7. Цаца. Глава из романа

В одну из некомфортных бесплатных палат и поместили женщину, подобранную апрельским ветреным днем на набережной канала. Положили ее на белье, хоть и ветхое, но стираное. Под истертое тонкое одеяло. На ту самую механическую кровать, которая была когда-то чудом медицинской техники, но теперь давно уже не используемая ни на какие чудеса, а замазанная белой масляной краской стала просто койкой.

В палату помещалось пять человек.

Рядом на соседней койке, не такой высокой и механической, а на никуда уж не годной, звенящей продавленной сетке, с которой очень было бы трудно вставать, будь больная ходячей, лежала неходячая старуха, которой три раза в день меняли непромокаемые подштанники.

Запас их приносила ей раз в неделю женщина, полная, немолодая, с крашеными и коротко стрижеными черными волосами. Она поправляла старухе постель, выметала сор из тумбочки, ставила туда баночки и пакетики с продуктами, о чем-то договаривалась с медсестрами в коридоре. Это была бывшая невестка Анастасии Никитичны (так звали лежачую старуху). Двигалась женщина медленно, с трудом поворачивая свое грузное тело между стеной и койкой, где лежала Анастасия Никитична.

Невестка давно уже не жила с сыном старухи, да и сам он пропал неизвестно где, уехав много лет на заработки в далекие «севера», да так и сгинув там бесследно. Невестка давно уже была замужем за другим, но не забыла прежнюю свекровь, не оставила без помощи. Отношения их были предметом жарких досужих споров между лечащимися женщинами в коридорах лечебницы. Одни дивились добродетели, столь редкой в эти жестокие времена, другие возражали, что все дело в комнате, которая со смертью старухи отойдет государству, если та не успеет загодя до смерти прописать в ней своего взрослого внука.

По ночам Анастасия Никитична кричала, будила всех вокруг, за что на нее сердились и цыкали. Она требовала помочь ей встать и довести до туалета, громким голосом, хранящем еще властные нотки, уверяя всех, что еще может ходить при помощи других. Но медсестры уже давно наказали всем не обращать на эти уверения никакого внимания как на фантазии выжившей из ума бабки, а просто встать и поменять ей непромокаемые подштанники. Больные ворчали, что сестры совсем обнаглели, ведь они получили дополнительные деньги от невестки за уход, но – делать нечего – ходячим приходилось вставать, чтобы иметь возможность поспать остаток ночи. И то, правда, что никому из них, недужных, было бы не под силу довести старуху до туалета в самом конце коридора. Даже докатить ее туда на коляске невозможно было. Анастасия Никитична тяжело переживала свое унижение, из бесцветных глаз ее иногда вытекали слезы.

- Тоже мне цаца, - говорила тогда обитательница высокой «механической» койки у окна, полная женщина средних лет с красным круглым лицом и густыми черными бровями. Звали ее Жанна Петрова.