Из Аудио-архива

Вычитка из досье оперативника №..........


Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я смог исполнить свою мечту и покинуть это проклятое место, которое звал домом. Больше никакого мерзкого скрипа прогнивших полов, вызывавших страх в самой душе, - вернулся ли это пьяный батя с гаражей, или всё ж это залез какой-нибудь шатун, что к слову не имело никакой разницы. Эти двое, не сговариваясь друг с другом, могли нести равносильный урон подрастающему организму. И никаких больше друзей из гнилой сельской школы, с которыми мне, на великую мою радость, не довелось сойтись, каждый из них – конченый урод. Лет с двенадцати тусовки обросли обильным алкоголем и озлобленностью к родителям, что, в не меньшем угаре, навешивали им по ушам. И поделом, мне нравилось представлять, что это месть за меня, хоть я и не питал иллюзий. Моя сестра «залетела» в возрасте пятнадцати лет от паренька, которого за такой подвиг, родители быстренько упекли на флот. Он так и не вернулся. С мелким куском засранца, да, я не испытывал радости от общения с племянником, приходилось помогать и возиться, всё ж он человек, его мамашка не виновата же, что мозг её так и не родился. Помню ещё после, она связалась с этим забулдыгой из старших классов, который любил насиловать первоклашек. Да именно так, не знаю, что он нашёл в моей сестре. Она не похожа на красивого мальчика, скорее на тридцатилетнюю разведёнку. Даже знать не хочу, почему они расстались.
Ужас. И это мои воспоминания? Моя суть? Никогда. Меня били, истязали на улице, в школе… Морили голодом… А старый егерь научил стрелять по голубям. Хороший был мужик, нравилось с ним проводить время, он рассказывал армейские байки. Однажды, он взял меня с собой на медведя, я был крайне взволнован. Ни до этого, ни после не было такого продолжительного досуга. Оказывается, делают специальные поля-ловушки, которые проверяют пору раз в день. Медведь плотно угодил ногой в капкан и уволок его с собой. Егерь держал ружьё, выставив вперёд, а его собака, - «Плут», бежала в десяти шагах. Мы пробирались по тоннелю из сломанных веток, крови и говна. Егерь говорил, что никогда такого не было, чтобы капкан утащили. Мы ушли на метров сто пятьдесят от места приманки, Плут поджал хвост и попятился. На опушке стоял и грозно ревел Медведь. Он пробовал тащиться дальше, якорь капкана собрал за собой несуразный травяной ком, как крысиный король, только в мире, где венец эволюции Леший. Отчаянно облизывал лапу и ревел. Ничего страшнее на тот момент не слышал. Я был заворожён и завопил, когда раздался гром выстрела. Медведь метнулся от нас, но тут же рухнул и продолжил бурчать. Плут лаял и кусал огромную лохматую задницу. Егерь выстрелил ещё один раз. Послышался собачий скулёж, на секунду я испугался, что попали в Плута, но нет. Пёс тоже пугался звуков.
Вы пробовали медвежатину? У неё интересный и свой особенный вкус. Если однажды попробовал, то ни с чем не спутаешь. Пельмени из медведя… Я буду скучать по ним, но надо быть честным, лосятина намного вкуснее. Егерь часто брал меня поохотиться, пожалуй, перед отъездом буду вспоминать, как сидел в засаде на уток, а не всю эту чернь. Лес. Тишина. Утки.
 Помню, когда оказался в городе, спустя пять суток на поезде, купил баночку «Пепси», как холодные пузырьки игристо помчались по глотке, никогда его не пил до этого, только рекламу видел. Я заселился в общежитии своего ВУЗа. Консьержка, дурацкое слово, но местные им пользовались, меня сразу как-то полюбила и на протяжении обучения подкармливала пирожками. Друг по комнате - Славик, быстро об этом узнал и присоседился. Смешно делать вид, что тебе так нравится, что ты готов есть по пять шесть штук, но «бери сынок, тебе ж на целый день».
К середине первого семестра уже не хватало денег. Правда, посиделки посещать я не перестал, Славику разве откажешь, он лихо садился на уши и уговаривал насмерть. Или пойдёшь или погибнешь, от чувства бесконечного любопытства. И ещё мне нравилась Рита, была постоянная надежда встретить её там. На таких посиделках можно было угостить и уговорить любую девушку практически без трат, так как всё необходимое куплено организатором. Тем не менее, чтобы продолжать банкеты деньги были бы не лишними. Я нашёл работу. В мои обязанности входило: сидеть на входе и принимать обращения от людей обо всём странном. Да, именно так. Я нашёл работу в конторе, которая занималась расследованием паранормальных явлений. Первое время я думал, что тут просто дурят людей, как в call-центре экстрасенсов.  Должен буду обильно заманивать людей в ад, но нет. Оказалось, что желающих рассказать нечто подобное было огромное множество. «Вживую», конечно, люди приходили очень редко и то пожилые шизофреники. Меня удивляла моя зарплата, что казалась большой даже для среднего менеджера, не говоря о подработке студента. Так же всем сотрудникам разрешали ходить в особенный спортзал. Особенность была в том, что всех обязывали привязаться к группе из шести человек и заниматься «кроссфитом» под наставления тренера. Мне казалось это глупым, но потом я так втянулся, что не пропускал занятий, тем более - бесплатно.
 Я сидел у входа за маленьким столиком, перед монитором компьютера, выслушивая жалобное жужжание кулеров. В сети, на сайте конторы было намного больше пользователей, люди оставляли заявки «онлайн», правда, им интереснее делиться своими историями на форуме сайта и бесконечно обсуждать всё. Хватало и троллей в сети, они раздражали больше всех. В мои обязанности входило документировать буквально всё, и переносить на специальные карточки, раскладывая в ящичках по мере фантастичности. И эти засранцы знатно засоряли архив заявок. В углу стоял забитый доверху, почти лопающийся ящик с названием – «Полная чушь». Остальные полки, ящики и коробки иногда проверялись достаточно странными людьми. Как мне объяснила Катя, - секретарь на телефоне, это были основные сотрудники. Они прятали лица, и носили широкополые шляпы. Я обращал внимание, что почти у всех не хватало одного - двух пальцев, а так же имелась впечатляющая коллекция шрамов разной степени тяжести. Все они были мрачными и не разговорчивыми, кроме Антона. Антон был мне кем-то вроде друга по работе. Мы с ним любили жёстко издеваться над разными карточками. Антон частенько при мне с чёрным ехидством комментировал содержимое карточек и отправлял их в шредер.
«Представляешь? Чувствует вибрацию воды и естественным образом может убрать её! Что это за естественный способ такой? Через уретру и никак иначе. Вибрация воды, чёрт её дери. Интересно, как это проявляется? Тридцать восемь лет. Одинокая. Ну, всё ясно. Сидит на вибраторе, удовольствие получает, чего-то воды захотелось. О, мой Бог! Она вибрирует! Ах! Я смогла убрать это!!! Чудо! Мои руки убирают вибрации! Срочно напишу на форум! А, нет! Пусть кто-нибудь разберётся, я дочь инопланетян с водной планеты! Боже! Ааааахх. Думаю, так и было, а теперь мы читаем эту карточку, женщина так пойдёт дальше и ещё излечит кого от чего».
Смех Антона казался мне немного дьявольским, его худощавое тело в косую сажень, увенчанное острым лицом, просто нуждалось в двух тонких карикатурных усиках. И цилиндр, разумеется, цилиндр! Вперёд подписывать контракты на исполнение любых желаний за причинение всех мук. Излишняя театральность его выпадов превращала всю работу в спектакль.
«Срочно! Ха-ха! Ты, видел? Срочно! СРОЧНО! Помогите, муж к молодой ушёл. Думаю приворот! Расстались два месяца назад, но он постоянно дарит мне подарки и нашим детям, но никак возвращается. И сам говорит, что домой его тянет, а потом как обрубает. И в любви признается. Молодец мужик, хорошо устроился. И дома кормят, и с молодухой спит. Видишь, как правильно подобранные бабы жизнь могут упростить. Ты, кстати, год у нас работаешь, знал?»
Я и забыл совсем. И поэтому небольшому поводу, Антон попросил остаться в офисе после работы подольше. Он притащил масло, батон и контрафактную красную икру. «Икру солят, лучше кого бы то ни было, жаль, что браконьеры». С меня требовалась водка, я справился с поставленной задачей, как решил «на ура»! Хотя Катя, которая, оказалось, тоже посидит с нами, не была в восторге… Первые пару рюмок. Когда от бутербродов с икрой начала кружится голова, Антон перебрался к ящику «Полная Чушь». Катя же посасывая губки, миленько пошатывалась на приятных глазу бёдрышках. Не мог я ни влюбиться в эти расстёгнутые от жары пуговицы на округлой груди, очень полюбил подвеску на лебединой шее. Проклята икра, что ж ты делаешь со студентом?
«Интересно. Вы это видели. Тут карточка, полная чушь… Говорится, что мужик нашёл заброшенный дом, в нем лестница под крышкой. Не помнишь? Маршевая лестница бесконечной глубины. Кажется мне это странным. Иван. Вдовец, сорок четыре года, здоров. Слесарь. Слесарю можно верить. Ага. Не ты принимал. Так, Катя, говоришь, он пьяный был, значит? Угу. Встревоженный. Кхэм. Лично пришёл. Что, Кать? Не может быть. Вонял блевотиной… Ужас».
Как и многие прочие основные сотрудники конторы, Антон помрачнел и убрал карточку во внутренний карман своего пальто, затем надел стандартную шляпу и, пожелав нам хорошего вечера, удалился. Мне он показался взволнованным. Какое-то время мы с Катей поворковали, и праздник закончился, что не передать словами. Она хороша.
Целую неделю не видел Антона. Я пришёл на субботнюю скучнейшую лекцию по теории упругости, томно переписывая набор греческих букв под крайне тяжёлое доказательство того, что все несёт смысл, в конспект, неожиданно для себя вспомнил сестру. Достал телефон и набрал ей сообщение. Совершенно спонтанно спросил: как дела у неё, батя там как, что с деревней стало. Будто мне есть дело до них. Начну с приветствия. Отправил. Слесарь в лесу… Иван… Вонял блевотиной, - наверное, вот почему я захотел домой написать. Зло усмехнулся. Неделя минула. Помню, как отец поймал меня с сигаретой, потом в глотку запихнул мне всю пачку. Разодрал мне нёба, но курить по сей день не хочется. В кармане забренчал ответ от сестры. И, казалось бы, надо радоваться, но день омрачился.
Отец поехал в город, так как на него по синьке что-то снизошло. Видел бесов каких-то… Лестницы в лесу. Заставил мою сестру в интернете найти экстрасенсов и уфологов, без промедления поехал к ним знакомиться, после чего в спешке вернулся. Не пил и не ел, бледный и обезумевший метался по деревне. Каждую ночь, куда-то уходил за ручей, а затем возвращался изнеможённый, как обескровленный. Рассказывал, что если спустится вниз, то станет - Богом. Видимо, поезд с его кукушкой таки тронулся. Нашли его с порезанными венами на предплечьях, развалившимся у входа в старую избушку.
Стою над гробом, и хочется поблагодарить его за что-то, но не выходит. Я испытывал только отвращение к своему роду. Рядом крутился мелкий Лёшка – племяш, стоял на ногах, избалованный и брошенный, как все в этой деревне. Похороны казались ему скучной игрой, глупые взрослые стоят, рыдают чего-то, думает он, - «Лучше я буду камни в ворон кидать».
В ветхий и скрипучий наш дом вернулись в полнейшем безмолвии. Сестра попросилась спать, извинилась и ушла. Я остался наедине с её новым хахалем. Так и не понял кто он такой, наколки, тюремная лексика, какие-то понятия, и бесконечная водка. Ненадолго я тоже решил, что мусора – козлы. Помню, кланялся фаянсовому идолу, когда крутило брюхо. Утром понял, что этот хахаль меня ограбил на всю наличку и ушёл. Родственничек, чёрт его дери. К обеду я оклемался окончательно, прошёлся по комнаткам отчего дома, они совсем заросли пылью и паутиной, а моя комната превратилась в склад игрушек Лёшки. Сестра извинилась, что угостить нечем, кое-как концы с концами сводит. Хахаль вот-вот работу найдёт и всё будет. Я занял пару тысяч бы, если бы они сами не ушли. Да и не такая уж отсталая страна, думаю можно картой в магазине расплатиться. Натащил ей продуктов, овощей, мяса и молока. Крупы разной. Сестра оказалось умелой кухаркой, даже как-то жаль, что такой талант пропадает. К вечеру было готово рагу, а я попытался заварить себе кофе. Обсудили жизнь с ней, кое-как отбился от некоего долга семейного, согласился, что помогать буду, как вернусь к себе в общагу, разумеется. Немного задумался о том, что мне пора искать жильё в городе. Так как общага – это не навсегда. Эх, я буду доктором технических наук, иначе жить негде. В этот день всё же случилось нечто и более увлекательное. Явился к моему удивлению Антон.
«Катя рассказала, что ты сюда в отпуск поехал. Соболезную утрате. Не знаю, хочешь ты это знать или нет, а  ведь, это я твоего отца нашёл и «скорую» вызвал. И раз уж ты здесь, предлагаю тебе работку. Поможешь любимой конторе, за надбавку, разумеется. Знал, что заинтересую. В той избушке лесной есть лаз. В нём - лестница, у которой в темноте только ближайший марш видно. Я многое видел за годы службы, и такое не первый раз… Я спустился на четыре марша и с ужасом понял, что фонарь не освещает дальше одного лестничного пролёта. Меня охватил какой-то первобытный страх, и я не решился продолжать исследование. Власти помогли оцепить домик, ещё никто не спустился ниже пятого этажа, а те, кто всё-таки спустился, не вернулись. Так. Мы с тобой ждём. Через пару дней приедет старший оперативник Наташа с её самоубийцами, и тогда пойдём в подвал. Зачем ты нужен? Ты наш сотрудник, и ты в аномальной зоне, смекаешь? Подчиняешься Наташе или валишь на все четыре стороны. А другую работу, по просиживанию стула за такие деньги, ты не найдёшь. К тому же, я уверен, ты заинтригован не меньше моего. Будь около своего дома и телефон держи  при себе».
Я вышел утром на крыльцо. Погода раздражала отсутствием солнца, стояла мокрая духота, а двор наполнен гнусом, что лез в прекрасный утренний кофе, идеальной варки. Мимо промчали два военных УРАЛа, раскачиваясь на грязевых ухабинах. Действительно приключилось что-то серьёзное. По местному радио объявили о чрезвычайной ситуации. Сестра собрала деньги и документы в одном месте, и была к чему-то готова. Заняться было совсем нечем, и я решил прогуляться по местам детства. Когда стоял напротив пепелища, на месте которого раньше был дом егеря, впервые испытал грусть и ностальгию. Былой хороший и ухоженный забор отсутствовал, уверен, если пройтись по улицам, то получится, встретить и тут и там частицы этого места. Памятники, сохранённые воровством, потому что, - чего добру пропадать. Я не решился подойти ближе, путь преграждали сухие, выжженные ядом палки борщевика, да и ни к чему подходить ближе.
Встретил однокашника, на свою беду, когда прогуливался возле старого здания школы. Я никогда не горел желанием видеть этих маргиналов снова. Этот конкретный, что окликнул меня у калитки, в детстве избил меня за отказ помочь своровать хлеб из столовки. Никакой нужды воровать не было, просто дверка задняя, так удачно не закрыта, и нет никого. Шило чесалось, а одному почесать страшно, поймать же могут.
Слово за слово, он уговорил меня пойти с ним на местную встречу выпускников. Взрослые, несуразные мужички, совсем непохожие на тех детей, которых я обходил стороной. Говорили о былых подвигах. Уличили меня в том, что не служил, а, следовательно, длина моего члена автоматически уменьшилась. Военная кафедра – это для девочек. А ещё, оказывается, я не сидел, потому отношусь к касте «не фартовых», чёрт бы знал, что это значит. «Москва не столица, если мы не пацаны», - о чём этот тост? Между рассказами у меня пытались занять деньги, так как – «мы ж свои». А один бизнесмен, что занимался прибыльным делом внутри какой-то маркетинговой мясорубки, меня окончательно утомил. Можно деньги грести лопатой, не запариваясь, уже через три месяца. Бизнесмен уже год занимается, а только вот, на водку, - занять просит. Видимо, мелочи нет на руках. Не хотелось спорить по всем поводам, да свои обиды я засунул поглубже. Встречать начальницу с разбитым лицом не хотелось. Водку пил, через раз проливая её в фикус. Я помню, что в деревне не было хорошей выпивки, но эти ребята ещё и тут как-то сэкономили, более отвратительного пойла, больше никогда не встречал. И краковская колбаса, которую я так любил, мне будет сниться в кошмарах.
Поздней ночью, отделавшись от своих заклятых друзей, вяло покачиваясь на своих трясущихся ногах, добрался до сестры. Меня сильно смутил полицейский «бобик» у входа. Надеюсь, я не попал во временную петлю, и не оказался пропавшим две недели назад. Что за пьяный бред? Но что-то случилось. Хахаль пырнул ножом какого-то мужика в бане за то, что тот «надел на него погоны». Если вы играли «в дурака», то легко поймёте, какое оскорбление было нанесено.
Я отпустил товарища участкового, расписавшись во всех бумагах, в каких тот просил. Сестру утешить не получилось, она убежала в соседнюю комнату. Надо было ещё мягче напомнить о том, что её любимый уедет на продолжительное время, а может совсем не стоило напоминать. Глубокой ночью она пробралась в мою комнату и легла в кровать, прижавшись к моей груди. Я не стал её прогонять. Весь следующий день творились какие-то бабские ухаживания, иногда как на тонком льду гранича с адским грехом. Пойти, что ли, Богу помолиться, чтобы и сестра «кукухой» не тронулась. Я не уверен, но она испытывает ко мне сексуальное влечение. Играл с Лёшкой в «Бетмена против гигантского плюшевого Кермета», так как в его присутствии ничего, выворачивающего мою натуру, не происходило. Попытался сделать себе кофе, но с кухни пришлось бежать. Мерзко как-то обо всём этом говорить. Что ж мы за семейка такая?
Как гром средь ясного неба задребезжала вибрация моего телефона. Звонящий скрыл номер от определителя. Очень уверенный женский голос обратился ко мне по имени, не поприветствовав, а следом по первому требованию, я рассказал, как найти мой дом. Ещё продиктовал номер Антона. Положив трубку, я задумался, не слил ли я чего лишнего. Кто это звонил? Вот я баран ведомый. Ладно, растерялся. Через пару часов к дому подъехала «буханка», грозно дребезжа глушителем. Ночную тьму разрезали два световых луча, испускаемые ручными фонарями. Я вышел поприветствовать незнакомцев с крыльца. Из машины высунулась высокая стройная женщина, укутанная в чёрный плащ, лицо скрыто балаклавой, и только ядовито зелёные глаза было видно через прорезь, по обыкновению, таинственная фигура увенчивалась стандартной широкополой шляпой. Кирзовые сапоги зашлёпали по мокрым доскам, выполнявших роль переправы через дворовую грязь. За ней проследовали два маленьких мужичка, кавказской наружности. В чёрных смокингах, этакие загорелые Александры Сергеевичи... Я всех пропустил домой. Женщина чертыхнулась, только пройдя за порог. Мужика в доме нет, всё рушится. Как будто я случайно её мнение об интерьере спросил. Сестра предложила чаю с пряниками, пока ждём Антона. Последний появился через минут сорок, в сопровождения полицейского с собакой и, наверное, самого высокого парня, какого я когда-либо видел. Ботинки пятьдесят восьмого размера остались занимать большую часть прихожей. Даже когда гигантская худощавая шпала уселась за стол, казалось, что вот-вот зацепит потолок головой. Когда все мы собрались, женщина представилась. Как я и подумал, она старший оперативник, позывной: «Наташа». А эти трое, часть специального подразделения. Любопытство одолевало меня, но спрашивать, почему она прячет лицо, не стал, надеюсь, всё само прояснится.
«План действий такой. Агата и Сервер, такие у них позывные, сейчас обследуют аномалию на наличие косвенных причин её возникновения. По их заключению, мы поймём, что же делать дальше. Самсон, вот этот великан и прекрасный игрок в шахматы, должен разработать нам стратегию проникновения. Наташа нами руководит, а близнецы Хайзермановы, на момент проникновения, будут держать плацдарм к отступлению. На случай если всё серьёзно. Вижу твоё растерянное лицо, Влад. В общем, теперь ты часть группы зачистки. Они приходят туда, где ждёт беда, как Чип и Дейл. Слышал, наверное, про инцидент в столичном округе. Там в достаточно дорогом коттедже. Да, тот самый, где по необъяснимым причинам умерли тридцать мажоров на пьянке, тела были изрезаны в труху, кругом кровища. Отряд Наташи обнаружил комнату на втором этаже, к которой человек не мог приблизиться живым. Куски плоти, мелкими хирургическими вырезами вываливались из тела, а если резко преодолеть расстояние, то оставался только фирменный бефстроганов. Дом оцепили. И только Наташа, героиня наша. Хе-хе. Смогла открыть дверь комнаты и вступить в бой с силой находящейся внутри. Она не рассказывает, что видела, секретность. Но, я вот помню, как то Нечто ругалось на иврите. Опять евреи во всём виноваты. Короче говоря, с ней мы точно прорвёмся, не ссы!»
Наверное, поэтому она носит маску, может, она покрыта шрамами. Я думал половину ночи. Что видела Наташа, как ей удалось выжить и как она выглядит? Не мог уснуть от того, что возможно отец был прав, лестница – существует. Ещё я боялся заснуть пока одна нимфоманка-инцестница где-то рядом.  Рано утром за мной приехали Хайзермановы. Я собрался, надел походный костюм. В машине Самсон выдал мне широкополую шляпу - стандартную. И велел с этого момента всегда её надевать, когда покидаю безопасное место. Его вытянутые ноги уходили глубоко за сиденья «бобика». В самой машине так же было некое высокоточное оборудование и геодезический теодолит в пластмассовом ящике. Машина резко остановилось, после треска ручника, Хайзермановы пригласили выйти. Вокруг стояло военное оцепление, на входе солдаты проверили нас металлоискателями, сверили бумаги с оборудованием, а также подробно записали, кто кем является. Телефоны изъяли. Самсон  дал мне фотоаппарат и велел всё вокруг запечатлеть. Тропа, что вела к избушке-объекту, и окружающий её пейзаж, напоминали язык, вывалившийся из пасти лохматого пса. Я первый раз в жизни находился в зоне военного оцепления, что взбудоражило трепет в груди. Сделал несколько фотографий военной техники и здания штаба, которое возвели из бытовок контейнерного типа. Ещё были развёрнуты военные бараки. Индивидуальная душевая для Наташи? От «селфи» парень в бронежилете отказался. Сказал, ему Крыма хватило.
Меня пригласили в один из штабов, в котором были: Хайзермановы в полном боекомплекте с тяжеловесными винтовками, Самсон, сидящий над компьютером, как сгорбившийся Скрудж и Наташа. Она сняла свой плащ и шляпу, лицо все ещё скрывала балаклава, и тело обтянуто комбинезоном из материала, напоминавшего резину. До чего же у неё упругая задница, грудь вот-вот разорвёт застёжку-молнию. Я смутился, что долго пялюсь. Антон меня поприветствовал и выдал венную форму, бронежилет. После ответа на вопрос стрелял ли я, дал пистолет «Glock 19» и кобуру, пояс с двумя дополнительными патронташами. Последние под подпись в журнале. Наташа тянула ноги и постоянно наклонялась вперёд, всеми силами отвлекая меня от слов Самсона по ситуации. Вчера вечером Агата сообщила, что радиации нет, других аномальных излучений нет, бактериологической или вирусной угрозы не наблюдается. Обратила внимание, что в радиусе километра нет фекалий животных, и стоит гробовая тишина. Несмотря на ветер, листья шуршали только под ногами. А ещё тут растут грузди. Пару дней Хайзермановы испытывали мои навыки выживания и физическую подготовку. Оценили очень положительно, даже после того, как я их борцами назвал. Они с обиженной интонацией объяснили, что не все кавказцы – борцы, и не шутить мне так больше. Они боксёры, а мой позывной – «Кефирчик».
Мне было трудно, я впервые надел полный комплект бронежилета. Так же Сервер доложил, что фиксирует психологическое воздействие. Избушка в прямом смысле заманивает, если её часто посещать. Сам Сервер в полной готовности и шлеме с фонариком сидел в углу стола и вертел в руках христианский крестик. Перестав томить, Наташа рассказала суть наших действий, а Самсон выдал и подключил нам рации, через гарнитуру. Голос у неё, конечно, был крайне запоминающимся, а я, в такой напряжённой обстановке, представляю, как случайно оказался с ней в душе, и мы решили, чего ситуации пропадать. Чёрт, ширинка жмёт теперь. Мы должны собрать первичные данные, на основании которых нужно установить, - аномалия ли это, и какого она класса опасности.
Мы прибыли на место. Я сделал пару фотографий, как приказано. Не знаю, зачем они меня тащат туда фотографом, если у всех навешаны камеры на шлемах. С другой стороны фотоаппарат плёночный. Наверное, на случай, если «цифра» не справится. Приказ обсуждать я не решился. Нас сопровождали вооружённые солдаты, Самсон и Агата, снарядившись тахеометром, занялись топосъёмкой. Мне так же дали десятиметровую рулетку, чтобы я делал все возможные геометрические замеры внутри объекта. Избушка из грубого сруба за годы покосилась на бок, она не имела окон, а только одну лишь измазанную спёкшейся кровью дверь. Вокруг было тихо, и чувствовалась кладбищенская тягота. Рядом гнетуще скрипел кедр. Наташа проверила связь, произнесла позывной: «Кефирчик». Эти гады не пошутили. Я, как-то даже, немного обиделся. Спускаться мы будем парами, потому я не отходил от Антона. Наташа была в паре с Сервером, замыкают Хайзермановы. Ещё меня смутили их винтовки, всё были прилично вооружены, а у меня пистолет и фотоаппарат. Наташа велела «не дрейфить», оказывается, у меня ещё фляжка есть. Опасное оружие ближнего боя. Опять ослушиваться приказа не стал. Для записи, ощущения и мысли необходимо было озвучивать. Но, как-то так, чтобы не засорять эфир. Думаю, справлюсь. Сервер открыл дверь избы, прорычавшую своими ставнями. Страх сильнее накатил на меня, внутри было пусто, только ещё больше кровяных следов оставленных пальцами и запёкшиеся лужицы. Комнату наполнял мерзкий смрад, пробивающий до рвоты. Осветив стены фонариком, сфотографировал кровяные рисунки палочек-человечков, видимо убегавших от сгорбленной палочки-нечеловечка, увенчанной рогаткой, вместо кружка. Ещё надписи, напомнившие мне лекцию по теории упругости. Ни черта не понятно. Замеры, запись на диктофон камеры. Посреди единственной комнаты был люк с ручкой, выполненной, по-видимому, из меди. Как голова льва, сжимающего зубами кольцо. Было жутко тихо, я слышал своё частое дыхание. «Оставь надежду всяк сюда входящий», - прозвучало в эфире, а следом грозное требование от Наташи – заткнуться. Хайзермановы отварили люк, оттуда вырвался порыв воздуха, захлопнувший дверь наружу. Момент, моего первого микроинфаркта. Антон направил ствол на дверь, после хлопка, а Сервер без промедления выбил её ногой. Какое-то время мы копошились, Наташа дала команду следовать плану. Они спустятся на первый этаж, затем мы с Антоном и Хайзермановы. Наверху держать люк открытым должны остаться два силовика из военных, и ещё трое сторожат выход из избы.
Мы спустились на первый этаж. Наташа и Сервер осторожно ушли на второй, доложив о своём самочувствии. Я сделал фотографии, обмерил лестницы – вертикальную, что ведёт от люка до площадки, и ступени вниз. Дальше спускаться должны мы с Антоном, а близнецы остались на первом ярусе. Бетонные ступени и стены непроницаемого бункера, казалось, немного гудели. Я не осмелился держаться за ржавые металлические перила, что так угрожающе напоминали распятья. Света не было, он проникал только на первый этаж из открытого люка, а дальше нарушал законы физики и никуда не распространялся. Необычная картина, если честно. На каждом из этажей мы светили нагрудными фонарями и теми, что закреплены на шлемах. Так же у ребят на винтовках имелись средства освещения.
Мы спустились на второй этаж. Я доложил, что сердце сейчас потеряю, и меня трясёт. Наташа меня успокоила, бояться это нормально. Я поблагодарил в эфире. Антон сказал, что теперь мы должны целоваться. Отряд «первых» отправился на третий этаж под нашим присмотром, а к нам двинулись Хайзермановы, проклиная Шайтана. Второй этаж не отличался от первого, вокруг монолитный бетон, те же ржавые перила, на каждой площадке было достаточно свободно для четырёх человек. Сервер доложил, что видит кровь на полу и следы на стенах, Наташа подтвердила. У меня ком встал в горле, а фотографии, надеюсь, не будут смазанными из-за всей этой судороги в руках.
Мы начали спускаться на третий этаж, Антон напевал: «Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте, я очень много-много лет мечтаю только о еде…» В свете фонаря предстало кровяное пятно на полу, по ферме напоминающее человека, которого силой уволокли вниз, ступени также измазаны.  Сделал фотографии отпечатков пальцев на стене вдоль всего спуска. Я доложил о рвотных позывах. В эфире с весьма карикатурным южным акцентом прозвучало: «Это из-за дерьмовой песни Антона!» Антон защитил честь любимой группы. А я думаю, что песня отличная, пение – вот, где истинное зло. Наташа ничего не доложила, мы посветили вниз на них через лестничный пролёт, стоят, ждут, машут руками. Странно. Мы пошли вниз, и привычное шипение в наушнике полностью прекратилось. Голос я слышал только Антона, так он был рядом, остальных словно изолировали. Мы дошли до отряда один.
Рации перестали работать на четвёртом этаже. Наташа ввела пять распознавательных жестов, которые мы должны передать близнецам. Я чувствовал себя ужасно подавленным, мне было дико страшно, в то время как остальные сохраняли не менее пугающее хладнокровие. Наташа присела на корточки и подняла цементную пыль с пола. Её штаны вызывающе скрипнули, растянувшись на ягодицах. Что со мной не так, кровь, страх, но не забываю подумать о сексе. Может это инстинкт? Мы сейчас умрём, Влад, срочно попытайся продолжить род.
Я услышал, как поднялся гул, будто внизу растопили печь, и жар с силой помчался по дымоходу. Перила ржаво заскрежетали. Всё моё нутро сжалось, руки тряслись в панике. Сервер напомнил делать больше фотографий. Я какое-то время менял плёнку. Мерил. Отряд один отправился на этаж ниже. Они сжимали винтовки крепче, а их напряжение, кажется, было осязаемым. Послышался детский плач. Наташа резко остановилась, но звук прекратился и больше не повторился. Антон выматерился, как в последний раз. Он доложил, что когда спускался в первый раз, было также, и потому он послал всё это на три буквы и вызвал подкрепление. Наташа пошла глубже. Хайзермановы приветливо светили нам с этажа «поспокойнее». Чуть поодаль валялась книжечка, а вернее корочки. Удостоверение сержанта полиции Олега Юрьевича Невкупающего. Антон громко рассмеялся. Фотография выдрана, разворот покрыт кровавыми пузырями, полагаю, это один из тех, кто не вернулся. «Невкупающий так и не вкупил, когда пора валить».
Отряд первых добрался до пятого этажа, условной точки «невозврата». Самсон говорил, что пройдя её на шестой уровень, мы должны все подняться и вернуться, чтобы удостовериться в том, что никаких непреодолимых барьеров нет. Меня радовал план, не лезть в полымя с головой и сразу, но одновременно жутко хотелось идти всё глубже. Наташа остановилась и жестом показала, сигнал номер четыре, то есть, она видит новую аномалию.
«Знаешь, Кефирчик, мы тебе врали. Нет никакой организации, которая расследует паранормальные явления. Всё это время ты находишься в психиатрической лечебнице столичного округа, и проходишь терапию от страшнейшей паранойи. Ты думаешь, будто любые лестницы ведут в Ад, и никогда не спускаешься по ним вниз, кричишь, жрёшь свои фекалии. И всё это мы затеяли ради попытки тебя вылечить. Я - Антон Павлович, твой лечащий врач».
Меня бросило в жар, я мгновенно вспотел, глаза провалились, а в ушах выстрелило. Лицо Антона неестественно перекосилось, его губы напряглись, я разглядел, как напрягся его подбородок, после чего из недр лёгких Антона, преодолевая сжатые челюсти, вырвался смешок. Я взмолился господу, от радости. Меня захлестнула эйфория, когда страх прошёл, какой придурок! Я тяжело выдохнул, почувствовал боль в плечах. Тут не то время для шуток, сукин ты сын! Антон громко рассмеялся. «Ты бы себя видел». Я закончил замеры. На всех этажах габариты лестницы не изменялись, полагаю, так дальше и будет.
Мы спустились на пятый этаж к Наташе и Серверу. Пятый ярус был не из монолитного бетона, а из керамического красного кирпича, странно, что этого не видно сверху под светом фонарей. Стойкий запах мочи, причём такой густой, будто тут рядом бьёт источник. Сделал: замеры нескольких кирпичей на полу и стене, фотографии. Наташа обратила наше внимание на то, что свет фонаря отказался падать дальше по пролёту. Он буквально останавливался на расстоянии трёх ступеней. Сервер сказал, что если спуститься освещены всё равно только три ступени. Быть такого не может. Это не так работает, куда девается свет? Наташа пару раз пальнула из винтовки, наполнив пространство бесконечным эхом. В неподготовленных ушах остался тонкий свист. Я указал Хайзермановым, что всё в порядке. Антон швырнул «световушку» вниз по лестнице, и та гордо растворилась в чёрной мгле ровно на расстоянии трёх ступеней. Мы обсуждали, стоит ли спускаться дальше, что если оттуда действительно будет не выбраться. Там буквально чёрная дыра. Адский гул печной трубы отдавал эхом громче, чем на пару этажей выше, видимо у звука и вибраций в стенах действительно есть источник. Наташа достала из рюкзака Сервера блок буксировочного троса, через системы ремней и карабинов застегнула один конец на себе, подтянув ремешками и без того сексуальную попку. «Да, что ж такое!» Сервер и Антон сели блок держать, а Наташа, выставив автомат перед собой, пошла вниз. По сигналу мы её вытянем оттуда. Лебёдка натянулась, блок с лёгким жужжанием начал вращение, давая канату свободу. Наташа, сделав шаг на четвёртую ступень, немного помешкала, а затем полностью исчезла. Лебёдка тянулась, но исчезала во мгле, казалось, будто конец сам по себе висит в воздухе.
«Ух, как дёрнулся. Наверное, она обернулась посмотреть, что с нами. Или тащим? О, медленно потянулось дальше. Пошла. Сервер, помнишь похожую лестницу в том университете? Именно. Ту самую, когда профессор заставлял негра фонарики клеить на стене. Рекорд спуска, десять километров вниз, а лестница всё продолжалась. Как я слышал, вы совершили две ночёвки, а потом эта девочка, которая плакала. Что с ней стало, вы же вытащили её? Серьёзно? Не знал, что её забрали в центральную лабораторию, всё ещё помню рассказы, как сильно к ней тянуло мужиков, прямо, какая-то педофильная аномалия, ха-ха. Интересно, конечно. А меня вот к Натахе тянет, мочи нет. Да, ладно? И вы подумываете? Так, гусары! Спокойней. А что с лестницей потом было? Прям так. Ведёт в винный погреб всего через тринадцать ступеней и никакой бездны. Сервер, а ты был на другой лестнице, которая превратилась в озеро? Нет? Отбивались трое суток, вызвали вооружённые силы, бомбардировка. Хайзермановы установили ручную термоядерную бомбу, настолько всё было ужасно. Твари эти лезли огромными ордами. Смех в том, что я так ни одной и не увидел. Слава Богу, закрыли. Надеюсь, там внизу нет этого бледного, который фотогеничный очень. Воровал вебки всё, падла. Да, на той другой лестнице с коврами, вся красочная, перила золотые и темно, как в зад… Здесь. Я тогда замотался. Спустился на пятьдесят этажей, на каждом пролёте по три вебки расположил, всё хорошо. А этот чёрт лысый, в камеру попялится, так что ни хрена не понятно, и стырит. Урод. Хорошо, что Наташа тогда, как-то это всё закрыла, весь персонал буквально уже с ума сходил от ярости, так сильно раздражал этот хмырь, кто бы он ни был. Как закрыла? Не знаю, она не рассказывает никогда… Секретность, мать всех бед».
Чашка дрожала в моих руках. Домой не пустили, так как мы должны оставаться вместе и под присмотром Самсона. Господи, что же там внизу, меня так трясёт. Хочется скорее узнать, ноги, прямо, зудят. Я отпил чаю. Пока мы были на лестнице, Самсон в одной из бытовок организовал лабораторию. А ещё установили что-то вроде огромного сейфа, назвав станцией долго пребывания. Закончили с коммуникациями. Мы тут надолго. Когда Наташа самостоятельно поднялась с шестого этажа, я с облегчением выдохнул, но после приказа возвращаться, испытал досаду. Мне всё ещё страшно, и, похоже, у меня бессонница. Антон вернулся с медосмотра и до сих пор спит, как ему это удаётся? Решил немного пройтись и заметил, что Самсон тоже не спит. Он изучал записи с наших камер, в частности с камеры Наташи.
Темно. Темно. Темно. Шестой этаж. Она приблизилась вплотную к стене и прошла вдоль неё, до обрыва вниз. Освещение только на три ступени. Под ногами мерзко чавкали  человеческие куски и органы, точно как грязь у моего дома. Ужин подступил к моей глотке. Наташа сняла, как кровь ручьями утекает дальше по ступеням. На видео видно, как она совершила несколько выстрелов, которых мы не слышали. Затем она пошла наверх. Вдруг Самсон стукнул по пробелу, и запись замерла на паузе. Он клацнул парой клавиш, чтобы немного отмотать назад. В кадр попало лицо Волан-Де-Морта, по крайней мере, гуманоид был крайне похож на него. Нечто внимательно смотрело в кадр, будто следило не за Наташей, а за нами, смотрящими это видео. Меня всё-таки стошнило. Самсон многозначительно потёр свои глаза, упёрся рукой в подбородок, постукивая пальцам второй руки по столу. Отправил меня в лазарет, но сначала за шваброй.
Я так и не уснул. Солнце ещё не взошло, а Наташа встала с койки, вся такая же скрытая в комбинезоне. Наташа держалась всегда недалеко от Хайзермановых, потому жила с нами в мужском бараке. Стало скучно, и я прокрался за ней, она ушла в душевую комнату. Защёлка хлопнула. Интерес полностью вытеснил здравый смысл, и я предпринял план - подглядеть. Замочная скважина не сквозная, но она есть. Все щели надёжно скрывают душевую комнату. Я побежал к столу Самсона, там стоял шкафчик-ключница. Удача, ключ с брелоком «Душевая Наташи» существует, и он в моих руках. Я прокрался обратно к двери, руки тряслись в предвкушении. Увидеть Наташу без одежды я желал сильнее, чем спуститься на дно той злополучной лестницы. Аккуратно ввёл ключ прямо в специальное для того отверстие, ничего более интимного в жизни не делал. Я, бывший подросток, что вопреки всем силам выбился из нищеты, должен был стать инженером-конструктором, я, ввязавшийся в какую-то смертельно страшную авантюру, пытаюсь подглядеть за голой девкой в душе… Не стоит этого делать.
Я аккуратно провернул ключ. Щелчок. На моё счастье, как мне показалось, вода в душе не отключилась, а значит, есть шанс, что Наташа не услышала меня. Я медленно потянул дверь на себя, и такая жалость, угол обзора не совпал с картиной, которую я жажду увидеть. Нужно войти, а это уже на порядок опаснее. Как же я хочу её… Увидеть. Мной завладел интерес и я заглянул. Она прекрасна, её упругая идеальная высокая грудь, по которой мелкими ручейками струилась вода, фигурные изгибы талии, словно греческой вазы, заметные спортивные ножки, короткая стрижка и ядовито зелёные волосы. Этот змеиный хитин по её телу, Боже, дай мне коснуться её, я начал, расстёгивая ширинку медленно идти к ней. Наташа станет моей, мы сольёмся в экстазе. Она замечает меня. Какие у неё большие изумрудные глаза на этом правильном лице. Как прелестна агрессивная гримаса. Она расправила плечи и напружинилась, так сексуально… И… Больно…
Я очнулся на металлической койке, пристёгнутый наручниками по рукам и ногам. Даже шея была чётко зафиксирована кожаным ошейником. Рядом бродил Самсон в медицинской маске, халате и синих одноразовых перчатках, иногда ими поскрипывая. Страх завладел мной, и я начал требовать объяснений, что же происходит. Он лишь спросил, что я чувствую. После этого вопроса понял, что у меня болит весок и вся правая часть лица, языком не нашёл зуб. Так больно в районе поясницы. Всё тело как будто колют тысячи маленьких игл. Я чувствовал, будто натёрт крапивой. Самсон одобрительно кивнул и, открыв дверь, пригласил кого-то зайти своим спокойным слегка хриплым голосом. Надомной склонился ухмыляющийся Антон, а чуть поодаль я увидел изумрудные глаза в прорези балаклавы. Я мгновенно возбудился и даже дёрнулся в их сторону, но потом смог взять себя в руки. Выдохнул, все ещё думал о Наташе, и почему-то о жёлтом питоне, ох… Как бы он меня обвил. Что за ужас? Я слышал как Антон и Наташа обсуждают, что от меня придётся избавиться. Какая-то сыворотка не сработала. Мой друг ей вторил, и утверждал, что нельзя меня убить из-за его косяка. Он не рассказал мне о «директиве D», которая включает огромный перечень правил по работе с Наташей. Именно так и именно с ней. Пока я отлёживался, Самсон склонил экран так, чтобы я мог читать, на котором высветилась эта директива на двухстах страницах, а в руку дал пультик. Я перещёлкивал страницы. Текст не объяснил причин своего возникновения, лишь то, чего делать нельзя, притом категорически. Так же автор не назвал Наташу - аномалией напрямую, но всячески к этому склонялся. Я узрел пункт шестьдесят девять, который, символично, запрещал проникать в зону личной гигиены Наташи, видеть её голой, категорически запрещалось вступать в половую связь и любую другую связь без «специальных средств противодействия её влиянию». Пункт сто – «не пытаться защитить её от возможного получения урона».
Через несколько суток меня освободили. Хайзермановы истязали тренировками неделю подряд, так что ломило всё  моё тело. И в итоге, я смог контролировать своё возбуждение в присутствии Наташи. Антон признался, что практически все чувствуют рядом с необычной женщиной сексуальное влечение. Более того, был эксперимент с восьмидесяти восьми летним стариком-импотентом, и тот выздоровел. Откуда взялась Наташа – информация крайне секретная, так как Антон никогда в своей жизни не встречал того, кто мог бы о ней рассказать что-то, кроме её подвигов на оперативных вылазках. Добавил, что она – пуленепробиваемая. Прямо супергерой, но он не проверял.
Был объявлен брифинг, на котором собралось огромное количество оперативников, все были снаряжены в удобную военную форму и эти шляпы. Я пришёл вместе с Антоном, и мы заняли место возле Сервера. У зеленоватой доски стояла Наташа и Самсон, он ловко потянулся к кольцу над доской и развернул полотно для проектора. Во вступлении он представился, так же поступила Наташа. Небольшой экскурс в историю, что со времён секретного бункера Сталина в Московском метрополитене, это наша десятая юбилейная и самая настоящая «лестница». Почему возникают такие аномалии не ясно, но они представляют огромную опасность для всего мира. Так как существа обитающие там – кровожадны и ненасытны. Продемонстрировав слайды, сделанные из наших видеозаписей, Самсон подтвердил, что лестница имеет класс опасности – бордовый. Это напугало тех, кто понимал обозначения. Антон произнёс: «Ух-ух». Это был наивысший уровень опасности. Позже Самсон рассказал о параметрах лестницы, указав присутствующим, что опасность наступает на редкость рано, всего на шестом этаже возникает существо, угроза которого не ясна, но косвенно следует предположить, что горы человеческих останков – это дело этого существа. Так же там уже пропало без вести восемь полицейских.
Когда Антон увидел фотографию, то яростно покрыл аудиторию матом. «Я убью его!» «Пустите меня туда немедленно! Я убью эту тварь!»  Наташа приказала сохранять спокойствие, похоже на Антона все ещё действует его прошлая лестница, либо эти две взаимосвязаны. Наташа предложила план действий по закрытию. Она должна добраться до этажа с «катализатором», чем окажется «катализатор», ещё предстоит выяснить.
«В «бункере Сталина» – это был портрет, уничтожен, лестница захлопнулась. В «Роузвеле» – существо, напоминающее карикатурное изображение пришельца, уничтожено, лестница захлопнулась. В «Зоне 51» – это была красная лампочка тревоги, повреждена, лестница выбросила всех, кто был внутри и захлопнулась. В «Университете» – не нашли дна, лестница сама собой закрылась, когда вывели объект «D». В «Озере» – неуязвима рептилия, с большим трудом уничтожена, в эпицентре взрыва ничего не осталось. В «Центральном парке» - канализационный люк, заварен, забетонирован, аномалии прекратились. В «Коттедже» – существо, напоминающее карикатурного чёрта, уничтожено, аномалии прекратились. В «Лаборатории» – косвенно, существо, напоминающее изуродованного человека, сбежало на свободу, лестница исчезла. В «Замке» – мы не нашли «катализатор», но лестница просто растворилась, когда один из оперативников смог подстрелить, существо там обитающее, нет доказательств, что это было на самом деле.
Лестницы появляются чаще. Принятая версия, что это возвращается одна и та же незакрытая лестница».
Я ждал дня спуска. Несколько отрядов вместе с Самсоном отправлялись туда, чтобы соорудить системы внутренний связи, ниже пятого этажа никто из них не спускался. Наш отряд был снаряжён под завязку, и даже мне выдали автоматическую винтовку «АК-74У», рюкзак полный энергетических батончиков. По распоряжению руководства организации мы должны совершить полное погружение. Спуск на трое суток, сколько пройдём туда, после чего обратно. «Как в Хоббите», - яростно пошутил Антон, передёргивая затвор пистолета.
Нас привезли на двух УРАЛах, отряд из двадцати человек, которые должны всеми силами создать видимость для нас шестерых, что смогут спасти нас. На рассвете стоял болотный туман, вход в избушку плохо просматривался. Конёк крыши напомнил мачту корабля, вынырнувшего из коробки густых сливок. Что-то поэтическое есть в этом месте за ручьём, когда всё закончится, напишу книгу и назову: «За ручьём». В этой избушке жили колдуны-сатанисты… Герой попадает в череду ужасающих событий… Бред. Никогда не будет такое читать.
Хайзермановы на этот раз должны идти вторыми, а мы с Антоном замыкаем. Налегке мы зашли в избу, в которой не было свободного места, все заняли распределительные щитки, и прочие системы управления, люк полностью открыт и удерживался гидравлическими домкратами. Этажи с первого по четвёртый не воспринимались, как нечто потустороннее, а вот пролёт, уходящий глубже, злобно гудел. В этот раз мы двигались гуськом на расстоянии двух ступеней друг относительно друга, Наташа возглавила наше шествие, Антон замкнул. Распоряжение «ни шагу наза»д, меня поразило фактом того, что мы трое суток должны искать катализатор. Печной гул вибрировал в моём сердце. Мой дух захватило, как на американских горках во время подъёма на первый спуск. Меня колотило. Добрый кавказец подсказал, как снять предохранитель, а так же не целиться перед собой, держать ствол в сторону парапетов. Проверка внутренней связи. Она работает. Перекличка. Я со стыдом ответил: «Здесь», - лишь услышав в эфире позывной. «Ты готов, Кефирчик?» Наташа, как специально акцентировала на мне внимание.
Наш отряд двинулся. Я замешкался, когда один из Хайзермановых как бы растворился во мгле. Видел только спину второго брата. Слышались позади шаги Антона, он не естественно злобно рычал. Это ведь именно он подстрелил тот катализатор тогда, а любопытно, почему именно это слово? Вещество, ускоряющее реакцию… Интересная связь. Видимо так красивее звучит.
Я подошёл к краю мглы и погрузился в неё, теперь, кроме жужжания помех в наушниках и своего сердцебиения, слышал только шорох цементной пыли под ботинками. Мы шли медленно. Из тьмы выплыло смердящее озеро человеческих останков, кровь продолжала стекать ниже шестого этажа по ступеням, а так же в лестничный проём. Звук этого ручья пробрал до самого позвоночника. Отряд двигался, погрузившись по щиколотку. Я наступил в кровь и случайно толкнул плавающее сердце, оно начало биться, я закричал. Хайзерманов резко обернулся, Антон доложил в эфир, что всё в порядке. Наташа приказала идти дальше, но меня вытошнило, и вся кровавая жижа окрасилась в цвета моего желудочного сока, органы сменились кусками непереваренной пищи, а от поднявшегося блевотного смрада закружилась голова. Наташа приказала немедленно спускаться ниже.
Мы прошли пятнадцать этажей. Печной гул усилился, а наушник ловил помехи, казалось, будто слышен лай собак, крики раздираемых душ. Этажи были кирпичными, залитыми говном и блевотиной. Антон перестал острить, примерно, этажа четыре назад. Местами всплывали человеческие глаза. Раздались выстрелы, рычание и скрежет. Хайзерманов шагнул быстрее во мглу, а я замешкался.
«Я СОЖРУ ТВОЮ ДУШУ!» - крик оглушил меня, стрельба продолжилась. Мои руки задрожали, Антон пихнул меня вперёд, что он говорил, я не услышал, так как поднялся, громкий скрежет в эфире. Я зашёл за мглу, и стало видно лестницу этажа на четыре вниз, через проём, а мгла шевелилась как чёрный дым. Никого нет! Я остался один. Резко повернулся, чтобы предупредить Антона, но увидел худощавое лицо высокого существа, сгорбленно коромыслом. Его ребра пробивали кожу насквозь, а язык торчал из пасти на длину локтя. От испуга я оступился и покатился вниз по лестнице. На площадке я встал и схватил автомат, с ужасом выпустив очередь перед собой. Существа не было, но из мглы, как пустой мешок выпало тело Антона. Он неестественно грохнулся и скатился по ступеням к моим ногам. Нет! Нет! Я перевернул его на спину. Пробита шея и обезображено лицо. «ТЫ УБИЙЦА!» Нет! Мой разум, как в кокон, заволокла паника, глаза залило рябью. Я попытался бежать наверх, но откуда-то сверху спрыгнула эта тварь, рыча по-собачьи. Резко ударив себя спиной о кирпичную стену, я выпалил оставшиеся патроны, автомат безнадёжно щёлкнул. Что есть сил, я кинулся вниз. Свет фонаря, снова перестал подчиняться своей природе, судорога сжала мою ногу, и я грохнулся на одном из этажей, не знаю на каком. В оба направления было видно только по десять ступеней. Но мгла сгущалась или это рябь в моих глазах. Тяжело дышал. Послышались стоны и скрежетания, я посмотрел вниз и увидел, как вверх ползёт Хайзерманов, его ноги оторваны, а оставшиеся ошмётки оставляют две кровяные дорожки за собой, брюхо вспорото, ногти содраны, пальцы перебиты. Он посмотрел на меня, я еле сдержал крик в себе, когда увидел болтающийся на единственном нерве глаз, второй же беспорядочно искал себе направление. Я со всей силы сжал свой рот, чтобы не кричать. Вслед за Хайзермановым, выполз узелок его кишок. «Убей меня». Он стонал, я поднялся на ноги и, перепрыгнув изуродованное тело, побежал вниз.
Наверху эта тварь, она сожрёт меня! Боже, что случилось. Почему так резко? За что? За что?
Я не хотел останавливаться, схватил флягу и дрожащей рукой постарался влить содержимое себе в глотку, подавился. Остановившись, я посмотрел себе за спину, там была только непроглядная тьма. Фонарик на куртке, заморгал и выключился. Нет, нет, нет!!! Фонарь на шлеме ещё работал, я вытащил пистолет, вспомнив о нём. Калашников я потерял где-то, всё же, я не солдат. Какого дьявола я тут делаю?! «Ни шагу назад, нужно идти». В эфире я услышал голос Самсона.
«Кефирчик, отзовись, Кефирчик. Что там происходит, твоя камера не показывает».
Я здесь, я на связи, я жив! Спасите меня! Вытащите, прошу! Ради Бога, хватит!
«Кефирчик продолжай спуск. Наташа ждёт тебя. Что случилось с Антоном, он не отвечает? Где Сервер?»
Я не знаю! Не знаю!
«Соберись солдат. Попробуй пошевелить камеру! Понажимай кнопку! Ну же, соберись. Попробуй включить камеру, мы слышим только звук».
Я сполз по стене и продолжил рыдать. Не знаю, сколько времени прошло. Услышал собачий лай, приближающийся с нижнего этажа. Быстро! Стремительно! Что-то вот-вот выскочит из-за угла. Я трясущийся рукой взялся за пистолет и направил во мглу, слёзы залили обзор, всё размыто. Постарался протереть глаза. Наташа выбила пистолет из моей руки. Затем внимательно посмотрела на меня. Паника отступила, на секунду я почувствовал прилив сил. Смог ровно дышать, иногда дёргаясь и всхлипывая, при отступающей истерике. Наташа обняла меня и дала выпить воды из фляги. Затем ударила по щеке и приказала подняться на ноги. Я разглядел, что её комбинезон измазан кровью, автомата у неё не было, так же рюкзака припасов. Она приказала следовать за ней и прикрывать спину. Я не смог понять слов о том, что она сражается сутки. Поменяла батарейки в своём ручном фонарике и включила его. Приказ двигаться. Мои губы дрожали, рядом с ней мне было спокойнее. На Хайзермановых напала эта тварь, один был мгновенно разорван пополам, второго Наташа и вовсе не видела, она оказалась отброшена на несколько этажей ниже. Лестница может выгибаться в пространстве или времени, так мгла умудрилась раскидать нас. Признался, что тварь хотела напасть и на меня, но я был слишком напуган. Я убил Антона… В эфире Самсон сказал, что это невозможно, Антон выходит на связь, но почему мы его не слышим? Вот почему никто не вернулся, у этой лестницы нет пути обратно, куда бы ни направилась жертва, она идёт дальше. Просто вниз легче. Антон шёл наверх и заблудился, передал нам Самсон. НЕТ! Это не Самсон! Лестница врёт нам! Она хочет, чтобы мы шли вниз! Наташа! Нужно уходить!
Она приказала спускаться. Мои колени задрожали. Её резкий голос впился мне в голову и продолжал командовать. «Живо, солдат!» Мы пошли вниз, она, явно, торопилась. Мне было трудно, но она не оставляла меня. Преодолев этажей тридцать, я почувствовал голод. Всё время слышался лай собак и душераздирающие женские крики и визг.  Наташа выпалила два патрона, я громко закричал. Над лестницей висел Сервер, распятый на огромном деревянном кресте, струйки крови бежали из его багровых выпученных глаз, а на голове, впиваясь в кожу, затянут венок, сплетённый из ниток и человеческих зубов. Наташа подошла чуть ближе. Челюсть Сервера раскрылась, из его глотки посыпались человеческие пальцы с густыми сгустками гниющей плоти. Я завопил. Боже мой! Я упрашивал Наташу вернуться, она лишь сказала, что уже некуда возвращаться. Мы здесь. Я просил объяснить, она приказала успокоиться.
Мы были там, где ей нужно. Наташа утверждала, что мы совсем рядом. Распятие катализатор, вернее крест. Она знает, как всё закрыть. Под этим крестом, ей нужно раздеться. Послышалась стрельба в эфире. Кто-то сражался. Значит, Антон правда жив, или нет? Это тоже помехи? Нет, я отчётливо видел его тело, чувствовал, как себя, я не забуду это изрешечённое лицо. Не может быть правдой... Мысли сбились. «Твари выбрались на поверхность!» Наташа, вновь сказала, что ей нужно снять её комбинезон, чтобы приманить «это». Я взмолился, чтобы она смела, звать эту тварь! Не надо! «Я спрячусь, чтобы не задеть тебя». Самсон дал разрешение Наташе и велел обезопасить себя. Стрельба.
Наташа приставила пистолет к моему виску, я поднял руки. И замер, кажется, я потерял все чувства. Она приковала меня к перилам наручниками. Моё сердце сильно кололо. Дыхание спёрло. Когда она ушла во мглу, я остался наедине с распятым Сервером, что смотрел глубоко мне в душу. Звуки капель, отголоском эха, звенели по лестничной клетке. Пульс колотило так сильно, что стреляло в ушах. Я не знаю, сколько просидел так, бурча себе под нос, что в голову приходит. Может, и в запись попало что-то.
Мимо, проползала эта тварь, неестественно перекрученная через собственный позвоночник, опираясь на пальцы чудовищно длинных рук. Лишняя пара локтей, при движении гнулась в произвольном направлении, похрустывая переламывающимися хрящами. Я собрал ноги под себя и еле дрожа, - замолк. Когда она подошла ближе, капая сгустками чего-то чёрного и вязкого, зажмурил глаза. Я не мог отключить фонарь на шлеме, так как был прикован. И было уже поздно. Я увидел её кривые коричные зубы, сразу как открыл глаза. Оно выдохнуло, и меня заволок смрад. Я не мог сдержать судорог. Наручники ритмично дребезжали. Выстрел! Оно закричало навзрыд. Ещё выстрел, и тварь мгновенно исчезла во мгле, ударяя по перилам, разламывая лестницу.
«Кефирчик! Да, к чёрту! Влад! Влад! Ты там? Это я! Антон! Ответь! Ох, боги, ты жив. Что происходит? Успокойся, где ты? Где она тебя приковала? Не плачь! Я иду, Влад! Я спускаюсь! Жди!»
Меня заволокло желание, я не мог чувствовать ничего, кроме голода. Я хотел сожрать её, медленно отрезать по кусочку и поедать, обмакивая в соус «Чили». Она поднялась в спортивном топе, эта чешуя, я хочу медленно сдирать её. Давай, оторвись от этой твари, подойди, стань уже моей! Наташа, так прекрасна, что даже этот дьявол влюблённо смотрит на неё, вот он покорно сел. Она прострелила его башку! Продолжай заливать меня его гнилой кровью! Сервер вспыхнул пламенем на кресте. Наташа посмотрела на меня… Не смог сдержаться, дёрнулся к ней, облизав губы. «О, нет!» Она помрачнела. Я не слышал своего разума, хотелось касаться её, вгрызаться в неё. Она спросила меня, о самочувствии. Шлюшка, хочет знать, как сделать мне хорошо? Я перестал что-либо видеть кроме шикарного тела, которое хотел надеть на себя, натянуть, разрывая плоть. «Прости, я не смогу помочь». Нет можешь! Вставай на колени и расстёгивай уже мне ширинку! Я почувствовал горячее дуло пистолета на своём лбу. «Мне тебя не вернуть. Прости, что так вышло». Смог выкрикнуть: «Отдай деньги сестре!» Наташа на секунду шелохнулась. Её смятение. Я почувствовал, что она колеблется. За это мгновенье я вспомнил, всех этих ублюдков из школы, мерзкого алкаша, хотел силой взять Наташу. Нет… Я в лесу. Тишина… Утки…

Выстрел.

Белый шум. Запись заканчивается.


От автора: Рассказ написан мной под впечатлением от лиги SCP на Пикабу, благодаря, которой я погрузился в некоторые истории. Сразу скажу, что я просто развил чужую идею по-своему. Надеюсь, вам понравится. И в любом случае, благодарю Лигу SCP Foundetion за вдохновение, мне очень понравилось писать и погружаться в атмосферу. Возможно, я напишу ещё пару ужасов. Жанр совсем не мой, но очень интересный.

Картинка из интернета.