Ниточка родства

               
               

               
           Не бывает встреч напрасных.  Общаясь, мы учимся жить, любить, прощать.
Умение прощать – счастье.  Хочется  дотронуться до солнца. Согреть окружающий мир, подарить ощущение лёгкости и чего-то необъяснимого.   Секунда, вторая  и взгляд человека опускает меня на землю. Чем больше узнаю его, тем больше удивляюсь.
      
   У тебя было счастливое детство? – спросил он меня при первой встрече.
-  А где та мера счастья в детстве? Её нет, принимаем всё как есть.
- Вставай, сынок. Тёплая ладонь отца коснулась моего плеча.
Мой собеседник замолчал. Он был там: в своём детстве.
- Бегу к реке. Кони щиплют траву. Хочу разбудить рассвет, но петухи опередили меня.  Перекличка. Один голосистей другого. У деда Архипа жил самый красивый петух на селе. Ярко-огненное оперение, зелёный хвост.
Новый день не похож на вчерашний. Воробьи купаются в лужах после ночного дождя. Чудно! Увидел впервые.
А дома бабка Акулина печёт оладьи, и мой - первый, ожигающий ладонь.
- Сколько мне лет?
- Пять, шесть?
        Входит отец. Скрип протеза напоминает о войне.Отгремели бои. Вернулись солдаты домой. Кто к пепелищу, кто к родному порогу. Жили в трудах и заботах. День сменяла ночь. И как – то всё незаметно и быстро… Апрель, трава зеленеет среди могильных холмов. Тишина и покой в этом уголке села. Дорога  в школу через кладбище. На могиле матери упал крест. Я  постоял и пошёл дальше. Мне  было всё равно. Мать  не помнил. Только бабка  Акулина иногда вспоминала в вечерней молитве о Татьяне:
- Упокой Господи, душу усопшей рабы своей. Бедная, моя, оставила дитя сиротой. Время тяжёлое, послевоенное.

        Моё сердце пронзала боль: не вздохнуть, не выдохнуть. Равнодушие близкого человека…  Осознание  пришло неожиданно. Что-то знакомое  в чертах его лица, жестах рук. Впервые мысль мелькнула, когда увидела старый снимок мельницы в альбоме. Всё как наяву:  суетятся люди, вращаются крылья мельницы. Эпицентр жизни. Зерно превращается в муку. Запах свежеиспеченного хлеба. Отламываю кусочек  и даю малышу, который бежит рядом. Он – мой сын.
       Я где-то долго была и только сегодня вернулась. На перекрёсток прошлого и настоящего.
      - Вернуться в прошлое из настоящего?  Не думала об этом в суете дней своих, не верила. Да и как поверить? Двадцать первый век. Век – новых открытий и достижений человечества.
 А из прошлого набат: ВОЙНА.
  Я провожаю на фронт мужа Александра. Гул толпы над перроном. Не успели сказать друг другу самое главное:
  - А мы так и не решили, как назовём ребёнка, милая моя. Я вернусь,  жди.
Дома  слёзы и причитания матери усиливали боль расставания.
      Удивительна женская доля: рожать детей и терять их на полях сражений. Александр – младший в семье. Голубоглазый, рыжеволосый. Солнышко в доме. Сыновьям было за двадцать, когда родился Саша. Мать опускала глаза, стеснялась.  Она расцвела и помолодела. Чаще смеялась, и пела колыбельные песни.
Троих сыновей проводила  на фронт, о каждом болит её сердце. Просит Господа  в молитвах вернуть их к отчему порогу. 
От Александра пришло письмо. Беспокоился о ещё не родившемся малыше, обещал вернуться. Карандашом написанные строки наполнены теплом.
- Танюша, помни: Я люблю вас… 
    В августе родился сын. Счастье материнства радовало и волновало, но тревога не покидала душу. Малыш рос, радовал первой улыбкой, делал первые шаги. И  как смешно было за ним наблюдать, когда он пытался надкусить  яблоко.
         Единое напряжение и сопереживание людей усиливалось на площади города. Слушали вести с фронтов: имена героев, название городов и посёлков, бои, потери и вера в нашу победу. Время  быстротечно даже на войне.
     …Лето 1943 года. Ожесточённые бои на фронтах. Войска 53-й армии Степного фронта в течение 25 июля вели наступательные бои на белгородском направлении ... у населённых пунктов Вислое и Киселёво.    Скрежет, лязг металла, человеческая боль, смерть.  Миномётный расчёт Николая Никонова был расстрелян в упор немецкими танками. Миномётчик Александр Морковин, мой муж, так и не увидел сына, не успел прочитать письмо. На листочке в клеточку ладошка малыша… Полевая почта № 71757.
Горе, слёзы… и крохотная частица надежды на его возращение с фронта жила в моей душе: может в  партизанском отряде или в госпитале.
    Боль и страдание раненых… Тяжело на них смотреть, когда только ласковое слово могло помочь, вселить надежду на исцеление. Солдат привозили с полей сражений. Санитарные эшелоны переполнены.   Я  перевязывала раны, писала письма. В чей-то дом постучится радость.
    У каждого солдата своя судьба на войне. Николай защищал город на Неве – Ленинград.   Ночью 25 апреля 1943 года в ночном дозоре наступил на мину.  Оторвало левую ногу, покалечило правую.  Время в госпитале остановилось: боль, тишина и полное безразличие к окружающему миру. А вчера он впервые увидел рассвет и протянул руку навстречу солнцу. Поток света между пальцев принёс облегчение: - Новый день наступил.
 - Сестричка, подай воды.
 Он взглянул на меня и спросил: 
- Ты плакала…
- Получила  похоронку на мужа.
- Неизвестно кому больше повезло. Ему или мне. Кому нужен калека?
Три месяца  между жизнью и смертью. Знаешь, аромат яблок за окном напомнил мне о моих родных.  Давно они не получали от меня весточки.  Надо написать…
  Каждое утро Николай смотрел на дверь. Ждал, надеялся  и молчал о своих чувствах. Однажды я пришла в госпиталь с малышом. Весёлый, подвижный он подбежал к Николаю и прижался к его руке. Это было так неожиданно и для меня, и для него.  Он соединил нас незримой ниточкой родства. Детское сердце не обманешь.
В конце декабря его выписали из госпиталя.  Звал с собой в российскую глубинку.
Всё решил случай. Сын, вбежав в палату, крикнул: - Папа. Ребёнку нужен отец. Больше недели добирались до села. Вращались крылья мельницы, вызвав удивление и смех малыша.
- Ну, вот сынок, мы и дома.
После большого и шумного города жизнь в селе была тихой, размеренной и тяжёлой. Не думала об этом, когда дала согласие на переезд.
Работа в поле не привычна. Ладони все в мозолях и трещинах. И печь надо топить, и корову доить. Николай жалел меня, но помощник из него ни какой.
Весну сменило лето 1944 года. Николая вызвали в военкомат и вручили орден Отечественной войны, назначили пенсию. В своих снах он шёл в атаку, просыпался от боли в ноге, которой не было. Врачи успокаивали: пройдёт.
Вечером у репродуктора слушали вести с фронта. Наши войска освобождали города и села от немецких захватчиков. Чувство гордости и причастности к грядущей победе  давало силы жить и работать.
Всеобщее ликование в мае 1945 года: ПОБЕДА!
Возвращались домой солдаты, вдыхали аромат свежескошенных трав. Мечтали построить дома, посадить сады и забыть проклятую войну. 
    А как её забудешь, если на всё село два мужика и те – калеки. Женщины пахали землю и плакали ночью в подушку, чтобы не услышали дети. Соседки с завистью посматривали на меня: хоть и больной, но мужик в доме. Приголубит и будет любить до рассвета. Истосковались женские тела по любви и ласке. Детишек бы родить, да радоваться мирной жизни.
Осенней порой попали женщины под проливной дождь. Смеркалось, подул сильный ветер. Не  успели укрыться в ближайшей хате. Промокли.
Больница далеко. К утру начался бред. Звала то Александра, то  сыночка, а когда открывала глаза, то видела над собой Николая. Скупая мужская слеза на щеке… Повёз в город к докторам. Не успели доехать…
Николай усыновил малыша. Негоже сыну фронтовика и любимой женщины жить в детдоме.
Детство виделось  моему сыну холодным и неуютным, с массой обязанностей.  Ему казалось, что его не любили. Обида затаилась в самом укромном уголке души.  Детские обиды построили незабываемую пирамиду памяти и боли.
Суровый фронтовик, испытавший адскую физическую и душевную боль, согрел его детство, дал путёвку в жизнь.  Возможно, не всегда мог обнять, успокоить. Выживать было трудно, тем более после тяжёлого ранения. Жил как мог и по-своему любил сына. 
           « Две способности дал нам Господь: помнить и забывать. Забывать зло. Помнить добро». Да и было ли зло в его жизни? Реальность существования, не более того.
     Материнская боль и тревога вернули мою душу на новый виток жизни. Позволили встретиться с сыном. Узнать пути - дороги его жизни. Взглянуть на внуков. Девочка смотрела на меня глазами своего прадеда Александра. В это трудно поверить - живая ниточка родства.