По силе и Крест глава 9

                ГЛАВА 9               
     Настя очнулась в незнакомом доме. Всё ее тело было пронизано болью. Казалось, будто языки пламени всё ещё обжигают её кожу. Девушка попыталась осмотреться. Она находилась в какой-то комнате, абсолютно не похожей на больничную палату.
     -  Значит, меня приютил кто-то из соседей, - догадалась Настя.
Её взгляд на миг задержался на противоположной стене. Там в углу на украшенной рушником полочке стояли святые образа. Перед ними мерцала лампадка.
       - Иконы! - тихо прошептала девушка.
Она попыталась перекреститься, но сил не хватило. Тело пронзила резкая ноющая боль. Девушка застонала. В ответ на это послышались шаркающие шаги, и в комнату вошла пожилая женщина в чёрном длинном платье.
  - Очнулась, детонька, - ласково обратилась к ней старуха. – Потерпи, милая, всё образумиться. С Божьей помощью вылечу я тебя и отца твоего.      
  Услышав об отце, Настя зашевелилась. Из её рта снова вырвался стон. Словно чи -
тая мысли девушки, старуха проговорила:
     - Не волнуйся, милая, жив папка твой. Он в соседней комнате лежит, так что не беспокойся.
     Превозмогая боль, Настя прошептала:
     - Спасибо Вам!
     По щекам старухи потекли слёзы. Она обернулась к иконам, перекрестилась и сказала:
   - Не меня благодари, а её, Царицу Небесную, заступницу нашу Пресвятую Богородицу.
    Старуха подошла к кровати, на которой лежала Настя. В руках её была кружка. Наклонившись над девушкой, она осторожно приподняла ей голову и приставила к её губам кружку:
  - Попей, детонька. Это отвар трав наших алтайских, они тебе силы вернут.
   Настя жадно хлебнула и закашлялась.
   - Ну-ну, не спеши, милая, - старуха ласково погладила девушку по голове.
   Настя вздрогнула. На миг ей показалось, что это покойная её матушка стоит сейчас перед ней, что-то тихонько нашёптывает и гладит рукой её волосы. По щекам девушки покатились слёзы.
    - Поплачь, поплачь, детонька. Со слезами твоими пусть и хворь твоя уйдёт.
     Девушка сделала ещё пару глотков. Её тело наполнилось вдруг приятным теплом, веки сомкнулись. Старуха ещё раз погладила её по голове и отошла к иконам:
    - Царице моя преблагая, надежде моя Богородице, приятелище сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице! Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми яко немощну, окорми мя, яко странна. Обиду мою веси, разреши ту, яко волиши: яко не имам иныя помощи разве Тебе, не иныя предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомати, яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков. Аминь.
    Гликерия перекрестилась и опустилась на колени перед святыми образами:
    -  Пресвятая Богородица, всесильным заступлением Твоим помоги мне умолить Сына Твоего, Бога моего, об исцелении рабов Божьих Михаила и Анастасии.  Приими, о всеблагословенная и всемощная Госпоже Владычице Богородице Дево, сия молитвы, со слезами Тебе ныне приносимыя от мя недостойной рабе Твоей, ко Твоему цельбоносному образу пение возсылающей со умилением, яко Тебе самой зде сущей и внемлющей молению моему. По коемуждо бо прошению исполнение твориши, скорби облегчаеши, немощным здравие даруеши, разслабленныя и недужныя исцеляеши, от бесных бесы прогоняеши, обидимыя от обид избавляеши, прокаженныя очищаеши и малыя дети милуеши: еще же, Госпоже Владычице Богородице, и от уз и темниц свобождаеши и всякия многоразличныя страсти врачуеши: вся бо суть возможна ходатайством Твоим к Сыну Твоему, Христу Богу нашему. О всепетая Мати, Пресвятая Богородице! Не престай молитися о нас недостойных рабех Твоих, славящих Тя и почитающих Тя, и поклоняющихся со умилением пречистому образу Твоему, и надежду имущих невозвратну и веру несумненну к Тебе, Приснодеве преславней и непорочней, ныне и присно и во веки веков. Аминь…
     С Божьей помощью восстанавливала Гликерия силы в двух незнакомых ей прежде людях.
    Периодически появлялся районный доктор, удивляясь тому эффекту, который он видел:
    - Вам, Гликерия Архиповна, диссертации писать надо было. Это ж надо, практически без медикаментов, травами да мазями всякими людей, почитай, с того свету вернули.
     - Слава Богу за всё! – был ответ старухи.    
   Заходил и председатель сельсовета, справлялся о здоровье больных, рассказывал
сельские новости. Всем погорельцам на первое время были начислены некоторые денежные суммы. Полагались они и  Малышевым, поэтому Степан Денисович принёс конверт и отдал его Гликерии. 
  Вглядываясь в оживающие день за днём лица болящих, старуха искренне радовалась успеху. Михаил Ильич всё больше напоминал ей не вернувшегося с войны Фрола. Такой же широкоплечий, ни минуты не желающий сидеть без дела.
Даже по возрасту Фролу сейчас было бы примерно столько же лет. 
    Малышев, как только почувствовал в себе силы встать, поднялся с постели и на шатающихся ещё ногах вышел из дома на свежий воздух.  На следующий день он уже выполнял всю домашнюю работу: колол дрова, таскал воду из колодца, ухаживал за козой. Крепкий, закалённый самой жизнью, организм быстро восстанавливался. Настя тоже шла на поправку, хотя и не так быстро, как отец. Вечером собирались они все вместе за большим столом. Михаил Ильич поставил на него самовар, Настя достала чашки и помогла Гликерии расставить на столе посуду с едой. Потом пили чай, ведя задушевные разговоры. В этот вечер Малышев решился рассказать Гликерии о сыне:
    - Гликерия Архиповна, я давно хочу поговорить с Вами. Понимаете, я знал вашего сына…
      На этих словах старуха вздрогнула, испуганным взглядом посмотрела на Михаила Ильича и тихо спросила:
     - Пахома?
     - Нет, к сожалению, с Пахомом мне не довелось встретиться. Я хочу рассказать Вам о Фроле.
    Лицо Гликерии было взволновано, руки её задрожали, расплёскивая из чашки на стол ароматный чай:
    - Вы знали Фрола?
    - Да, мне посчастливилось воевать вместе с этим замечательным человеком. Ему я обязан своей жизнью. Но, всё по порядку…
     Познакомились мы на Калининской земле, куда в августе 1941 года были переведены наши части.  Здесь, вокруг знаменитого озера Селигер, три бесконечных месяца продолжалось противостояние фашистов и советских войск. Теплоходная линия Осташков – Полново была линией фронта.  В сентябре 1941 года здесь шли жаркие бои. Командиры, солдаты и местные жители совершили бессмертный подвиг в этой жуткой войне, не допустив крупного наступления на Осташков, не щадя своей жизни, отстаивая каждый сантиметр великого Селигерского края. Осташков являлся важным оперативным пунктом на дальних подступах к Москве, так как находился на стыке двух фронтов Московского направления – Западного и Северо-Западного. Именно здесь была поставлена задача остановить врага и создать плацдарм для дальнейшего наступления Красной Армии. Гитлеровские войска с нарастающим ожесточением рвались в направлении Осташков-Калинин и далее для удара с фланга на Москву. Наиболее сильные бои шли на рубеже Свапуще-Коковкино.  Враг жал нас так, что не было сил опомниться. Выручали сибиряки. Эти сильные, волевые люди, казалось бы, не знают страха. Не имея в достатке оружия, боеприпасов и продовольствия эти бесстрашные солдаты совершали дерзкие вылазки против фашистов. После одного такого боя мы и познакомились с Фролом. Он был уставшим, хмурым и даже немного раздражённым. Отдыхая после боя в окопах, делясь друг с другом скудными харчами, я оказался рядом с вашим сыном. Он, молча, разломил кусок хлеба и протянул половину мне. Мы разговорились. Из разговора я узнал причину его раздражения. Оказывается, его родной брат Пахом получил в бою ранение и теперь находится где-то в тылу в госпитале. Впервые в жизни двум близнецам пришлось расстаться.
       При упоминании имени второго сына Гликерия вновь вздрогнула. Малышев продолжил:
       -  На Калининской земле я впервые познал несгибаемый боевой дух Фрола. В одном из боёв, он первым ворвался в окопы неприятеля, забрасывая противника гранатами. Не обращая внимания на сочившуюся из раненой головы кровь, он меткими выстрелами из винтовки прокладывал дорогу, увлекая за собой бегущих следом солдат. В том бою мы были победителями. Однако враг не сдавался.   Противник несколько раз пытался прорвать оборону наших войск. Но все эти попытки оказались безрезультатными. Наши части с боями продвигались в юго-западном направлении. Мы переправились через реку Торопу, надеясь организовать за ней новый рубеж обороны. Фрицы же, чтобы этому воспрепятствовать, предприняли бомбардировку нашей переправы. Пикирующие немецкие бомбардировщики, образовав в воздухе кольцо, по очереди переходили в пике. При этом они жутко завывали своими сиренами, расположенными на обтекателях шасси. Правда, бомбили немцы недостаточно точно, и в мостик никак попасть не могли. Выходя из пике, Юнкерсы проносились на бреющем полёте над нашими позициями, и, постреливая из пулемётов, заставляли бойцов и командиров падать на дно траншеи.  Мы с Фролом находились в одном окопе, когда над нашими головами пролетел очередной Юнкерс. С досады Фрол вскинул винтовку и три раза выстрелил вдогонку Юнкерсу. Пули, выпущенные из винтовки, не причинили крылатой машине никакого вреда, и она, как ни в чём не бывало, продолжила полёт. Со стороны моста уже приближался другой отбомбившийся Юнкерс.
  - Взорвать бы его, –  произнёс вдруг Фрол и беспомощно повертел в руках вынутую из-за пояса, гранату.
  Я опешил. Как он себе это представляет: это же не танк, а самолёт. Фрола этот факт не смутил. Видимо, вспомнив легенду про Давида и Голиафа, он отцепил брезентовый ремень от своей винтовки и быстро сварганил импровизированную пращу: привязал к ремню гранату и швырнул её вместе с ремнём в нос приближающемуся Юнкерсу. Брезентовый ремень намотался на пропеллер, а висящая на нём граната сдетонировала. Взрыв оторвал одну из трёх лопастей, но сильный двигатель немецкого самолёта продолжал крутить разбалансированный винт. Самолёт начал разрушаться, и вскоре рассыпался в воздухе. Даже если бы немецкий пилот успел воспользоваться парашютом, высоты для его раскрытия ему бы всё равно не хватило. Ободрённые случившимся, наши бойцы открыли оглушительный огонь из своих винтовок по пикирующим самолётам противника.  И это дало свои результаты. Нами был подбит ещё один Юнкерс. Позже мы узнали, что тем самолётом, который сбил гранатой Фрол, управлял фашистский воздушный ас, гауптман Антон Кайль…  *
   * За основу положен подвиг красноармейца Григория Жидовского, совершённый им
  29 августа 1941 года.