Рассказ 1

Глава 1
     Двигаться вдоль направления движения толпы - самый простой способ передвижения. Ноги слушают не разум, а поддаются импульсу, исходящему от самой толпы. Двигаться поперек или против толпы – неизбежная смерть.

     Похоронная процессия, состоящая из человек ста, медленно двигалась по направлению к центральному кладбищу. Облаченные в черную вуаль траура люди не спеша пересекали затянутое дымкою утра кладбище. Во главе процессии шла немолодая женщина с деревянным крестом в руках, за ней следовал священник с кадилом. За священником четверо огромных парней несли лакированный гроб, за гробом – все остальные.

     Одним из первых в толпе шел мужчина лет пятидесяти, невысокого роста с обрюзгшим телосложением. Его неделю небритая щетина скрывала  уголки рта так, что сложно было угадать, какие эмоции запечатлены на его лице. Дойдя до места погребения, процессия остановилась в ожидании основного действия. Гроб с двух сторон обхваченный веревками медленно опустили в яму. Священник продолжал петь Трисвятое, пока родственники кто-то, перешептываясь, кто-то, всхлипывая, ожидали закономерного конца происходившего. Мужчина, шедший одним из первых, не дождался конца отпевания и, кинув горсть земли на память об умершей, поспешил направиться к лавочке, находящейся неподалеку от могилы. Его сердце билось настолько учащенно, что до скамейки он доковылял, будто последний раз в жизни. Усевшись на нее, он потупил взгляд и о чем-то задумался.

     Когда тело было погребено, участники сего душещипательного мероприятия начали расходиться, где-то слышались шутки на злобу дня. К нашему герою подошла женщина в облегающем черном платье. Она уселась рядом и сняла темные очки, обратилась к соседу по скамейке:
     - Молчалив ты сегодня, Ваня, сам не свой.
     - А какой должен быть?- с недоумением спросил Иван.
     - Они не пришли?- знакомая Ивана явно не собиралась отставать с расспросами.
     - Нет,- угрюмо ответил Иван и снова потупился.
     - Все вы мужчины такие. Сначала лелеете, души не чаете, подарками закидываете, а чуть что – так и забыли сразу,- сказав это, она взглянула на своего собеседника с упреком.
     - Лиза была хорошей.
     - А я нет?- возмутилась женщина, отвернув от Ивана начинающее стареть лицо.
     - Мне итак сейчас не по себе. Давай не будем вспоминать.
     - Никогда… Забыл это слово добавить. Хорошо. Не будем. Но о твоей дочери поговорить я хочу.
     - О чем ты хочешь говорить?
     - Давай пройдемся, погода хорошая, жарой не утомляет,- промолвила женщина, поднимаясь со скамьи и разглядывая прелести горизонта, в ожидании реакции собеседника.
     - Хорошо,- хмуро ответил Иван, поднимаясь вслед за своей спутницей.
Они вдвоем направились вдоль дорожки, окаймлявшей квадратом установленные кресты и памятники. Пара шла под руку, не спеша, разговаривая о прошлом.
     - А я говорила тебе, что Лиза не умеет парней выбирать. Вот мой Колюшка – приличный молодой человек, умный, образованный, добрый, красивый. Чем он ей не понравился?
     - Чего уж сейчас об этом думать,- грубо прервал ее Иван.- Нет у меня больше дочери и точка. Загубили…
     - Расскажи мне, как она заболела, и почему врачи ничего сделать не смогли,- попросила Ивана его спутница.
     - Да резко все как-то получилось. Поссорилась с Егоркой, пришла домой вся в слезах, упала на кровать, так и прорыдала целый вечер. Ночью проснулась никакая, стала меня звать,- глаза Ивана заслезились, но он пытался, как мог сдержать эмоции.- Плохо ей стало, температура поднялась. Я, дурак, значения не придал этому, спать уложил. Думаю, ну перенервничала девка, утром легче будет. Они с Егоркой к тому же часто ссорились. Я и привык понемногу к такому ее поведению,- его голос на минуту оборвался, он перевел дыхание и продолжил.- Утром я рано ее не будил, думаю, пусть проспится. Когда она к полудню так и не встала, я ей завтрак приготовил, зашел в комнату и давай будить. Не просыпается. Я зеркало к лицу – запотело. Давай дальше ее тормошить, а ни звука в ответ. Я ее на руки взял… Ты же помнишь, у нас клиника через дорогу находится?
     - Конечно, помню,- ответила ему женщина.- Неужели ты думаешь, что я забуду место, где мы с тобой познакомились?
     - Ну вот, взял я ее на руки и помчался туда,- голос и руки Ивана начали дрожать, и дрожь становилась все сильней по мере продолжения монолога.- Меня обругали, конечно, мол, надо было скорую вызвать, но пока бы я их там ждал, она и умереть могла,- он остановился на мгновение и начал шарить по карманам.- Оль, у тебя нитроглицерина нет? Я свой, кажется, дома забыл. Сердце что-то защемило.
     - Нет у меня никаких лекарств. Может, в аптеку съездим, купим?
     - Не надо. Щас само пройдет.
     - Уверен?- Ольга начала переживать за своего друга.
     - Да,- ответил он, и как ни в чем не бывало, продолжил прогулку.- На чем я?
     - Больница.
     - Ах да. Пневмония. Запущенная. Ничего сделать нельзя уже было. И легкие, и почки: все начало отказывать. В кому ввели ее. 3 дня так пролежала. В себя так и не пришла,- на лице Ивана слез уже не было, на нем застыло выражение признания той действительности, которая существует, и невозможности ее изменить.
     - Мне очень жаль, Ванюш. Прими мои соболезнования.
     - Да ладно,- отмахнулся Иван.- Чужое горе не свое.
     - Ты знаешь, что я переживаю за Лизу как за свою дочь,- попыталась убедить его в искренности своих чувств Ольга.- Меня печалит то, что произошло с ней. Но факт того, что ни Егор, ни Юра на похороны так и не явились, выводит меня из себя. Ни один из них ее и не был достоин. Один - боксер отбитый, у него на морде написано, что по нему тюрьма плачет, второй - наркоман и бездельник. Что она в них нашла? Вот Коленька мой к ней и так, и сяк, и цветочки, и конфеты, и словом не обидит, и делом не разочарует. А нет, ей подавай наркоманов и уголовников.
     - Хватит,- грубо прервал ее Иван.- Я и слышать о них ничего не хочу.
     - А как Таня? Ты с ней еще общаешься?- попробовала переменить тему разговора Ольга.
     - Нет. Горе у нас общее, но у нее своя жизнь, у меня своя.
     - А раньше так сох по ней, будто других женщин и не существовало никогда.
     - А ты все злишься, что не по тебе?

     Ольга пропустила колкость своего собеседника. Они дошли до стоянки, на которой стоял ее припаркованный Ауди.
     - Тебя подвезти?- осведомилась Ольга.
     - Сам доберусь.
     - Садись, мне не трудно довезти старого друга домой.

     Иван уселся на пассажирское сиденье и громко захлопнул дверцу. Автомобиль тихо завелся и тронулся, увозя пару от кладбища.
     - А где твой Фольксваген? Я видела, ты с Таней приехал.
     - Продал,- кратко буркнул Иван.
     - Ты мог кредит взять или у друзей попросить,- заботливо посоветовала Ольга.
     - У меня нет друзей.
     - А как же я?- удивленно спросила Ольга.- Или меня за друга ты уже не считаешь?
     - Ты ненавидишь меня. Какая уж тут дружба,- Иван достал из кармана колечко, которое Лиза носила на указательном пальце. Оно было простое, без позолоты, изумрудов, узоров, но на нем была надпись: «Любимой доченьке Лизе от любящего папы». Иван начал вертеть кольцо в руках, вспоминая, как Лиза первый раз одела его на свой коротенький пальчик.
     - Это неправда,- ответила Ольга.- Я не держу на тебя зла. Я понимаю, что заставить человека чувствовать то, чего он не может чувствовать, невозможно. Я это давно поняла. И приняла. И счастлива. Надо прощать зло всегда, если нету возможности его избежать. Все, что происходит, обязательно приводит к лучшему, даже если мы в данный момент так не думаем. Пути Господни… Сам знаешь. Может и смерть Лизы наступила для того, чтобы что-то  изменилось в тебе, чтобы ты перестал быть вечно негативным циником и обратил свой взор к Богу. Помолился бы за ее душу, она была бы рада, что ее отец о ней вспомнил.
     - Да вздор это,- недовольно проворчал Иван.- Плевать ей уже и на мольбы, и на меня, и на мать, и на Егорку, и на Юрку, и на всех остальных. Нет ее. Исчезла. Канула в небытие. Ни души, ни тела. Только память.
     - Зря ты так. Ты же не знаешь, как на самом деле…
     - Знаю,- перебил ее Иван.- Сказки про загробную жизнь для идиотов. Сидит кучка нищих и уши развесила, а те, кто похитрее, им на них лапшу и навешивает, при чем быстрого приготовления. «Все хорошо будет там, потом, когда здесь всю жизнь в дерьме проживете».
     - Ты вроде говорил, что Егор – верующий католик? Не так?
     - Так. Ну и что?
     - Я думаю, и Лиза тоже была верующей,- сказала Ольга.- Людям свойственно подстраиваться под окружение, в котором им приходиться существовать. Твоей дочери бы не понравилось, как ее отец отзывается об ее религиозных убеждениях. 
     - Она не похожа на этого обормота. Просто противоположности, к сожалению, притягиваются, и она, как хорошая девочка, повелась на плохого парня. Думала, изменит его. Да куда там.
     - Как они познакомились?- поинтересовалась она.
     - В соседнем дворе жил,- нехотя начал Иван.- Часто с друзьями во дворе выпивал. Начал к Лизе цепляться. Она сначала игнорировала его попытки зацепить. Он стал настойчивей, приглашал погулять. Я его компашке пригрозил, что если от нее не отстанут, то я каждого из них притащу за ухо к родителям, чтобы хорошенько отлупили их неокрепшие задницы. Егорка сразу и слился. Через полгода, каких увидел я его и Лизу, прогуливающихся по соседнему парку. За ручку. Вдвоем. Целуются. Я мимо проехал. Дома спросил у нее, как это понимать. Она ответила, что любит его и, что я его не знаю. Говорила, он хороший, и если я ему сделаю что-нибудь, то она из дому уйдет. - Иван перевел дыхание и продолжил. - Через год она к нему переехала. Заезжала, конечно, ко мне, но чаще по телефону общались. Говорила, что счастлива, но я не особо верил ее словам. Бывает, придет ко мне, улыбается, болтает, а сама синяки под кофтой прячет. Мерзнуть она начала, а до Егорки, попробуй куртку ей надень, всего выцарапает и убежит в чем была. Вот тебе и верующий. Много лжи было, много недоговорок.
     - Ты же знаешь, когда речь идет об интимных вопросах, мы всегда голову в песок прячем,- произнесла Ольга, прищурившись и внимательно посмотрев на Ивана. - Разве твои родители обо мне знали?
     - А кто ты мне? - удивился Иван. - О Тане они все знали, наверное, больше, чем я.
     - Не надо делать так, будто мы с тобой просто случайные знакомые.
     - Так и есть.
     - Случайных знакомых не прячут, - зло парировала Ольга. - А ты ж меня так хоронил, будто стыдился знакомству со мной. Хотя, так и есть. Ведь если меня нет, то получается, что ты примерный муж и отец. Лизе было на кого равняться. Она наверняка все понимала. Глупой точно не была. Дома с одной, в душе с другой. Неудивительно, что докатился до того, до чего докатился. Когда хочешь многого, много и отдаешь.
     - Лизу я никому отдавать не хотел, ни Егорке, ни смерти. Она была той, кого я любил больше всех, а остальные…Мне и жить сейчас незачем. Исчезнуть как она, и оставить вас прозябать на этой гадкой несправедливой планете. Ничего мне не надо больше. Ничего не хочу.
     - А с Юркой как твоя дочь познакомилась? - Ольга не унималась с расспросами.
     - Друг Егоркин давнишний, - поморщившись, промолвил Иван. - Тот еще проходимец. Громила здоровенный. Меня вдвое выше. Он похрабрее Егорки был, да и огрызался похлеще. Я с ними никогда не ладил.
     - Они с Лизой дружили или как?
     - Да я откуда знаю, - ответил Иван. - Она ничего мне про них не рассказывала. После того, как с Егоркой сошлась, скрытая такая стала. Ничем не делилась. Да и с Таней мы повздорили, долго ссорились перед тем, как разойтись. Совсем про Лизу забыли. Отчасти мы тоже виноваты в том, что случилось. Живи она у меня, ничего бы сейчас этого не было. Да не удержал.
     - Не кори себя, - Ольга остановила автомобиль во дворе, в котором находился дом Ивана. - Никто не знает будущего, кроме Бога. И тебе не дано было. Прими это, сходи в церковь, поставь свечу за упокой Лизы и живи дальше. Жизнь должна про…
     - Да хватит уже, - Иван не смог удержаться, чтобы не перебить свою собеседницу. - Словами горю не поможешь. Спасибо, что подвезла… И что вообще пришла.
     - Вань, перестань вести себя так, будто вокруг тебя одни враги, и все зла тебе желают. У нас с тобой ничего не вышло, но я твой друг, и ты всегда можешь обратиться ко мне в трудную минуту. У тебя есть мой номер?
     - Да, - буркнул Иван.
     - Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится или просто захочешь поговорить.
     - Хорошо.
     - Не забудь выпить лекарство и попробуй отдохнуть. Ну, все, Ваня. Мне пора, - с этими словами Ольга наклонилась к Ивану и приобняла его за плечи.
     - Пока, - сказал Иван, вылез из автомобиля и направился в сторону своего подъезда. Когда он вошел в квартиру, расположенную на первом этаже старенькой хрущевки, Ауди черного цвета покинул двор и устремился навстречу огням большого города.

     В квартире Ивана царил ужасный беспорядок. Она производила вид давно всеми заброшенного помещения, куда изредка наведываются, чтобы переночевать. Стянув кое-как с себя ботинки, Иван прошел в гостиную, открыл выдвижной ящик стола, стоявшего в углу небольшой и из-за бардака кажущейся непросторной комнаты. Он вытащил оттуда баночку нитроглицерина и положил одну таблетку под язык. Он уселся на пропитанный пылью диван и принялся шарить в карманах в поисках того, что так усердно ощупывал во время поездки. Найдя кольцо своей дочери, он с облегчением подержал его в руке, после чего положил на тумбочку, стоявшую рядом с диваном.

     Иван переоделся, умылся и достал альбом с фотографиями из обветшалого шкафа. Вернувшись на диван, он раскрыл альбом и начал рассматривать фотографии, заостряя внимание на тех, на которых была изображена его дочь. Среди канонических фотографий с праздников, застолий и общих школьных он отыскал сделанную им самим. На ней Лиза любовалась колечком, только что примеренном на ее худеньком пальчике левой руки, тем временем на правом запястье виднелся синяк, который девушка по невнимательности не скрыла под рукавом своей кофты. Это был единственный снимок, запечатлевший ее искреннюю улыбку. Несколько минут Иван любовался им, после чего вынул из альбома, смял в руке и закинул под диван, на котором сидел. Он схватился за сердце, помассировал его, закрыв глаза, снова достал из тумбочки таблетки, положил три таблетки под язык и улегся на диван, укрывшись пледом. Не выключив свет, он закрыл глаза и спустя минут пять уснул.

                Глава 2
     Звонок  в дверь оторвал молодого человека от короткого и тревожного сна. Сползая с кровати он несколько раз ругнулся, выдавил из себя что-то нечленораздельное и метнул одеяло в угол комнаты. Подняв свое мускулистое, но с утра еще расхлябанное тело, он начал искать свои штаны. Найдя их на полу, под только что сброшенным с себя одеялом, он нерасторопно натянул их на себя и сонной походкой направился к выходной двери. Открыв ее, он увидел перед собой молодого человека лет двадцати, широкоплечего и гладко выбритого. Одет он был в темно-синий пиджак и в темно-синие брюки под стать ему. Увидев своего гостя, хозяин развернулся и пошагал туда, откуда только что вылез. Гость вошел в квартиру, закрыв за собой дверь, разулся и поспешил за хозяином. Войдя в комнату, он обнаружил своего друга нежившимся в еще не успевшей остыть кровати. 
     - Вставай, соня,- громко произнес гость.- Сколько дрыхнуть будешь?
     - Отвали,- пробурчал хозяин в ответ.- Если придурки спозаранку пляшут, еще не значит, что нормальные пацы должны им подтанцовывать.
     - Просыпайся. Подарок тебе принес.
     - Какой?- поинтересовался хозяин, уткнувшись носом в подушку, из-за чего его речь была невнятной и приглушенной.
     - Половинку,- с хитрой улыбкой промолвил гость.
     - Макс, твою же мать. Ты из-за этого такой нарядный ко мне приперся?
     - Нет,- опроверг догадку хозяина Максим.- На работу устраиваться ходил. Не пойду же я таким, как ты.
     - Дерзким и сексуальным. Почему нет?
     - Обдолбанным невыспавшимся укурышем. На тебя без дикого хохота не взглянешь. Ты же выжат как тюбик от зубной пасты.
     - Ты пришел, чтобы меня оскорблять?- спросил хозяин, приподнявшись с кровати.- Не ожидал от тебя такой подлости. Пришел в костюмчике, с пыхом, чтобы поглумиться над своим товарищем. Некрасиво.
     - Давай уже,- протянул Максим, схватив своего друга за плечи и вытащив его из райского ложа.- Слышь, Тюбик, ты чего такой дряхлый? Тебя надо встряхнуть.
     - Отвянь,- фыркнул Тюбик.- Где там твой подарок?
     - В кармане. А ты хочешь натощак пыхнуть? Тюбик, дым тебя так разнесет, что ты из выжатого станешь раздутым.
     - Да не Тюбик я,- возмутился хозяин.- Ты задолбал уже с приколами своими. Раздразнил своими подарками, еще обзывается.
     - А что тебе не нравится?- удивился Максим.- Колька Тюбик…Как грозно это звучит. Гроза района, авторитет, сидевший…за школьной партой. Тюбик- это сильно.
     - Ай, идем на балкон,- промычал Николай, надевая на себя клетчатую рубашку.
     - Слышь, Тюбик. Давай на крыше пыхнем. Ты же вроде говорил, что у Саньки ключ есть. Он же главный в твоем подъезде. Посидим там.
     - А я главный у себя дома, но это не значит, что у меня отовсюду есть ключи. У меня даже ключа от чулана нету, что тут еще добавить.
     - Где ты его посеял?- ухмыльнулся Максим.
     - Да у мамки он. Она мне его никогда и не давала. Как только сюда переселились, она сразу все ключи приватизировала.
     - Кто бы мог подумать, что Тюбик, который собственноручно убил когда-то паука, который украл пачку сигарет у своего отца, которому не страшна даже полуночная гроза, чтобы этот герой под мамкой ходил.
     - Где труба моя? -спросил Николай, шаря руками по книжным полкам и оглядывая по сторонам комнату.
     - А черт ее знает,- проговорил Максим, уже толком подуставший от небрежности приятеля.- Посмотри под диваном.

     Николай бросился на пол и начал водить рукою под дряхленьким диваном. Нащупав какую-то бумажку, он вытащил ее из-под дивана. В его руке была смятая фотография. Он развернул ее и вгляделся в изображение. На нем девушка разглядывала надетое на палец кольцо.
     - Что за шмара?- Максим не стеснялся выражений.
     - Лизка. Ты не знаешь ее. Она дочь друга моей мамы. Подкатывал я к ней когда-то. Она отшивала меня. С Егоркой водилась. С Юркой. Мертва уже, прикинь. Год как. В то же время и батя ее скопытился, а квартира по завещанию осталась моей мамке, так как со своей женой они разведены были к тому времени. Вот мы и переехали сюда. Мамка редко тут бывает, а я так привык уже,- Николай последний раз окинул взглядом комнату и, тяжело вздохнув, произнес.- Ладно, черт с этой мобилой. Идем к Саньку зайдем.

     Положив фотографию в карман, Николай вместе с другом покинул свою квартиру. Поднявшись на третий этаж они постучали в деревянную лакированную дверь. Никто не открывал. Николай постучал сильнее и дольше:
     - Сань, открой, это Колька,- проорал он в щель между дверью и стеной.
     - Скажи, что сам Тюбик тут. Сразу откроет,- пошутил Максим.
Николай нажал на ручку двери и толкнул ее легонько вперед. Она податливо распахнулась. Друзья вошли внутрь. В квартире было тихо и темно.
     - Сань, Сань,- кричал Николай, но на его крики никто не откликался.
     - Слышь, Тюбик, тут по ходу никого,- подытожил Максим, когда они вместе обошли две комнаты, кухню и туалет.- Смотри,- он указал на тумбочку в коридоре.- Это не от крыши ключи?
     - Тут их дохрена, откуда я знаю,- сказал Николай, взяв в руку связку ключей.
     - Давай все попробуем, какой-то должен подойти,- предложил Максим.
     - Подождем Санька или его сестру, а то выйдет, что мы у него свистнули эти ключи. Где их нелегкая носит? Бабка к тому же вместе с ними живет, никуда не ходит. Куда они все исчезли?
     - Давай идем проверим, потом вернемся,- продолжал уламывать друга Максим.
     - Ну ладно,- поддался Николай.- Только быстро.

     Они вышли из квартиры Санька, захлопнув за собой дверь, и поднялись по лестничному пролету на пятый этаж. Оказавшись там, Николай взобрался по приставной лестнице к люку, ведущему на крышу и начал перебирать ключи. Их было штук десять похожих друг на друга как близнецы, и вся сложность состояла в том, чтобы не запутаться, какой ключ уже проверен, а какой - нет. Максим в это время стоял внизу и придерживал лестницу.
     - Ты сегодня такой тормоз, Тюбик, - проворчал Максим, переминаясь с ноги на ногу.- Что там сложного - ключ в замок вставить. Если б ты был домушником, тебя поймали бы еще при взломе. Интересно, как бы ты отпирался. Сказал бы, что ключ дома оставил, а дверь при этом захлопнул? Но тогда бы Тюбик точно увековечился как вор в законе, настоящий мародер. Настолько дерзкий, что в ограбленных домах не смывает за собой, оставляя содержимое своего желудка как визитную карточку грабителя.

     Николай, наконец, справился с замком и, открыв люк, влез на крышу дома. Максим последовал за ним. Они прошлись по крыше в поисках места поудобней и, как все непослушные мальчишки, уселись на ее краю, свесив ноги вниз. Максим достал из кармана пиджака маленький полиэтиленовый пакетик, набитый блекло-зеленым дурманом.
     - Ты хочешь, прям здесь, колдовать? Мы будем первые растаманы, пойманные с помощью спутника. Нас тут быстро засекут. Окстись, - перенервничал Николай.
     - Да не боись ты, - успокаивал Максим, доставая из кармана пачку бумаги для самокруток. - Пока за нами придут, мы все уже скурим. Есть бумажка для пятки?
     - Держи, - сказал Николай, дав другу какую-то старую брошюрку.
     - Расскажи о той девчонке, что на фотке, - попросил Максим, скручивая фильтр.
     - А что о ней? Та еще дурочка. Между мной и двух зол, выбрала два зла. Ну и черт с ней.
     - А чего тогда клеился, раз дурочка? - спросил Максим, раскрошив содержимое пакета.
     - Нравилась. Я приглашал ее погулять, но она все носом воротила. Она вообще недолюбливала мою семью. Мамка моя ей не нравилась. Как оказалось потом, той еще сучкой она была.
     - Что ты имеешь в виду? - Максим достал сигарету накрошил табака на бумажку с марихуаной, смешал их и засыпал полученную смесь в скрученную бумажку, забитую с другого конца фильтром.
     - Была одна история, о которой умалчивают после смерти Лизки, якобы о мертвых плохо не говорят. Но она еще та воровка.
     - Что за история? - не унимался Максим, проводя языком по краю бумажки и склеивая косяк.
     - Когда Егорка начал с ней мутить, они сняли хату неподалеку от моей бывшей. Кое-как перебивались, Егорка грузчиком работал на мясокомбинате, Лизка же поступила в универ на медика. Юрка предложил Егору самим бадяжить, но на это стартовый нужен. Егор отказался. Тогда он попросил Лизу, выкрасть у него под предлогом, что срочно нужны деньги. Ты же знаешь, у него с этим всегда проблемы. Она и послушалась, - сказал Николай, прижигая скрученный Максимом косяк. - Егор сильно отлупил ее за это. Вообще, он часто ее бивал, но по лицу никогда не бил, чтобы увечий никто не заметил.
     - Чего он сам Юрке не помог? – удивленно вымолвил Максим. – Они ж друзья.
     - Да такие они и друзья.
     - Кто друга в беде забывает, тот счастья в жизни не знает, - сказал Максим с видом старого мудреца.
     - Просто Юрка из тех людей, которые обычную спокойную жизнь прожить не могут. С такими постоянно происходят какие-либо незаурядицы, - ответил Николай и, покрутив косяк в руках, отдал его Максиму. – На месте Егорки я бы тоже с ним не связывался.
     - Ясно теперь, кто из тебя всю пасту выжал, - съерничал Максим, затягиваясь свежескрученным косяком. - Так а с чего она вдруг решила Юрке помочь?
     - Да, видно, было у них что-то, - Николай перенял эстафету из рук Максима.
     - Что ж он тогда не защищал ее от Егора? Или в порыве бешенной страсти не разглядел синяков на бледной коже?
     - Подрались они потом с Егором, правда, не знаю из-за чего. Либо деньги, либо Лизка… Помирились вроде недавно, но это не точно.
     - Как умерла она? - поинтересовался Максим, забирая косяк из рук Николая и втягивая горький дым внутрь своих легких.
     - Мутная история какая-то, - пожал плечами Николай. - Пневмонией якобы заболела. После очередной ссоры с Егоркой к отцу домой вернулась и на следующий день в больничку слегла. Как-то странно это все звучит. Притом ни Егорка, ни Юрка на похоронах так и не объявились. Я так предполагаю, что оба они к этому делу руки приложили.
     - О чем ты?
     - Да так, просто мысли всякие в голове крутятся, - задумчиво проговорил Николай. - А вот ты сам, Макс, что бы ты сделал если б узнал, что кто-то у тебя забрал твое и отдавать совсем не собирается?
     - Да морду бы набил, - голос Максима прозвучал угрожающе. - Любой бы так сделал. У всех нас есть вещи нам принадлежащие, которые брать без спроса нельзя, а коли взял, то уж будь добр, получи по заслугам.
     - Какие, например, это вещи?
     - Дом, деньги, машина и так далее. Да что за вопросы? Это ж ежу понятно, - пробурчал Максим с видом человека, хорошо знающего предмет, о котором идет речь, и презирающего тех, кто данным предметом не интересуется. - Или, может, Тюбики и за пасту зубную готовы шкуры драть?
     - Тебе б только язвить, - невольно поморщился Николай. - А вот как насчет людей? Принадлежат ли родственники друг другу? Или, быть может, друзья?
     - Что значит, принадлежат ли нам люди? Не можем же мы обращаться с ними, как со своими вещами.
     - А животные? - не унимался Николай.
     - Ну, моя собака - она же моя. Я что скажу ей, то она и будет делать. А если какой говнюк задумает украсть ее, то ему уж точно несдобровать.
     - А чем животные от людей отличаются?
     - Да глупее они нас. Нельзя им давать за себя все решать, - убедительным тоном ответил Максим. - А если моей Азе бес в голову взбредет, и она вздумает напасть на человека, потому что он не так пахнет? Неужели разрешить ей такое?
     - Хорошо, как тогда быть с детьми? Они же тоже глупее нас, взрослых.
     - Детей тоже нужно контролировать, - уверенно пробасил Максим. - Они тоже глупые. Чего только не придумают: и пальцы в розетку, и у прохожего конфетку. Нет, дети принадлежат родителям, и те за них решают, что для них лучше.
     - Проще говоря, кто умнее, тот и должен решать за тех, кто глупее? - напрямую задал вопрос Николай.
     - Да, так должно быть.
     - То есть ты полностью принимаешь тот факт, что наше правительство запрещает принимать канабис, так как они умнее, а ты его куришь просто по глупости?
     - Нет, в этом и беда, что там у них дураки сидят разные, - начал расходиться Максим. - Они думают, что трава- это наркотик. Я сколько лет ее курю, а так и не пристрастился.
     - Ладно, но ты подумай, имеем ли мы право ограждать более глупых от их ошибок. Ведь если так, почему Бог нас от них не оберегает? Он же умнее любого живущего человека.
     - Началось, - протянул Максим, выбрасывая окурок вниз и поднимаясь. - Идем, пока тебя от курева не понесло во всю эту сектантскую брехню.

     Николай недовольно поднялся, стряхнул с себя упавший с самокрутки пепел и поспешно устремился к люку, ведущему вниз на лестничную площадку. Друзья спустились вниз по пролету и вернулись в квартиру Николая. Разувшись, они прошли на кухню, где хозяин поставил чайник на плиту. Усевшись на табуретку за кухонным столом, Максим пристально посмотрел на своего друга и проговорил:
     - Я ж на работу сегодня устроился. Буду в Top Shop’е на телефоне работать. Звонить клиентам, предлагать им товары по выгодной цене. Интересно, смог бы я тебя продать, сказав, что ты высококачественный тюбик, который можно заполнить чем угодно.
     - Таких болванов только в Тоp Shop и устраивать, - съязвил Николай. - Будешь там своим басом клиентов пугать.
     - Я тут хотел у тебя попросить, - неуверенно начал гость. - Не мог бы ты мне до зарплаты каких 200 евро одолжить? А то еще целый месяц, а я на нуле.
     - У меня самого нету, но могу у мамки посмотреть, - сказав это, Николай встал, направился в коридор и достал из шкафа, находящегося там, женскую сумочку. Порывшись в ней, он нашел купюру в сто евро и колечко. Он вернулся на кухню и положил свою находку на стол.
     - Смотри, что нашел, - голос Николая немного дрожал.
     - Что это? - с интересом промолвил Максим, взял кольцо в руки и прочитал выгравированную на нем надпись: «Любимой доченьке Лизе от любящего папы».
     - Ее колечко.
     - Дорогое, наверное, - Максим в уме начал прикидывать цену находки. - Слышь, одолжи его мне, я в ломбард заложу, а через месяц обязательно выкуплю.
     - А если не выкупишь? Как я мамке объясню, куда из ее сумки кольцо пропало?
     - Когда я тебя обманывал, Тюбик. Зуб даю, выкуплю, - Максим щелкнул краем ногтя по зубу. - Пожалуйста, мне просить больше не у кого.
     - Ладно, - согласился Николай. - Но смотри, чтобы ровно через месяц оно снова было у меня, а иначе и тебе, и мне…- он провел большим пальцем по горлу, показывая исход в случае неудачи.

     После чаепития Максим поблагодарил хозяина сего жилища и поспешил откланяться. Выходя из квартиры он неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу и спросил:
     - А мы ключ Саньку разве не забыли вернуть?
     - Точно, - с грустью в голосе припомнил Николай. - А что, если он уже дома? Он же нам таких дров вломит за то, что присвоили ключ себе без спроса.
     - Ну, ты Тюбик и так уже выжатый, вряд ли  выйдет что-нибудь из тебя еще выжать, - лицо гостя расплылось в улыбке.
     - А тебе только хохмить. Ладно, пока у себя оставлю. Потом видно будет.
     - Как знаешь, друг, как знаешь, - сказав это Максим, направился к выходу из дома.
 
     Николай, закрыв за гостем дверь, вернулся в свою комнату, кинул ключ на шкафчик, упал без сил на диван и продолжил прерванный его гостем сон.

                Глава 3
     Запах шашлыка привлекает к себе не только голодающих зевак, но и всякого рода животных, а если ты  питомец того, кто его готовит, то и тебе скорее всего перепадет лакомый кусочек. Черный ротвейлер, учуяв возможность полакомиться, вылез из воды и, вытряхиваясь и тем самым забрызгивая окружающих влагой, потрусил в сторону источника сочного мясного аромата. Подбежав к двум мужчинам, увлекшимся кулинарными приготовлениями, он уселся рядом с ними и, высунув свой большой язык, сделал вид, что присоединился к компании не ради утоления своей природной нужды, а ради интересной и оживленной беседы, в которой он, к величайшему сожалению, не мог присоединиться.
     - Какой он милашка, - умиленно протянула начинающая полнеть женщина средних лет, уверенно развалившись на аккуратно разложенном полотенце. Она была в красном купальнике, размеры которого она уже явно переросла. Рядом с ней расположилась ее подруга худощавого телосложения, вероятно, ее ровесница, но из-за ощутимой разницы в габаритах казавшаяся значительно моложе своей собеседницы. На ней был более скромный купальник черного цвета, полностью закрывавший живот. - Ты только посмотри на него, Танька. Я тоже себе такого хочу. Лучше любого мужика. Такой и от хулиганов защитит, и еще с мордашкой такой миленькой.
     - Ты с этим милашкой осторожней будь, - предупредила свою подругу Татьяна. – Он тебя за ляшку как цапнет, вся его милость мигом пропадет.
     - А ты не каркай, - проворчала подруга и обратилась к хозяевам пса. – Завидую я вам мальчики. Такого друга с собой хоть куда. Вы только посмотрите на эти жалостливые глазки. Разве можно такого не угостить кусочком шашлычка?
     - Обязательно покормим, - ответил один из мужчин. – И дам прекрасных шашлычком угостим, если они не против конечно.
     - Да разве тут устоишь? – продолжала лепетать полноватая женщина. – Озеро, лето, двое прекрасных кавалеров с миленьким питомцем и сочный шашлычок. Еще бы спиртного, и можно ни о чем не думать.
     - Можем и спиртное организовать.
     - Ну чо, Танька, - обратилась она к своей подруге. – Присоединимся к честной компании?
     - Я не хочу, если честно, - ответила Татьяна поморщившись. – Давай просто посидим, поболтаем.
     - Ну, ты чего? – прошептала виновница происходящего разговора. – Посмотри, какие парни. Расслабимся, развлечемся, - она встала и направилась к мужской компании, одарившей ее своим вниманием.
     - Анжел, я не буду, мне не бери, - прокричала Татьяна ей вслед. Анжела уже вовсю крутилась вокруг мужчинами расставленного мангала, заигрывая то с одним парнем, то с другим. Татьяна осталась сидеть на месте, задумчиво вглядываясь в водную гладь озера. Неожиданно к ней подбежал пес. В зубах он держал шампур с нанизанными на нем кусками мяса. Женщина улыбнулась услужливому псу и погладила его по нагревшейся от полуденного солнца голове.
     - А мне он не предложил, - возмутилась Анжела, увидев, как элегантно пес ухаживал за ее подругой. – Не нравлюсь я животным. Они либо не замечают меня, будто я пустое место, либо шарахаются как от прокаженной.
     - Зато, небось мужским вниманием вы не обделены, - с улыбкой на красивом загорелом лице промолвил один из хозяев ротвейлера.
     - Да где там, - начала жаловаться Анжела. – Если кто и западает, то или алкаши, или наркоманы. Породистых мужиков, как и собак, разбирают еще щенками, а что осталось, так на это жалко смотреть. Вот и приходится девушкам нашего возраста в одиночестве прозябать.
     - Анжел, - позвала свою разговорившуюся подругу Татьяна. – Ты скоро там?
     - А тебя твой кавалер не устраивает? – прокричала Анжела в ответ. – Она у нас немножко зануда, - прошептала она мужчинам. – Вы уж простите ее.
     - Все в порядке, - проговорил один из мужчин. – Угощайтесь, - сказал он, протягивая Анжеле одноразовую тарелку с шашлыком. – Если станет скучно, всегда можете к нам присоединиться.
     - Не скучайте, мальчики, - кокетливо произнесла Анжела, слегка помахав рукой и, развернувшись и покачивая широкими бедрами, пошагала в сторону Татьяны. Как только она к ней приблизилась, пес сразу же убежал с нетронутым шампуром к хозяевам.
     - Дурная собака, - обиженно произнесла Анжела, усаживаясь возле Татьяны и предлагая угощения.
     - Не хочу, - отказалась от еды женщина. – Я не голодна.
     - Ты что-то совсем угрюмая, Танька. Что с тобой? Ты не больна?
     - Нет, просто задумалась, - тихо проговорила Татьяна. – Все насчет Лизы думаю. Она еще такая юная, невинная, вся жизнь у нее впереди, лишь бы она мою жизнь не повторила.
     - Так, а что с ней не так? – недоуменно поинтересовалась Анжела. – У нее же вроде все отлично: восемнадцать недавно стукнуло, есть парень у нее, школу закончила, поступила в ВУЗ. Все у нее отлично, что ты переживаешь?
     - Вот ты за своего сына переживаешь, почему я за свою дочь не должна? Пока все хорошо. Но она собирается с Егором жить вместе. Он не нравится мне. Боксер, морда отбитая, мозгов нету, он и учиться не собирается. Что она с таким наживет? Я от Ваньки в молодости тоже тащилась, а сейчас как подумаю, на кой он мне сдался? У него кроме харизмы его ничего особенного и не было. Сейчас вообще обрюзг, за собой не следит, ни с кем не общается. Только вот что Лизу любит до чертиков, а так…ничего больше.
     - Да ладно тебе, - попыталась поддержать свою подругу Анжела. – Разошлись, и хорошо обоим. Ты расскажи лучше, как Лизино восемнадцатилетие отпраздновали?  Что подарили?
     - По отдельности, - фыркнула Татьяна, вспомнив то, что вспоминать не хотела. – Сначала с Егором, потом со мной, потом с папкой. Как чужие друг другу. Он же колечко ей, кстати, подарил.
     - Дорогое? – спросила Анжела, завистливо прищурившись.
     - Да откуда у него денег столько? Обычное. Выглядит только шикарно, но на самом деле, много за него не дала бы.
     - На такую дату мог уже и посерьезней что подарить, - протянула Анжела и, немного склонив голову набок, спросила. – А вы с ним как?
     - Да никак. Все прошло. Раньше хорош был. Сейчас одни проблемы от него,- голос Татьяны становился все тише, пока не достиг шепота. – То в больничку деньги нужны, то на границе штраф выпишут. Совсем невезучий стал.
     - А что, поймали?
     - Да, - ответила Татьяна. – Сначала ездил себе, но скромно. По пять, шесть пачек провозил. Бутылок две, три тоже. Но ему все мало было. Месяц назад решился по-крупному пойти. Два блока спрятал. Что-то в носки, что-то под сиденьем, но большую часть  просунул в отверстие между задними сиденьями и багажником. На границе остановился. Документы проверили, самого обыскали – ничего противозаконного не нашли. Потом что-то им в голову стрельнуло, начали весь салон шмонать. Вот и нашли. Он не говорил, сколько выписали штрафа, но после этого случая за бугор ни ногой, ни колесом.
     - И правда не везет, - с неестественной досадой произнесла Анжела. – Всюду нас обкладывают. Кто побогаче, те и наживаются на тех, кто победнее. Совсем не дают, как белым людям пожить. А те же самые, как они выражаются, ‘’контрабандисты’’ будут и честнее, и благороднее тех жуликов, что наверху сидят и с невинными ангельскими выражениями своих тупых морд крадут себе на виллы, усадьбы, яхты, автомобили. Мы же просто выживать пытаемся, как можем.
     - А если бы ты была там, наверху, то разве не делала бы так же?
     - Конечно, нет, - уверенно провозгласила Анжела. – Я бы каждому человеку дала по-человечески пожить, а не горбатиться подобно рабу за кусок хлеба.
     - Вот как, - недоверчивый голос Татьяны заставил ее подругу напрячься. – Сама подумай, есть же люди, которые живут хуже тебя. Почему ты им не помогаешь?
     - Кому, например?
     - Нищим, бездомным, больным, сиротам. Ты не самая несчастная из людей на земле.
     - Да если б я могла, - оправдывалась Анжела. – У меня ж самой такая зарплата, что только на еду и хватает. Кому я могу помочь?
     - Что ты занервничала так? Я просто спросила
Подруги немного помолчали, не решаясь продолжать разговор, медленно, но явно перерастающий в конфликт, после некоторой паузы, дабы предотвратить неловкость от гнетущего молчания, Анжела решила поменять тему обсуждения:
     - Как думаешь, кем работают эти ребята? – Анжела махнула головой в сторону мужчин, приглашавших подруг разделить с ними трапезу.
     - Не знаю, а тебе какое дело до них?
     - Ну, я свободная женщина, ты - тоже. Почему бы с ними не познакомиться? – Анжела игриво подмигнула своей подруге. – Вдруг они состоятельные мужчины? Смотри, на какой  машине они приехали. Притом высокие мальчики, не хиляки какие-нибудь. Как думаешь?
     - Тебе лет сколько уже? Все мальчики, мальчики, - подтрунивала Татьяна над подругой. – У тебя сын уже взрослый мальчик, а тебе все хахалей не хватает.
     - Я – молодая и симпатичная женщина. Мужское внимание еще ни одну женщину не испортило.
     - Ты уже далеко не молода, не приукрашивай. У тебя может скоро внуки будут, а ты все еще пятой точкой виляешь.
     - Ай, ты сама уже на своей Лизе зациклилась, вот и не видишь, что творится вокруг тебя, - съязвила Анжела. – Могла бы замутить с кем-нибудь, зачем раньше времени стареть?
     - Ну и какой пример я подам Лизе? - возмутилась Татьяна. – Менять мужчин, как только вздумается?
     - Нет. Ты покажешь , что нужно выбирать себе пару с умом. Парень должен быть обеспеченным, должен содержать свою семью, а не на шее у нее сидеть.
     - Ну, она так не считает, - покачала головой Татьяна. – Иначе с Юркой бы водилась.
     - А что, разве он из богатеньких? – спросила Анжела.
     - Ходят слухи, что он торгует запрещенными веществами, - ответила Татьяна. – Там деньги такие крутятся, что он должен много зарабатывать. Неизвестно только, на что он их тратит. Егор, хоть и бедный, но он проблем с законом хотя бы не имеет. Правда, немного молчаливый и агрессивный.
     - Да ладно. Сейчас все травкой балуются. Кто больше, кто меньше, но все же… Так что думаю, твой Егор тоже не ангел.. К тому же не забывай, что все мужики – бабники. За любой юбкой готовы плестись, лишь бы удовлетворить свою похоть.
     - Наверное, - с грустью проговорила Татьяна. Она притихла, не желая развивать дальнейшую беседу. Спустя минуту поднялась, подошла к парням, и завела с ними дружеский разговор. Анжела, заметив прыть своей подруги, немедленно устремилась к веселящейся компании.
     - Ушла без меня, флиртуешь с мальчиками, - с наигранной завистью сказала Анжела. – Может мне одиноко, а ты меня не зовешь.
     - Мы вас обеих уже давно приглашали, - произнес один из мужчин. – Как вам шашлык, понравился? Мы очень старались угодить двум прекрасным дамам.
     - Он был замечателен, - промурлыкала Татьяна. – Где вы научились, так непревзойденно его готовить?
     - Меня мой дед учил его мариновать и обжаривать на тлеющих углях. Я не застал его умеющим ходить. Сколько помню его, все время в инвалидной коляске. Паралич ног. Зато шашлык готовил наипрекраснейший. Вот и меня научил.
     - А вы, я вижу, были прилежным учеником, - проговорила Анжела, натягивая милую улыбку на краснеющее лицо. – А вот я боюсь людей с какими-нибудь недостатками, будь то отсутствие руки или ноги, или какого-либо другого органа. Мне с детства казалось, что если у человека отсутствует какой-нибудь орган, то он и чувств определенных не может испытывать. Они выглядят более отчужденными, чем полноценные люди.
     - Неправда, - с обидой в голосе промолвила Татьяна.
     - Согласен с вашей подругой, - поддержал Татьяну один из парней. – Мой дед, хоть и не ходил, а доброй души человек был. И женщинам нравился до чертиков. Я сам уж не помню, сколько их у него было, настолько часто они у него появлялись.
     - А ваша бабушка его к ним не ревновала? – поинтересовалась Анжела.
     - А вы думаете, она знала о его похождениях? Хотя, я думаю, даже если бы знала, то что она могла изменить.
     - Я же говорю, Танька, все мужики – бабники, что молодые, что старые, и ваш дед тому подтверждение.
     - Не сказал бы, что все. Есть мужчины, у которых женщин отродясь не было, их бабниками сложно назвать.
     - Если не было – значит, не дают, - не унималась Анжела. - Если б давали, то и те одинокие и несчастные в момент стали бы дикими развратниками, ибо вы мужчины не головой мыслите, а кое-чем другим.
     - Я со своей… - начал было мужчина, но его молчаливый друг резко его прервал.
     - Дим, - его голос звучал так глухо, что было сложно разбирать слова. – Мне кажется, у меня соляра заканчивается, а на заправку мы не заезжали. Помоги мне залить.
     - Простите нас дамы, - с досадой от своей прерванной тирады извинился Дмитрий. – Нам необходимо ненадолго вас покинуть. Угощайтесь всем, чего соблаговолите, и не скучайте без нас.
     - Побыстрей возвращайтесь, ребята. Мы вас ждем, - крикнула им вслед Анжела и, посмотрев на свою поникшую подругу, спросила. – Что с тобой, Тань?
     - Ничего, - ее лицо стало еще угрюмее.
     - Ну я же вижу, подруга, - не отставала от нее Анжела.
     - Бабушка моя тоже ходить не могла, - начала рассказ Татьяна. – Я ее плохо помню, так как она умерла, когда я была еще маленькая, но у меня время от времени появляются в памяти ее образ. Нежные черты лица, ухоженные белые руки с длинными пальцами и мягкая теплая грудь. Нет, она была прекрасней, чем так называемые ‘’полноценные люди’’, она была добрей и чувствительней их. Ее звали Елизаветой как и маму мою, собственно, когда у меня дочь родилась, я и решила назвать ее в их честь. Ваня был не против.
     - Прости. Ты мне не рассказывала о ней. А почему она умерла так рано?
     - Отец сказал, что у нее было воспаление легких.
     - Бывает же, - тревожно произнесла Анжела. – А ты разве не знаешь, что нельзя детей называть в честь умерших родственников, иначе их такая же судьба ждет.
     - Да ерунда это все.
     - Дай бог, чтобы ерунда, но я бы не рисковала, - задумчивый взгляд Анжелы был направлен в сторону горизонта. – Увидишь, еще раньше времени бабушкой станешь, не дай бог еще хоронить дочку придется.
     - Типун тебе на язык, - разгневалась Татьяна. – Наоборот, она за бабушку мою проживет долгую счастливую жизнь. Она и в медицинский поступила, зная, что прабабушка ее была сиделкой у немощных. Видишь, за ней самой надо было приглядывать, а она за другими ухаживала.
     - Интересную историю… - начала Анжела, но увидев возвращающихся парней, сменила выражение лица на улыбчивое и промурчала – А  вы, мальчики, искупаться не хотите?
     - Почему бы и нет? – послышался радостный голос Дмитрия.
     - Айда, кто последний, тот за всех моет посуду, - проорал его друг и с разбегу плюхнулся в воду.
     - А мы спешить не будем, - сказала Анжела, важно и горделиво прошагав к  краю озеро. Дмитрий шел вслед за ее покачивающимися бедрами, попав на удочку опытной женщины. Татьяна вернулась на свое прежнее место и, потупив взор, задумалась.

                Глава 4
     Скрежет в замочной скважине отвлек Марию от общения в соцсети. Она услышала звук открывающейся двери и поспешила в коридор встретить входившего. Молодой человек лет двадцати восьми разувался, усевшись на невысокий обитый кожей пуф. Из-за двери, ведущей в комнату, послышался старческий крик:
     - Марын, хто там?

     Мария пропустила мимо ушей вопрошающий возглас и внимательно уставилась в молодое и красивое лицо вошедшего. Оно было задумчиво и угрюмо. Не дождавшись, когда парень заговорит, Мария встревожено задала вопрос:
     - Сань, все в порядке? Ты какой-то удрученный.

     Александр встал с пуфа и, молча, прошел на кухню. Он залил воды в чайник, поставил его на плиту, достал из коробка спичку, зажег ее и включил газ. Все это он проделал без единого звука, все с тем же каменным лицом. Опустившись на табурет, стоявший возле стола, он уставился в стену напротив стола.

     Мария тем временем ждала, пока мужчина сам не захочет рассказать ей о том, что его так взволновало. Она стояла, облокотившись на стену своим худым плечом, и наблюдала за поведением Александра. Вдруг отворилась дверь из соседней комнаты, и из нее медленной шаркающей походкой вышла старушка лет восьмидесяти. Она остановилась в дверном проеме, одной рукой опираясь на трость. Маленькая горбатая старушка, будто не замечая присутствия своего внука, громким визгливым голосом обратилась к Марии:
     - Марын, ты шо глуха, чи шо? Цалый ранок табе крычу, а ты ни слуху, ни духу. Хто прышоу, ей крычу, а она даже не подивиться.
     - Саня вернулся, ба, что тут непонятного? – спокойным невозмутимым голосом ответила Мария.
     - Да я погляжу, шо Саня, - не унималась старушка. – А ты чаво бабке своей не отповядашь?

     Мария махнула рукой в сторону бабули и устремила взгляд на Александра. Старушка проползла на кухню и приземлилась напротив внука:
     - А чаво ты такой смутной? Шо зрабилося?

     Александр покачал головой, взял в руку только что закипевший чайник, залил воду в кружку. Вспомнив, что кружка была пуста, он второпях схватил банку  кофе, насыпал две чайные ложки в горячую воду и размешал их, после чего вернулся на свое прежнее место.
     - Саня, ты мне кажи, шо зрабилося? - старушка не отставала от своего внука.- Альбо ты хорый, альбо шо сталося. Ты быу в банку?
     - Был, баба Вера, - тихо произнес Александр.
     - Ну и шо? Дают табе альбо не?
     - Дали, баба Вера, дали, - ответил парень, отхлебывая глоток горячего кофе.
     - Кламца ты, Саня, - недовольно пробурчала Вера. – Ежли все добра, то чаво ты як землю продауши? Альбо неведомо дадуть ци сволочи, чи не?
     - Ба, чего ты пристала со своими деньгами, - вмешалась в разговор Мария. – Не видишь, что-то другое случилось. Тебе лишь твой желудок в обиде не остался.
     - Яда – это у перваю очэредь, - многозначительно подняв палец вверх, произнесла старушка. – Вот ты не яси, таму и худа така, як мятла – пазваночник як палка, да влосы як трапка.
     - Баба Вера, хватит, - увидев недовольство сестры проговорил Александр. – Я как домой шел, Ивана Викторовича встретил.
     - Шо Ванька табе казау, шо так настроение спсул? Охламон такой. Я б яму по шее ланцуком надавала.
     - Я поднимался по лестнице, вижу он спускается вниз, весь взволнованный, на нервах, на руках Лизу несет, она без сознания. Я спросил, не нужна ли помощь ему какая, он меня не заметил даже, пробежал мимо, ничего не ответил,       - Александр замолчал на минуту, отставил кружку с кофе в сторону, после чего продолжил. – Я не знаю даже, что сейчас делать. Чем ей помочь?
     - А чаво это ты обязан охламону тому памагать? Он сам виновайца, шо не слядит за сваей лахудрой, - голос Веры становился все громче, чем очень раздражал слушающих. – Она бадяется, хде папало, с бамжами усякими. Ня знаю, шо они там пишуть, лижуть…
     - Егор не бомж, - недовольно возразила Мария. – Он приличный молодой человек.
     - С атбитаю халавою, - не обращая внимания на возражения своей внучки, продолжала старушка. – Кали чловек дурак, то уж наусягда. Як и той Ванька, охламон. Ай, шо убиу, то и уехау. Сам виновайца. Они усе, шо Яхор, шо Ванька – пьяницы запойные.
     - Егор не пьяница, - недовольство Марии все возростало, цвет лица превратился из бледного в пунцовый, голос начинал срываться. – Хватит судить о всех по одной мерке.
     - Шо табе этат Яхор так сдауся. Ежли б я была млода, я б на Яхорку узгляд бы не кинула. Вы, дяучонки, кохате тылько тых, каво не знаете. А я бомжа таво знаю. Он як и батька яво, Сямон, никудышный. Шо убили, то и уехали, - не переводя дыхание старушка обсуждала кого только могла. – Ани подходзять друх друху: бомж цей и тая лахудра. Вы токмо помыслите, якие дзеци у них родзятся. Таки ж никудышные байструки.
     - Не будем о них больше, - решил прервать старческий маразм Александр. Он допил кофе и начал разговор о том, что так волновало Веру. – Поговорим о кредите лучше. Его мне дают, но под огромные проценты и лет на двадцать.
     - Ты согласился? – обеспокоенно поинтересовалась Мария.
     - А что мне оставалось? – Александр поднял свой взгляд на Марию, в его глазах сверкали слезинки.
     - Ну и праведлово, - голосом довольного ребенка пролепетала Вера. Ее лицо засияло, выражение неприкрытой алчности запечатлела ее гримаса. – Веля табе дали?
     - Тысяч восемь, - опустив голову, тихо промолвил Александр. Его лицо покраснело в ту же минуту, почувствовав свое смущение, он принялся чесать нос, делая вид, что нос чешется ему на самом деле.
     - То добра, - Вера жадно потирала руки и уже начала думать, как распределить полученную сумму. – Значе две тысенцы ты мне даси на опярацу, за пулторы тысенцы можно балькон зрэмонтовать, тши тысенцы даси Марысе на учобу, а остальное на яду.
     - Не стыдно тебе, ба, чужие деньги считать? – недовольно буркнула Мария.
     - Чужие усягда стыдно, а то ж наши, - Вера выделила голосом слово ‘’наши’’, дав понять, что не собирается ни у кого спрашивать, как распорядиться полученными деньгами. – Табе же не стыдно у брата тши тысенци заберать, а мне на опярацу, на лякарства потрэбна. Вот кали бушь старая, хорая и никаму не потрэбная, тада зразумишь, - заткнув внучку, Вера выдохнула, перекрестилась и, опираясь на трость, встала, для чего приложила немало усилий, так как ее одряхлевшие мускулы сложно справлялись с тем, чтобы поднять ее вес. – Пайду Боженьке Памалюся, шо усе удачно выйшло. Дзякуй Боженьку, - старушка шаркающей походкой дошла до своей комнаты и, войдя в нее, закрыла дверь.
     - Сань, - обратилась к своему брату Мария, убедившись, что старушка покинула их общество.
     - М? – промычал Александр, явно не желая продолжать разговор.
     - Сколько тебе дали? – спросила Мария серьезным не терпящим возражений голосом.
     - Я же сказал уже… - начал отмахиваться Александр, но встретив недоверчивый и злобный взгляд Марии, запнулся, немного помолчал и тихо ответил: - Двенадцать.
     - И сколько же у тебя Юрка запросил? – не унималась Мария, явно намереваясь разузнать все о делах брата.
     - Не твое дело, Маш, - со злобой в голосе ушел от ответа Александр. – Я тебе обещал, я тебе дам. Остального тебе знать не надо.
     - Твой дружок залезает в какую-то передрягу, выпрашивает уйму деньжат, а кредит твой кто отдавать будет? Неужели сам Юрка? Человек, у которого денег не было никогда, да никогда и не будет. Ан нет. Мой родной братец сам за все расплачиваться будет. А может ты передумал? Увидел свою ненаглядную в беспамятстве и решил, что отдашь ей на выздоровление? Так чего ты здесь сидишь? Надо было бежать за Иваном Викторовичем со всех ног, предложить свою помощь. Чего же ты домой вернулся? Или ты осознал, наконец, что она только пользуется всеми, а взамен ничего им не дает?
     - Перестань, прошу тебя, - устало проговорил мужчина. Он жаждал поскорее закончить разговор, но потерял надежду так просто отделаться от собеседницы.
     - Да что в ней такого, что вы к ней так липнете? – ревностно вскрикнула Мария. – Получила Егора, жила с ним, но нет… Этого ей мало показалось. Влюбила в себя Юрку, этого дурачка. Ты думаешь, из-за чего он решился заняться этой проклятой травой, будь она неладна. Да, из-за своей ненаглядной, которой это было невдомек. Если он из-за нее погряз в этом дерьме, чего ж она не бросилась его спасать? Продала бы свои цепочки, сережки, колечки – всю эту мишуру. Так нет же… Сейчас третий ее возлюбленный должен это все выплачивать. Еще отец ее носится с ней как с писаной торбой. И отца, и Егорушку, и брата моего, и Юрку – всех эта красавица под монастырь подведет. А может Юрка из вас самый умный оказался? Всыпал ей такую дозу травы, что она очухаться не может?
     - Да что ты несешь? – резко повысил голос Александр. – Тебе просто самой завидно, что Егор ее выбрал, а не тебя. Сама за ним сколько носилась, а он на тебя и не посмотрел, - мужчина в пылу не заметил скатившейся по сестринской щеке слезы. – Ты должна радоваться, что для тебя все обошлось. Выбрал бы он тебя, и с тобой бы сейчас было то же самое, что сейчас с Лизой. Таковы эти мужчины. Они получают наслаждение в обладании души и тела молодой девушки. Она для них как спелый плод, который они срывают, наслаждаются им досыта, поглощая самую мякоть, а после выбрасывают оставшийся огрызок, чтобы голодные и слабые разгрызли его до конца.

     После монолога брата Мария уселась на стул, опустила голову на скрещенные на столе руки и, стараясь не шуметь, тихо всхлипнула. Шум в кухне не остался незамеченным. Из соседней комнаты снова вернулась старушка и, застыв в дверном проеме, закричала своим визгливым голосом:
     - Чаво вы крычыте? Нет бы помалиться, а они крычать. Шо не подялили?
     - Ничего, баб Вера, - спокойно ответил Александр. Следы гнева испарились с его лица, будто их там и не было. – Все хорошо. Немножко вспылили.
     - Чаво вы лаетесь як сабаки? – если Вера начинала расспрашивать, то остановить ее уже было невозможно. – Саседи юж слышать, як вы тут лаетесь. Хаварыте, шо у вас знова зрабилося? А ты, Марыя, шо на сталу уляхлась?
     - Ничего, баб Вера, - ответил за сестру Александр, так как Мария не поднимала своей головы, лишь тихонько вздрагивала. – Она просто переживает за нашу соседку Лизу, как бы с ней ничего не случилось.
     - А шо случылось, то и подялом, - махнула рукой старуха, прошла на кухню и, встав напротив Александра, приказала: - Устань, Саня. Дай бабте усесться.

     Александр встал со стула, уступая старушке место. Он намеревался покинуть кухню, но Вера его остановила, делая вид, что имеет сказать что-то важное:
     - Пастой, Саня. Я вам шас расскажу одну исторыю, шо у меня у  детстве была. Я росла у дярэуне, далеко от хорода. У нас, тачнее у мояго батьки быу хлеу. У тым хляву он трымал ружных животных. Ой, чавойсь у нас тылько не было. И куры были, и каровы, и козы. Еше зайцав развадил мой батька. Ой, жили мы добра, не то шо сейчас. Усе у нас было: и мясо, и молоко. Вот када мне было двянадцать хадкоу, батька давал мне вывадить бычков на прогулку. Ясно, шо не адной. За мною был наш пес Бэт. Ахромный пес, такой як за ноху укусит, то юж нахи и няма. Так вот был у том стаде адин бычок. Весь чорненький, такой ладный, а нихде такова не найсти, - вспоминая о бычке, Вера невольно улыбнулась. – От мне наравился той бычок. Када он быу малой, он быу маленький и скромненький. Усягда паследний выходиу из хлева, паследний и прыхадиу. Кармили наших бычков бардзо добра. Рос той бычок бардзо прентко. Вымахау так, шо я до яво халавы еле доставала. Едын раз знова вывадили мы бычков пагулять. Дянок был душный. Добра мы пагуляли и возврашались юж у хлеу. Мой любимый бычок як усягда паследний. Уходять они у хлеу, а мой бычок зайсти не может, застрау у дверы и не туды, и не сюды. Пхали яво мужики и в адну, и у друхую сторану, а он як застрау, так и тарчыть. Хлеу быстрэй бы разламауся, чым той бычок выляз. Ай-ай, а шо рабить? Ну, мужики залезли с друхой стараны у хлеу, узяли бальшие дубинки и давай таво бычка па халаве бить. Ой, як били. Он брыкауся, али пять мужикоу быстра яво забили до смерти. А крови веля было… Вот они яво забили и давай тапарами да ножами на части рэзать, - рассказывая это, Вера смотрела в одну точку, будто отстранилась от настоящего и снова переживала момент из прошлого. – Мне так жалко таво бычка.
     - Зачем ты нам это рассказала? – спросила Мария, подняв голову. Ее глаза были сухие, но покрасневшие из-за плача.
     - Кали ты не такой як усе, то друхим ты нужен шоб табою паживиться. Люди заставляють тебя рабить як усем потрэбна, а якшо ты не можешь, то и не потрэбен.
     - Пойду, переоденусь, - облегченно вздохнул Александр с надеждой, наконец, уединиться. Он скрылся за дверью своей комнаты, которую он делил со своей сестрой.
     - И мне нада пайти прилеч, - устало вздохнула старушка. – Боженьку памалилась, исторыю вам рассказала, пора ийсти, - она попыталась подняться с места, немного приподнялась и снова опустилась на стул. – Як села, так и прикипела.
     - Давай помогу, ба, - произнесла, вставая, Мария. Она подошла к старушке, взяла ее за руку и помогла подняться, после чего проводила ее до двери. Проводив Веру, Мария вошла в свою комнату. Там она увидела своего брата, переодевшегося, сидящего на своей кровати и с кем-то переписывающегося по телефону. Мария села подле него и обратилась к брату:
     - Сань, ты прости меня за то, что наговорила лишнего, - извинилась девушка. – Я не хотела, чтоб ты на меня злился. Просто ты слишком добрый, всем так легко деньги раздаешь, другие этим пользуются.
     - Да ладно, - произнес Александр, не отрываясь от телефона. – Все мы обманываем друг друга, и конца этому обману не видно.
     - Но ты же понимаешь, что Юрка тебя использует, - пыталась образумить брата Мария. – Ты ничего ему не должен. Ты предупреждал его, чтобы он не ввязывался в эту канитель. Наркотики до добра еще никого не доводили.
     - Это дружба, Маш, - угрюмо протянул мужчина. – Из двух друзей всегда один раб другого. Это как любовь, но без сексуального влечения. Один оказывает знаки внимания, делает подарки, помогает во всем, другой разрешает это делать, отплачивая красивыми речами.
     - Это не дружба, Сань, - укоризненно покачала головой девушка. – Ты связался с теми, кто обманывает друг друга и поверил, что без лжи жизнь невозможна. Они все там лгут друг другу: Лиза лжет, что она с Егором только водится, Юрка лжет, что между ними ничего нет, и что тебе он отдаст деньги, которые ты ему одолжишь. Я знаю, для тебя я маленькая дуреха, но я не хочу, чтобы моего брата облапошили какие-то проходимцы.
     - Я справлюсь, Маш. Правда, - сказал Александр, вставая с кровати. Он направился в коридор и быстро натянул на ноги ботинки.
     - Ты куда? – настороженно спросила Мария.
     - Скоро вернусь, - проговорил Александр и вышел из квартиры, оставив свою сестру в недоумении.

                Глава 5
     Мужчина преклонного возраста с облысевшей макушкой и седыми висками торопливо шел в сторону закусочной. Его щуплое телосложение не давало уверенности в том, что ему удастся справиться с поднявшимся встречным ветром. Как и подобает всем злоключениям, не только ветер усугублял его положение. Он опаздывал на встречу и, время от времени поглядывая на часы, спотыкался о бордюры, либо оступался буквально на ровном месте. Минут пятнадцать борьбы с неутомимой стихией и собственной неуклюжестью понадобилось ему, чтобы оказаться на месте встречи.

     Открыв дверь небольшого, но довольно уютного кафе, мужчина прошел в зал, предназначенный для большого числа гостей. За широким столом сидело человек двадцать, которые, разбившись на маленькие группки по три – четыре человека, что-то оживленно обсуждали. Заприметив издалека приближающуюся фигуру старика, одна из сидевших за столом старушек приподнялась и распростерла руки, встречая пришедшего:
     - Михаил Геннадьевич, мы вас уже заждались.
     - Да я вот на автобус опоздал, - начал оправдываться мужчина. - Контрольные своих учеников проверял и не заметил, как опоздал.
      - Мы забеспокоились, вдруг вы совсем не придете, - пролепетала женщина средних лет со светлыми волнистыми волосами и яркими голубыми глазами. Она улыбкой пригласила мужчину за стол.
      - Ну, как можно? Я обещался, - ответил Михаил, снимая с себя выцветшее замшевое пальто и садясь рядом с улыбавшейся ему женщиной.
      - Я Диане всегда говорила, что вы человек слова и если уж пообещали что-то, то непременно исполните, - слащаво пропела старушка, встретившая Михаила.
      - Да я и не сомневалась, - утвердительно поддакивала Диана.
      - Польщен, конечно, вашими отзывами, Елизавета Прокофьевна, но я не мог не помянуть свою ученицу. Все-таки мои ученики мне как родные. Я за них как за самого себя переживаю, пытаюсь вложить в них какой-то собственный опыт, взгляд на вещи, и меня очень печалит, когда мой труд, то светлое, что я пытаюсь вложить в их еще неспособные сопротивляться многим соблазнам души, так беспощадно давит окружающая их действительность.
      - Заливаете, - грубо буркнула девушка, сидевшая рядом с Елизаветой.
      - Не груби старшим, Лейла, - Диана пригрозила пальцем своей дочери. – Михаил Геннадьевич, вам может кутьи наложить или селедочки.
      - Не нужно, Дианочка, я сам справлюсь. К тому же, это мужская обязанность ухаживать за дамами, - Михаил взял в руки бутылку вина и предложил каждому налить.
       - Лучше беленькой, Михаил Геннадьевич, - сказала Елизавета, протягивая Михаилу бутылку с водкой. Мужчина принял бутылку из рук Елизаветы и начал разливать ее по стаканам гостей.
       - Я не пью, - недовольно произнесла Лейла, когда дошла очередь до ее стакана.
       - Ну и молодец, - похвалил девушку Михаил и передал бутылку на другой край стола.
       - Ну, помянем нашу Лизоньку, - Елизавета подняла стакан и продолжила, - Она была хорошей девочкой. Ее жизнь оказалась несправедливо короткой. Ее чистая, незапятнанная грехами девственность так и притягивала к себе зло. Черт всегда стремится забрать у нас все прекраснейшее, он убил ее, но душу испортить не смог. Она будет бесконечно жить в Царствии Божием и в нашей с вами памяти. Сегодня она туда и отправится. Вечный тебе покой, Лизонька, - она замолчала и  опрокинула стакан. Сидевшие за столом последовали ее примеру.
        - Михаил Геннадьевич, давайте я наложу вам, - обратилась к Михаилу Диана. – Вы же сами себе не наложите.
        - Спасибо, Дианочка, может совсем чуть-чуть. У меня в последнее время аппетита нету.
        - Видно, что исхудали. Вас нужно откармливать.
        - У меня всегда такое в стрессовых ситуациях, вроде и голоден, а пробую есть – в горло не лезет, - Михаил задумчиво посмотрел на Лейлу и произнес, - Вот как узнал, что Лиза умерла, у меня сразу какое-то расстройство случилось. Я все пытался понять, почему же это произошло.
        - Неисповедимы пути господни, Михаил Геннадьевич, - прискорбно вымолвила Елизавета.
        - Не скажите, Елизавета Прокофьевна, мне кажется, что причину происходящего всегда можно отыскать.
        - Ну, и какова же по-вашему причина смерти этого невинного ангела, Михаил Геннадьевич? Красивая умная девочка, в университете училась, жила с парнем своим… Неужели вы считаете, что совместная жизнь до брака и стала тем единственным ее грехом, из-за которого все приключилось?
        - Бред, - недовольно промолвила Лейла, - Хотела слишком многого, вот и получила. И парней ей двоих подавай, и травку бесплатно. За то  и заплатила.
        - Лейла, - грозно произнесла Диана, уставившись на свою дочь. – Ты зачем на сестру наговариваешь?
        - Не сестра она мне. Просто надоели уже ваши разговоры. Одни считают тебя чуть ли не ангелом во плоти, для других ты шлюха и грешница, но никому в голову не приходит, что и те, и другие ошибаются. Зачем тогда вообще жить, если никто тебя толком так и не узнает, и не поймет, кем ты была на самом деле. Лизы нету, осталось лишь ваше искаженное представление о ней.
        - Возможно ты и права, - тихим голосом произнес Михаил. – А почему ты так уверенно говоришь о ней? Она тебе что-нибудь рассказывала?
        - Какая разница? Только и остается нам, что языком трепать, - буркнула Лейла, вышла из-за стола и торопливым шагом направилась к черному выходу. Оказавшись на улице, она осознала, что забыла сумочку в помещении, а в ней – сигареты. Девушка уже было развернулась, чтобы вернуться за вещами, но ей дорогу перегородил высокий парень с кучерявыми волосами и длинным носом.
        - Так быстро? – недоуменно спросил он.
        - Сиги забыла, - с грустью в голосе протянула Лейла.
        - Своими угощу, - со снисходительной улыбкой произнес парень. Лейла смущенно потупила взгляд, но от предложенной сигареты отказываться не стала. Закурив, она поблагодарила молодого человека и, заинтересовавшись им, попробовала навязать разговор:
        - Задолбали они все. Лишь бы других обсуждать, у самих-то небось по жизни тоже косяков найдется.
        - Старики, - многозначительно хмыкнул собеседник. – Что с них взять.
        - Раздражают, - нервно теребя свои черные локоны промолвила Лейла. – Надеюсь, я никогда не стану старой ворчливой бабой.
        - Не надейся, станешь.
        - Не каркай. Я лучше сдохну раньше, чем стану такой как они, - презрительно высказалась девушка.
        - Нет у нас такой возможности – решать, что с нами произойдет. Это просто случится и все. Хотим мы этого или нет.
        - Да чушь. Я же знаю, что нужно делать, чтобы получить желаемое мною, а значит могу и выбирать свое будущее такое, какое захочу.
        - Но ты не можешь быть уверена, что контролируешь свой выбор. Мы все в своей голове проживаем наши идеальные жизни. Видим себя либо с ног до головы прекрасными, что даже самые придирчивые критики относятся к нам благосклонно и стараются угодить нам всевозможными способами, а мы с невозмутимым выражением лица делаем вид, что быть прекрасными нам не составляет ни малейшего труда, либо испорченными до мозга костей, что каждый перед нами стыдливо заискивает и боится, что отсутствием добродетели вызовет наше негодование, а мы в таком случае с устрашающей жестокостью выливаем на них наш праведный гнев. На самом же деле все обстоит более прозаично. Мы поступаем как-то усреднено, ближе к тому как поступают все остальные и в итоге оказываемся не теми героями, какими мы себя представляли, а критиками, на которых в своей фантазии мы смотрим свысока.
       - Ты слишком много куришь дури, - с удивлением посмотрев на парня изрекла Лейла. – Я вижу себя такой, какая я есть. Проблем с фантазиями у меня нету.
       - Возможно, - пожал плечами парень. – Но то, что мы видим себя лучше других – это однозначно, а так как других познать мы не можем, то созданные в наших головах образы могут быть такими, какими мы хотим их видеть, вот только над своими желаниями мы и не властны. Если ими мы управлять не можем, то каким образом мы хотим управлять собой? 
       - Я не знаю, - в растерянности пробормотала Лейла.
       - Вот и выходит, что все нами сделанное, помысленное, сказанное предопределено еще до нашего появления, а мы всего лишь жалкие игрушки демиурга, явившиеся чтобы разыграть  перед ним им же выдуманный спектакль. Нам суждено радоваться и страдать, независимо от того хотим мы этого или нет, а когда настанет время освободиться, мы поймем, что не стоило так волноваться о своей никчемной жизни.
       - После твоих рассуждений как бы не стать фаталисткой? Но мы не можем знать наверняка, в чем мы уверены, а в чем руководствуемся слабостью чувств или глупостью ума, - выбросив окурок, девушка поинтересовалась. – Может у тебя есть что покрепче?
       - Половинка, - хитро улыбнулся собеседник. – На двоих в самый раз будет.

       Парень достал из кармана полиэтиленовый пакетик со светло-зеленоватым содержимым. В этот момент что-то маленькое и металлическое упало на землю перед их ногами и звоном обратило на себя внимание. Молодой человек поднял предмет и показал его девушке:
       - Ее колечко.
       - Откуда оно у тебя, - Лейла изумленно уставилась на демонстрируемый ей предмет.
       - Папаша отдал перед тем как уйти.
       - Почему тебе? – недоверчиво поинтересовалась она.
       - Я был последним, с кем он разговаривал, - спокойно вымолвил парень. – Хочешь, отдам его тебе?
       - Давай, - Лейла вырвала кольцо из его рук и быстро спрятала у себя в кармане.

       Тем временем в зале кафе за столом продолжался разговор между собравшимися.
       - Ох уж эти герои нашего времени, - недовольно ворчала Елизавета. – Всем недовольны, старшим огрызаются, носят какую-то странную неудобную одежду. Вы-то хоть учеников своих вразумляйте Михаил Геннадьевич.
       - Насильно ничему людей не научишь, а если и выйдет что, так исключительно из лицемерия, - высказав эту по его мнению важную мысль, Михаил опрокинул в себя сто грамм.
       - Закусывайте, Михаил Геннадьевич, не стесняйтесь, - во всем поведении Елизаветы было видно желание угодить уважаемому ей человеку.
       - Благодарю вас, Елизавета Прокофьевна, - не прожевав поданого ему огурца промычал Михаил. – Я просто мало с кем из присутствующих знаком, поэтому и чувствую себя не совсем в своей тарелке.
       - Вот нашли проблему. Я вам немедленно здесь всех и представлю. Вот та женщина, что сидит за другим концом стола – это Танечка, моя дочь и мама Лизоньки, - Елизавета указала на худощавую женщину средних лет. – Жалко ее, Михаил Геннадьевич, одна у нее дочка была и та преждевременно скончалась. Сейчас у нее есть очень приличный мужчина, с которым она живет, надеюсь наживет с ним еще детишек.
       - Конечно наживет, - без тени сомнения произнес Михаил. – Она же еще так молода и прекрасна. Я не сомневаюсь, что у нее все хорошо будет.
       - Дай Бог, - вздохнула Елизавета и продолжила. – Вон та дрянь, что рядом с ней сидит – это Ольга, Ванькина любовница. Постоянно он с ней сношался, так еще удумал квартиру свою в завещании на нее переписать, а не на мою Танечку. С одной жил, другую любил – таков этот Ванька. А эта дрянь и рада, что ей  перепало.
       - Действительно, не всегда жизнь к нам бывает справедлива, - поддакивал ей пьянеющий Михаил.

       К столу вернулись молодые люди, недавно покинувшие его. Лейла тихо уселась на свое место. Ее глаза были красными, а взгляд отстраненным.
       - Тот молодой человек, что рядом с Ольгой – это Николай, ее сын, - продолжала Елизавета. – Пытались нашу Лизоньку с ним свести, но к счастью не по душе он ей оказался. Послала она его подальше, но видно, когда речь о наследстве идет, гордость таких людей уходит на задний план.
       - Чего только люди из корысти не сделают, - согласился со своей собеседницей Михаил.
       - А вон тот парниша, что рядом с ним – это Александр, - умиленно проговорила женщина. – Приличный мальчик. Вот если бы Лиза его выбрала, а не Егорку, все у них было бы прекрасно. Он ее сосед. Всегда здоровается, помогает сумки донести. Как он с этим Колькой общается?
       - Мы не знаем, как жизнь одних людей сводит с другими, но может оно и к лучшему. Узнав это мы старались бы свести тех, кто по нашему мнению подходит друг другу, а жизнь наша не терпит ничего искусственного. У нее свои законы, и нам должно им подчиняться.

       Через полчаса все начали расходиться. Михаил, накинув на себя пальто, вышел на улицу и устремился в сторону автобусной остановки. Дождавшись своего автобуса он протиснулся сквозь вышедшую из него толпу людей и отправился домой.


Рецензии