Мое счастье - мое страдание

После смерти я очутился в сером коридоре. Осмотрелся, но ничего потустороннего вокруг не заметил, если не учитывать свет. Непонятно было, откуда он исходит: ни ламп, ни факелов,  никакого источника света, но он все равно откуда-то был. А в остальном – обычный серый коридор,  слегка облупленный. Что ж, выбор у меня был не большой, поэтому я наугад пошел в одну из сторон. По пути, с каждым сделанным шагом, свет потихоньку тускнел, тускнел и тускнел, пока вообще не кончился, и мне пришлось касаться стен, чтобы хоть как-то ощущать пространство.

Через некоторое время издали до меня долетел слабый красный отблеск. Подумав, что это судьбоносная подсказка, я направился к нему. Я приближался, а отблеск становился все ярче, став уже слабым огоньком. В конце концов, огонек превратился в настоящее светило, словно вырванное сердце Данко, отчего стены перестали быть нужными, чтобы я мог идти. Но я понял это только спустя десяток шагов.

Когда я приблизился к светилу, то – увы или не увы (точнее сказать не могу, позже вы поймете почему) – им оказалась полупрозрачная дверь без ручки, а вот за ней что-то ярко сверкало. Материал, из которого она была сделана, походил на стекло. Я постучал в дверь 2 раза. После чего за дверью послышались звуки, похожие на скрип и хохот одновременно. Еще через несколько секунд за дверью появилась высокая худая тень. Она стояла, не двигаясь. Я почему-то подумал, что тень от меня чего-то ждет. И так как ручки не было, я толкнул дверь, но она не подалась. Тень продолжала незыблемо стоять. Тогда я снова решил постучать в нее, но соблюдая пресловутый ритуал из трех ударов.

Тук.

Звуки за дверью прекратились. Хохот-скрип исчез. Воцарилась  тишина.

Тук.

Теперь появилось эхо от удара, которого до этого не было.

Тук…

Дверь открыло высокое худощавое 3-хметровое создание с редкой черной шерстью, хлыстообразным хвостом, кривой мордой. Оно резко схватило меня длинной костлявой лапой с не менее длинными пальцами (пальцы обвили меня как плющ). И вдруг – сильный рывок и я уже за дверью. Тварь меня куда-то несет, примеряя меня то так, то эдак, словно шкуру убитого зверя. Сзади раздался громкий удар, означавший, что дверь захлопнулась.

В общем, как только дверь открыл уродливый черт, стало понятно, что я попал в ад. Мало того, я в него сам напросился… или достучался.

Адская тварь донесла меня до котла, перед этим она похвастала перед своими собратьями, мол, какая шикарная сегодня добыча (ой, какой же дурачок этот черт). Я равнодушно это пережил. Кстати, в аду из-за всей чертовщины, что здесь творится, связанные с жизнью слова изгнали. Здесь не живут, здесь душат. К примеру: не «я живу», а «меня душили», или не «я пережил это муку», а эта «мука меня не задушила». В любом случае, всем плевать на «вас», всех волнует, как мучают вашу душу. Есть, правда, исключения, когда мучимые души вспоминают о том времени, когда они жили на земле, а такие разговоры случаются редко, но все, что происходит здесь с нами – это никак! не связано с жизнью. Но для вашего удобства я не стану пользоваться адским жаргоном, оставлю это знание как бы заметкой.

Вернемся к рассказу.

Итак, черт похвастался мной и понес меня к котлу, в котором уже кто-то варился. Таких котлов вокруг было множество. В каждом от 1-й до 3-х душ. Не скажу точно, почему именно столько, ведь котел достаточно большой и легко бы уместил в себя еще 4 души. Ну я думаю, так нас удобнее пытать. И крики, влетающие отовсюду мне в уши, неплохо так подтверждали мою догадку. Но кроме известных криков ад заполнял еще какой-то гул или даже стон, который явно исходил не от душ и демонов: они просто-напросто не способны издать этот звук, он был, скажем так, слишком величественным для них. Ну и дьявол с ним.

Рядом с каждым котлом находилась оружейная со всякими разноцветными копьями: в основном – протазаны с разными наконечниками. Однако разные они не только внешне, но и по содержанию: синее копье, пронзая душу, мучает горькими воспоминаниями, черное – оголяет самые потаенные страхи, возводит их до вершины, малиновое – выискивает вашу сокровенную мечту, извращая ее до крайнего уродства, золотое обращает ваш мерзкий грешок против вас и т.д. И почти всегда они заставляют душу умирать снова и снова.

Тот, кто уже варился в котле до меня, был учителем-педофилом. Черт посмотрел на него и сказал скрипучим голоском: «Уже воскрес? Ну тогда продолжим». Он взял золотое копье, перебросил его из руки в руку, ухмыльнулся и, не замахиваясь, начал медленно протыкать его душу. Учитель застонал и немощно ухватился за копье руками, пытаясь сопротивляться демону, но тщетно. Копье пронзило его насквозь, уперевшись острием в стенку котла. Учитель нечеловечески закричал, словно… черта увидел… ах, если б только так. А демон уже прокручивал копье с довольной улыбкой на морде. Я сидел рядом и видел, как педофил трясся от боли, его глаза застилали слезы, а потом вообще заплыли серым налетом. Глаза – зеркало души, как говорится на земле. Сейчас, если верить пословице, учитель находился в мгновении от очередной смерти. И черт, тоже заприметив это, быстро вытащил из него копье, вернул его в оружейную, а затем только бросился к нему, будто бы переусердствовал и теперь жалеет об этом.

- Эй, эй, ты что, голубчик, - старался он говорить нежным голосом, но выходило из его пасти неубедительно. – А ну-ка, оклемайся, дорогой. – Черт побил его по щекам и продолжил: - Все, родной, все, на сегодня твои муки закончились, только вернись к нам, братец, вернись!

Учитель все-таки оклемался и схватил  когтистую лапу демона, словно она была дланью SSпасителя. Из глаз учителя лились слезы, черт хлопал его по хилому плечу, а потом даже тепло приобнял, для чего ему, версте коломенской, пришлось наклониться.

Я не понимал, что происходит и поэтому стал искать взглядом котел, где пытки пока что кончились и души были, грубо говоря, в сознании. Такой котел нашелся за оружейной нашего черта. В нем пребывали три души. Они увидели, что я непонимающе смотрю на них. Тогда один из них сделал так: он указал пальцем на учителя и провел большим пальцем себе по шее. Кое-что стало понятно, и я вернул взгляд обратно в нашу «мучильню». Черт так же любяще обнимал учителя-педофила костлявыми лапами. Он успокаивал его, словно мать родное дитя. Учитель тонул в чертовом плече, взмокшем от его соплей и слез. Затем черт негрубо отодвинул учителя от себя, взял его по-родственному за руки и сказал:

- Ну что, все нормально? Живой? А где спасибо, что живой? – спросил он с улыбкой, вытирая неказистыми пальцами учителю слезы.

Учитель в ответ закивал головой.

- Ты меня уже испугал, милок, - сказал ему черт и пошел обратно на свое место возле оружейной, где остановился к нам спиной.

Я ждал. Любопытно было, что произойдет дальше, а поведение учителя только вторило моим догадкам: он понуро прилип к стенке котла. Слезы у него продолжали литься. И только я захотел спросить у педофила, почему он так боится, как черт резко развернулся и метнул в него синим копьем, которое с треском размозжило ему голову. Учитель обмяк, и лишь редкие спазмы, ползущие по его душонке, напоминали о том, как его душ… как он был жив.

Демон же захохотал скрипучим голосом, подзывая к себе собратьев.

- Как вам? Тыкнул змия в самое жопие?– самодовольно спросил он других чертей.

- В самое-самое, - ответили ему.

Демоны восторженно захлопали, но из-за костлявых лап хлопки получались глухими.

– А Пойдемте, - зашепелявил другой черт, - я вам покажу мое творчество. Оценка нужна.

И все демоны направились за ним. Копье же осталось торчать в голове учителя. В том, что от нее осталось.

Я остался в котле один на некоторое время, учителя в расчет по понятным причинам не беру. Со стороны, куда ушли адовые твари, доносились раскатистый смех и обрывки слов: «бол…», «крас…», «чув…» и так далее. Разговор я не мог разобрать, однако его смысл, без сомнения, был в похвале мучителя, убивающего снова и снова. Но думаю, так надо. Ад же не райские кущи.

Когда наш демон вернулся, то первым делом с улыбкой посмотрел на голову учителя и неторопливо вынул из нее протазан. Он перевернул его вверх острием, от которого вниз потек стройный бело-голубой ручеек. То была кровь души. Демон жадно вдохнул широкими ноздрями запах крови, а затем слизал ее языком болотного цвета. Вкус крови принес ему забвенное упоение: маленькие черные глазки закатились и дрожали, будто от наркотичесекого прихода или оргазма. Странное зрелище. Но кончилось оно резко.

Черт открыл глаза и посмотрел на меня, будто никакого наслаждения до этого не испытывал. Испытывал, ешкин кот! В аду это слово стало каким-то особенным. В общем, он посмотрел на меня и сказал:

- Заждался, небось? – он вытер об себя копье и вернул в оружейную. – За что же тебя к нам сослали? – спросил он, положив свои лапы на край котла.

- Если б я знал, - беспристрастно ответил я.

Черт оттолкнулся от котла и начал шарить взглядом по оружейной.

- Ничего, ничего, - захохотал он, - здесь так принято: никто никогда не знает своего греха. Считай это адской странностью. – Он выбрал серое копье, выискивающее как бы исток греха. – Есть и еще одна странность: никто не помнит, как он помер. Даже если и от старости, – он посмотрел на меня, - здесь все равно по внешности не поймешь. Все души вечно молодые, хе-хе-хе. Но, скажу тебе не по секрету, первую странность мы всегда узнаем, а вторая вот почему-то остается загадкой, смерте-е-ельной загадкой, хе-хе-хе, - пошутил демон и вернул взгляд на острие.

- Мне самому интересно, за что я тут, - честно сказал я, пожимая плечами. – Давай узнаем.

После моих слов черт немедля повернулся ко мне и начал водить копьем в моей душе. Больно не было, напоминало это скорее несильный щипок, таким не замучаешь. Затем он вынул копье и облизал острие. Прозрачная кровь моей души не пришлась демону по вкусу, наоборот, он нахмурился от нее, или даже расстроился.

- Интересно-интересно, - залепетал он, чавкая. - Ну ладно, на практике обязательно что-нибудь отыщем.

Демон взял золотое копье, внимательно посмотрел на меня, замахнулся и вогнал его в мою душу сызнова. И… ничего. Тогда я посмотрел на демона и спросил:

- Что я должен чувствовать?

Демон недовольно промолчал, продолжив бесполезно ворочать копьем. Через несколько минут он, хрипнув, наконец вынул его и взял следующее. Только снова ничего не изменилось. И так много-много раз, пока выборка копий не закончилась. Но демон все равно никак не мог угомониться и пошел на второй бесполезный круг, третий, шестой, девятый – и все вилами по воде(или здешняя оговорка: копьем по пустой душе). К тому времени вокруг нас уже собрались другие черти, которые наблюдали за сим и надрывали животы от смеха, заполняя им весь ад. Даже грешники в котлах улыбались. А мой демон покрылся испариной от усердия и стыда, свалившегося на него из-за меня.

- Ты, брат, уж лучше сам в котел залезай, мучиться меньше будешь, - выкрикнул какой-то черт из сходбища.

- Сам в котел, ха-ха-ха! – вторили ему остальные и ухахатывались еще сильнее.

Получился небывалый случай: уже черт мучается, а я все никак не начну. Вот в природе, например, есть свой круговорот, а благодаря мне в аду появился свой. В каком-то смысле я разнообразил жизнь местных аборигенов. И это не осталось незамеченным главной звездой ада.

Неожиданно смех прекратился. Души зарылись поглубже в котлах. Я увидел, что толпа высоких чертей учтиво расступается перед Ним, Люцифером, еще более высоким. Телосложение у Люцифера совсем иное, нежели у чертей, почти человеческого, из демонического же у Него были только ребристые длинные рога, которые мягкой волной уходили за спину, пронзали Его тело и выступали возле плеч. Одет Он был в белое мешковатое тряпье, вроде древнегреческого хитона.

Он подошел к нашему котлу и повернулся ко мне спиной, а демонам лицом. Спина у Дьявола была вся красная от крови, которая обильно стекала с белого хитона, оставляя за ним красный след.

- Говорите, - сказал Он басистым приятным голосом.

- Вон, пусть этот расскажет, - указали черти на моего демона.

Люцифер посмотрел на него.

- Я… я… - услужливо начал заикаться демон, - я всеми копьями его душу пронзал, а ей все равно. Девять раз каждое копье из девяноста девяти протыкало его. И ничего. Я не… не… - он смотрел исподлобья на Дьявола, сутулясь.

Люцифер молча его выслушал и подозвал к себе пальцем. Когда черт подошел, Люцифер дотронулся до его лба, отчего тот закричал и завопил намного выразительнее, чем это делал учитель-педофил. Люцифер держал свою руку на его лбе пару секунд, чего хватило, чтобы демон рухнул без чувств. Другие черти спешно куда-то оттащили собрата.

Люцифер повернулся ко мне.

- Знаешь, почему нескольких секунд хватило, чтобы твой, в кавычках, мучитель издох?

- Почему же? – как равного я спросил Дьявола.

- А ты и правда стоишь внимания, - пробасил Дьявол с выдавленной улыбкой, - но все равно отвечу. Дотронувшись до его лба, я передал ему частичку боли, с которой живу с той самой секунды, когда меня изгнали сюда. С тех пор я не понаслышке знаю страдания каждой души, что попадают в ад и которых пытают демоны, - Он многозначительно ухватился за собственные рога, пронзающие его. - Наверное, ты заметил кровь на моей спине. Много ее, да? Представляешь, что переношу я? И никто больно не горит желанием разделить со мной эту боль. Хотя, знаешь, горят тут больно все без желания, но моя боль – намного хуже.

- И ты хочешь то же сделать и со мной?

- Нет. Когда я касаюсь человеческой души, не важно, насколько плохой, то она извращается до демона. А касаясь до извращенного демона… ты сам видел.

- Ты же моего мучителя убил. Может быть, я на замену…

- Нет, - засмеялся он, - он придет в себя, как придет в себя и твой сосед по котлу. С тобой я поступлю иначе…

 Люцифер приподнял мою голову за подбородок, наклонился ко мне и заглянул в глаза. Я ощутил, что наши глаза слились  в одно целое и что мы оба сейчас смотрим на мою бесстрастно прожитую жизнь.

Он видел, что при жизни я не знал любви, привязанности, вообще ничего чувственного. Он видел, как родители водили меня к врачу из-за моего равнодушия и последний посещенный детский психолог – который был волшебным халтурщиком, как спившийся Мерлин – успокоил и обманул их, сказав, что у меня просто характер такой, и что когда я вырасту, то обязательно стану генералом. Я вырос и основал сеть цветочных магазинов. Люцифер видел, что я задумывался над такой иронией судьбы: «Как такое бесчувственное существо вроде меня может кого-то радовать?» Он видел, как у меня случайно появилась девушка, но не смогла со мною быть, поняв, кто я такой, а потом долго плакала на моей груди, а мне было плевать на ее слезы и вообще на чувства всех. Дьявол видел, как мои родители умерли в глубокой старости, пережив на два дня моего хомяка, подаренного мне двоюродной сестрой. Он видел, как я ставлю в один ряд смерть хомяка и родителей. Он видел, что я понимал (только понимал) всю горечь моего существования. Как я убедил себя продолжать существовать: «Раз Бог ниспослал меня таким на землю, то я должен быть. А мог ведь легко послать меня на ***, легко мог». А главное, что видел Дьявол, это то, как я сейчас пишу эти строки в будущем. Извиняюсь за квантовую запутанность.

Люцифер оторвался от моих глаз.

- Вылазь из котла, иди за мной, - сказал Он .

Я повиновался.

Он привел меня в свою усыпальню, подозвал к себе пару чертей и что-то тихо им сказал. Я не расслышал, что. Но через пару минут эти черти вернулись.

- Иди за ними, они тебе все объяснят, а я отдохну… - пробасил Он.

- Куда? – спросил я.

Но Люцифер уже улегся животом вниз на каменную ложу и протяжно застонал. Кровь с Его спины обильно потекла вниз по руке, образовав под ней вскоре небольшую лужицу. От стона Дьявола еле уловимо дрожал пол. И только теперь мне стало ясно, что за гул разносился по всему аду помимо обычных криков.

Черти, которых приставил ко мне Люцифер, зачем-то провели мне краткую экскурсию по аду, рассказали подробно о копьях, пытках и прочих местных развлечениях. Я, пользуясь случаем, спросил у них, почему грешники не знают, за что сюда попадают. Ответ я получил такой:

- На примере твоего соседа по котлу, - сказал черт, - я тебе сейчас объясню. Внимательно слушай, - кашлянул он и заговорил ученым голосом: - Сексуальные отклонения часто зависят от детских психических травм. Понятно же, ей-черту, что грех, за который его сослали сюда – не совсем его вина. Да, он вырос, окреп разумом, отдавал себе отчет и тому подобное. Однако, детские травмы, которые гораздо – гораздо! – безобиднее и те порой не отпускают человека всю жизнь, что уж говорить о насилии? Неоднозначно все это, ой, неоднозначно. И виноват ли он? Н-ну, да. А кто сделал его таким? Н-ну, родители, которые, кстати, тоже где-то здесь... А кто сделал такими родителей?.. Вот тебе порочный круг, который никогда не разомкнется. И умно тогда задать вопрос: так за что именно учитель попал в ад?

- Копье, серое, оно же выискивает «за что». Не так, что ли? – не успокоился я.

- Нет, не совсем так. Оно выискивает грех, который затащил душу в ад. Это ж для пыток сделано, не для истины. Понимаешь?

- Да, - ответил я, а на самом деле не понял. Я подумал, что все их оветы будут запутывать еще больше, поэтому усмирил свое любопытство.

Затем демоны привели меня к странной комнате, где были только письменный стол, листки бумаги, чернила с пером и, конечно же, стул. Грубо забросив меня в нее, они закрыли дверь с решетчатым окошком на ключ.

Я походил, недоумевая, по комнате, изучил каждый ее уголок, проверил, насколько дверь крепкая: ухватился за решетки и пошатал их. Дверь сидела более чем крепко. Тогда, что делать, я уселся за стол, взял перо и окунул его в чернила.

Так я начал писать. Нет, не этот текст, другой. Затем еще другой, и еще, и еще. Через десятки тысяч слов меня невозможно было оторвать от работы. Я изливал один текст из себя за другим, вспоминая свое живое время. Часто в окошко заглядывал черт-вертухай. Морда его была серьезной, вдумчивой, будто у наблюдателя опыта. Очевидно, эта скотина что-то оценивала. Но что — мне было невдомек. Я просто продолжал писать.

Но сегодня ко мне постучал в дверь мой старый-недобрый демон, который затащил меня сюда. Вот по его морде читалось довольство и злорадство. Так было, когда он пытал учителя.

- Скоро на выход. В котел пойдешь, — сухо и быстро сказал он.

- Как в котел, за что? И как? Я же не дописал этот расска…

- Настало и твое время, соколик, - ехидно сказал демон.

- А когда забираете? – спросил я.

- Не знаю. Когда захочется.

Вот твари, а не демоны. Я не могу не дописать рассказ, я обязан. Я полюбил писать, я счастлив, когда вижу перед собой завершенный рассказ. Только перо, чернила и листок смогли согреть мне душу. Это будет мука для меня…

…Ах, точно, вот зачем меня запихнули сюда. Хитро-хитро. Мое счастье – мое страдание. Мое счастье – мое страдание. Мое счастье – мое страдание. Во как.

**

Писателю в камеру зашел черт, оторвав силой от писательства. Душа писателя что-то кричала, вроде «я должен дописать, пожалуйста, еще пару минут». Она чаялась вырваться из длинных лап демона к листку и перу. Безуспешно. Тогда душа спросила:

- А можно я с собой в котел возьму? В нем допишу? Можно? Спасибо, спасибо! Благодарю. Сами донесете? И снова благодарю.

В одной руке демон нес писателя, а в другой его рукописи.

- А перо, чернила?

- Там тебе новые дам.

В этот раз ему подобрали другой котел, сейчас он был в нем — пока что — один.

- А что с педагогом?

- Мучается.

- Листки можно?

- Листки? – улыбнулся демон. – Конечно, держи свои листочки, соколик!

Писатель потянулся руками к листкам, но демон провел ими перед его носом и бросил в пламя под котлом, а затем с наслаждением, неожиданно, вонзил и в его душу черное копье.

В аду раздался еще один крик вне времени. Круг замкнулся.

Послесловие

Вспоминая времена в аду, я хочу его поблагодарить за то, что он отогрел мою душу. Помните то «увы или не увы» в начале? Так вот, не увы.

В завершение хочу дать совет тем, кто существует, а не живет: найдите себя в чем-нибудь, найдите свое призвание. В конце концов, лучше это сделать живым, верно? И успевайте замечать, когда судьба вам подмигивает, иначе все покатится к чертям.