Мыслить и чувствовать по-русски

         Цикл исследований                «Лето Господне русской природы».
       «Великая Тайна, в красоте зимы русской явленная».    
    Часть вторая «Молитва Русской Души».
    Глава  первая «Мыслить и чувствовать по-русски».
        По лесам бежала Божья Мать,
Куньей шубкой запахнув младенца.
Стлалось в небе божье полотенце,
Чтобы ей не сбиться, не плутать.
Холодна, морозна ночь была,
Дива дивьи в эту ночь творились:
Волчьи очи зеленью дымились,
По кустам сверкали без числа.
Две седых медведицы в лугу
На дыбах боролись в ярой злобе,
Грызлись, бились и мотались обе,
Тяжело топтались на снегу.
   Стихотворение И.А.Бунина «Бегство в Египет». Как видим, не рассказывает поэт саму Библейскую Историю  – о встрече с разбойником, который  впоследствии будет распят                по правую руку Христа, о зверствах кровожадного Ирода, жаждавшего погубить Божественного Младенца  - подразумевается, что читатель всё это знает – не может                не знать.
    Но какие яркие, в глазах стоящие, запоминающиеся образы русской природы! Понятно же, что Матерь Божия с Младенцем бежала не по заснеженным лесам - и не могло быть ни мороза,  ни куньей шубки, ни волков, ни медведиц. И Руси самой тогда ещё не было.
И вот ещё что: в стихотворении множество диких, «ярых» зверей – волков, медведей -    но Матери Божией  и Божественному Младенцу зла они  не причиняют  – не могут причинить и «не хотят».
  Для чего же именно так «рассказывает» Библейскую Историю поэт? Для того, чтобы глубже в русскую душу проникнуть – ведь русский человек, особенно рядом с природой выросший, жизнь свою без всего этого не мыслит. И звери, не причиняющие вреда Спасающимся от кровожадного Ирода,  - тоже очень «по-русски»... 
  А теперь отвлечёмся ненадолго от образов зимней природы и обратимся                к произведениям А.К.Толстого. По русскому полю ходил и «Пантелей-государь» - Святой Целитель Пантелеймон и «преклоняются»  перед ним ромашки, васильки                и клевер, и «расступается» перед ним полынь и мята. А в финале вся русская природа вместе со Святым «осуждает» безбожников.
  В другом же, ставшем очень известным романсом стихотворении Святой Иоанн Дамаскин благословляет «леса, долины, нивы, горы, воды». Прежде всего леса, которые вряд ли мог видеть при жизни Святой из Дамаска, но которые с рождения видел и любил сам А.К.Толстой…
          А если посмотреть на любимые, глубоко почитаемые народом русским Иконы…Как часто Лики Святых, множество веков назад, когда и Руси не было,                по земле ходивших,  похожи на наших предков, живших в Новгороде или Пскове!
    А львы у ног Пророка Даниила нередко собак напоминают. И цветы там, где                на самом деле выжженная солнцем степь, как на  русских лугах, растут. И живший                на земле  на рубеже 3-4 веков Святитель Николай в руках русские храмы держит  -                и в Можайске, и на Русской «Голгофе» двадцатого века – Бутовском полигоне...
       Привычными глазу и сердцу образами мыслить легче – а Священное Писание                и Священное Предание нами с молоком Матери «впиталось». (Не дай Бог, если это                не так). А время и пространство имеют значение только здесь - в земной жизни,                но  не в Вечности! …
   Не холодным разумом, а любящим сердцем воспринял русский человек Священное Писание  - и оттого сделал Образы Библейские и Поучения Отцов Церкви «своими», от Родины  неотделимыми, нисколько достоинства и значимости при том не умаляя! …
  Но возвратимся к русской зиме, к Святой Ночи Рождества и вспомним  проникновенный рассказ И.С.Шмелёва: «Рождество! Посмотришь в небо. Где она,                та давняя звезда, которая волхвам явилась? Вот она: над Барвинихиным двором, над садом! Каждый год  - над этим садом низко.   Она голубоватая. Святая.
Бывал, думал: «Если к ней идти – придёшь туда. Вот прийти бы… и поклониться  вместе с пастухами Рождеству!»
  Звезда Вифлеема низко над садом по соседству! Конечно, потому что она над каждым                из нас! ...
   И И.А.Бунин, с чьих строк начата наша беседа, может быть, и не был самым благочестивым, воцерковлённым человеком – сие не нашего ума дело. Но творил, как                и все великие русские писатели, в «лоне» мышления русского человека, от Священного Писания неотделимого. Оттого и «поместил» Библейскую Историю в русский лес,                в морозную ночь.
  И вот, «пройдя» по заснеженным лесам вслед за Пречистой и Младенцем, миновав горящие во тьме  волчьи очи и дерущихся «в ярой злобе» медведиц, подходим                к финалу – к Главному, ради чего строки сии поэтом созданы:
 И огнем вставал за лесом меч
Ангела, летевшего к Сиону,
К золотому Иродову трону,
Чтоб главу на Ироде отсечь.
 Но размышления о них  продолжим в следующей главе.