Дети

История про то, как я выгуливал чужих детей. Основано на реальных событиях



Они забрались к нам в машину и прежде всего попытались сами пристегнуться. Конечно, у них это не получилось, а мне они больше мешали своими ручонками. Тем более, что когда мои дети были в таком возрасте, в природе еще не существовало детских сидений, конструкция которых до сего времени представлялась для меня некоторой тайной. Наконец, мы справились, и я спросил Юлю:

- Дышать можешь?

- Ага! - и белесые волосешки разлетелись вместе с веселым кивком.

- Ну здорово! Поехали!

Чуть я тронул машину от бордюра, как Лёня достал телефон и приставил его к уху:

- Алло, бабушка! Мы поехали! - дальше был разговор, который я не мог слышать, поскольку Юля болтала без передыху.

Через несколько минут я не выдержал и сказал ей:

- Юля, ты блондинка!

Возникла маленькая пауза и тишина на заднем сиденье, но уже через мгновение мы с супругой услышали:

- Я не блондинка! Я маленькая, но уже взрослая!

А еще через секунду Лёня снова поднес телефон к уху и спросил:

- Мама, что такое блондинка?

Обстоятельно. Я вспомнил, как они прощались с бабушкой на девятом этаже у лифта, и как та поливала детей слезами, прощаясь с ними всего на полдня. Одному почти семь, другой почти пять. Мои племянники! Дети моего младшего брата.

- Мама, - Лёня все еще с телефоном, - а у меня для тебя есть хорошая новость. (пауза) Мы сейчас проезжаем кладбище, где наш дедушка лежит.

Я поперхнулся и чуть не врезался на повороте во впереди идущую машину. Выровнявшись, я посмотрел в зеркало заднего вида. Лицо Лёни было чрезмерно печально и сосредоточено. Видимо, он внимательно слушал телефонные наставления от своей мамы.

Первая наша остановка - парк аттракционов. Начались примерки роста и возраста, выяснения дорого-недорого, гадалки пустят-не пустят, а потом и сами каталки. На мой взгляд, аттракционов слишком много. Можно было бы ограничиться двумя-тремя, тогда бы мне не пришлось через полчаса искать банкомат.

Посещение детьми первых двух каруселей я еще как-то мог фотографировать на телефон и сразу отправлять фото их родителям, но потом от мелькания детей, лошадей и их родителей у меня у самого закружилась голова, и я встал к каруселям спиной, пытаясь внутренним усилием привести себя в порядок. В это время ко мне подошла моя супруга:

- Сможешь с ними прокатиться на тех? - она показала кивком на “Веселые вагончики”.

- Нет!

- Там их одних не пустят.

- Нет!

- Ты бледный!

- Меня сейчас стошнит…

Супруга прокатила их без меня. Я отсиживался в тени на скамеечке. Все же 49 лет. На встречу мне вприпрыжку шла моя троица.

- Тетя Настя, а у папы же есть ещё брат?

Видимо у них только что был разговор обо мне, а сейчас о моем старшем брате. Нас в семье трое.

- Да!

- А сколько ему лет?

- 56.

- А, ну тогда всё понятно, что 49 - это только юность.

“Ничего себе, юность!” - подумал я, попытавшись встать со скамеечки.

- Подождите! - вдруг заорала Юля мне прямо в ухо, - Почешите мне вот здесь! У меня чешется!

Она повернулась ко мне спиной и задрала майку. Я почесал и хотел было спросить о результате процедуры, но ребенок уже забыл о почесалке, глаза его были на рядах цветных надувных шариков.

И тут же ее сандалии понесли ее в ту сторону. Теперь перед нами возвышался щит, где в несколько рядов были расположены надувные шарики. Надо было острым как иголка дротиком с нескольких попыток выбить максимальное количество очков. Лотерея была беспроигрышная, ибо даже тем, кто лопнул всего один шарик выдавали призы. Нас устраивало все, кроме цены. За первые десять секунд Юля выбила четыре шарика, Леня - три. Потом мы около десяти минут стояли под палящим солнцем и ждали, глядя, как дети выбирают себе призы, среди всякого китайского барахла, разложенного на прилавке. В это время я думал, способен ли я убить ребенка.

Наконец призы были выбраны, и мы снова отправились на скамеечку. Там выяснилось, что эти призы слишком просты и незателивы, и дети потянули нас на второй застрел. Я не сопротивлялся. Пусть Лёне семь (округлим), а Юле пять (аналогично), то получается, что в сумме всего двенадцать. Это за двенадцать лет я их всего второй раз куда-то вывез. Раз в шесть лет можно и раскошелиться.

После второго застрела Лёня выбрал пазл, а Юля… А Юля выбирала долго, задумчиво передвигаясь туда и обратно вдоль прилавка. За это время я стал всерьез сомневаться в надежности своих моральных принципов. На помощь ей пришел Лёня. Он как раз сложил пазл, и был свободен для других дальнейших развлечений. Они выбрали липкую бяку, спрятанную в чемонадчик размером с детский кулачок. Я с сомнением посмотрел на новообретение, но мне объяснили, что это такое. Впрочем, я тут же это забыл это слово, поскольку нас снова потянули на аттракционы. Денег мне уже было не жалко. Что же жалеть, если средства отложенные до конца месяца закончились еще до шариков, и в ход пошла кредитная карта. Но детей просто уже надо было брать под уздцы.

- Так, - сказал я, - еще по одному аттракциону и всё.

Сторговались на двух. В итоге получилось четыре, потому как они, конечно же, выбрали разные аттракционы, но катались вдвоем. На одном произошла вот такая картина. Ни я, ни Настя кататься с ними уже не могли, а Юлю одну на карусель не пускали. Пришлось уговаривать Лёню прокатиться с ней. При этом я старался делать это осторожно, делая акцент именно на то, что сестре просто необходимо сорставить компанию.

- Ну ладно. Составлю компанию, - сказал он обреченно, - А я хотел складывать пазл.

Пазл складывал я, пока они катались, а потом, когда понял безнадежность этой затеи, ибо половина пазлов уже потерялись, а другая намокла от мороженого, пытался разобраться с липкой бякой, которая тут же пристала к рукам и не хотела убираться обратно в чемоданчик. В конце концов я хотел ей украсить урну, как был внезапно остановлен страшным воплем в сто двадцать децибел:

- Дядя Лёша, что вы делаете?

Я был тут же осовобожден от липкой бяки, которая как по мановению волшебной палочки без каких-либо проблем спряталась в чемонадчик, а чемоданчик был отдан на хранение тете Насте.

- Не давай его дяде Лёше, он его выкинет, - сказала Юля ей шепотом. При этом она так косилась на меня, что я почувствовал себя еще нерасстрелянным по чьему-то нелепому недоразумению албанским террористом.

От скамеечки кустами шла тропинка. Мы воспользовались ей, и как партизаны вывели детей за пределы парка. Там шла асфальтовая дорожка, по которой можно было по большой дуге обойти парк стороной и окольными путями добраться до парковки.

Однако тропинка привела нас в зону проката электромобилей, велосипедов, электроскутеров, самокатов, которую мы к моему немалому удивлению легко миновали. Но уже через мгновение я понял почему. В пятидесяти метрах от нас возвышался новый щит с рядами разноцветных надутых шариков. И расстояние до него стремительно сокращалось. Пришлось и нам побежать за детьми. Эдакий забег с предпятсвиями в виде электромобилей, велосипедов, электроскутеров и самокатов. Интересно, чтобы сейчас сказал мой тренер по физкультуре.

Цены тут почему-то были в полтора раза выше, чем на предыдущем аттракционе, но деваться уже было некуда. Мы вышли на этот шариковый щит практически в лобовую!

Современный мир силен традициями. Вот и дети по сложившейся уже у нас традиции метали дротики каждый по два захода. Среди прочих ненужных и безынтересных призов они выбрали какую-ту зеленую фигню. К этой фигне прикреплялась другая розовая фигня, а потом, каким-то образом по замыслу китайского дизайнера детских игрушек розовая фигня должна была лететь и махать крылышками.

Мы объяснили детям, что испытание неизвестной ранее фигни надо проводить за кустами, но на самом деле просто уводили детей на парковку стороной от остальных аттракционов. До машины мы добрались благополучно, но вот с зелено-розовыми фигнями разобраться так и не смогли.

Лишь только мы с супругой уселись на переднее сиденье, как наши руки столкнулись у бардачка.

- Тебе что? - любезно спросил я.

- Цитрамон.

- И мне.

Мы как в кино практически одновременно заглотили по две таблетки и запили водой каждый из своей бутылочки. Теперь я знал, что такое территория зла. Я посмотрел на колесо обозрения, возвышающееся над зеленой зоной, обозначающее злополучный парк аттракционов. Теперь я понимал болезненные гримасы родителей в очереди перед страшной будочкой с чудовищной надписью “касса”.

А сейчас надо было ехать кормить детей блинами. Хорошие русские блины есть на фудкорте в молле. Туда мы и отправились.

- Что надо делать, если вы потеряетесь? - спросил я, как только мы пересекли порог самого большого в Поволжье и на Урале торгового центра. При этом я тщательно перебирал варианты, что же надо делать детям, если они потеряются в большом торговом центре, как услышал дружный и веселый хор:

- Стоять и никуда не уходить!

Уф! Что ж, дети хорошо проинструктированы и подготовлены. Надо отдать должное родителям. И я с некоторой надеждой отпустил их руки. Но дети не потерялись, и уже через несколько минут мы были в блинах. Они пошли в очередь, а я занял столик, потому как кормить детей уже не мог. Наступила очередь Настиных трат.

Через несколько минут ко мне прискакала Юля:

- Я в туалет хочу!

Я посмотрел на Настю, стоящую перед кассой с телефоном наготове и как раз в это время делающую заказ.

- Ты можешь потерпеть пару минут?

- Нет! - она скуксила такую рожицу, что я тут же понял, что не может.

- Ну пойдем.

Я сдернул скатерть со стола, соорудив из нее вокруг своих бедер что-то вроде юбки, запихал детские кофты под куртку, изобразив привлекательные выпуклости на груди и спрятал бороду за воротником, низко опустив голову. Я взял Юлю за руку, и мы отправились в женский туалет. Что не сделаешь ради ребенка! Куда только не отправишься! Даже в женский туалет!

На полпути нас поймала Настя.

- Это все цитрамон, - сказал ей я, - От второй таблетки у меня едет крыша.

- Своди потом Лёню в мужской, - коротко сказала она, отдавая мне чек.

Я с тоской посмотрел в сторону парочки уходящей с фудкорта и вытащил детские кофты из воображаемого лифа. Большая тетя и маленькая девочка взявшиеся за руку. Обратно они шли, весело поглядывая на нас и шушукаясь между собой. Ну вот, у них уже свои женские секреты!

Следом в туалет, но теперь мужской, отправились и мы с Лёней. Там был ремонт и функционировал лишь один писсуар, грязный и замызганный до предельной крайности.

- Обещай никому не рассказывай, что мы были здесь, - сказал я Лёне.

- Ага, - ответил тот, задумчиво целя куда нужно.

“Взрослеет парень!” - подумал я.

К тому моменту как мы вернулись блины уже были на столе. Я и Настя взяли по порции с сыром, а детки по порции с курочкой и еще по порции с земляникой и бананом. Неужели они еще и так много едят?

Кстати, еда не помешала Юле болтать, а Лёне сохранять отстраненно-задумчивый вид.

- Юля, куда ты суешь второй кусок? Ты же еще первый не прожевала! - периодически говорила Настя, а Юля непринужденно отвечала:

- Прожую...

- Что? - переспрашивала моя супруга, ниже наклоняясь к болтающей и одновременно жующей племяшке.

- Прожую!!

Между тем курица была недоедена, а в рот потянулись блины с земляникой и бананом.

- А это кто будет доедать? - возмутился я, - Пушкин?

- Пушкин умер, - тут же с серьезным видом ответил Лёня.

Настя выразительно посмотрела на меня. Я принялся доедать курицу. Сначала одну, потом другую, а потом еще две порции с земляникой и ненавистными мне бананами.

Когда со всем этим было покончено, дети встали из-за стола и просто спросили:

- А теперь в парк?

Я чуть не поперхнулся, допивая за них морс.

- Теперь мы съездим с вами в одно интересное место.

Я наивно предполагал затащить их к себе домой, включить по телевизору детский канал и попытаться на диване как-то переварить блины.

- Ура! - заорали дети, - Дядя Лёша, тетя Настя, мы вас любим!

Мне ненадолго стало стыдно.

Припарковаться у подъезда не получилось, а потому пришлось идти пешком через весь двор, при этом детские головы упорно проворачивались в сторону разноцветной детской площадки.

“Обитель зла!” - подумал я про себя. Теперь я был умен, но как позже выяснилось, еще не мудр.

Затащив детей домой, я первым делом врубил телевизор и плюхнулся на диван, а потом с тоской смотрел как наша “холостятская” (бездетная) квартира (наши дети уже много лет живут не с нами) постепенно превращается в детский сад. В то время пока Лёня настойчиво пытался извлечь из гитары звуки, которые она бы ни за что не издала, даже если бы из нее делали испанский галстук, Юля испытывала на прочность Варю. Варя была кошкой, а потому в отличии от гитары, очень скоро сообразила, что нужно и можно делать ноги и пора начинать прятаться. Не смотря на это, уверенно сказать, что кошка пострадала меньше, чем гитара, я не берусь.

После второго падения музыкального инструмента на пол я сдался и повел детей гулять. Во дворе я вдруг понял, что мой зрительный аппарат устроен таким образом, что я не могу наблюдать за двумя детьми одновременно, находящимися в диаметрально противоположных концах детской площадки. И мне приходилось прямо под палящим солнцем перемещаться туда-обратно со скоростью в два раза превосходящей очередной подъем Юли на детскую лесенку и спуску Лёни с летней детской горки.

К тому времени, как ко мне на помощь вышла Настя, я почти схлопотал солнечный удар.

- Ты где так долго была? - с трудом пролепетал я.

- Я всего лишь одевала туфли.

Я посмотрел на телефон. Действительно, прошло всего пара минут, как мы вышли из дома.

- Пойду поставлю чай, - сказал я.

- Он уже вскипел, - она удержала меня за руку, и я с тоской посмотрел на улицу, уходящую прочь с нашего двора и дальше из города.

Через некоторое время я нашел в песочнице телефон. Уже в седьмой раз за сегодняшний день. Как и все прежние разы, это оказался Лёнин телефон, только на этот раз он звонил. Бабушка выясняла, как у нас дела. Я сказал бодрым голосом, что терпимо и пообещал их привезти через час-полтора, а детям объяснил, что пора идти пить чай, поскольку нас уже ждет бабушка.

Дома, выставив на стол все имеющиеся запасы конфет, шоколада и печенек, мы с удивлением обнаружили, что дети собираются пить чай стоя.

- А ну-ка идите-ка сюда! - я привлек к себе Юлю и привычным родительским жестом (оказывается все это еще где-то хранилось) стащил с нее колготки. Я уже лет двадцать не разглядывал голых детских поп, но медицинское чутье не обмануло. Практически посредине правой композиции торчала громадная сантиметра в три заноза, как айсберг немалой частью уходящая внутрь под кожу. Несколько малых заноз рядом по сравнению с этой красавицей уже не являлись каким-либо значимым событием. Позже был отловлен и Лёня, осмотрен равно с таким же результатом.

Вооружаясь очками, ватой, йодом и пинцетом, я думал о том, как мне придется за такие чудеса оправдываться перед их родителями. И если Лёня мужественно стерпел экзекуцию, то Юлю пришлось держать втроем, предварительно заткнув уши ватой.

В это время из под соседнего дивана за нами с ехидным интересом наблюдала Варя, а я искренне завидовал Пушкину.

21 августа 2019