Экзамен в магистратуру

«Ну что, все машины включены? Все готово? Можно запускать?» - спросил я своего помощника. Ранним жарким августовским утром ему было тяжело быстро реагировать на мои вопросы, тем более – утро субботнее, время раннее. Помощник ходил по периметру компьютерного класса и смотрел, все ли мониторы зажглись, на всех ли включена нужная страничка, ко всякому ли можно сажать испытуемого человека. Кондиционеры в нашей аудитории уже несколько минут гоняли жаркий воздух: вот ведь каждый май мы выигрываем какой-то тендер на закупку новых кондиционеров, но на том дело и заканчивается. Проводить экзамен в такой духоте тяжело.

Я со своим помощником назначены проводить экзамен в магистратуру, тестирование, в компьютерном классе. Вот приходит человек – быстренько сел за машину, ответил на вопросы там какие ему предлагают, машина запоминает его балл, и дело сделано. Быстро, удобно, без лишних нервов. Не надо никого спрашивать, не надо ничего особо делать – все люди взрослые, все просто. Сели, поклацали, ответили – все высветилось, и будьте здоровы. Век-то давно компьютерный, зачем в бумагах копаться, вот только жарко плохо что.

«Запускай!» - машу рукой я. – «Сколько у нас там сегодня по списку?» - «Значит так», - смотрит в распечатку помощник, - «группа финансы и кредит, восемь человек значит». – «Всего-то восемь?» - радостно восклицаю я. – «Быстро значит закончим!» Надо только отладить механизм: заходит человек, мне – паспорт, я ему – экзаменационный лист, и за машину его. Он входит в систему – и поехал! «Запускай!» - кричу я.

Помощник открыл дверь, и крикнул в коридор: «Давайте по одному!». И в класс бодро зашла первая испытуемая, на каблуках, сильно пахнув каким-то парфюмом, запахом похожим на освежитель воздуха. Волосы так и подпрыгивают в такт шагам. «Паспорт давайте», - говорю. – «Так, Слобудеева Наталья. Финансы и кредит. Все правильно. Вот Вам Ваш пароль и логин для входа в систему», - и выдаю ей бумажки. – «Посади Слобудееву», - говорю помощнику, - «за компьютер. Пусть входит в систему и начинает. Если что не ясно – задавайте вопросы. Давайте дальше, следующий!»

В класс протискивается, будто его не пускают, молодой человек в шортах и сланцах. Лицо какое-то нахальное, вызывающее. Наверняка списывать собрался. Смотрю его документы. «Значит так, Никита Николь-Петушацкий». - «Николь-Петушанский!» - поправляет он меня. «Петушанский», - поправляюсь, а он мне: «Николь. Николь-Петушанский». – «Так!» - говорю. - «Никита! Берите экзаменационный лист, и – вперед, тестироваться». Проходит. «Следующий!»

Тут заходит какой-то мужик чудаковатый. Бородатый, прямо ужас. Во все стороны. Косматый какой-то, будто как грязный, кажется. В штанах трико, глаза выпучивает, и смотрит куда-то в пол. Щеки раздувает. «Паспорт!» - говорю. Ведь по сути мало ли кто в магистры хочет. Никому нельзя отказать. Может, финансист какой.

Смотрю его паспорт, первая страница залита каким-то кофе. «Так», - говорю, - «значит Лапанасьев Феофил. Хорошо», - говорю. Тут ко мне наклоняется помощник, и шепчет: «Не совсем. Не совсем хорошо». – «А что такое?» - спрашиваю потихонечку. – «По кругу на разные экзамены ходит? Скандалист? Городской сумасшедший?» - «Да нет!» - машет мой помощник руками. – «Он приезжий, откуда-то, с Хакасии, кажется». – «И туда же?» - «И туда же! Только он совсем не знает компьютера, он не то чтобы работать на них не может, он их может то и видел их только по телевизору! Нас предупредили!».

Я оглядываю Феофила этого, он немного пятится, и оглядывает стены. «А как мы у вас экзамен примем?» - восклицаю я. И правда, как? Тестирование же. «Ну придется мне его сажать, показывать прямо тут, на ходу, что да к чему», - говорит мне скороговоркой помощник, и тащит буквально Лапанасьева к компьютеру. Сажает его, и я слышу оттуда, как помощник мягким и глубоким голосом уговаривает начинать регистрироваться для теста, а тот вроде как голос подал – блеющий какой-то. Непонятно, то ли он говорит так, что ему непонятно, то ли он начинает вникать. А я пока приглашаю следующего, думая о том, что все-таки вот как же мы протестируем вот такого чудака.

Следующий испытуемый – полный дядька, дышит тяжело, пот с него льет, старше меня. Ну, думаю, еще один. Еще один компьютерный гений. Не дай Бог. Беру паспорт: «Ямбыло Стас». – «Есть, да, это я», - улыбается Ямбыло. «Тоже, небось, с компьютером не умеете обращаться?» - спрашиваю безнадежно у толстяка. Сам подхожу к Лапанасьеву, смотрю как борьба идет с освоением техники. А дело-то плохо: Лапанасьев медленно, под присмотром помощника водит мышкой. «Вот, курсорик двигается по экрану, видите?» - ласково и спокойно, но с нотками сдержанной ярости спрашивает помощник. – «Ну вот, Вы ведете мышкой, и курсорик двигается в ту же сторону!» - в отчаянии вскрикивает он. Лапанасьев, выпучив глаза, изо всех сил старается, по-видимому, соотнести движение своей руки с какими-нибудь изменениями на экране. Когда курсор доплывает до крайней правой точки экрана, Лапанасьев продолжает его искать уже и дальше, на плоскости парты. Тяжело вздохнув, я возвращаюсь к Ямбыле.

«Так вот», - говорю, - «и Вы компьютер не знаете? У нас экзамен – в виде теста на компьютере!» - «Как на компьютере!» - громко изумляется Ямбыло. – «Я же к устному экзамену готовился! Как у Чехова, экзамен на чин, читали?» - спрашивает. «Вы сами читали-то на сайте, что экзамен в виде компьютерного тестирования?» - начинаю я его перекрикивать. – «На каком-таком сайте? Интернет поди?» - кричит, обливаясь потом Ямбыло. – «Интернетом я не пользуюсь!».

«Господи!» - кричу я. – «Да откуда вы такие поступать в магистратуру приехали!». - «Не обязан! Где написано, что все надо через интернет, покажите! Нечего всех под одну гребенку-то!» - кричит Ямбыло. – «Ну Вы совсем не умеете, как вот то чучело с Сибири, или откуда он там?» - спрашиваю я Ямбыло. – «Да нет, почему же. Не совсем чтобы не совсем, то есть чтобы совсем не то чтобы», - отвечает, поостыв, Ямбыло. – «Ну была у меня в школе информатика. В свое время – была». – «Ну и прекрасно», - говорю. – «Тот же экран, те же клавиши. Идите и вперед». Ямбыло грузно усаживается на свое место, и громко и изумленно изрекает: «Так тут цвета на экране все другие!»

Я стараюсь не обращать на него внимания, пусть как хочет, так и разбирается. А в классе уже стоит следующая: симпатичная претендентка. В паспорте указано: «Шебутнова Ирина». Она первая мне и говорит: «А у меня нормально все с компьютером, я знаю как». Видимо, услышала наш разговор с Ямбыло. «Ну вот и хорошо», - говорю я. – «Ну вот и распрекрасно! Финансы и кредит. Вот садитесь и приступайте». Шебутнова, взяв бумаги, садится за свой компьютер. А я смотрю на помощника: он навис на Лапанасьевым, и гневно что-то ему выкрикивал, а тот смотрит в другую от монитора сторону – в окно, и мне становится что-то совсем жарко. В этот момент Петушанский поднимает вверх руку с зажатым в кулаке смартфоном. «Что Вам?» - спрашиваю. – «А у меня тут приложение есть, я закачал, решалка тестов, я не могу через смартфон тест пройти?» - «Гаджеты все убрать!» - чуть ли не кричу я. – «Списывать нельзя!» От моего возгласа касательно списывания Слобудеева вздрагивает, и у нее с ног на пол, прямо под партой, падает какая-то тетрадка.

В класс входит паренек, с засаленной головой, в залапанных очках и в протертых джинсах. «Михаил Крабов, поступать в магистратуру на финансы и кредит» - говорит. – «Как компьютер, владеете?» - спрашиваю я, смотря на валяющуюся на полу тетрадку и на красную как свекла Слобудееву. «Владею», - говорит Крабов. – «Я вообще программист по первому образованию. Проблем не будет». Победной походкой он садится за свободный компьютер, и горестно и громко произносит: «Что тут за винда стоит! Вы что, обалдели? Дичь какая-то! Почему не стоит Мак Ос?». Я хочу ему ответить, что я в душе не чаю, что там стоит и что должно и что не должно стоять, но нас перебивает Шебутнова. Она громко вопит: «Да Господи! Да сколько же может этот компьютер обновляться! Я ничего не могу сделать, я не успею! Система обновляется и обновляется, прошло только двенадцать процентов, когда я тест решать буду?».

Я беспомощно оглядываюсь, мой помощник, бросив Лапанасьева, подходит ко мне. «Чего там система обновляется? Долго так?» - спрашиваю я, указывая в сторону Шебутновой. «Ща», - машет рукой он, - «она быстро. Ты вот лучше Лапанасьеву иди сам показывай, сил моих больше никаких нет». – «Ага», - говорю, - «обойдется. Мне еще людей сажать на тест». Сам же посмотрел на Лапанасьева: тот монетой скоблил парту.

«Следующий!» - кричу я, и заходит еще девушка. «Аня Маньячкина», - представляется она. – «Хорошо. Тест, финансы и кредит, берите вот бумаги, садитесь вон туда». «Да японский бог!» - орет Ямбыло. – «Сука, как войти в систему? Я хулеард раз уже ввожу пароль, а система не принимает! Подойдите сюда!». Помощник бежит к нему, а я зову следующего.

Темный курчавый парень с волосатой грудью, неприкрытой расстегнутой на четыре пуговицы рубашкой, заходит в класс. Я читаю документ: «Аршак Петрусьянц. Вы последний?». – «Последний». – отвечает он. – «Но не хюдщий». – «Хорошо», - говорю. – «Проходите, садитесь. Берите лист». Петрусьянц побрел за компьютер с таким видом и с такой скоростью, будто он шел по доске, пущенный на нее пиратами.

От Ямбылы приходит помощник и сообщает, что тот путает цифру один и латинское «и», а также латинскую «эль» с латинской же «и», только заглавной, вот он и не мог войти в систему и приступить к тесту

«У меня экран рябит!» - тянет руку Маньячкина. – «Плохо видно и глаза начинают болеть!» - «Потерпите!» - парирую я. – «Половина времени, отведенного на тест, уже прошла! Скоро все закончится!».

Мы с помощником начинаем нервно ходить по классу. «А Вы куда?» - искренне удивляюсь я, глядя на Лапанасьева, который, пригибаясь и семеня, прижимая руки к бокам, двигался по классу к выходу. «Куда Вы? Экзамен же еще не закончен!» - пытается преградить ему путь мой помощник, но – нет. Феофил Лапанасьев уже скрылся за дверью, и мы с помощником беспомощно переглянулись. Потом он пошел выключать его компьютер, а я вернулся к своему столу. Сел за него, и на такой какой-то педагогический лад меня потянуло, что я не удержался и высказался: «Вот вам – финансы и кредит. Берут их и берут, учат – учат, выпускают, и что? Что в итоге? В итоге у всех всегда плохо с финансами, так же?» - «А финансы поют романсы!» - подхватил мой помощник и рассмеялся.

«Ну ёксиль-моксель!» - перебило его смех негодование программиста Крабова. – «Всё, блин! Я же говорил вам, не надо винду ставить! Всё, допрыгались! Кабздец системе, экран «смерти» выкинуло!». Крабов торжествующе поднялся из-за своего стола и победно развел руками: дескать - я почти закончил тест, а тут ваша машина с вашеё виндой возьми и устрой мне «приятный» сюрприз. Помощник пошел его пересаживать за другую машину, а я нервно посмотрел на часы. Прошелся по классу, и глядя на мониторы обнаружил, что Петушанский параллельно тесту открыл гугл и спокойно списывает оттуда ответы. «Погнать – не погнать с экзамена?» - думаю. – «Нет, не погнать. Лапанасьев ушел, уже потеря; что там с другими, - еще не понятно как сложится. Гнать Петушанского в такой ситуации было бы такой роскошью, которой позволить себе нельзя». Сконфузив как мог Петушанского, я услышал победный голос Слобудеевой: «Всё! Есть! Я закончила! Закончила-закончила, ура-ура-ура! Успела! Что дальше жать?» И тут я и сам ничего не успел сказать, и помощник, кинувшись к ее машине тоже не успел…Она что-то нажала, весь пройденный тест куда-то пропал, и вот мы уже становимся свидетелями мокрой и громкой сцены: Слобудеева заревела, причем я ее мог понять – закончила тест первой, и все сбросилось. Мой бедный помощник, успокаивая ее как мог, повел к другому компьютеру, обещая ей все исправить, но и спрашивая на всякий случай, запомнила ли она свои варианты ответов. Я глянул на класс и заметил, как Аня Маньячкина удовлетворенно хмыкнула: дескать, конкурентка и в ауте, и разревелась.

Тут снова подала голос Шебутнова. Она просто, продолжая сидеть и смотреть в экран компьютера, громко, чтобы все слышали, повела свою речь: «Ну что, раз у меня система все еще обновляется, тут вот показывает, что прошло восемьдесят шесть процентов, и что поэтому сегодня написать мне этот тест не судьба, я вам расскажу про мою новую красную шляпу. Моя новая шляпа – она парадоксальна и противоречива, но выглядит достаточно неплохо. И рано или поздно, моя новая шляпа заиграет яркими красками…» - «Стойте, стойте!» - постарался перебить я ее, отвлекая внимание. – «Ребята! Давайте поднажмём! Осталось десять минут! Может, у кого какие-то вопросы?»

Вопросов не было. Петрусъянц ничего не писал, а сидел ровно, смотрел в потолок, и шевелил губами, будто молился. Шебутнова легла головой на парту, а все остальные быстро клацали клавишами. Было видно, что Петушанский снова открыл гугл. И через пять минут он воскликнул: «Готово, падла! И я ничего сам не трогаю, сами сохраняйте!». Сдав свой лист, он пулей вылетел из класса, а я в очередной раз задумался, почему часто куда надо проходят те, кто поступает нечестно? Раздавался недовольный гул и выкрики: «Система гопнулась! Входил два часа! А он все еще обновляется! А я откуда знала что жать, я вообще первая была!»; но все эти люди, сжав зубы, клацали по клавишам. Один Петрусъянц продолжал сидеть, глядя в потолок.

Раздался нервный смешок: Маньячкина закончила тест, и, уходя, сказала: «Я сделала тест, поскольку мой компьютер адекватно работал. Ведь сегодня Орион в фазе Плеяд, эпоха золотого руна и Лев стоит в Коне, значит это мой день!». Нервно хихикнув, она ушла, а я очень хотел бы конца этого теста, и чтобы все всё написали…

И тут что-то произошло. Вернее, я сразу понял, что именно произошло. Я услышал какой-то гулкий, тонущий жалобный звук и сильный щелчок. Плафоны в классе погасли, затихли сразу и кондиционеры. Ну и соответственно, погасли экраны мониторов…Будущие магистры сидели молча, видимо, немного растерявшись, но с серьезными лицами поглядывали на меня с помощником. Помощник поднялся, и деловым шагом пошел к двери: «Ща. Ща все будет. Наш тестотехник где-то на этаже, я пойду его найду». И вышел из класса.

Через десять секунд я тоже вышел в коридор: я услышал топот, поспешный бег по лестнице вниз, и я понял, что помощник убежал из корпуса. Наверное, домой. Глубоко вздохнув, я вернулся в класс. Встревоженные лица не спускали с меня своих глаз. Я опустился за свой стол. Вот я сижу и думаю теперь, а что же мне с ними, с оставшимися делать?