Гроздья рябины под окном глава 4

                ГЛАВА 4
   Девушке хотелось побыстрее добраться до нужного населённого пункта, но погода была против этого. Внезапно заморосил дождь, с каждым мгновением набирающий силу и разрастающийся в хороший ливень. Мало того, что это существенно снижало видимость на дороге, так ещё и её покрытие становилось мокрым и скользким. Пришлось снижать скорость и медленно двигаться в общем потоке машин. Унылая октябрьская погода действовала усыпляюще. Чтобы окончательно не заснуть, Ксения включила радио.
  Из динамика полились звуки зажигательной латиноамериканской мелодии. Желая поскорее прогнать сон, девушка ритмично подвигалась в темп музыки. Далее известная поп-группа «Блестящие» исполнила песню «За четыре моря…».
Ксения попыталась подпеть исполнителям, но ей это не удалось. Голос звучал как-то сипло и уныло, поэтому девушка отказалась от своей попытки, предпочитая наслаждение профессиональным вокалом. Песня сменилась композицией из популярного фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Это была любимая мелодия девушки, поэтому она добавила звук.
   Меж тем дождь внезапно закончился. За окном стали мелькать какие-то населённые пункты, перелески, поля, реки с перекинутыми через них мостами. Ксения старалась не отвлекаться на дорожные пейзажи, уверенно ведя машину к назначенной цели. Судя по дорожным указателям, до него оставалось не более пятидесяти километров.
    Девушка мельком посмотрела на приборную панель, с ужасом заметив, что уровень бензина находится практически на нуле, о чём ей сигнализировала стрелка прибора. Ксения остановила машину и, выйдя из неё, осмотрелась вокруг. Неподалёку она увидела указатель, сообщающий о том, что через пять километров будет заправочная станция. Девушка вернулась к машине и вскоре уже медленно катила по направлению к заправке.
    Бензина хватило как раз до заправочного пункта. Ксения оплатила полный бак, и пока работник заправки заполнял его, решила разузнать о том, как ей побыстрее добраться до нужного населённого пункта. Заправщик сказал ей, что до конца её пути осталось чуть более сорока километров, проехать которые можно двумя способами: либо, продолжая движение по дороге, но при этом, делая крюк в лишних десять километров, либо, свернув через семь километров на просёлочную дорогу, ведущую через лес, срезать порядка 15-17 километров. Второй вариант, правда, опасней, так как используют нечасто, да и дорога после дождя размыта.
    Ксения всё - таки остановилась именно на нём. Она ужасно устала, и ей не терпелось закончить этот длинную порядком надоевшую езду. Вскоре она действительно обнаружила примыкающую к шоссе лесную дорогу. Сбавив скорость, девушка направила на неё свою машину. К её удивлению, дорога была довольно сносной. Окружающие её деревья плотной стеной защищали её от воздействия дождя и ветра. Кое-где даже встречались столбы, с натянутыми между ними проводами линии электропередачи. 
     Ксения прибавила газу. Чтобы хоть как-то себя развлечь, она снова включила радио. Из динамика вновь полились звуки зажигательной мелодии. Поддаваясь музыкальным ритмам, девушка не заметила, как ещё больше вдавила педаль газа. Дорога уходила в глубокий изогнутый овраг, выезда из которого Ксении не было видно. Стремясь поскорее проскочить этот участок дороги, девушка, не сбавляя скорости, направила машину в овраг. Мелодия закончилась, и через пару секунд из динамика раздался знакомый мужской голос:
- Ах, не вините меня в том,
Что опоздал чуть-чуть, -
Гроздья рябины под окном
Мне не дают никак уснуть…
   От неожиданности Ксения выпустила руль из своих рук.  На глазах мгновенно
заблестели слёзы, резко снизившие обзор дороги. Оставшаяся без управления машина продолжила движение, резко вынырнув из оврага и протаранив носом придорожные кусты. Скорость была довольно высокой, поэтому машина, не обнаружив под колёсами твёрдой опоры, накренилась вправо, через мгновение, завалившись набок.
    Ремень безопасности не был пристёгнут: девушка пользовалась им только в столице или на трассе, да и то, если чувствовала, что может наткнуться на сотрудников милиции. Двигаясь по просёлочной дороге, такая вероятность сводилась к нулю, поэтому Ксения сознательно не стала его накидывать. Такая легкомысленность привела к тому, что она больно ударилась грудью о руль автомобиля. Её голова, ударившись о лобовое стекло, безжизненно опустилась на руль, надавив при этом на клаксон. Раздался сигнал, но Ксения его не слышала. На какое-то время девушка потеряла сознание.

       В то же самое время в трёх километрах от места аварии из маленькой лесной сторожки вышел человек. Это был седовласый старик, опирающийся на деревянную клюку. Старец медленно прошёл по тропинке, удалившись от дома на двести метров. Здесь в тени разлапистой сосны стояла скамейка. Старик подошёл к ней и медленно опустился на её край. Подслеповатыми глазами он вглядывался в узкую тропку, ведущую в глубь леса. Казалось, что он кого-то ждёт, но никак не может дождаться.
       Незнакомец откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза. В памяти вдруг всплыли картины из далёкого прошлого. Старик не удивился этому, в последнее время память всё чаще прокручивала перед ним «киноплёнку» его долгой жизни. Странно было только одно: он с трудом мог вспомнить то, что случилось накануне, но давно прожитые моменты помнил отчётливо. Вот и сегодня   память выдала ему момент из далёкого детства...
    - Матюша! Матвей! Куда опять девался этот сорванец?
     Голос отца разбудил дремлющего на сеновале десятилетнего паренька. Он вскочил и испуганно посмотрел по сторонам, явно не понимая, откуда доносился грозный голос отца. Отец Матвея, хромоногий Игнат, служил у местного помещика егерем и занимался охраной принадлежащих ему лесных угодий. Хромота у отца была не врождённой: три года назад он сильно подвернул ногу. Уездный лекарь сделал всё, что мог: опухоль спала, но хромота всё равно осталась. С тех пор Игнат всюду ходил с толстой сосновой палкой, обточенной им собственноручно в виде клюки.
      В сыне своём Игнат души не чаял: Матвей был последышем, долгожданным и горячо любимым ребёнком. Когда он появился на свет, его отцу исполнилось уже тридцать семь лет. В семье уже была дочь, а вот с сыновьями всё как-то не везло. Две предыдущие попытки заиметь их закончились тем, что оба младенца умерли вскоре после родов. При рождении Матвея никто не давал гарантии, что и он сможет выжить. Однако, с помощью Божьей, он не только выжил, но вот уже семь лет радовал родителей своей смышленостью.
     В это утро отец собирался в лес в свою сторожку, в которой проводил большую часть времени. Сегодня он хотел захватить с собой Матвея, чтобы показать сыну всю красоту русского леса.
    - Матюша! – снова позвал Игнат сына уже менее грозным голосом. Матвей вышел на зов отца и виновато склонил голову.
  - Ну, чего испугался? – спросил отец ласково и погладил сына по голове. - Собирайся, в лес поедем, пора тебя к делу приучать. Я лес берегу, и ты тоже его беречь должен. Расскажу тебе, как правильно дерево выбрать, чтоб затем из него что-то путное вышло: мебель какая, или ещё что полезное. Я ведь, сынок, и плотницкому делу обучен, так что и тебя кое-чему обучу.
 Матвей был безмерно рад. Ещё бы: отец не только возьмёт его с собой в лес,
но и обещает обучить полезным делам…
     Старик смахнул со щеки скупую мужскую слезу. Сколько лет прошло, а он помнит всё до мельчайших подробностей, словно всё это было не восемьдесят пять лет назад, а, буквально, вчера. И он, не старый егерь Матвей Игнатьевич Терентьев, а десятилетний Матюша, как ласково называл его отец, впервые отправившийся вместе с ним навстречу с удивительной красотой русского леса. В своих воспоминаниях старик чётко видел образ отца, порой, ему даже казалось, что он слышит его голос. Матвей прикрыл глаза, мысленно переносясь в далёкое прошлое…
  -  Жили они тогда в Шацком уезде Тамбовской губернии. Вокруг их села, носившего красивое название Сново-Здорово, был непроходимый лес. В лесу водилось много дичи. Село Сново-Здорово располагалось на  равнине у  реки Аза в устье небольшого ручья, на котором был устроен пруд, в тринадцати  километрах к северо-востоку от города Шацка. В пруду Матвей любил поплескаться с ребятами: к своим десяти годам он уже неплохо плавал.  К югу от села простирались балки Фирсов Овраг и Орлов Овраг, к востоку - балка Студенка, по дну которой протекала узенькая речушка  того же названия.  Вся земля принадлежала помещику Трубецкому, который проживал в Москве, а неподалёку от села находилось его имение. Лесом распоряжался бургомистр Спассков, который и назначил Игната Терентьева на должность егеря, выплачивая ему за это скудное жалование…
   Матвей приоткрыл глаза. Задумчивым взглядом он осмотрел пространство вокруг себя, словно пытаясь понять, где он сейчас находится.
   На Владимирщине он оказался по воле судьбы в далёком 1944 году, когда после тяжёлого ранения приехал сюда, чтобы поклониться земле, вырастившей человека, ценою собственной жизни спавшего жизнь Матвея.
   Старик встряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя наваждение. Вокруг приветливо шелестели сосны, протягивая ему навстречу свои зелёные лапы-ветви. Неподалёку возвышалась осевшая и потемневшая от времени сторожка, в которой уже много лет вел свою отшельническую жизнь старый егерь. Местное руководство неоднократно пыталось отправить его на пенсию, присылая ему на смену очередного молодого егеря. Матвей приветливо встречал гостя, показывал ему вверенные лесные угодья, с особой любовью рассказывая о здешних красотах. Во время таких походов очередному сменщику казалось, что старый егерь знает в этом лесу каждую травинку, каждую созревшую ягодку, каждую мелкую букашку. Старик словно бы становился на много лет моложе (таким бравым и крепким выглядел весь его облик). Чувствуя к себе нежную любовь и заботу, лес отвечал Матвею взаимностью, наполняя всё его существо особой энергией, дающей жизненные силы. Лес был его давней любовью, его душой, его жизнью. Отстранение от всего этого означало для старого егеря конец всей жизни. Его понимали и жалели, каждый раз откладывая замену. Сменщик гостил в сторожке день-другой и уезжал обратно, объясняя начальству причину своего возвращения. Начальство для порядка охало, бранило незадачливого сменщика, но оставляло всё так, как есть. Так было до тех пор, пока Матвею не исполнилось восемьдесят лет. Несмотря на годы, он был ещё довольно крепок, хотя ходить на дальние расстояния уже не мог.
   Руководство настаивало на том, чтобы произвести замену. В один из дней, начальник сам прибыл в сторожку Матвея, ведя за собой высокого плечистого мужчину. Звали сменщика Тарасом, а по фамилии Ширяев. Начальник хотел забрать старика с собой, но тот со слезой на глазах объяснил, что идти ему некуда. Лес – это вся его жизнь! Не осталось у него никого из родственников, потому и хотел бы (если это можно) докоротать свой век в этой сторожке. Ни начальник, ни Ширяев возражать не стали.
     Вместе с Тарасом Матвей прожил следующий свой десяток лет. Они очень сдружились, деля друг с другом радости и печали. Тарас называл старика дедом, и это очень нравилось старому егерю.
     Незадолго до его девяностолетнего юбилея произошла страшная трагедия: обходя территорию, Тарас наткнулся на браконьеров, которые делили добычу. Ширяев попытался остановить нарушителей, но те церемониться не стали и выстрелили в лесника. Истекая кровью, Тарас сумел добраться до сторожки, на пороге которой и умер от потери крови. Матвей страшно переживал гибель своего молодого товарища.
     Через неделю после похорон Тараса в сторожке Матвея появился новый егерь. Это был молодой улыбчивый парень, с красивым именем и фамилией -   Роман Рябинин. Был он круглым сиротою. Родителей своих Роман никогда не видел: дождливым сентябрьским вечером его, завёрнутого в пелёнку, оставили на пороге детского дома. Жизненные трудности не сломили молодого человека, и к своим двадцати семи годам он имел доброе сердце и открытую душу. Матвей души не чаял в Романе, да и молодой человек полюбил его, как родного деда… 
   Старик снова прикрыл глаза, мысленно возвращаясь к прерванным воспоминаниям детства…
    До отцовой сторожки добрались довольно быстро. Матвей всю дорогу любовался окружающей красотой, вдыхая ароматы цветущего разнотравья и слушая трели птиц. Прибыв на место, Игнат отправил сына за дровами, снабдив его топором и объяснив, где лежит поваленное ветром дерево. Мальчик убежал в указанном направлении и вскоре оттуда донесся стук топора. Отец   решил, что сначала они с сыном пообедают, а уж потом пройдут вместе по лесу и проверят, всё ли в порядке.
   Матвей яростно махал топором, обрубая толстые сучья. Он так увлёкся этим занятием, что совсем не заметил, как со стороны дороги показалась группа всадников. Вскоре она подъехала к мальчику. Услышав цокот копыт и пьяную речь, ребёнок обернулся.
   - Вы кто такие? Здесь нельзя ездить, и шуметь тоже нельзя. Это нашего барина угодья, и чужим здесь не место, - промолвил Матвей, вглядываясь в лица всадников.
   - Ишь ты, а щенок-то тявкать умеет, - пьяным голосом проговорил один из всадников и захохотал. Ему вторил дружный хохот его друзей.
    Мальчик ещё раз всмотрелся в пьяные лица всадников. Это были молодые люди, лет двадцати - двадцати пяти, сынки местных бар, так называемая «золотая молодёжь».
    - Ну, чего уставился? – снова проговорил один из всадников.
    - Вам надо уезжать отсюда, - промолвил Матвей. – А то я отца позову, он здесь егерем служит, и у него ружьё есть.
   - Слышали, он нас ружьём пугает, - проговорил всё тот же всадник и опять захохотал. Вся компания снова вторила ему дружным хохотом…
 Отец, управившись с делами в сторожке, поспешил на помощь сыну. Каково же
  было его удивление, когда, выйдя к дороге, куда он послал сына, Игнат увидел Матвея в окружении группы незнакомых людей на лошадях. Он замахал своей клюкой и закричал, пытаясь привлечь к себе внимание. Услышав голос отца, мальчик снова подал голос:
   - Я же говорил. Это мой отец. У него ружьё. Уезжайте отсюда поскорее.
   - А мальчишка-то нас и вправду запугать хотел, - снова захохотал один из всадников.
     - Ну, чего хохочете? Малец несмышлёный ещё, а вы смеётесь. Кто вы такие и что делаете в этом лесу? – перебил смеющихся Игнат.
    - Гляньте, ещё одно чучело, да ещё и хромоногое, - с издевкой проговорил очередной всадник. Его слова снова встретил дружный хохот.
    - А ну-ка, уезжайте отсюда, - закричал Матвей и угрожающе поднял над головой топор. Лошадь ближайшего к мальчику всадника испугано шарахнулась, чуть не сбросив с себя пьяного наездника.
     - Ах ты, щенок, - заорал едва не упавший всадник, - да я тебя… Он выхватил из-за спины охотничье ружьё и направил его на мальчика.
    - Не балуй. Отпустите мальчонку и езжайте с миром, - вступился за сына Игнат.
   - Верно, хватит дурить. Опусти ружье, и поехали отсюда, - проговорил один из всадников, видимо наименее пьяный.
    - Ну, уж нет, - не унимался «обиженный» всадник, - я этого так не оставлю.
   Он снова вскинул ружьё и внезапно выстрелил. От звука выстрела лошади шарахнулись в сторону. Стрелявший всадник не удержался в седле и свалился с лошади.
   Матвей уронил топор и схватился за простреленную руку. Через мгновение он упал на землю и скорчился от боли.
     - Убили! Сына убили. Ну, погодите, всех перестреляю, - прокричал Игнат и, прихрамывая, побежал в сторожку за ружьём.
    Опомнившись от случившегося, всадники поскакали вслед за ним. Упавший с лошади всадник поднялся на ноги и подбежал к лежащему на земле ребёнку.
     - Эй, парень, ты живой? - пролепетал он в испуге.
  В ответ мальчик застонал. Всадники, ускакавшие вслед за отцом ребёнка, догнали его. Один из них сбил Игната с ног и произнёс:
  - Не кипятись, мужик. Телегу давай, в больницу твоего мальчонку надо. Хочешь, чтобы сын жил, молчи и запоминай: ты никого здесь не видел и ничего не знаешь. Не бойся, сына мы вылечим. Только молчи, мужик, и забудь про то, что здесь было.
    Увидев телегу и лошадь, на которой отец с сыном приехали в лес, всадники соскочили с лошадей и быстро запрягли лошадь в телегу.
   - Не переживай, мужик. Ищи сына в уездной больнице в хирургическом отделении. Об оплате не беспокойся, виновный всё оплатит. Ему лишние проблемы не нужны. Прости, что так получилось…
    Всадники снова вскочили в сёдла, один из них подбежал к лежащему на земле Игнату, сунул ему в руки пачку денежных купюр и повторил:
  - Уездная больница. Хирургическое отделение.  Искать сына будешь под фамилией Фальк. Это фамилия виновного, он твоего мальчонку на своё имя запишет. Сказав это, он запрыгнул на телегу, направив её вслед за своими товарищами. Игнат сквозь слёзы смотрел на удаляющуюся «золотую молодёжь» …
   Слово своё барчуки сдержали. Матвей действительно был доставлен в хирургическое отделение уездной больницы. Мало того, узнав, что он родственник помещика Фалька, его положили в отдельную палату. Лечить мальчика взялся сам заведующий отделением. Операция по извлечению дроби, которой было заряжено ружьё стрелявшего, прошла довольно успешно, и, спустя несколько месяцев, Матвей вернулся домой. Впереди его ждал долгий, насыщенный событиями, жизненный путь.
    Начинал накрапывать дождь, и старый егерь поспешил к сторожке…