Гралия Часть 3 Глава 6

Глава 6. Хитрец
Как лис лукавый, ты смотришь в очи,
Секрет храня свой, скрываешь правду.
Ты изворотлив, как реки речи,
В них каждый слышит, что пожелает.
Познав богатство, как вкус кровавый,
Ты жаждешь снова, рабом склоняясь.
Твой страстный голод пленяет разум,
Готов для цели ты быть радушным.
Но стоит жертве пасть пред тобою,
И маски нет уж, видна личина.
Безумный зверь тут, нет человека,
На все пойдешь ты, чтоб стать богатым.


Вернувшееся днем тепло лета сдало к ночи свои позиции. Обманчивое тепло дня не оставило о себе и следа. После заката подул холодный северный ветер. Прохладная ночь вступила в свои права. Было около полуночи. В этот поздний час на подъезде к варту Кенег в тени, ожидая, притаились два всадника.
– …я понимаю тебя, когда стрелок промахивается, то самое время нападать на него, – говорил Шор Кан, хитро прищурившись, поглядывая на напрягшегося, ждущего появления наместника варта Чеара. – Но сейчас арбалет в наших руках. К Кенегу стянулась армия нищих и беглых рабов, а стен у варта нет, оборону не организовать, натиск наш не удержать. Тебя и меня здесь и сейчас брать в плен глупо. Будучи окруженным змеями, опрометчиво пытаться убить их заклинателя.
– Может, ты и прав. Но есть встречи, на которые не стоит опаздывать!
Кан покачал головой, не одобряя настроя Чеара.
– Я знаю этого человека уже давно. Он торговец, не смотри, что наместник варта. Теолон Саваат не упустит своего шанса и не совершит глупости. Будет делать только то, что ему выгодно. Так что можешь не волноваться. Вот, лучше пригуби вина.
«Да, теперь не ты в ответе за тысячи и можешь позволить себе легкомыслие. Я не готов напиваться перед встречей, в которой может решиться судьба тех, кто поверил мне».
Шор Кан протянул бутыль с красным вином, которую он понемногу цедил все время, пока они ехали через освещенное светом полной луны поле, подъезжая к месту их встречи с наместником варта Кенег. Ночь выдалась просто на загляденье. Сквозь легкую дымку с неба светили яркие холодные зимние звезды. Было довольно прохладно, но теплая одежда пока уверенно удерживала тепло человеческих тел. Кончики полевых травинок подернула белизна, которая к утру обещала превратить поле в белое колыхающееся покрывало.
Чеар отказался. Ему не давало покоя опоздание Саваата.
«Разве можно быть необязательным в делах жизни и смерти? Нет, что-то тут не ладится! Где-то есть подвох».
– Жизнь сладка! – отпивая из бутыли хороший глоток вина, заявил Шор Кан. – Наслаждайся всем, что тебе дала судьба и боги. Делай это здесь и сейчас!
– Твоя жизнь тут и сейчас есть сладкое ожидание смерти, – пренебрежительно бросил Чеар, с опаской поглядывая по сторонам.
Они уже давно сидели в седлах, от этого затекли ноги и спины. Место их встречи, окраина варта, ночью была укромным уголком. Рядом, в реке, плескалась хищная рыба. Подход к воде преграждали густые заросли камыша. Небольшой покосившийся домик впереди, окруженный старыми яблонями, был ориентиром места встречи заговорщиков.
– Кан, ты точно ничего не напутал с местом встречи?
– А что тут путать! От реки первый дом по ходу движения по земельному тракту. Путать нечего. Да и потом горец ничего не забывает. Ты не забыл, что я из горского одума, а значит горец.
Над мужчинами бесшумно пролетела ночная птица, лишь ее тень, похожая на стрелу, мелькнула над головами людей. Чеар от неожиданности схватился за рукоятку своего клинка. Шор Кан негромко засмеялся, видя все это.
– Говорю тебе, Саваату можно доверять. Ты думаешь, как я и мои люди смогли провезти кучу оружия для снаряжения армии Пещерного гарлиона? Вот-вот. Именно с помощью наместника Кенега. Он еще та хитрая двуличная лиса.
«Может, и вправду не стоит волноваться? – спросил себя Чеар. – Может, пора учиться видеть вокруг не только плохое, но и хорошее? Хотя от двуличной лисы не стоит ждать ничего, кроме подвоха».
В этот момент несколько человек вышли из-под защиты густой тени старого дома и направились к Чеару и Кану. Они двигались бесшумно, словно были не люди, а призраки. Сколько времени провели незнакомцы, укрываясь от чужих глаз, можно было только догадываться.
– А вот и наши друзья, – резко став собранным и внимательным, сказал Кан. – Не бойся, с такого расстояния они нас не слышали, даже если с самого начала прятались в той проклятой тени.
– Да, да, конечно.
Поравнявшись с повстанцами, гости остановились. Один из них снял перчатку и, протянув руку, негромко поприветствовал Шор Кана. Лица его было не разглядеть, ведь ему в спину светила яркая луна.
– Здравствуй, мой старый друг, – обратился к нему Шор. – Мне снова нужна твоя помощь.
Незнакомец, коим, по всей видимости, был Саваат, самоуверенно хмыкнул в ответ.
После этого все четверо обменялись рукопожатием. Саваат сразу перешел к делу.
– Я слышал твои слова, Кан. Понимаю, что ты хочешь, и у меня было время обдумать твое предложение. И вот что я тебе скажу: ты представляешь, как я смогу пропустить тебя и твою орду через варт?
– Очень просто. Ты спрячешься в своей усадьбе и не будешь мне мешать. А когда все закончится, оправдаешься перед гарлом, сказав, что восставшие осадили твой дом. Все очень просто.
– Но как же местные жители? Они же будут видеть все, что произойдет тут, и их слишком много, чтобы утаить кота в мешке.
– А ты будь правдоподобен, Теолон Саваат. А мы тебе подыграем.
– Мы?
– Да, теперь во главе не я, а другие!
Саваат молчал, и хотя его лица не было видно, но Чеар вполне явственно представил себе удивленное выражение лица наместника.
– Теперь все по большей мере в руках Чеара. Вот он, перед тобой.
Теолон Саваат продолжал молчать. О чем он сейчас думает, оставалось только догадываться.
– Нехорошо выходит, – наконец заговорил наместник. – Нас не представили. Я Теолон Саваат, наместник варта Кенег.
Чеар пожал вновь протянутую ему руку, но наместник не спешил отпускать ее, а, продолжая крепко ее сжимать, спросил:
– Я представился, а кто ты такой, Чеар?
Рукопожатие у Саваата было стальным, несмотря на непримечательные, насколько удавалось рассмотреть в обманчивом лунном свете, физические данные и телосложение наместника. Чеар немного поднапрягся и не на шутку усилил давление своей руки. Несколько секунд борьбы дали ответ на заданный вопрос, вернув все на свои места.
– Хорошо, – перестав бороться, быстро сказал наместник. – Хорошо, достаточно одного имени.
Чеар отпустил Саваата, в душе довольный впечатлением, которое ему удалось произвести.
– Так ты сделаешь, как я предлагаю? – спросил Кан.
Наместник, потирая руку, решил не отвечать напрямую, а завязал торг.
– А что я буду с этого иметь, в чем моя прибыль?
– Хитрая степная лисица, – улыбаясь, протянул Шор. – Я знал, что ты так поступишь, будешь торговаться…
Договорить он не успел, так как Чеар положил ему руку на плечо, давая понять, чтобы тот остановился.
– Вопрос не в том, что ты будешь иметь, а в том, чего ты не лишишься?
Теолон не был обрадован ответом нового лидера восставших, но, понимая свое нынешнее положение, быстро смирился.
– Хорошо, пусть будет так, но у меня должны быть гарантии того, что я и мои близкие выживут.
– Даю слово, – уверенно сказал Чеар.
Наместник, видимо с удивлением, посмотрел на него и усмехнулся.
– Слово, говоришь. Слово это хорошо, только в наше время не стоит доверять словам незнакомцев, да и далеко не каждому обещанию близких и знакомых. Хотелось бы что-нибудь посущественнее.
Чеар не знал, что предложить взамен, поэтому решил взять напором.
– Будет так, как я сказал, или мы втопчем Кенег в землю, так что никто и не поймет, что здесь жили люди.
Ультиматум не подействовал.
– Да, есть правота в твоих словах. У тебя много людей, и они способны на многое. Но, думаю, ни тебе, ни мне нет необходимости терять тех, кто идет за нашими спинами. Ты победишь, но вместе с нами в поле вырастут и те курганы, в которые лягут твои повстанцы. Так зачем же нам враждовать? Я же не против того, чтобы вас пропустить, но, как уже сказал, хочу гарантий твоих слов.
Шор Кан склонил голову к уху Чеара и сказал:
– Ему нужны заложники. Предложи ему обмен.
Чеар возмущенно сверкнул взглядом, поглядев на Кана. Он был вне себя от гнева, но спокойствие и уверенность Шора остановили его, не дав сгоряча сказать то, о чем в будущем Чеар мог бы пожалеть.
«Может, ты и прав, но кого я могу отдать?»
Чеар повернулся к наместнику.
– Как насчет заложников в дополнение к моему слову?
Теолон облегченно вздохнул, сразу стало понятно, что именно подобного предложения он и ожидал.
– Я имею в виду обмен твоих людей на моих.
Уточнение нисколько не смутило наместника, по крайней мере, интонация его голоса не изменилась.
– Я могу предложить свою жену, двух племянников и лучших своих музыкантов, а что получу от вас?
Кого мог отдать Чеар, чтобы обмен был равнозначен? Он понятия не имел. Ситуацию спас Кан.
– Бери моего брата и моих телохранителей. Как тебе такое? Чеар, думаю, ты хотел именно такой обмен?
– Пожалуй, что, да, – только и выдавил новый лидер повстанцев, так как ничего другого он предложить и не мог.
– Это хорошее предложение, – между тем решил продолжить торг Теолон, – но я же отдаю в том числе родственников, а от вас получаю, по сути, только брата Кана. Может ты, Чеар, отдашь кого-то из своих близких? Так будет справедливо.
«Ну уже нет, Литу я тебе не отдам!»
– Э.., – вновь заговорил Кан, видимо прочитав мысли своего друга, – вполне нормальный обмен. Я знаю, ты недолюбливаешь свою сестру и ее отпрысков, да и, насколько мне известно, есть у тебя молодая пассия, так что, может, ты и любишь свою жену, но, сдается мне, что не настолько сильно, раз готов ее отдать в заложники. А Чеар сирота, не выйдет у тебя родственный обмен.
Чеара раздражало то, что Шор, по сути, ведет переговоры за него. Но Кан делал это неплохо, он был прав и выручал нового лидера, неискушенного в переговорах. Да и, как видно, Кану было известно о наместнике куда больше, чем ему.
– Итак, – уверенным голосом сказал Чеар, – жена, племянники и музыканты от тебя и брат Кана и его телохранители от меня.
Наместник был явно не очень доволен ходом переговоров, но сдался, приняв предложенные условия.
– Ладно, пусть будет так! Но я уступаю вам только потому, что давно знаю тебя, Кан, и раньше ты меня никогда не подводил. Пусть так будет и дальше.
Потом заговорщики обсудили некоторые детали предстоящей передачи и, пожав на прощание руки, расстались. Чеар и Кан уехали с места встречи первыми. Они еще долго ощущали на своих спинах недобрый взгляд не спешащего в обратный путь наместника и его таинственного спутника, который не проронил ни слова, пока шли переговоры. Этот человек не был похож на телохранителя – не высок, не крепок сложением, но и на советника тоже не тянул, ведь он все время молчал. Таким образом, второй собеседник остался загадкой для Чеара.
– Кан, ты знаешь, кто был с Саваатом?
– Нет. Да какая тебе разница? Охранник, наверное.
– Не похож он на телохранителя.
Шор пожал плечами.
– Для того чтобы убивать и защищать от убийц, совсем необязательно быть человеком-горой.
Пока Кан и Чеар ехали обратно, небо натянуло на себя облачное одеяло, стало совсем темно. Они уже съехали с земельного тракта, проселочной же дороги из-за опустившейся мглы практически не было видно, лошади стали тревожно похрапывать и пошли медленнее.
– Что за морок налетел? – недовольно заметил Шор, поглаживая своего коня, пытаясь таким нехитрым способом его успокоить. – Так, чего доброго, мы тут потеряемся.
Неожиданно налетевший порыв ветра кинул в людей снег. Потом последовал новый снежный порыв, пока снегопад не встал стеной на пути заговорщиков. Чеар понял, что теперь быстро вернуться в лагерь будет большим чудом.
– Нужно вернуться на тракт и ехать в Кенег! – перекрикивая бурю, предложил Чеар.
– Не думаю, лучше подъедем к реке, она справа от нас, и пойдем вдоль нее, так у нас появится ориентир, так мы выйдем на наши караулы и попадем домой. А возвращаться – это дело неблагодарное, возвращаться – плохая примета. Так что за мной, вперед!
– Тогда веди, а то я уже совсем ничего не вижу.
Люди стали пробираться через метель к реке. Каким образом Шор понимал, где река, можно было только догадываться. Но скоро лошадь едущего впереди Кана оступилась и недовольно зафыркала, оказавшись в возникшей из пустоты реке. Кан натянул вожжи, направляя кобылу обратно на берег. После этого они побрели вдоль реки на юг, подгоняемые снежной бурей.
«Ненавижу полагаться на волю случая, – думал Чеар, – слишком много «но» в том, что грядет в ближайшие дни, а ведь на кону не только моя жизнь, а судьбы кнезовой прорвы народа. Могу ли я в полной мере доверять Кану в сложившихся обстоятельствах? Уж больно быстро и ко времени он предложил этот обмен. Шор только кажется бесшабашным рубаха-парнем, но на деле же очень практичный человек и не станет подвергать жизнь своего брата угрозе. Так в чем же подвох? Очень и очень подозрительно все это. Такое ощущение, что Кан водит меня за нос или, как минимум, чего-то не договаривает мне. Проклятый горец. Все хитрой лисой называл Саваата, а если приглядеться, то на поверку лиса-то как раз именно Кан. Да, вот это дела! Так что же мне делать? Положиться на волю случая и пренебречь интуицией или сделать все как-то по-своему? Но как? Лита, ей я могу доверять. Нужно сначала поговорить с ней, а там посмотрим. Да и Керл мог бы дело посоветовать. В конце концов, этот малый всегда был честен со мной, а это дорогого стоит».
Размышления Чеара прервал Кан. Он резко остановился, и их лошади столкнулись. Жеребец Чеара недовольно зафыркал, он мог бы и заржать, но Шор закрыл ему рот, крепко сжав его обеими руками. После того как лошадь утихомирилась, Кан сдал назад и, поравнявшись с Чеаром, сказал:
– Смотри, впереди должен быть наш разъезд, но на месте никого нет!
Кого мог увидеть Шор впереди за стеной метели, было загадкой, Чеар же с трудом видел шагов на десять.
– Ты это серьезно говоришь? Я тебя-то с трудом вижу.
Кан махнул рукой, предлагая следовать за ним дальше. Сделав те самые десять шагов, они натолкнулись на человека. Он лежал лицом вниз на покрывале, которое было разложено на земле и уже изрядно заметено снегом. Кан спешился и, молча подойдя к дозорному, повернул его лицом вверх. Пред ними был уже не живой человек, а окоченевший труп. Его пустой взгляд потух, устремившись куда-то вдаль, лицо и одежда были заляпаны свежей кровью, которая сочилась из горла бедолаги.
– Что за проклятье? Кто его убил? – машинально вслух спросил Чеар и тут же дал себе ответ, не проронив при этом ни слова. – Да это уже не важно, кто убил дозорного, а имеет смысл то, что убийца еще жив и может убить еще кого-нибудь, проникнув незамеченным в лагерь.
– Не знаю, кто именно повинен в смерти этого бедолаги, но это кто-то из пятерых, что были тут совсем недавно. Смотри на следы. И они пошли в сторону лагеря. Следов лошадей я не вижу, а это значит, что мы сможем быстро их нагнать.
Они переглянулись, а потом, не говоря ни слова, обнажив клинки, кинулись в погоню. Лошадь Кана шла быстрее, и он стал отрываться от Чеара. Он попробовал окликнуть Шора, но тот не расслышал его, пурга, ветер, спурт.
«Кан, если метель нас разделит, это не к добру. Двое против пятерых, это не один против всех».
Шор оторвался шагов на восемь. Именно тогда первый из убийц был настигнут. Он попал под ноги коня Кана, который втоптал незнакомца в землю. После этого, споткнувшись, лошадь упала, горец вылетел из седла и кубарем покатился по полю, сминая траву и успевший образоваться белый снежный ковер.
Восемь шагов при быстрой езде, да в таких-то условиях, это ничто. Чеар, пытаясь не налететь на лошадь Кана, натянул вожжи, надеясь замедлиться и уйти в сторону. Конь же встал на дыбы и, взбрыкнув, скинул седока на землю, а освободившись от наездника, кинулся в белую мглу. Приземление было болезненным. Чеар выронил клинок и больно приложился спиной. На какое-то время он потерял ориентиры в пространстве. Когда же пришел в себя, то увидел опускающееся на его голову лезвие меча.
«Кнезова засада! Какая нелепая смерть!»
Но он не умер. Время, будто давая ему фору, замедлилось. Лезвие лениво ползло к намеченной цели, рассекая стройный хоровод снежинок. Чеар рванулся в сторону, устраняясь от карающего рока. Он смог опередить разъяренную сталь. Даже больше, отстранившись от удара, Чеар вскочил на ноги.
«Твою душу! Где меч?»
Но его оружие затерялось среди свежих сугробов. Тогда Чеар выхватил длинный кинжал из ножен, прикрепленных к поясу. Да, это был не самый лучший вариант, но все же оружие. И тут же ему пришлось пустить его в дело. Перед Чеаром оказались сразу двое противников. Их темные, одетые в меховую одежду фигуры надвигались на неудачливого наездника. И снова, рассекая снежный хоровод, к телу Чеара помчался клинок. Понимая, что отразить удар не выйдет, он отскочил назад. Второй преследователь поспешил продолжить охоту за плотью. Чеар продолжал отступать. Подобный ход боя его не беспокоил, поле большое, а вот то, что он не успевал заглянуть себе за спину, это сильно волновало обороняющегося.
Шаг, еще шаг. Чеар, выгадав момент, сделал выпад вперед. Он оказался удачным. Противник, вкладывая всю силу в удар, продолжая напирать, открылся, и кинжал вошел прямо в правый бок неприятеля. Из груди врага раздался глухой выдох, после чего, выронив клинок, он сначала упал на колени, а потом и вовсе рухнул на снежное покрывало.
«Отлично! На одного меньше. Теперь вас трое».
Чеар радовался небольшой своей победе. Только вот незадача, его кинжал застрял в умирающем противнике, тем самым обезоружив Чеара. А ведь это было только началом поединка. Увидев смерть собрата по оружию, оставшийся враг замешкался и даже сделал пару шагов назад.
«Испугался? Или у меня за спиной кто-то стоит? Повернусь, и меня нанижут на клинок, как глупого кролика на вертел!»
Не желая испытывать судьбу, Чеар прыгнул вперед к телу убитого им врага и, выхватив из остывающей руки его меч, вскочил на ноги и кинулся на оставшегося убийцу. Тот не ожидал от Чеара такой прыти, только и успел сделать неловкое движение рукой, держащей меч, которое скорее походило на то, как если бы он попытался оружием отмахнуться от роя комаров. Только это его не спасло. Чеар ловким ударом подсек ему правую ногу, а потом, когда тот рухнул на колено, с размаху снес голову. Фонтан крови вырвался наружу, запачкав белый ковер черными пятнами. Но радоваться очередной победе не было времени. Чеар резко развернулся, отвернувшись от тела обезглавленного врага, выставив перед собой свой трофейный клинок. И сделал это как нельзя кстати, за его спиной действительно был четвертый убийца, который именно в этот момент пытался с размаху ударить по плечу фаворита сражения. Сталь столкнулась, высекая столб искр, быстро гаснущих в снежной круговерти.
«А ведь есть еще, как минимум, один противник! Но где же он?»
Чеар начал наступать, нанося удары по короткой дуге, стараясь ранить врага. Тот ловко парировал удары, теперь больше обороняясь, а если и бил, то предпочитал удары тычком.
«Ну, где же пятый? Где же он? И куда запропастился Кан?»
Враг шаг за шагом отступал. Вот и лошадь Шора, прямо за спиной убийцы. Очередной шаг, и четвертый противник, потеряв равновесие, полетел на снег. Чеар успел хорошенько рассмотреть его лицо. Молодой парень, лет двадцати, с небольшой бородкой и усами. Его глаза расширились от ужаса, понимания оплошности, которую он допустил. Чеар не стал терять время, он прыгнул вперед и вонзил свой меч прямо в сердце врага. И памятуя, что противник любит заходить со спины, снова резко развернулся, пытаясь увидеть пятого убийцу.
Никого. Истоптанный снег, несколько тел, лежащих на снегу, как камни, а вокруг рваные черные пятна и лужицы крови. Лошадь Кана, завалившись на бок, издавала предсмертный храп. Как видно, первый противник все же успел заметить всадников и смог использовать свое оружие, тяжело ранив коня. Шора нигде не было видно.
«Проклятье! Где же ты, пятый, выходи!»
Ветер издевательски усилился, с остервенением начав хлестать Чеара. Снежинки так и норовили попасть за шиворот.
«Сзади!» – истерически выкрикнуло внутреннее чутье.
Чеар в который раз развернулся, и снова это спасло ему жизнь. Клинок пятого двигался по причудливой дуге, отбить его не вышло. Чеар лишь задел его своим мечом. Это тоже было неплохо: вместо смертельного удара сталь плашмя опустилась на левое плечо Чеара, заставив его отшагнуть назад.
– Ну, ты сейчас получишь свое! – заорал от боли и злости Чеар и кинулся на противника, нанося град секущих ударов.
Это было опрометчиво. У удара, идущего по большой дуге, есть ощутимый минус – его хорошо видно, и умелый противник может его парировать, а потом сделать быстрый ответный выпад. Но пятый растерялся, не ожидая от Чеара такой прыти и напора. Мгновения замешательства стоили ему жизни. Клинок Чеара вспорол врагу брюхо, которое изрыгнуло из своих недр внутренности. Кишки, как клубок змей, вылезли наружу, источая теплый пар-дым, быстро уносимый ледяным ветром.
«Пятеро!»
– Кан, ты где?! Кан!
Чеар пошел обследовать поле боя, пытаясь найти горца, при этом благоразумно озираясь по сторонам, чтобы не пропустить атаку возможного шестого убийцы. Есть он или нет, этого Чеар никак не мог знать. Он подошел к лошади Шора и прикончил ее быстрым и точным ударом, прекратив ее мучения. Перед смертью животное издало протяжный стон и, тоскливо посмотрев на человека, мол, «ну что, больше не бегать мне», испустило дух.
Чеар немного постоял над животным, жалея, а потом с мыслью, что все мы одинаково закончим свой путь, отправился разыскивать горца.
«Так, вот тут Кан упал. Он покатился по снегу. Вот его меч».
Чеар поднял с земли тонкий и кривой клинок Шора, который как нельзя кстати подходил для конной сечи, им было удобно бить наотмашь. Его хозяин как сквозь землю провалился.
– Куда же ты подевался? Хитрый лис!
Но как ни старался Чеар, Шора ему найти не удалось. Тогда он осмотрел тела убитых, желая понять, кто они, и попробовать разобраться в целях нападения. По виду это были простые свободные гральцы – молодые парни лет двадцати.
«Вам бы жить еще да жить, а вы… И что вам спокойно не жилось? Наверное, разбойники. Может, даже когда-то они были с Каном! Но теперь это просто мертвые тела».
На лицах убитых уже практически не читались гримасы предсмертных мук и ужаса осознания своей смерти. Пустые глаза, смотрящие в никуда, крепко сжатые кулаки, которые теперь не грозная сила, а насмешка над утраченным – вот и все, что осталось от людей, совсем недавно полных жизни. Смотря на мертвецов, Чеар внезапно ощутил чувство вины.
«Что за время настало, когда человеческая жизнь ничего не стоит? А может, так было всегда и вовсе не было времени, когда она ценилась? Пустое дело сожалеть теперь, ведь вопрос был очень прост – или я, или они. Я победил и жив, а они мертвы».
Но чувство вины не желало слушать объяснений, раня прямо в сердце. И тут Чеар понял, почему он чувствует себя неправым.
«Проклятье! Ведь эти парни могли быть в одном ряду со мной, но время, обстоятельства, боги, судьба развели нас по разные стороны! Вот в чем проблема. И ее необходимо как-то устранить в будущем. Но как? Как жить и не наживать врагов?»
Вопрос остался без ответа.
«А ведь я сам всего несколько недель назад, по воле судьбы, был в отряде Литы и шел грабить и убивать в поместье высокородного! Запутался в себе и не видел правильного пути! И если бы не остановился тогда, то… Но я остановился, а они нет. Может, не успели, а может, и не хотели вовсе. Видно, не судьба! И нечего теперь сожалеть, надо жить дальше».
Самобичевание не лучший помощник в делах. Чеар со злостью пнул снег и вновь занялся поисками горца. Он несколько раз обошел вокруг места боя. И это дало результат. Шагах в пятнадцати от места падения, уже готовый окончить поиски и клеймить Шора как предателя, он нашел его. Кан лежал лицом вниз, его успело замести снегом, сейчас он походил скорее на одинокий полевой камень, с шапкой-сугробом наверху. Чеар хотел пройти мимо, но вдруг с камня свалилась часть снега, обнажив свою настоящую сущность – теплую куртку горца.
– Ха! Слава Ченезару, вот ты где спрятался.
Чеар перевернул Кана лицом вверх. Если тот и был без сознания, то теперь разом пришел в себя и издал сквозь зубы стон. Оказалось, его рука перебита. Она безжизненно повисла вдоль тела, прикосновение к ней вызывало у горца приступ острой боли.
– Да ты не кузнечный подмастерье, ты костолом, – увидев перед собой Чеара, выдавил из себя Кан и криво улыбнулся. – Не повезло мне сегодня.
– Я тебе кости не ломал. Ничего, переживешь. На тебе раны как на собаке заживают, – сказал Чеар, а потом, помогая Шору встать, добавил:
– Поднимайся, хватит валяться, пора идти домой.
Взвыв от боли, Кан встал на ноги.
– А где твоя лошадь, или ты благополучно отпустил ее пастись на вольные хлеба?
– Что-то вроде этого.
Шор снова застонал, но теперь от обиды.
– Чеар, ты понимаешь, сколько нам теперь идти? Да еще в такую метель. На конях мы бы за час доехали, а так полночи ковылять будем.
– Ничего не поделаешь, мне не до коня было. Пришлось мило пообщаться с пятью товарищами. Они, знаешь ли, организовали мне тут теплый прием.
Кан хмыкнул, после чего сменил тему разговора.
– Теперь ты понимаешь правоту моих слов, когда я предлагал переправиться и бросить сброд, который остался от мятежников?
– Нет, не понимаю и понимать не хочу!
– А зря. Это сведет тебя в могилу. У нас почти нет нормальных бойцов, наши силы плохо организованы. Даже горстка разбойников создает нам проблемы, не боится нас. Если нет страха, то нет и власти. Эти молодцы знали, куда идут, не боялись, потому что были уверены в своих силах, понимали, что сопротивляться им особо некому. Нагрянули бы на пару домов на окраине лагеря, убили тех, кто был внутри, и, забрав ценное, что попало под руку, устроили бы поджог. Я-то знаю, как они действуют, успел изучить повадки местных головорезов.
Чеар скрежетнул зубами.
– Кан, ну и сволочь же ты. Неблагодарная сволочь. Этот сброд небойцов тебя уже в который раз выручает, спасает тебе жизнь!
– Не они меня спасают, а ты! И за это я благодарен, поэтому и предлагаю помощь, потому и говорю тебе в лицо правду. Мог бы перейти реку и потихоньку улизнуть, но не делаю этого, а второй раз дело тебе говорю.
– Может, ты и прав, Кан, но я сделал свой выбор. Если у меня будет хоть немного времени, я смогу все изменить. Обучим людей сражаться и организуем их.
– Твои иллюзии тебя погубят. Ладно, нам туда. Поспешим, пока мы тут не околели или нас вконец не занесло снегом!
И они пошли сквозь метель. Снег за это время успел выпасть уже по щиколотку. Он был рыхлым, поэтому идти пока еще было вполне возможно. Как Кан ориентируется в метели, Чеар по-прежнему не мог понять, но спустя какое-то время они все-таки вышли к деревне, где расположился их лагерь. На подходе к ней двух путников приметил страж из ближнего дозора. Он подал сигнал, на который к нему сбежались другие дозорные. Признав в пришедших своих зертов, Кана и Чеара препроводили в лагерь.