Позиция важнее оппозиции

Протест меня воодушевил. Возможность увидеть открытые лица честных и искренних людей, со всей возможной твёрдостью противостоящих объединённому напору тупой и наивной лжи – дорогого стоит. А вот оголтелая силовая реакция вызвала желание вновь и вновь докапываться до сути происходящего в стране. А не – как у многих сочувствующих – срочно строить баррикады.

Интеллектуальная и творческая элита советского времени – а именно элита всегда меняет картину жизни, как ни крути – постоянно воспроизводила логический цикл противостояния коммунистической идеологии. Сама идеология была не просто ортодоксальной, а чрезвычайно примитивно ортодоксальной, и в этом заключалась её сила: минимальный набор демагогических речевых оборотов исчерпывал вероятность любой дискуссии. Люди дела, люди, чей творческий гений в любой области мог бы действительно выводить страну на самый высокий уровень социального развития, оказывались абсолютно бессильны перед напором запрещающих схем – заболевали, умирали, эмигрировали и умирали в эмиграции. Происходило всё это по одной простой причине – творцам было нечего противопоставить напористой бессмыслице, которая здравый смысл исключала по определению. Противостояние, то есть оппозиция, была, а вот позиции – не было.

Замечательно и, увы, не удивительно, что на этот раз, в лето 2019 года, мы видим ту же самую картинку, которая нам кажется чистым абсурдом, а тем, кто эту картинку привычно рисует – наоборот, профессиональным достижением. Людям, поставившим подпись за выдвижение своего кандидата, говорят – ваша подпись недействительна. Людям, вышедшим на протестную мирную прогулку, инкриминируют погромы, поджоги и массовое насилие. И сажают в СИЗО тех, кто реально пострадал от бандитизма самих силовиков.

Конечно, сейчас все, кто был участником или свидетелем событий 1991 года, вспоминают тот подъём и ту эйфорию, которая охватила всех – и была моментально забыта уже в 1992-ом: у меня до сих пор хранится забавная и остроумная поделка, кусочек черного хлеба в квадратной рамке под стеклом с надписью – «в случае необходимости разбить стекло». Да и в целом помнятся бурные 90-е, в которых безнадёжность преобладала над тут или там возникавшими призраками надежды, которые в самый короткий срок исчезали бесследно. Бурная энергия коллективного бессилия в «нулевых» устаканилась и постепенно стало восстанавливаться привычное – ползучая реакция реанимировала наиболее жёсткий и ортодоксальный дискурс и власть перестала слышать людей. Что мы сейчас и увидели, собственно.

Противостояние коммунистической идеологии в советские времена перетекло в противостояние её фантому в 90-е. И при этом не породило оригинальный нравственный кодекс по понятной причине: противодействие как таковое само себя и моделирует. Единственный интеллектуальный тренд и дискурс и посейчас – обличение власти. Власть этого заслуживает, как и любая власть во все времена, но что позитивного от этого обличения приобретает оппозиция? Кроме мгновенного облегчения от очередного выплеска собственного негодования?

Мне кажется, что двадцатилетние протестующие это ощущают, но точно так же не знают, как выйти из положения. И пока что предпринимают (пытаются, скорее, предпринять) конкретные шаги в направлении создания и узаконивания честных правил честной игры. И если сорокалетний Алексей Навальный по-прежнему идёт путём изобличения, то его юные соратники уже пробуют позитивную повестку. А глупая власть, увы, метёт всех одной метлой. И – проигрывает.

Нравственный кодекс вырабатывается не в противодействии, всегда сопряжённом с тактическими хитростями и мелкими оправданными подлостями, а в напряжённом и честном движении по избранной дороге. К счастью, тут нет конфликта поколений – многие известные люди разных возрастов стоят на той же платформе упрямого созидания. Правозащитники, политологи, журналисты, адвокаты, IT-бизнесмены уже создали это ядро созидательной позиции. И только они и им подобные на основе личного опыта упрямого, подчеркну, созидания сумеют выработать нравственную основу социального взаимодействия. И только тогда ортодоксальный идеологический фантом будет похоронен окончательно. И никакое православие его уже не воскресит.