Знатоки

Они сидели в уютной гостиной под мягким светом, льющимся с потолка, пили чай с ромом и вели задушевную беседу. Они – это Александр Александрович, член Союза писателей России, автор многочисленных публикаций в России и за рубежом, Георгий Андреевич – поэт, прозаик, драматург, член Союза писателей  и Союза журналистов России, - и Григорий Витальевич – пожилой, но начинающий переводчик.
- Попался мне тут сборник одного писателя, - говорил Георгий Андреевич.
- Ну и как? – поинтересовался Александр Александрович.
- Не мэтр, конечно. Работать ему ещё и работать. Вот, решил рецензию написать, хочешь послушать?
- Да зачем? Посмотри лучше, какая у меня книга вышла. Антология!
Александр Александрович вытащил увесистый фолиант.
- Как говорил мой тёзка Блок: «Вот эта книжка небольшая томов премногих тяжелей».
- Подожди, это разве Блок сказал?
- А кто же?
- Ну да, действительно… Ну, так послушай, что я в рецензии пишу: «С разной мерой неуспеха автор пытается рассмешить читателя и при этом донести какую-то мысль. Отсюда вяловато-однообразный тон произведений, отсутствие ярких, узнаваемых характеристик. Такова, например, Анна Семёновна. Это просто женщина, неизвестно, где и кем работает, и сколько получает. Персонаж многое теряет от этой недосказанности. То  же самое можно сказать о Лапкине – кто он? Что он? Читателю хочется посмотреть на него, а автору это кажется излишним…»
- Да брось ты его… Ну, не имеет человек писать, а хочет – с кем не бывает… Послушай, лучше, что я тут напечатал:
Зимою холодно бывает,
А летом всё-таки тепло.
Но ничего ж не пропадает!
Чего же, люди, вам ещё?
- Да, сильно… - заметил Григорий Витальевич. – А вот я вам свежий перевод почитаю. Целую ночь работал со словарём…
Григорий Витальевич начал читать: «Однако было большое блюдо, всё ещё лежащее у её ног, на котором она пыталась разрезать сливовый пирог. «Итак, я не спала после всего, - сказала она себе, - до тех пор, пока мы все не являемся частью одного и того же сна.  Только я действительно надеюсь, что это мой сон, а не Красного Короля. Мне не нравится принадлежать сну другого человека. Я очень не прочь, чтобы пойти и разбудить его и посмотреть, что произойдёт…»
- Ты на какой язык переводишь? – спросил Александр Александрович.
- Да что ты понимаешь! Чем ближе к оригиналу – тем лучше. Иначе нарушается диалог автора с читателем. А то наши горе-переводчики всегда не теми словами переводят. Все европейские языки похожи. так что всё можно перевести дословно!
- Но вернёмся к рецензии. – холодно сказал Георгий Андреевич.- Итак, дальше:  «Повествование ведётся очень небрежно: «…спустились вниз по крутому берегу и уселись на скамеечке», «Анна Семёновна подняла вверх руку с удилищем»… «Спустились вниз», «подняла вверх» - сплошная тавтология!»  Кстати, как пишется «тавтология» - через «в» или через «ф»?
- Не помню… - пробормотал Александр Александрович. –  Да это разве важно? Вот послушай ещё афоризм: «Полярники всегда работают с прохладцей». Хорошо? А?
- Где-то я это уже слышал…
- Так не удивительно: я шутки кавээнщикам продаю. А вот диалог: «Учитель: «В чём дело, тебя затрудняет вопрос?» Ученик: «Нет, вопрос мне ясен, меня ответ затрудняет».
- А вот это я точно где-то слышал.
- Ну что могу сказать – воруют. Послушайте дальше… -   залистал книгу Александр Александрович.
-  Подожди. – остановил его Григорий Витальевич. – Я вот ещё над стихотворным переводом работаю. Подстрочник уже сделал. Ну как сделал – в интернет-переводчик забил. Вот:
Свекла лежит в кармане,
Пока тебе не могу носок согреть,
Оставить их в памяти
Взгляд твой, море может постепенно прогреть,
Прикосновение, помните?
Вместе время, обоим будет наполнен,
Вместе сон будет обоим, как утро.
Момент, который прощается,
Прошел мимо без улыбки
- Теперь осталось это зарифмовать – и порядок! – продолжал Григорий Витальевич. – Тут и рифма уже есть: «согреть – прогреть».
- И всё? – спросил Александр Александрович.
- Конечно. Отсебятины в переводе недопустимы, это искажает авторскую мысль…
- Так! – подал голос Георгий Андреевич. – Рецензию будете слушать? Я тут ещё привожу навскидку некоторые цитаты. Вот:  «гусь вытянул шею и заговорил о чем-то быстро, горячо и отчетливо, но крайне непонятно» - гуси не говорят, они гогочут. «Когда думаешь об еде, то на душе становится легче» - спорная мысль: счастье – это есть и спать? И что это за «об еде»? Неграмотно…  «По его щекам поползли вниз блестящие капельки, какие бывают на окнах во время дождя» - вроде бы сказано красиво, но… Что тут видишь?  Ну, капельки, ну, блестящие – вот и всё. Резюмирую: «Хочется пожелать автору направлять свой талант в нужное русло и не пытаться изображать пианиста, пытающегося играть на скрипке».
-  Слушай, как хоть фамилия этого, с позволения сказать, писателя? – спросил Александр Александрович?
- Не помню уже… Малознакомая. Что-то вроде «Поляков»…  А нет, вспомнил – Чехов.