — три года от силы! На вид, вроде, умная. А копнёшь — дура дурой!

     Прошло несколько лет, прежде чем я поняла, для чего Наташе понадобилось  рассчитываться с работы накануне свадьбы.

         После этого разговора  невольно стала сравнивать её со своей дочерью. Моя Катюша уже ждала ребёнка. Она по-прежнему работала  в детском доме, а ещё вела приём в частной психологической консультации, которую открыл её научный руководитель. Почти всё заработанное откладывала: малышу понадобится очень многое, да и сидеть с ним надо хотя бы до полутора лет.  Зять преподавал в пединституте и  вёл рубрику «Советы психолога» в двух журналах.  По нашим воронежским меркам зарабатывали они очень хорошо, но и жить в столице недёшево.



           Наташа вышла замуж в июне. Свадьбы не устраивали, только они с  Сашей, его и её родители. Николай приехал из Павловска на недавно купленной «Волге», не совсем новой, но хорошей, погостил у молодых три дня, почти не пил. Его подарок — двадцать тысяч — привёл Наташу в восторг. Деньги были от продажи земли — колхозного пая, принадлежащего покойным родителям Николая. Ира к тому времени получила компенсацию по одной из сберкнижек Натальи Ивановны — пятнадцать тысяч —  пять подарила молодым. Сват со сватьей, кроме чайного сервиза, дали десять тысяч. У Саши был отпуск, и счастливые молодожёны укатили на юг.

          Ира была бы не Ира, если бы не проникла в  дом сватов. Пока молодые загорали у Чёрного моря, она несколько раз побывала в гостях у новых родственников, всё разглядела, порасспросила и сделала свои не всегда оптимистичные выводы, которыми поспешила поделиться.

          Сватье, маленькой и очень полной, в следующем году исполнится шестьдесят. Нигде не училась, как устроилась после школы регистратором в стоматологическую поликлинику, так в прошлом году и ушла оттуда на пенсию.  Жалуется на больные колени, но как же бедным суставам выдержать её центнер? Готовит, консервирует, вяжет кружевные салфеточки и воротнички, без телевизора не представляет себе жизни. «Курица обыкновенная»  —  так Ира определила свою сватью.   

        Свату шестьдесят два, он бывший спортсмен — борец классического стиля, потом работал тренером, сейчас судья. Гулял, по мнению Иры, всю жизнь от своей «курицы» по-тёмному, но она об этом и задумываться не хотела, так что сейчас у них совет да любовь.

         То, что  словоохотливая сватья рассказала про Сашу, порадовало мало. Что он был женат и у него есть десятилетняя дочь, Ира знала. Об инвалидности зятя услышала впервые. Саша четыре раза был в командировках в Чечне. После третьей купил квартиру, однокомнатную, но хорошую, в новом кирпичном доме (до этого жили с родителями жены). Во время последней командировки получил  тяжелые ранения: пробита голова, повреждён позвоночник и в трёх местах сломана нога. Жена к тому времени уже подала на развод и в купленную Сашей квартиру привела нового мужа — директора мебельного магазина, где сама работала продавцом. Почти год Саша лечился по больницам и санаториям, потом получил группу. Собрав все свои деньги, продав машину, которую теперь не мог водить из-за больной ноги, купил  однокомнатную квартиру на левом берегу: там  самые дешёвые. Потом устроился на работу в частную охранную компанию, заместителем начальника — своего бывшего сослуживца. Дочери отдавал половину пенсии и часть зарплаты, квартира, разумеется, осталась  жене. С девочкой общался мало: бывшая настраивала её против отца. А сватья со сватом не видели внучки уже четыре года. Узнав, что Саша собрался жениться, бывшая подала на алименты.

      Загоревшие молодые вернулись с юга, Ира стала бывать у них в гостях и удивляться, как трепетно относится к её дочери муж. Сватья со сватом   приходили  в восторг от новой невестки. Наташа, сияя улыбкой, восхищалась всем, что делает свекровь, хвалила варенья-соленья, которые привозил от родителей Саша. В конце августа, почувствовав первые признаки беременности, поспешила в поликлинику, со слезами рассказывала об угрозе выкидыша, о том, ей надо всё время лежать. чтобы не попасть в больницу. Вопрос об устройстве на работу  вообще не поднимался. В ноябре Наташа заявила, что угрозы выкидыша больше нет, и стала ходить в бассейн, несмотря на то, что и мать, и свекровь, боясь инфекций, пытались её от этого отговорить. Живот  уже наметился, так что кто её,  такую, на работу возьмёт.



       В ноябре моя Катя родила мальчика, назвала Андрюшей в честь мужа и своего родного  отца. С малышом справлялась одна: большой Андрей на работе с утра до позднего вечера. Зоя Павловна приезжала на помощь по выходным. Я старалась почаще вырываться в Москву, вместе с Иваном изредка. Оказалось, что поездки здорово бьют по нашему бюджету. Хорошая пенсия мужа, моя зарплата, казавшаяся нам немаленькой, зарплата мужа (немного поменьше моей)  в сумме были не такими уж большими деньгами, чтобы  учить сына в университете, свободно курсировать между Москвой и Воронежем, помогать дочери и без проблем решать все бытовые вопросы.  Вадим получал повышенную стипендию и летом работал на стройках, но для учёбы на факультете автоматизированных систем управления нужны новые версии операционных систем и программ, кроме компьютера, ещё и дорогой ноутбук, так что всё заработанное сыном и заплаченное квартирантами уходило на их покупку.

           Ира, « благополучно сбагрив», как она выражалась, дочь, зажила хорошо. Уже второй год получала пенсию, работала на полторы ставки и с большим удовольствием тратила деньги на себя: косметика, одежда, фитнес.   Посмотрела  Петербург и Волгоград. В поездках и спортивном зале завела множество новых знакомств, каждый день спешила к кому-то в гости, беспрестанно отвечала на телефонные звонки. Десять тысяч со счёта Натальи Ивановны потратила на ремонт деревенского дома. У Натальи Ивановны оказалось три сберкнижки, и вскоре Ира должна была получить ещё тысяч восемь, так что планировала перекрыть крышу и перестроить веранду.    

         Проводив мужа на работу, Наташа приезжала в материнскую квартиру, где расписывала шарф на заказ, для будущего фестиваля реконструкторов шила наряды себе и Саше. Делала всё не спеша, больше полёживала на диване и почитывала журналы. Иногда дожидалась Ирину с работы, но чаще уезжала до её прихода, оставив в мойке или на столе грязные тарелки и чашки.

         Новый год Ира встретила с молодыми.  Рождество праздновала у сватов. Одарила всех подарками и приехала домой с большой сумкой гостинцев. Звонила мне счастливая и довольная. А в начале февраля поругалась с дочерью. Вернулась с работы рано и застала Наташу у себя. Рассказывая о ремонте в деревенском доме, упомянула о сберкнижке Натальи Ивановны, а когда поняла, что проболталась, было уже поздно. Узнав, что мать получила пятнадцать тысяч, а ей дала всего лишь пять, Наташа пришла в ярость. Кричала, что Ира поступила подло, обманом присвоив  деньги, а должна была поделить их  пополам, а ещё лучше отдать все пятнадцать тысяч ей, ведь у неё же была свадьба!  Ира пыталась доказать, что деньги её матери принадлежали ей по закону, как  единственной наследнице первой очереди, но Наташа ничего не слушала.

      - Если б ты видела, какими глазами она смотрела на меня! — причитала Ира. —  Как волчица!  Она готова была порвать меня на куски!

       К двадцать третьему февраля Ира приготовила подарок зятю: крем для бритья, лосьон, дезодорант. В другой пакет положила фрукты, конфеты, соки. Написала Наташе смс, чтобы та забрала гостинцы. Наташа приезжала шить костюмы, но подарков не взяла. Ира поздравила зятя по телефону, а дочери  звонить побоялась.  Насмелилась только перед восьмым марта. Наташа ответила, что, «захапав тысячи», не стоит пытаться  отделаться подачками,  и отключилась.

          В апреле Наташа благополучно родила девочку. Ире позвонил Саша, рассказал, как дела у молодой мамы и маленькой Ксюши. Ира поспешила к зятю, привезла три тысячи, и он обрадовался: купил дорогую кроватку, а на коляску, которая нравилась Наташе, денег уже не хватало. В июне приезжал Николай познакомиться с внучкой. Привёз ведро яиц, килограммов десять свинины, по трёхлитровой банке мёда и подсолнечного масла, денег, правда, не много — две тысячи. Иру тоже пригласили в гости. Наташа милостиво приняла от неё деньги, а на подарки Ксюше взглянула мельком и сказала, что она лучше знает, что нужно её ребёнку. Как бы то ни было, но мир, вроде бы, восстановился.

           Стало понятно, что за хорошее отношение дочери надо платить, причём  только деньгами. В июле Ира пошла в отпуск и предложила Наташе помощь в уходе за малышкой. Наташа в резкой форме отказалась. Свекрови более мягко, но решительно внушала, что своего ребёнка они будут воспитывать сами. Саша после отпуска перешёл в другой чоп, начальником смены, охраняющей торгово-развлекательный центр. Один из этажей центра занимал ночной клуб, поэтому работы  предвиделось немало, но зарплата выше, клуб ближе к дому, и график сутки через трое устраивал: Саша стремился больше времени проводить с дочкой. Наташа располнела после родов, но муж, по словам Иры, не сводил с неё глаз и бегом бросался выполнять все её просьбы и поручения.

          Ира старалась не надоедать молодым: бывала у них два-три раза в месяц. Нагружала продуктами две большие сумки: куриные грудки (другого мяса молодые не ели), рыба, сыр, овощи-фрукты, печенье-конфеты. Наташа фыркала, увидев гостинцы: она ждала денег. Но Ира решила, что денег будет давать понемногу и только к праздникам, а помогать продуктами. Причём приезжать в те дни, когда зять дома, чтобы он видел и знал, что тёща им помогает. Отношения Иры со сватьями постепенно охлаждались и на третьем году Наташиного замужества свелись к редким телефонным звонкам — поздравлениям с праздниками.

         После  разговоров с Ирой я испытывала двойственные чувства: с одной стороны,  поведение её дочери возмущало, с другой стороны, Ира пожинала плоды своего воспитания. Изредка кое-что из услышанного от неё кратко передавала мужу, он пожимал плечами: от осины не родятся апельсины. Иру Иван в последнее время стал недолюбливать. Наташу невольно сравнивала со своими детьми. Катя, когда Андрюше исполнился годик, три раза в неделю стала вести приём в психологическом центре: Зоя Павловна предложила сидеть с малышом, понимая, что невестке нельзя надолго отрываться от работы и терять квалификацию. В три года моего внука отдали в садик, частный, недешёвый, но дочь и зять, работая каждый на двух работах, вполне могли себе это позволить. Когда Вадим на пятом курсе решил жениться, мы, конечно, не были в восторге: хотелось, чтобы он сначала получил диплом. Но сын уже работал системным администратором в большой фармацевтической компании, а его невеста училась на фармацевтическом  заочно и  работала в аптеке. Конечно, мы помогаем и Кате, и Вадиму, но  помощи они от нас не требуют, наоборот, чтобы вручить им немного денег, надо постараться.

       Ксюше исполнилось три года, но Ирина была уверена, что работать её дочь не собирается. К тому времени у Саши начались проблемы со здоровьем,   отдежурить сутки ему стало тяжело. А Наташа давно  вела свой излюбленный образ жизни: полночи рисовала, шила или сидела у компьютера, спала до полудня. Её муж с радостью занимался ребёнком, но всё чаще  высказывал своё недовольство. С четырёх лет отдали дочку в танцевальную студию, что было не дёшево: оплата занятий, костюмы, специальная обувь. Через полгода в студии сказали, что, кроме групповых, ребёнку нужны индивидуальные занятия, стоившие дорого.  К тому времени Наташа уже рассорилась со свёкором и свекровью, назвавшими её «аферисткой, втёршейся в порядочную семью». Ира постоянно давала молодой семье деньги:  боялась, что Саша выгонит Наташу и та вернётся с ребёнком к ней.

       Слушать рассказы Иры о дочери становилось всё неприятнее, и я сокращала телефонные беседы, может быть, обижая этим Иру, но ведь в моей жизни тоже были трудности: работа,  на которой я уставала, болезни внуков,   проблемы со своим здоровьем.

         Когда Наташа узнала, что Ира приватизировала деревенский дом и землю на своё имя, а не на её, как договаривались, то устроила грандиозный скандал и перестала брать трубку. Со сватами Ира к тому времени не общалась даже по телефону, Саше звонить боялась. Наташа иногда приезжала в её квартиру, расписывала платки на заказ, но гостинцев, которые Ира оставляла, присовокупляя  к ним записки, не брала. Так продолжалось почти год. Потом Ира оставила дочери подарок на день рожденья: три тысячи и пакет с шампунями-дезодорантами.  Поздравительную открытку и пакт с подарками Наташа не взяла. Взяла только деньги  и прислала короткое сообщение с благодарностью.

         Я встречалась с Наташей от силы раз в год и, разговаривая с ней, улыбающейся, обходительной, не могла поверить в то, как она ведёт себя с матерью и мужем.  Перечитывая своих любимых Вайнеров, Иван нашёл в одном из романов такие слова: «потребность жить за чужой счёт». Услышав их  от меня, Ира сразу же сказала, что это точно про её дочь. А через некоторое время  Наташа проговорилась, почему она рассчиталась с работы накануне своей свадьбы: она слышала, что, если разведётся с мужем, он  должен будет платить алименты не только ребёнку, но и ей, до тех пор пока ребёнку не исполнится четырнадцать лет (при условии, что Наташе не будет работать, а к этому она уж точно не стремилась). Саша к тому времени уже не работал, но пенсия у него была немаленькая. Его отношение к Наташе Ира находила презрительным, а деревенские соседки рассказывали, что когда молодые бывают в деревне одни, без Ирины, то Саша, не стесняясь ребёнка, ругает Наташу матом.