По силе и Крест глава 14

                ГЛАВА 14
    Показав Григорию своё хозяйство, братья Захарьины повели его к стоявшей в стороне узкой и довольно высокой постройке с деревянным крестом на крыше. Молодой человек удивлённо смотрел на неизвестное здание.
   - Часовенку мы поставили, - ответил Серафим на немой вопрос Михайлова. – Отец наш очень переживал гибель своего храма, вот мы и решили здесь его восстановить. Большой храм нам построить было не под силу, да и ни к чему это.  Прихожан, кроме нас, здесь всё равно не было. Решили часовенку поставить. Отец её в честь прежнего своего храма освятил, благо, что икону главную, Успения Божьей Матери, мы спасти успели и сюда с собой принесли.
   Демьян распахнул двери часовенки, и все вошли внутрь. От увиденного у Григория перехватило дыхание, казалось, что вся его сущность в этот момент наполнена каким-то невиданным ему ранее теплом и светом.  Иконы разных размеров занимали почти всё внутреннее пространство от пола и до потолка. Они были прикреплены прямо на стены или расставлены на небольших полочках. С них на вошедших со строгостью и скорбью взирали лики святых, глаза которых все понимали и   прощали. Впереди на специальной подставке, укрытой рушником, лежала икона Успения Божьей Матери. Перед ней горели свечи.
Григорий не заметил, как из его глаз покатились слёзы. Его рука поднялась и совершила крестное знамение.
      -  Вот и ладно! – нарушил тишину голос Серафима. – Вижу, душа твоя к вере тянется. Часовня – это то место, где православный человек может остаться один на один с Богом, помолиться, не смущаясь никого вокруг, помолиться так, как он умеет - своими простыми бесхитростными словами, или даже молча, прося Бога о том, о чём, может быть, и постеснялся бы просить в многолюдном храме. Здесь, в уединении, ты можешь, не стесняясь никого, разрыдаться слезами искреннего раскаяния и просто быть самим собой.
   - Спасибо! – тихо произнёс Григорий и снова перекрестился.
   В разговор вступил Демьян:
  - Большую часть этих икон (он показал рукой на стены) брат Серафим сам написал.
   - Не может быть! – с восхищением произнёс молодой человек.
   - Всякое может быть. На всё воля Божья! – смиренно молвил Серафим.
    Выйдя из часовни, братья повернули за угол постройки, и Григорий увидел поросший травой могильный холмик с деревянным крестом над ним. На кресте была вырезана надпись: «Ермил Акимович Захарьин. 1872 -1952».
    - Упокой Господи душу усопшего раба Твоего Ермила, и подаждь ему вечный покой, и сотвори ему вечную память! – тихо пропел Серафим.
     Все трое, не сговариваясь, перекрестились.
   - Батюшка наш перед смертью успел Серафима в сан иерея рукоположить, - шепотом сказал Михайлову Демьян, указывая рукой на брата.
     Вернувшись в дом, Григорий обнаружил Сергея, сидящего на деревянном ложе и стеклянными глазами осматривающего всё вокруг.
     - Плох дружок твой, - сочувственно произнёс Демьян. – Нужно нам с братом молебен о здравии его отслужить, глядишь полегчает.
    - Дело говоришь, брат Демьян – молвил Серафим. 
    Он подошёл к печи и извлёк из неё чугунок с кипятком. Наполнил им кружку и
заварил в ней травы. Потом подошёл к Сергею и ласково погладил его по голове. На губах больного появилась блаженная улыбка. Он снова опустился на ложе и замер, глядя пустыми глазами в потолок.
     Серафим подошёл к иконам, зажёг пред ними свечу и начал молиться:
     - О Премилосердый Боже, отче, Сыне и Святый Душе, в нераздельней Троице поклоняемый и славимый, призри благоутробно на раба Твоего Сергия, болезнию одержимаго; отпусти ему вся согрешения его; подай ему исцеление от болезни; возврати ему здравие и силы телесныя; подай ему долгоденственное и благоденственное житие, мирные Твоя и премирные блага, чтобы он вместе с нами приносил благодарные мольбы Тебе, Всещедрому Богу и Создателю моему.  Пресвятая Богородица, всесильным заступлением Твоим помоги мне умолить Сына Твоего, Бога моего, об исцелении раба Божия Сергия. Все святые и ангелы Господни, молите Бога о больном рабе Его Сергии. Аминь.
      Демьян и Григорий стояли рядом, осеняя себя крестным знамением.
      Окончив молитву, Серафим повернулся и произнёс:
      - Завтра совершу над вами обряд крещения. Без креста святого и веры в душе тяжко жить на свете. Пора вам, ребятки, Господне войско пополнить.
      Григорий улыбнулся и благодарно кивнул головой. Ещё находясь в часовне, он твёрдо решил принять христианскую веру. Душа звала его к новой, невиданной доселе жизни.
        Вечером Михайлов не находил себе места: его воображение рисовало ему картины будущего обряда крещения. Ему слышался колокольный звон, сменяющийся сладостным звучанием молитвенного песнопения, чувствовался запах горящих свечей. К нему тихонько подошёл Серафим и положил руку на его плечо. Григорий обернулся. Глаза молодого человека возбуждённо горели.
         - Говорят, что глаза – зеркало души, – молвил Серафим. – В глазах свет – значит с душой всё в порядке. 
         - Волнуюсь я что-то очень, - извиняющимся тоном произнёс Григорий. – Вдруг не готов я ещё или вообще не достоин такой высокой милости?
         - Не переживай, - успокоил его Серафим. – Коли в душе сомнения есть, значит, на правильном пути стоишь. Путь этот тернист и сложен. Только, верю, сможешь ты по нему достойно пройти. Чувствуется в тебе сила внутренняя.
         Старец своей морщинистой рукой провёл по волосам Михайлова:
         - О готовности твоей так скажу: если сердцем нужду почуял, не откладывай. Господь всех нас любит и каждой, стремящейся познать Его, душе радуется.
      Батюшка наш, Ермил Акимович, тоже к вере не сразу пришёл. Был он родом из простой ремесленной семьи. Дед наш, Аким Платонович, печи люди складывал. Добротно работу свою делал, за это люди его уважали очень. Он и сына своего (отца, значит, нашего) обучил своему ремеслу, вместе потом и работали. Как-то поступил деду заказ из центрального храма большого села. Была в том храме печь, которую в холода топили, чтобы прихожане, да священнослужители во время службы не мёрзли. Вот её-то и надо было прочистить, и подправить. Отец наш, как в храм вошёл, так чуть дар речи не потерял: отродясь красоты такой не видывал. Мы тогда в деревушке жили и своего храма не имели. В соседнем селе маленькая деревянная церковь стояла. В ней отца и крестили при рождении, а потом туда всей семьёй на службу ходили. Только разве сравнишь убранство сельского деревянного храма и большого белокаменного собора? Кругом позолота, фрески да иконы старинные!
     Отец наш и обомлел.  Работу, конечно, ладно справили. Только с тех пор, потерял он покой, так и тянуло его в храм.  Дед спорить не стал и благословил сына на службу Божию.
      Ермила в храме приняли и на службу определили. Сначала он за свечным ящиком стоял, потом в алтарники перешёл, со временем – диаконом стал, а там, прослужив достаточно длительный период времени и хорошо себя зарекомендовав, получил     звание протодьякона.  За это время он жениться успел. Отца сначала при центральном храме прислуживать оставили, а затем назначили иереем маленькой кладбищенской церкви Успения Божией Матери. С этой церковью он не захотел расстаться, даже когда в сан архиерея был рукоположен. Самое интересное, что  уже, будучи священником, не гнушался отец своей прежней профессии печника и часто помогал прихожанам. При этом всегда любил повторять:
     - Сам Господь имел специальность плотника и до выхода на общественное служение помогал в работе своему наречённому отцу святому Иосифу Обручнику.  Помочь нуждающимся – не грешно!
    Вот и эту печь (старец показал рукой в сторону печи) тоже батюшка наш делал. Конечно, и мы с Демьяном помогали. Сначала подходящую глину искали, да камни таскали. Для кладки печи из природного камня рекомендуется выбирать огнеупорную глину хорошего качества и нормальной жирности. Потому, как жирная глина быстро растрескается, что обязательно скажется на качестве скрепления. Отец печную науку хорошо знал: чтобы убедиться в пригодности глины, из небольшого её количества приготовил он крутое тесто. Затем тщательно размял его руками и скатал небольшой шарик.  Этот шарик поместил между двумя дощечками и несильно прижал сверху, приговаривая при этом:
     - Хорошо, если на шарике не сразу трещинки появятся, да размер их незначительным будет.
      Определившись с качеством глины, стали решать, сколько песка нужно было в раствор добавить. Благо, что нашли мы его на берегах Синь-озера. Основание печи из камня выложили, а всё остальное, как видишь, из кирпича самодельного. Из той же огнеупорной глины мы с отцом его делали. Трудно, конечно, было. Но, Слава Богу, всё получилось!  Как раз к холодам поспели: печь поставили, чтобы, значит, в доме нашем было тепло в самые суровые морозы – а зимы на Алтае холодные, снежные, с сильными ветрами и морозами.   
     Серафим посмотрел на Григория, внимательно слушавшего его рассказ, и продолжил:
    - Ты уж, прости, что я тебе так подробно всё рассказываю. Темнеет уже, спать пора. А знаешь, говорю вот тебе сейчас, а самому вдруг отец предвиделся. Словно опять мы вместе с ним делянку эту обустраиваем, печь строим, да хозяйство налаживаем… 
    - Мне это очень интересно, - перебил его Григорий. – Тем более, что спать   совсем не хочется.
    Старик улыбнулся:   
   - Ну что ж, тогда расскажу тебе, если хочешь, про клад атамана Архипова, кото-
рый Демьян отыскал.
        Молодой человек согласно кивнул, глаза его снова возбуждённо загорелись. Меж тем, Серафим продолжил:
       - В тайгу эту мы в конце апреля 1920 года попали. О тех событиях тебе Демьян вкратце поведал.
      Видимо, ещё в декабре 1919, когда бежал Архипов со своей бандой из нашего села, каким-то образом попал он в эти края. Болота тогда смёрзлись, даже проехать можно было. Так вот, в горах, что за Синь-озером раскинулись, спрятал он награбленное добро, а сам с бандой скрылся.
       Когда мы сюда добрались, никаких следов банды не заметили. Холодно ещё очень было. Днём ещё хоть как-то солнце грело, а ночью – совсем плохо приходилось. Первое время нам в шалаше жить пришлось. Так спали по очереди, чтобы огонь в костре поддерживать. Тепла он нам, конечно, не давал, но от зверья таёжного защитить мог. Перед сном надевали на себя всё, что имелось и, только после этого, ложились. Но, сам понимаешь, спали понемногу, постоянно сменяя друг друга у костра. Так вот недели две прожили, как не заболел из нас никто, даже и не знаю.  Видно, Господь помог.
     За строительство дома мы сразу взялись, благо инструмент с собой взяли. Не скоро, конечно, но дело продвигалось, хорошо лошадь жива была, на ней брёвна подвозили. Обвяжем бревно верёвками да к лошади цепляем, а она, бедная, тянет.  Отец наш волокуши изготовил. Они представляли собой две жерди, которые одним концом крепились по бокам к лошади, а другим волочились по земле. Между собой концы соединялись перекладиной, а уже на перекладину крепился груз. Очень нам это помогло при строительстве. Пять лет потом ещё лошадь с нами жила.  Когда дом ставить начали, отец решил печь в  нём поставить, только материал, подходящий, искал. Мы с Демьяном тоже ему помогали.
     Так вот, возвращаясь однажды из очередного похода по окрестности, прибежал Демьян к нашей стоянке, неся в руках старинную икону. На наш вопрос, ответил, что нашёл небольшую пещеру в горах за Синь-озером, а в ней кованые сундуки с добром. В одном из этих сундуков и обнаружил он церковную утварь и иконы.
     Мы с отцом вслед за Демьяном отправились. Привёл он нас в пещеру и клад найденный показал. Всю церковную утварь мы с собой забрали, а ещё одежду и посуду серебряную, найденную в других сундуках. Сразу всё перенести не удалось. Там восемь сундуков стояло. Да и ни к чему нам украшения всякие были. Поэтому большая часть клада этого так на своём месте и осталась.
     Отец наш тогда очень находке обрадовался. Не потому, что обогатиться хотел, а потому, что святые образы и утварь церковную вернуть удалось. Он тогда же и часовенку построить решил. А ещё все мы очень обрадовались одежде, найденной в одном из  сундуков. Очень она нам пригодилась, по сей день носим. Слава Богу за всё!
    Серафим закончил свой рассказ, повернулся к иконам и, перекрестившись, начал читать вечерние молитвы. Григорий тоже перекрестился и, чтобы не мешать старцу молиться, прошёл к своей постели и лёг спать. Впереди его ждал чудесный обряд крещения!