Василий Андреевич Тропинин

 Василий Андреевич Тропинин

Жизнь художника, необычайно скромного и обаятельного, наполнена неутомимым трудом.

Тропинин – современник Кипренского, Сильвестра Щедрина, Венецианова, Александра Иванова, Федотова. Его творчество, связанное ещё с живописными традициями 18 века, в то же время непосредственно предшествует демократическому искусству второй половины 19 века.

Развитие и расцвет творчества художника падают на первую треть 19 века. Это эпоха таких больших исторических событий в жизни России, как Отечественная война 1812 года и движение декабристов. Это время взволнованной мечты о свободе, когда с особой остротой перед передовыми людьми русского общества вставал вопрос о ценности личности, о судьбе простого человека, крепостного крестьянина.

Круг лиц, которых писал Тропинин, разнообразен. В своих портретах он запечатлел представителей русского дворянства, купечества, чиновничества; создал галерею портретов своих замечательных современников – деятелей культуры. Но особенное место в его творчестве занимают образы людей из народа.

Интерес к ним не случаен, так как сам он был крепостным и на себе испытал все тяготы жизни.

Василий Андреевич Тропинин родился в селе Карпово Новгородской губернии 19 марта 1776 года. Отец художника был управляющим в имении графа А.С. Миниха. Он был отпущен на волю за верную службу, но дети его оставались крепостными. Начальное образование В.А.Тропинин получил в городской школе в Новгороде, но вскоре в качестве приданного за дочерью Миниха перешёл во владение графа И.И. Моркова.

Страсть к рисованию у Тропинина возникла с детства. Многие знакомые и друзья графа, видя способности мальчика, советовали Моркову отдать его учиться в Академию художеств. Однако граф Морков решил по-своему и отправил его в Петербург обучаться кондитерскому ремеслу.

Тропинин познакомился с соседом-художником и стал его посещать тайком от кондитера, удивляя художника своими успехами в живописи. И только в 1798 году, когда Тропинину исполнилось двадцать два года, граф разрешил ему посещать классы Академии художеств. А в 1799 году его как крепостного зачислили в Академию «посторонним учеником»

Художник занимался у известного портретиста С.С.Щукина. «Он скоро приобрёл себе дружеское расположение и уважение бывших в то время уже на виду лучших учеников академии Кипренского, Варнека, Скотникова и других», - пишет биограф Тропинина Н. А. Рамазанов.

Занятия шли успешно. На академической выставке 1804 года, где экспонировались замечательные портреты Кипренского, была показана работа Тропинина  «Мальчик, тоскующий о смерти птички» - портрет друга по Академии. В то время этот сюжет был очень распространён. На работу Тропинина обратили внимание как публика, так и академическое начальство. Понравилась она и президенту Академии художеств.

Однако успех принёс художнику и большое огорчение. С.С. Щукин написал письмо графу Моркову, предупреждая о том, что он может лишиться своего крепостного, так как собираются хлопотать о его освобождении.

Морков по-своему не плохо относясь к Тропинину и ценя его, не захотел лишаться слуги и не дал Тропинину возможности окончить Академию художеств, отозвав его в своё имение Кукавку Подольской губернии.

В Кукавке художнику пришлось выполнять различные обязанности – учить живописи графских детей, писать портреты окрестных помещиков, образа для церкви, красить кареты, исполнять обязанности лакея и кондитера. Рамазанов в своих воспоминаниях приводит рассказ о том, как однажды к графу Моркову приехал художник-француз, посетил мастерскую Тропинина и высоко оценил его талант. Когда же за обедом француз увидел входящего Тропинина, то, не подозревая о его положении, любезно стал усаживать его рядом с собою. А. Тропинин прислуживал за обедом в качестве лакея. Граф Морков был сконфужен и освободил художника в дальнейшем от лакейских обязанностей.

Несмотря на трудности, Тропинин продолжал учиться и совершенствовать своё мастерство. В альбоме художника, хранящемся в Третьяковской галерее, можно увидеть многочисленные портретные наброски, копии с гравюр и композиции на мифологические темы, рисунки с натурщиков, наброски бытовых сцен из жизни крестьян. (Интересно отметить, что в качестве альбома Тропинин использовал хозяйственную книгу, выданную ему для ведения расходов.)

Художник считал, что пребывание на Украине приблизило его к природе, к народной жизни.

«Я мало учился… хотя очень усердно занимался в Академии, но научился я в Малороссии… Лучший учитель – природа; нужно предаться ей всею душою, любить её всем сердцем, и тогда сам человек сделается чище, нравственнее, и работа его будет спориться и выходить лучше многих учёных. Я всем обязан природе», - говорил Тропинин.

Под впечатлением наблюдений в Кукавке он создаёт акварели «Жатва», «Разбирательство дела украинских крестьян», делает зарисовки отдельных фигур жниц, танцующих пар для картины «Свадьба в Кукавке». Тропинин изображает и окружающую его сельскую природу – широкие просторы полей, равнины, холмы, группы деревьев, строения («Вид на церковь и село Кукавку», «Вид на усадьбу Морковых» и т.д.). В пейзажах художник обычно даёт изображение жанровых фигур.

Граф Морков часто брал Тропинина с собой в Москву, где художник имел возможность посещать великолепные коллекции западного искусства в особняках вельмож. Там он мог делать копии картин.

Между тем популярность Тропинина как портретиста росла. В 1807 году он исполнил портреты атаманов казачьих войск – М. И. Платова, А. И. Иловайского, Грековых и других. В 1809 году написал большой портрет партизана, будущего участника Отечественной войны 1812 года А. С. Фигнера. Облик Фигнера романтичен, его фигура полна бурной динамики; он дан в резком повороте на фоне туч, рука с шашкой занесена вверх, как будто он отражает атаку противника.

До нас дошли немногие произведения художника 1800 – 1810 годов. По свидетельству современников большая часть их сгорела в доме графа во время пожара Москвы в 1812 году.

В 1813 и 1815 годах Тропинин исполнил два больших парадных портрета членов семьи Морковых ( к сожалению, живопись этих портретов плохо сохранилась, и трудно судить о том, какой она была). Тропинин не раз обращался к жанру парадного портрета, но не в нём сильная сторона творчества художника. Этюды же, написанные с Морковых, представляют собой замечательные живописные произведения.

К семейному портрету был создан этюд братьев Морковых, Николая и Ираклия. Облик братьев привлекает поэтической задушевностью. Юношески нежны очертания их лиц, мягко окаймлённых коричневато-золотистыми прядями волос: мечтательно-задумчив взгляд у старшего брата, любовно смотрит на него младший. Их лица освещены неярким светом. Переливаются, перетекают золотисто-коричневые, серые, зеленовато-прозрачные тона в одежде. В этом портрете есть та интимность, которая свойственна лучшим образам Тропинина.

В таком же плане исполнен и этюд к портрету Наталии Ираклиевны Морковой. Молодое девичье лицо с неправильными, но милыми и живыми чертами озарено ласковой улыбкой. Воздушный рюш воротника и шёлк каштановых волос оттеняют его нежную женственность. Сквозь легко намеченные быстрой кистью жемчужно-прозрачные тона платья и воротника красиво просвечивает тёплый коричневый подмалёвок.

В портрете своего сына Арсения Тропинина создаёт один из самых обаятельных образов русского искусства. Горячее чувство любви к сыну воплотил художник в этом портрете.

В живом повороте головы и взгляде внимательных любопытных глаз, оттенённых тёмными ресницами, так много подлинно детской подвижности, резвости. Кажется, что мальчик только что откуда-то вбежал и не успокоился ещё после быстрого бега: вопросительно приподняты его брови, ноздри кажутся слегка раздутыми, откинутый воротничок рубашки обнажает нежную детскую шейку. Боковой золотистый, как бы ласкающий свет скользит по лёгким шёлковым развевающимся кудрям. Трепетность, подвижность придают лицу скользящие тени и полутени и игра световых бликов на носу, на чуть приоткрытых губах. Живописно-тонки переходы коричнево-серых, приглушённо-желтоватых, тёмно-коричневых и густосерых тонов. Весь портрет построен на лёгком движении, как композиционном, так и световом и живописном. Ясный мир детской души, прелесть детства передал художник в портрете своего сына.

Работа эта не датирована. Судя по возрасту мальчика (ему можно дать десять-двенадцать лет), портрет был создан, очевидно, около 1818 года, так как дата рождения сына определяется примерно 1806 годом.

Портрет жены, Анны Ивановны, написан Тропининым несколько ранее, вероятно, в конце 1800-х годов. Голова молодой женщины выступает на тёмном фоне. Лицо в обрамлении белых кружев чепца пленяет выражением душевной чистоты и покоя. Серо-голубые глаза смотрят серьёзно и немнолго наивно. Мягкий свет выявляет белизну кожи гладкого лба, изящные формы тонкого носа, пухлых губ. Строгий чёрный тон платья подчёркивает сдержанное благородство образа. Удивительно проникновенно передан напоминающий свежий прелестный цветок облик молодой женщины.

Живя на Украине, Тропинин создал серию этюдов с натуры – он писал молодых и пожилых украинских крестьян, украинских девушек. О живом наблюдении жизни и обычаев крестьян говорит исполненная им  небольшая жанровая сцена «Свадьба в Кукавке». Из глубины на зрителя растянулось весёлое свадебное шествие: впереди играющие музыканты, за ними пляшущие пары. Маленькие фигурки людей в украинских костюмах выделяются на фоне спокойно расстилающихся просторов полей и отдельных групп зелени. Ясный день, голубое небо, солнечный свет, незатейливый пейзаж создают светлое настроение. Справа ведна белая церковь, которая, как свидетельствует предание, построена по пректу Тропинина. Вся сцена имеет ярко выраженный национальный колорит.

Уже впоследствии, в Москве, куда художник переехал со своим господином в 1821 году, он создаёт такие популярные и часто варьировавшиеся им образы, как пряха, девушка-украинка, мальчик с жалейкой. Эти образы являются собирательными, обобщёнными. Они написаны под воздействием украинских впечатлений, но в них отсутствует ощущение непосредственной жизни, есть налёт идеализации, даже некоторой слащавости. Так «Мальчик с жалейкой» скорее напоминает пастушка из пасторали, чем деревенского паренька. Это нередко свойственно и другим произведениям Тропинина.

В 1823 году в жизни художника произошло событие огромной важности. Он наконец получил освобождение от крепостной зависимости. Как пишет биограф Тропинина скульптор Рамазанов, на пасхе «граф Морков, вместо красного яйца, вручил Тропинину отпускную, однако одному, без сына». Тропинину было тогда 47 лет. В том же 1823 году он представил в совет Академии на соискание звания академика свои произведения: «Кружевницу», «Старика-нищего», «Портрет художника-гравёра Е.О. Скотникова».

«Кружевница» на выставке в Академии художеств была особенно тепло встречена публикой и завоевала широкую популярность. Молодая девушка-ремесленница изображена с большим душевным теплом. Её миловидное лицо с лёгкой улыбкой приветливо обращено к зрителю, она как будто на минуту остановилась, подкалывая узор маленькой ручкой. Художник заставляет любоваться скульптурной чёткостью её обнажённой руки, изяществом линий. Мягко ласкает взгляд переливчатая красочная гамма сиренево-серых тонов косынки и скромного платья. Внимательно и любовно переданы предметы её работы – кусок полотна с начатыми кружевами, коклюшки, ножницы. В этом рабочем натюрморте есть своя значительность. Образ кружевницы привлекает демократизмом. Художник утверждает красоту девушки-труженицы, простого человека, занятого каждодневным трудом. В то же время Тропинин привносит в этот образ свой идеал красоты – миловидность, грацию, отзвуки изящной кокетливости 18 века.

Казалось бы, бытовой по своему характеру портрет лишён обыденности; размер холста, композиция фигуры, занимающей всю его плоскость, делают образ значительным, приподнятым. В основе «Кружевницы» лежит конкретная натура. Но если сравнить этот образ с рисунком, сделанным с натуры, то сразу заметна большая разница между ними. На рисунке изображена женщина более зрелых лет с чертами лица отяжелевшими и огрубевшими. В картине маслом художник сознательно отходит от модели.

«Кружевница» была новым явлением в искусстве того времени. Тропинин создал здесь определённый тип жанрового портрета-картины, который будет впоследствии так характерен для его творчества. Впервые в русской живописи появилось произведение, утверждающее красоту человека труда. «Кружевница» завоевала симпатии широких кругов зрителей и художественной интеллигенции. Издатель журнала «Отечественные записки», знаток искусства, колликционер П. П. Свиньин напечатал в своём журнале отзыв о «Кружевнице».
«Труды его [Тропинина] получили всеобщую… похвалу, в особенности портрет девушки, который найден исполненным не только приятности кисти, освещения правильного, счастливого, колорита естественного, ясного, но обнаруживающим чистую, невинную душу красавицы… и картину его весьма легко можно принять за произведение самого Греза».

Впоследствии Тропинин создавал варианты и повторения «Кружевницы» и близкие к ней образы («Золотошвейка», «Белошвейка»), но в дальнейшем они приобрели условность и штамп.

За «Кружевницу», «Старика-нищего» и «Портрет гравёра Е. Д. Скотникова» Тропинину Академия художеств присвоила звание «назначенного». Совет Академии поручил ему написать портрет медальера Леберехта. За это произведение Тропинин получил в 1824 году звание академика. Художнику предлагали выгодные заказы, приглашали остаться преподавать в Петербурге. Но он стремился к независимой жизни и предпочёл Москву. «Всё-то я был под началом, да опять придётся подчиняться, то Оленину, то тому, то другому… нет, в Москву». Тропинина привлекал своеобразный уклад московской жизни, далёкой от официального, чопорного Петербурга.

Московское общество жило более независимой, частной, «домашней» жизнью. Богатое московское дворянство было склонно к свободомыслию. Москва отличалась широким хлебосольством, обедами, балами. Русское провинциальное дворянство съезжалось на зиму в Москву со всех сторон. В воспоминаниях современников ярко отражён быт Москвы того времени.

О москвичах В. Г. Белинский писал: «Они любят пожить – и, в их смысле, действительно хорошо живут. Кто не слышал о московском английском клубе и его сытных обедах?.. Где лучше можете вы отдохнуть и поправить своё здоровье, как не в Москве?.. Где, кроме Москвы, вы можете быть довольнее тем, что ничего не делаете, а время проводите преприятно?»

С другой стороны, в общественной и культурной жизни Москвы огромную роль играл Московский университет с его передовыми устремлениями, с кипучей студенческой жизнью. Из недр университета вышли Герцен и Огарёв. Именно в Москве возникали кружки, занимающиеся вопросами философии и искусства. В Москве проживали многие декабристы, Чаадаев, писавший свои страстные философские письма. Малый театр с его демократической и реалистической направленностью стал с первых шагов одним из идейных центров общественной жизни. Бессмертные образы, создаваемые великим реалистом сцены Щепкиным, волновали сердца людей.

Но всё же типичным для Москвы 1820-х годов оставались неторопливый ритм жизни, отвлечённая мечтательность, споры и рассуждения, некоторая небрежная лень, пристрастие к сентиментальности – всё это было характерно для «типа» москвича того времени. «На всех московских есть особый отпечаток», - писал Грибоедов в своей бессмертной комедии «Горе от ума».

Поселившись в Москве, Тропинин становится одним из любимых портретистов москвичей. Круг людей, которых писал художник, был необычайно широк.

Помимо москвичей, к Тропинину часто приезжали заказывать портреты и из других городов. В облике почти каждого человека, которого писал художник, он раскрывал черты «домашности», непринуждённости.

Один из самых замечательных портретов той поры – портрет Булахова 1823 года. В покойном домашнем халате уютно и непринуждённо сидит он в кресле. В выражении свежего лица покоряет добродушие, жизнерадостность; лукавым юмором светятся глаза, чуть улыбаются румяные губы. Красочная гамма портрета удивительно красива и изысканна. Серебристый беличий мех усиливает звучание сине-зелёного тона халата, в розовой руке с голубоватыми прожилками голубовато-зелёная книга, красиво сочетающаяся с красным деревом кресла. Свободно повязанный шейный платок как бы соткан из тончайших переливов лиловато-голубоватых и коричневато-тёплых тонов. Тёмной медью отливают вьющиеся волосы. В манере себя держать, в жесте опущенной руки с книгой чувствуется внутренняя свобода, независимость. Облик Булахова, самый характер исполнения портрета, тонкость и изящество живописи создают впечатление артистической натуры и наводят на мысль о принадлежности изображённого к художественной среде.

Портрет связывают с именем певца, известного московского тенора П. А. Булахова, но многие данные опровергают это предположение и изображённое лицо остаётся пока для нас загадкой. Булахов показан настолько интимно, по-домашнему, что, кажется, он и не позирует специально для портрета. В этом портрете как бы осуществлены заветы Тропинина: «Обращайте внимание при посадке для портрета кого бы то ни было на то, чтоб это лицо не заботилось сесть так, уложить руку этак и пр., постарайтесь развлечь его разговором и даже отвлечь от мысли, что вот он сидит для портрета».

Необычайно колоритен портрет другого москвича – К. Г. Равича, написанный с широтой и размахом. Грузная, тяжеловесная фигура, расплывшееся розовое лицо, мясистый нос, толстые губы, короткая шея – всё создаёт впечатление силы и грубоватой энергии. В весёлых тёмных глазах с озорной искоркой , в торчащих вихрах есть что-то разудалое. Задорно развеваются уголки воротника ярко-белой рубашки. Насыщенный, открытый горящий красный цвет широкого домашнего халата сопоставлен со звонкой, почти васильковой синевой небрежно повязанного шейного платка. Смелые, контрасные звучные цветовые сочетания красного, синего, белого заставляют почувствовать горячую, бесшабашную натуру Равича. Есть в его облике нечто от гоголевского Ноздрёва. Это человек, которому присуща широта, удаль, размах, сумасбродство, озорство. Жанровая сочная характеристика сочетается здесь со своеобразной романтикой всего образа.

К. Г. Равич – чиновник межевой палаты, приятель композитора А, А. Алябьева. В 1825 году он был замешан в сложный и запутанный процесс по делу Алябьева, которого обвиняли в убийстве одного помещика во время карточной игры. Обстоятельства сложились так, что, хотя композитор и не был виновен, но доказать свою невиновность ему не удалось. Равич же, хотя и не присутствовал на вечере, где произошла ссора, однако, как карточный игрок, известный своими проделками, был взят на подозрение, арестован и впоследствии сослан в Сибирь. В официальных донесениях он был охарактеризован как человек, «известный своим искусством передёргивать карты», который «находился уже прикосновенным к другим следствиям по делам картёжной игры».

В то же время Равич был не чужд лирики, любил музыку. Он бывал у Алябьева, и они «большей частью занимались слушанием музыки».

Тропинин создал галерею портретов замечательных деятелей литературы и искусства: писателя Н. М. Карамзина, московского скульптора И. П. Витали, гравёров Е. О. Скотникова и Н. И. Уткина, художников К. П. Брюллова, П. Ф. Соколова, актёра В. А. Коротыгина, баснописца И. И. Дмитриева, писателей А. В. Сухово-Кобылина, Ю. Ф. Самарина.

Особое место среди них занимает портрет А. С. Пушкина, написанный в 1827 году по заказу поэта С. А. Соболевского. Пушкин, вернувшись из ссылки, посетил Москву. Соболевскому хотелось иметь портрет друга «домашнего, обыкновенного, каким он был всегда, непричёсанного и не приглаженного», « в домашнем халате, растрёпанного».

Пушкин в свободной, непринуждённой позе сидит возле стола. На нём широкий домашний халат, как бы наспех запахнутый. Кажется, что он присел, чтобы записать поэтические строки. Горделивая осанка, живой поворот головы, неповторимая выразительность черт лица, быстрый устремлённый вдаль взгляд – всё воссоздаёт вдохновенный облик поэта. Динамический ритм мягких складок драпирующейся ткани, разлетающиеся уголки воротника, быстрым движением легко завязанный шейный платок соответствуют темпераментности и внутренней стремительности Пушкина. В то же время внешнее движение уравновешено – рука с перстнями спокойно лежит на столе. Обобщённый плавный силуэт, строгое композиционное решение создают в целом впечатление спокойствия, величавого достоинства. В интимности облика Пушкина есть и ощущение артистической свободы. Тропинин сумел непосредственно схватить и передать индивидуальные черты поэта, интимное, частное в нём как человека. От портрета веет удивительной теплотой. И в то же время художник дал обобщённый образ, передал покоряющую поэтическую взволнованность и значительность Пушкина.

Портрет был написан Тропининым в мае 1827 года, Кипренский писал Пушкина в том же году летом. Оба портрета, Кипренского и Тропинина, столь отличные по своему характеру и эмоциональному строю, дополняют друг друга. И тот и другой стали реликвией и представляют собой огромную художественную и историческую ценность.

В 1827 году в журнале «Московский телеграф» появилась заметка Н.М. Полевого, где говорилось: «Русский живописец Тропинин недавно кончил портрет Пушкина. Пушкин изображён…, сидящим подле столика. Сходство портрета с подлинником поразительно, хотя нам кажется, что Художник не мог совершенно схватить быстроты взгляда и живого выражения лица поэта. Впрочем, физиогномия Пушкина, столь определённая, выразительная, что всякий хороший живописец может схватить её, вместе с тем и так изменчива, зыбка, что трудно предположить, чтобы один портрет Пушкина мог дать о ней истинное понятие».

С тропининским портретом Пушкина связана романтическая история, которая передаётся современниками в различных вариантах. Когда Тропинин писал Пушкина для Соболевского, то некий художник Смирнов просил разрешения сделать с него копию. Соболевский разрешил, но уехал в это время за границу. Смирнов, обиженный за что-то на Соболевского, послал ему свою копию, выдав её за оригинал работы Тропинина, а тропининский портрет взял себе. Через многие годы, после смерти Смирнова, произведение это было обнаружено в антикварной лавке. Тропинин отказался «подновлять его» дряхлеющей рукой, как его просили, а только почистил.

Портретный жанр занимает особое место в графике Тропинина – здесь и беглые композиционные зарисовки и законченные портреты. Почти всегда, прежде чем создать портреты маслом, художник делал законченные карандашные. Тропинину свойственна мягкая живописность в рисунке – он часто прибегает к широкому живописному пятну, к контрасту света и тени. Современники пишут о том, что живя в Москве, Тропинин рисовал карандашом портреты генералов – участников Отечественной войны 1812 года для английского художника Д. Дау, создателя портретной галереи героев 1812 года в Зимнем дворце. Многие жившие в Москве генералы не хотели ехать позировать в Петербург, и карандашные портреты Тропинина служили Дау оригиналами для создания живописных холстов.

Наряду с портретами на протяжении всего своего творческого пути Тропинин обращался к полужанровым произведениям типа «Кружевницы». Одно из них – «Гитарист», известное во многих вариантах.

Перед нами миловидный, пожалуй, чересчур женственный молодой человек, одетый в сиреневый шёлковый халат, распахнутый на груди. В руках у него гитара с причудливо завивающимися концами струн, рядом – ноты. Он как бы изливает в романсе чувствительность своей души.

С этим образом невольно связывается представление о небольших уютных московских гостиных в особняках первой половины 19 века, где в тишине в полумраке раздаются негромкие проникновенные звуки гитары. Зародившийся в это время лирический бытовой романс был широко распространён в различных слоях общества: в среде дворянства, чиновничества, мещанства. Домашнее музицирование занимало большое место в городском быту. Авторами романсов были и музыканты-профессионалы и любители. Прочно вошли в музыкальную литературу прекрасные романсы Н. А. и М. А. Титовых, А. А. Алябьева, А. Н. Верстовского, А. Е. Варламова, А. Л. Гурилёва, П. П. Булахова. Гитара стала одним из излюбленных инструментов. В это время появился новый вид гитары – семиструнная, создавшая для исполнителей более широкие возможности. Под аккомпанемент гитары пелись романсы, но она была также и сольным инструментом, прочно вошла в цыганский хор. Искренности, беспритязательной простоте и теплоте чувств лирического романса соответствовала и задушевность звуков гитары. Появилось много замечательных виртуозов и композиторов-гитаристов: А. О. Сихра, С. Н. Аксёнов, М. Т. Высотский, В. И. Морков.

В «Гитаристе» есть налёт чувствительности, которая свойственна и ряду других образов Тропинина. Однако своеобразный демократизм, интимность и теплота, привлекают к нему симпатии зрителей. «Гитарист» - собирательный образ. В то же время некоторые из вариантов «Гитариста» вполне портретны.

Совершенно другой по своему характеру глубоко реалистический образ «Крестьянина, обстругивающего костыль» (1834). Это одно из значительных произведений Тропинина покоряет глубокой жизненной правдой: крестьянин углубился в работу, занят своим делом. У него начинающая лысеть голова, золотистые пушистые волосы, глубокие морщины на маложавом лице. Спокойные, неторопливые ритмы склонённой головы и плеч, движение рук передают сосредоточенность и углублённость в работу. Фигура крестьянина освещена мягким золотистым светом, написана в тёплой коричневой гамме широким свободным мазком. Образ крестьянина согрет большим человеческим теплом. Чувствуется пристальное изучение художником натуры и в то же время её обобщение.

Среди произведений 1830-х годов выделяется портрет графини В. (?) А. Зубовой. Изображённая воспринимается как воплощение русского барства. Тропинин даёт в портрете яркую бытовую характеристику: грузная пожилая женщина, преисполненная важности, прочно сидит в кресле. Огромный ярко-красный берет с белыми страусовыми перьями придаёт её облику нечто провинциальное. На плечи наброшена меховая накидка. В Зубовой так и ощущается одна из представительниц московского барства, принимающая многочисленных гостей, отличающаяся широким хлебосольством и вместе с тем властным характером. В ней есть нечто от грибоедовской Хлёстовой.

В воспоминаниях ученицы Тропинина рассказывается эпизод, когда пожилая дама хотела, чтобы художник написал её в открытом платье с обнажёнными руками и низким декольте. «Я самопроизвольно накинул на неё соболь, чтобы скрыть нравственное безобразие старухи; она рассердилась и не взяла своего портрета, - говорил Тропинин. – Художник должен быть хозяин своего дела. Нельзя позволять и соглашаться на все требования снимающего с себя портрет», - продолжал он. Есть основания думать, что эти слова относятся именно к портрету Зубовой.

В 1836 году в Москве проездом останавливался прославленный создатель «Последнего дня Помпеи» К. П. Брюллов. Он посетил дом Тропинина и был очарован его радушием. Тропинин устроил в честь Брюллова обед. При этом, как вспоминают современники, сам помогал накрывать на стол, украшал его цветами. Брюллов был необычайно тронут приёмом и написал Тропинину тёплое письмо из Петербурга.

Позже Тропинин исполнил портрет К. П. Брюллова на фоне романтического пейзажа – дымящегося Везувия. Брюллов опирается на капитель колонны, в руках у него папка и рейсфедер. Тропинин  придавал чертам Брюллова простодушие, и облик его приобрёл черты, характерные для москвича.

Среди произведений Тропинина московского периода нередко встречаются и парадные портреты. К наиболее интересным относится портрет А. И. Барышникова.

Молодой человек стоит в кокетливо-мечтательной позе, прислонившись к дереву. Облик его романтичен – он как бы преисполнен меланхолической задумчивости. На небе лиловатые предгрозовые облака. Вдали усадьба с церковью и мавзолеем. Внизу, на дороге, виден слуга, подводящий под уздцы лошадей.

По существу, перед нами портрет-картина, рассказ о Барышникове – хозяине поместья. Интересно отметить, что здесь изображено конкретное имение – Николо-Погорелое, Смоленской губернии. Барышниковы были одними из богатейших помещиков этого края. Мавзолей, виднеющийся на фоне, - создание знаменитого архитектора М. Казакова.

В 1830-1850-е годы в творчестве Тропинина появляется всё больше и больше жанровых персонажей, жанровых этюдов – «Сбитенщик», «Старик с палкой», «За прошивками», «Девушка со свечой», «Казначейша», «Швея», «Покупка яблок» и многие другие.

Одни представляют собой этюды для более крупных полотен, другие – самостоятельные, законченные произведения. Нередко художник повторяет свои жанровые сюжеты – «Старуха с курицей», «Старуха, стригущая ногти».

Необычайно выразителен небольшой этюд «Слуга со штофом», в котором звучат социальные ноты. Здесь проявилось пристальное внимание к судьбе простого, «маленького человека». Во всей фигуре слуги, в его позе, в покатых плечах, в накинутой старой шинели есть какая-то приниженность, ощущение подневольного положения. На небритом лице – сосредоточенность и предвкушение ожидающего его наслаждения. Широкий красный нос говорит о пристрастии к вину. Грубоватые непокорные руки перебирают монеты. Под мышкой большой зелёный штоф, тускло поблёскивает мастерски написанное стекло. Тропинин заставляет почувствовать нас небогатую радостями жизнь этого приниженного человека.

Появление таких образов в творчестве Тропинина неслучайно. Интерес к «маленькому человеку» характерен и для русской литературы 1830-1840-х годов – появляются знаменитые «Повести Белкина» Пушкина, где с такой удивительной теплотой и сердечностью изображена горестная судьба станционного смотрителя, та же тема полного бесправия звучит и в «Петербургских повестях» Гоголя, в его «Шинели», в ранних повестях Достоевского.

Рисунки художника этого времени говорят о наблюдении им уличной жизни – среди них мы встречаем различные городские сцены, фигуры разносчиков, пильщиков, покупателей и продавцов, девушку с узлом белья, бегущего мальчика, мастеровых, каменщика и так далее. Интерес Тропинина к городской жизни, городскому типажу предвосхищает дальнейшее развитие этого рода живописи у художников последующих поколений.

В «Автопортрете» 1846 года Тропинин предстаёт таким, каким он описывается в воспоминаниях современников: «Из маленькой комнаты вышел в гостиную Василий Андреевич, - вспоминает его ученица. – Я остановилась как вкопанная: передо мной стоял пожилой человек (так мне тогда казалось), среднего роста, с умною открытой физиономией, в очках, с добродушною улыбкой, в халате, с палитрой в руке…
«Вы меня извините, барышня, - прибавил он, - что я в халате, но я усвоил это платье; в нём свободнее работать, да так уже и принимаю свою братию художников. Пойдёмте, я покажу вам свою работу».

Весь облик художника соответствует характеру его творчества. Располневшая фигура в мягком, свободном густо-лиловом распахнутом халате дана крупным планом на фоне освещённых вечерним закатным солнцем стен и башен Кремля и лиловатых туч. Так Тропинин показал свою связь с любимой Москвой.

Ласково и внимательно и в то же время несколько строго смотрит он из-под очков. В руках атрибуты профессии – палитра, кисти, муштабель. Образ художника проникнут ощущением домашнего уюта, простоты и вместе с тем в нём нечто торжественное – сознание значительности того дела, которым он занимается. В портрете передана мягкая, сердечная натура Тропинина, живущего скромной жизнью, наполенной неустанным трудом.

Тропинин почти всю московскую жизнь прожил на Ленивке и лишь после смерти жены в 1855 году переселился в один из переулков на Полянке. Скончался художник в 1857 году и был похоронен на Ваганьковском кладбище.

Заслуженную оценку его нравственных качеств и необычайного упорства, настойчивости дают современники: «Высоко поучительна жизнь такого человека, достоин глубокого уважения этот характер, вышедший из борьбы с гнетущими обстоятельствами, светлым, юношеским, способным оживлять и молодое поколение… Кто хорошо знал Василия Андреевича, тот не мог не любить его всею душою. Как он ни разу в жизни не изменял призванию художника, так никто не изменял ему в привязанности», - писал Н. А. Рамазанов.

Прожив долгую жизнь, художник сохранил ясность души, светлое представление о человеке. Необычайная душевная твёрдость, сила характера и любовь к искусству помогли ему перенести испытания, надломившие силы многих талантливых крепостных.

Имя Тропинина неразрывно связано с Училищем живописи и ваяния, возникшего в 1843 году на основе Рисовального класса и ставшего ведущей художественной школой в Москве. Училище сыграло огромную роль в развитии русского демократического искусства. Тропинин отказался занять официальное место преподавателя, но посещал классы и давал советы ученикам.

Тропинин был связан тесной дружбой с одним из основателей Училища, художником Е. И. Маковским, с преподавателями И. Г. Дурновым, К. И. Рабусом и В. С. Добровольским. Творчество Тропинина имело большое значение для целого поколения русских художников. В Училище копировали произведения Тропинина, служившие настоящей школой. Учениками его считаются сыновья Е. И. Маковского, известные художники Владимир и Константин Маковские. В 1843 году Тропинин был избран почётным членом открытого в то время Московского художественного общества.

Тропинин был необычайно плодовитым художником. Из огромного числа созданных им портретов до нас дошла сравнительно небольшая часть, и, естественно, не все произведения равноценны по своим художественным качествам, иногда встречаются и слабые портреты. Многие работы художника остались ещё невыявленными, некоторые находятся у частных владельцев, другие не сохранились.

Демократизм образов, интерес к простому человеку, к воспроизведению повседневной действительности, присущие искусству Тропинина, во многом содействовали формированию демократического реализма второй половины 19 века.