Гроздья рябины под окном глава 2

                ГЛАВА 2
    Вспоминая о том далёком и радостном дне, Анна Сергеевна невольно вспомнила и том, как на неё после двух месяцев пребывания в родительском доме снова напала депрессия, приведшая к попытке избавиться от ребёнка. На счастье вовремя вернулась мать, обнаружившая дочь за бесовским занятием. Накануне Анна побывала у местной «знахарки», вручившей ей пучок каких-то трав, которые нужно было пропить для избавления от нежелательной беременности.
      Войдя в дом, Мария Ефимовна сразу же почувствовала резкий неприятный запах, а затем увидела дочь, нервно сжимающую в руках кружку с какой-то жидкостью. Почувствовав неладное, женщина вырвала из рук дочери кружку, выплеснув её содержимое в тазик под рукомойником.
    - Ты, что же это надумала, дурёха? Да разве ж можно жизнь у человека отнимать, тем более у дитя невинного. О себе не думаешь, так хоть о нём поду -
май. Чем он- то виноват, что без отца на свет родиться должен?
   Увидев, что Анна беспомощно опустилась на табурет и, прикрыв лицо руками, зарыдала, Мария Ефимовна ласково погладила её по голове и добавила успокаивающим голосом:
    - Ты поплачь, поплачь, девочка моя любимая. Не переживай, мы всё с тобой с Божьей помощью одолеем.
    Услышав о Боге, Анна вздрогнула, но на сей раз промолчала, сил на истерику у неё не было.
    Через неделю мать предприняла очередную попытку наставить дочь на путь истинный, зародить в её сердце надежду на светлое будущее, согретое великой Господней Любовью и ежедневно оберегаемое Им. Но дочь не захотела её слушать, набросившись на мать с криками:
   - Да пошла ты вместе с Богом своим. Что ты всё время в душу мою лезешь? Разве не видишь, что и без того тошно мне? От живота этого ненавистного (она ткнула рукой в свой выросший живот, в котором уже давно зародилась новая жизнь) избавиться не дала. Да пойми ты, что мне одной всё равно не справиться. Жизнь я себе уже поломала, а с довеском этим я вообще никому не нужна. А я ведь и не жила совсем. Хватит! Прошу тебя, отстань ты от меня с Богом своим. Не могу я больше о нём слышать. Может мне вообще умереть хочется…
   - Что же ты такое говоришь, - перебила её Мария Ефимовна и, перекрестившись, добавила:
  - Грех-то, какой! Как только язык поворачивается сказать такое. Никто, слышишь ты, никто и никогда не имеет право лишать кого-либо жизни, даже себя. Один Господь Бог вправе решать, кому из нас жить, а кому в Царствие Его Небесное готовиться. И хорошо, если туда душа усопшего попадёт, а не демоны её в ад за собою потащат. О себе не думаешь, так о дите своём невинном подумай. Он за какие грехи страдать должен, постоянно подвергаясь смертельной опасности. Ты же мне сама говорила, что зачат он был не по насилию, а по чистой и искренней любви и взаимной симпатии. Почему же теперь плод любви своей извести хочешь?
   Анна, молча, сидела перед матерью, сверля её своим, полным злобы и ненависти, взглядом. Поймав его на себе, Мария Ефимовна на мгновение вздрогнула, снова перекрестилась и добавила:
-  Ты меня злобой своей не стращай. Знаю наперед, что сказать мне в своё оправдание сможешь: мол, трудно мне, все меня бросили, а я не выдержу. Я сама это всё на своей шкуре испытала. Если помнишь, то с шести лет одна тебя растила и ничего, не хуже других ты получилась. Почему же своему дитю шанс этот дать не хочешь? Сама-то в жизни многого успела: образование получила, крыша над головой имеется, работа в колхозе нашем найдётся. Подумаешь, кавалер её бросил. Раз бросил, значит, ненадёжный был. Нам такой и самим не нужен. А ты и не одна вовсе: мать у тебя есть, а для дитя твоего, значит, бабушка. Все вместе мы горы свернём.
    Девушка на миг притихла, со слезами на глазах глядя на мать. Слова матери проникли, наконец, в её душу, заставив её на миг пробудиться, осознав, что развивающаяся в теле Анны жизнь, не должна быть прервана её безжалостной рукой. Мария Ефимовна тихонько подошла к дочери и нежно обняла её за плечи. Анна развернулась к ней и, уткнувшись лицом ей в грудь, произнесла:
    - Прости меня, дуру безмозглую.
    Мать погладила по голове свою неразумную дочь, при этом ласково приговаривая:
   - Вот и славно, родная моя. С покаянием завсегда легче живётся. А о дите не беспокойся: поднимем мы его и на ноги поставим, не хуже других будет. Глядишь, ещё и мамке своей нос утрёт. Верю, что умом его Бог не обделит.
    Рожала Анна в материнском доме. Схватки начались внезапно, и шансов довести роженицу до районной больницы у Марии Ефимовны не было. Решение было принято мгновенно: позвав в помощницы соседку бабку Матрёну, слывшую в селе повитухой, она сама приняла роды. Так на свет появилась очаровательная девочка, названная чудесным именем Ксения.
    Придя в себя после родов, Анна горячо поблагодарила мать. Дочка жадно припала к её груди, неумело сжимая сосок своими детскими губками, пытаясь получить необходимую ей пищу. Глядя на ребёнка, молодая мамаша с каждой минутой умилялась всё больше и больше, со страхом в душе осознавая, что сама могла прервать её жизнь. Услышав слова благодарности в свой адрес, Мария Ефимовна улыбнулась и молвила:
   - Да что ты, родная моя, какие уж тут благодарности. Разве ж могла я иначе поступить?! Посмотри, какое чудо на свет появилось! Так что, успокаивайся, давай да к новой жизни настраивайся. И помни, что ты теперь не только за себя, но и за дочь в ответе.
    Благодаря заботам матери Анна быстро восстановилась после родов. Под чутким руководством Марии Ефимовны постигала молодая мамаша азы материнства. Девочка была не капризной, хорошо кушала и много спала, так что у Анны было время на отдых.
    На сороковой день жизни внучки бабушка, собрав девочку для прогулки, отправилась с ней в сельский храм. Зная так и не изменившееся отношение своей дочери ко всему, что связано с Богом, Мария Ефимовна заранее договорилась со священником и теперь втайне от Анны решила окрестить ребёнка.  Отец Павел с радостью совершил над девочкой таинство крещения.
    По возвращении домой счастливую бабушку ждал скандал. Увидев на шее ребёнка верёвочку с нательным крестиком, Анна закатила истерику, с грубыми выкриками набрасываясь на мать:
    - Да что же ты никак не успокоишься-то? Меня в свои игры втянуть не получилось, так решила на дочери моей отыграться. Совсем сдурела, старая. Не позволю дитё неразумное охмурять. Хватит уже свою волю навязывать. Сыта я уже по горло духовностью твоею. Что ты всё ждешь от Бога своего? Сколько лет на земле живёшь, всё ему кланяешься, а понять не можешь, что не способен он ничего и никому дать, как не проси. Нет у него сил таких, одни только беды, лишения да разочарования…
    - Замолчи, - прервала её мать, осеняя себя крестным знамением. – Прости ей, Господи, слова её неразумные, ибо не ведает, что творит.
    - Ах, не ведаю, - в злобе выкрикнула Анна, - тогда на, получай подарочек твой.
    Она сняла с шеи ребёнка крестик и со злобой швырнула его в сторону матери.
    - Мы с дочкой и без Бога твоего проживём, - прошипела молодая мамаша. – Не понимаю я, что ты так за него держишься, ведь не видел же его никто, и ты в том числе, а всё веруешь?   
    Мария Ефимовна подняла крестик, поднесла его к своим губам и, осенив себя крестным знамением, опустила его в карман своего фартука.  Повернувшись к
дочери, она тихо сказала:
   - Поверишь в Него и увидишь. Он только тем является, кто истинно в Него верит. Тех Он до конца их земной жизни не оставит и в Царствие Небесное за Собою введёт.
   - Опять эти сказочки поповские, - недовольно фыркнула Анна и удалилась в соседнюю комнату, чтобы покормить дочь.
  В течение последних семи лет о возникшем конфликте не вспоминали. Мария Ефимовна больше не предпринимала попыток повернуть дочь к духовному восприятию жизни, наполненной Божьей Любовью. Её дочь вместе с внучкой по-прежнему жила в её доме. Анна работала на ферме зоотехником, а маленькая Ксения оставалась с бабушкой дома. Девочка была несказанно рада этому общению. Мария Ефимовна была мастерицей рассказывать всевозможные сказки. Она учила внучку выполнять нехитрую женскую работу. К своим семи годам Ксения научилась ловко зашивать дырки на колготках, пришивать пуговицы, вышивать на пяльцах и вязать на спицах. Нередко помогала девочка и в приготовлении пищи, запоминая всё то, что делала её любимая бабушка. Конечно, полностью приготовить какое-либо блюдо ей было трудно, но она всегда была готова что-нибудь порезать или потереть на тёрке.
    Тайком от дочери стала Мария Ефимовна приобщать девочку к православной культуре. Всё чаще вместо обычных сказок она рассказывала внучке о жизни Богородицы, Её Сына Иисуса Христа и его учеников. Маленькая Ксения с интересом слушала эти рассказы, нередко задавая интересующие её вопросы. Опасаясь, как бы дочь не осерчала на неё за эти рассказы, бабушка строго-настрого запретила внучке рассказывать матери об их разговорах о Боге. Девочка поначалу растерялась и даже заупрямилась:
   - Почему мама не должна слышать о Богородице и её сыне? Это ведь так интересно! Мама должна обязательно узнать об этом. Я уверена, что ей тоже понравится!
   - Эх, твои бы слова да ей бы в душу, – сочувственно вздохнула бабушка. – Ты уж прости меня, грешную, но не поймёт и не примет мамка твоя разговоры эти, только злиться и скандалы устраивать начнёт.
   - Почему? – удивлённо произнесла Ксения. – Она что же глупая что ли?
   Мария Ефимовна улыбнулась:
   - Понимаешь для того, чтобы принять Бога, вера нужна и сердце, обидой и злобой не отягощенное.  Мамка твоя не глупая вовсе, только постоянно обиду в сердце держит, вот и не приемлет ничего духовного. Так что ты уж не говори ей пока ничего. Очень надеюсь, что растает лёд в её сердце, и она сама к Богу придёт, а мы с тобой верить в это будем и молиться за неё.
   Ксения согласно кивнула головой и тихонько сказала:
   - Хорошо, я пока помолчу и подожду, пока Бог мамку вере научит. Я за неё крепко молиться буду, чтобы это скорей произошло.
  - Радость ты моя, - ласково молвила бабушка. – Молись, ежедневно молись, только прошу тебя, делай это так, чтобы мамка не видела.
   - Обещаю! – сказала девочка и вслед за бабушкой отправилась в «красный угол» комнаты, где висели иконы.
   Мария Ефимовна зажгла лампадку и стала читать молитву. Внучка тихонько повторяла вслед за ней:
- О Всемилостивая Госпоже, Дево Владычице Богородице, Царица Небесная!
Ты рождеством своим спасла род человеческий от вечнаго мучительства диавола: ибо от Тебя родился Христос, Спаситель наш. Призри Своим милосердием и на сию рабу Божию Анну, лишенную милости Божией и благодати, исходатайствуй Матерним Своим дерзновением и Твоими молитвами у Сына Твоего, Христа Бога нашего, дабы ниспослал благодать Свою свыше на сию погибающую. О, Преблагословенная! Ты надежда ненадежных, Ты отчаянных спасение, да не порадуйся враг о душе её!
  За то время, что маленькая Ксения росла в доме бабушки, Мария Ефимовна неоднократно тайком водила её в храм, стараясь приучить к молитвенной службе. Девочке очень нравилось в храме: она подолгу простаивала перед святыми образами, беззвучно твердя молитву о вразумлении её матери. Боясь быть разоблаченной, бабушка просила соседей не рассказывать её дочери об этих визитах. Соседи относились к её просьбам с пониманием и при встрече с Анной разговоров на эту тему не заводили.
     В то роковое воскресенье, когда Мария Ефимовна собралась причастить свою внучку, её дочь с раннего утра отправилась на ферму. Ожидался отёл сразу двух коров, и молодой зоотехник должен был держать это дело под контролем. Надо сказать, что к своей работе Анна относилась ответственно: ежедневно составляла сбалансированный рацион питания животных, следила за полноценным кормлением, осуществляла контроль за правильным и своевременным доением, составляла ежемесячное планирование, вела племенную работу. Не забывала она и про тесное сотрудничество с ветеринарной службой, а главное, умело управляла своим штатным подразделением, которое в свою очередь чётко и грамотно выполняло все её команды. 
    После ухода дочери, бабушка помогла собраться внучке, после чего они направились в храм, где их уже ждал отец Павел. Служба прошла особенно благостно, ведь каждого из пришедших и исповедавшихся ждало святое причастие. Маленькая Ксения терпеливо ожидала этого торжественного момента, смиренно стоя перед иконой Богородицы.
    Причастившись Святых Даров, счастливые бабушка и внучка возвращались домой. Всю дорогу до дома они тихонько разговаривали друг с другом, делясь впечатлениями и делая короткие остановки, чтобы полюбоваться окружающей природой. Выходя из храма, Мария Ефимовна не обратила внимание на то, что Ксения опустила в кармашек своего платья подаренную ей отцом Павлом просфору. Это впоследствии и привело к роковым событиям.
    Придя домой, девочка прошла в комнату и спрятала просфору в маленькую шкатулку, где уже лежали её стеклянные бусы и пластмассовая брошка. Сделав это, Ксения улыбнулась. Ей вспомнились слова отца Павла, передавшего ей этот маленький священный хлебец:
    - Название этой святыни с греческого языка переводится как «приношение». Есть этот священный хлебец нужно с утра, натощак, твердя особую молитву. Вкушение этой святыни приводит к освящению тела и духа, озарению мыслей, ограждает человека от нечистой силы. С вкушением просфоры и принятием святой воды в тело верующего входит благодать.
    Девочка до сих пор ощущала то благостное чувство, которое она испытала во время Святого Причастия. Ей так хотелось поделиться частичкой этой таинственной радости, что она, забыв про бабушкин запрет, решила передать просфору своей маме, мечтая о том, чтобы хоть маленькая капелька благодати вошла в её сердце.
    По возвращении мамы с работы, дочка кинулась к ней и, крепко обнимая, тихонько произнесла:
    - Мамочка, какое же великое чудо завещал нам Господь!
   Анна насторожилась. Не заметив этого, Ксения продолжила:
   - Это чудо называется Святым Причастием. Знаешь, какую благодать я испытала во время этого священного таинства?!
    Анна Сергеевна напряглась до предела. Её терпение лопнуло. Грубо отстранив от себя дочку, она с гневом посмотрела на мать. Не желая видеть раздражение матери, Ксения забежала в соседнюю комнату и через минуту возвратилась, сжимая в кулачке просфору. Она протянула её матери и радостно молвила:
    — Вот, возьми и больше не сердись! Это частица Божьей благодати, вкусив которую, ты почувствуешь необычайную радость, а также получишь защиту от Господа Бога! Только кушать её нужно утром и натощак.
    Завороженная радостным голосом дочери, Анна на миг опешила, но, едва ощутив в своей ладони присутствие священного хлебца, снова «завелась» с удвоенной силой. Она с ненавистью швырнула просфору в сторону матери.
    - Опять ты, дура старая, воду мутишь, - заорала она на Марию Ефимовну. – Да сколько же это будет продолжаться? Сколько раз я тебе твердила, чтоб оставила ты в покое и меня, и дочь мою? Ну чего ты пристала с Богом своим? Не нужен он нам, как ты не можешь понять? Мы и так проживём, и ничего с нами не случится.
     Мария Ефимовна тяжело вздохнула. Ксения с ужасом смотрела на мать. Её трясло нервной дрожью, по щекам катились крупные слёзы.
    - Да как же можно жить-то без Бога, ведь всё в его власти? – как-то беспомощно произнесла мать Анны.
     Эта фраза вызвала волну новой ярости:
    - Замолчи! Достала уже со своим Богом, - заорала Анна. – Посмотри лучше, до чего твои старания ребёнка довели, трясётся вся и слезами умывается. Хватит! Не дам я тебе больше мою и дочкину жизнь калечить. Завтра же отсюда уедем. Ищи тогда ветра в поле!
    - Куда же это поедете-то? – также беспомощно спросила её мать.
    - Да хоть куда, лишь бы от тебя подальше, выпалила ей дочь и хотела подойти к Ксении.
    Девочка вся в слезах бросилась к бабушке, уткнулась в неё личиком и зарыдала в полный голос.
   Анна распалялась всё больше.
   - Хватит ныть, - грубо молвила, отрывая дочь от бабушки. – Я уже всё решила: завтра же уезжаем отсюда. Меня уже давно подруга институтская погостить зовёт, вот и воспользуюсь для начала её гостеприимством, а там, как пойдёт, может, и насовсем останемся.
   - А как же я? – тихо спросила Мария Ефимовна.
   - А, что ты? – нагло ответила ей дочь. – Ты, судя по всему, тоже не одна будешь: с Богом своим на пару свой век докоротаешь. Глядишь, весело заживёшь тут без нас, никто мешать да скандалы устраивать не будет…
   - Я не хочу никуда ехать, - перебила Ксения своим криком наглую речь матери. – Я хочу жить с бабушкой: она добрая и ласковая, а ты – жестокая и злая.
     Услышав слова дочери, Анна в ярости подбежала к ребёнку, грубо оторвала её от бабушки и шлёпнула рукой пониже спины.
    - Не смей так с матерью разговаривать! Ишь, чего захотела, с бабушкой она останется. Нет уж, милая моя, не будет этого. Итак, вижу, не плохо вы тут спелись в моё отсутствие, успела бабуля твоя ненаглядная (она зло посмотрела в сторону матери) мозги твои Богом своим засорить. Так что никаких бабушек, я тебя сама воспитывать стану без всех этих церковных заблуждений.
    - Не хочу с тобой жить, - заревела Ксения, снова подбежав к бабушке и ища у неё защиты. – Бабушка, родненькая, не хочу я с мамкой никуда уезжать, мне с тобой жить хочется.
    Мария Ефимовна ласково гладила внучку по голове, с состраданием глядя на обезумевшую дочь.
     - А это ты видела? – заорала Анна, снова схватив ребёнка и сунув ему под нос известную комбинацию из трёх пальцев. – В нашей семье я буду решать, как и с кем дальше жить станем. И запомни, я, а не бабушка тебя родила, мне и ответ держать. Я сама решу, по какой нам с тобой дорожке идти. Перестань ныть и отправляйся в нашу комнату, завтра нас ждёт дальний путь.
     Девочка с плачем убежала в соседнюю комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь.
     - Видишь, до чего воспитание твоё довело? – с досадой бросила Анна матери свой вопрос. -  Всё в какое-то светлое будущее веришь, а где оно есть-то, что-то не видать нигде? Умные люди не зря сказали когда-то: «На Бога надейся, а сам не плошай!». Вот мы с дочкой плошать и не собираемся. Сами с нуля свою жизнь построим и без Бога твоего. Тогда и посмотрим, кто сильнее окажется: Бог со своей духовностью или я со своими амбициями, умом и множеством интересных идей?!
    Мария Ефимовна с сочувствием посмотрела на дочь и тихо молвила:
    - Господи, прости меня грешную, не смогла я до самого близкого человека донести любовь к Тебе, не научила её святой молитве и покаянию. Потому и гложет её сейчас червь злости и жестокосердия. Ты уж и её прости, Христе Боже наш, яко Благ и Человеколюбец.
     Анна зло фыркнула и направилась в соседнюю комнату, в которой уже находилась Ксения. На ходу она бросила матери ещё одну фразу:
    - Ноги нашей больше не будет в этом доме. Забудь о нас, словно нас и не было. Мы тебе больше мешать не станем, живи, как знаешь, но и нам не мешай. И не вздумай нас искать, это бесполезно. Я всё решила, адреса своего мы тебе не оставим, чтобы ты не лезла к нам на новом месте с проповедями своими. Так что прощай.
    Она тоже с грохотом закрыла за собой дверь. Мария Ефимовна беспомощно опустилась на табурет. Из глаз женщины катились слёзы, руки её нервно тряслись.
     Всю ночь молилась она перед святыми образами, прося Богородицу и Её Божественного Сына вразумить её неразумную дочь, наставив её на путь спасения. Крика петухов Мария Ефимовна не услышала, забывшись под утро в тяжёлом сне.
     Анна сдержала своё слово. Привыкшая к ранним подъёмам, она пораньше сбегала на ферму, оставив там заявление об уходе, в котором просила все причитающиеся ей деньги передать её матери. Затем договорилась с шофёром, развозящим молоко по району, чтобы он подвёз их с дочерью до районного автовокзала, откуда они смогут продолжить своё путешествие. Вернувшись домой, Покровская наскоро собрала необходимые вещи, не забыв прихватить документы и все имеющиеся у неё деньги. Подсчитав их сумму, она была разочарована: надолго их явно не хватит. Зная, где мать хранит свои сбережения, Анна забрала себе значительную их часть. Попросив шофёра помочь ей, она быстро перенесла вещи в машину, а затем погрузила туда же спящую дочку. Умаявшаяся накануне от душевных переживаний, Ксения крепко спала, даже на минуту не проснувшись, чтобы остановить своим криком жестокие действия матери.
      Машина отъехала от дома Марии Ефимовны, оставив её наедине со своими проблемами и Богом. Её дочь даже не стала будить мать, чтобы попрощаться с ней.
     Выехав из посёлка на просёлочную дорогу, машину начало трясти. От этой тряски девочка проснулась. Непонимающим взглядом осмотрела она присутствующих и жалобно спросила:
     - А куда мы едем?
     Анна попыталась приободрить дочь. Обняла её за плечи и прижав к себе, бодро заявила:
      - Мы едем в город. Давно мы с тобой нигде вместе не были, вот я и решила с тобой этот день провести. Погуляем с тобой где-нибудь, на каруселях покатаемся, мороженое съедим. Ты согласна?!
      Девочка засияла счастливой улыбкой.
     - Конечно, согласна, - радостно произнесла она. – Я уж подумала, что ты меня увезти хочешь, а тут такие дела! По городу прогуляться я очень хочу: мы с тобой потом в магазин зайдём и что-нибудь бабушке в подарок купим. Хорошо?
    - Обязательно! – процедила сквозь зубы Анна, знаками показывая шофёру, чтобы тот держал язык за зубами…
      Проснувшись позже обычного, Мария Ефимовна обнаружила на столе тетрадный листок, на котором почерком её дочери было написано: «Жить по твоим законам у меня больше нет сил. Мы с Ксенией уезжаем навсегда. За деньги не переживай, тебе перечислят мою зарплату. Искать нас не надо. Прощай».