Глава 14

Марк поднимался пешком на седьмой этаж – лифт до сих пор не починили.
«Надеюсь, они несильно меня заждались», - подумал он, преодолевая последний лестничный пролет.
Тяжело дыша, он надавил на звонок и принялся ждать. За дверью послышались голоса, затем раздался щелчок замка. Дверь отворилась, и из-за нее выглянула Стекляшка.
- Привет, - улыбнулась она. – Проходи.
- Марк, это ты? – тут же донеслось с кухни, стоило ему лишь переступить порог квартиры.
- Да, это я, - отозвался он.
- Стекляшка мне тут помогает на кухне, мы сейчас закончим, и вы пойдете. Можешь пока подождать в зале.
- Хорошо, - Марк снял ботинки, повесил куртку и прошел в гостиную.
В комнате, как и всегда, жужжал телевизор – передавали новости последнего часа. Сначала Марк хотел выключить его, но, услышав что-то про отрезанные ноги, сделал звук громче и сел на диван.
- Сегодня местными жителями, проживающими рядом с железнодорожной станцией Иваново, был задержан пятидесятилетний мужчина. При нем был обнаружен пакет с ампутированными конечностями, - сообщила ведущая. – На место происшествия немедленно выехал наряд полиции. Как выяснилось позже, мужчина оказался сотрудником одного из лечебных учреждений города. Вот как он сам объяснил столь необычное содержимое пакета: «…да, это ноги, но разве они хоть кому-то нужны? Их ампутировали и должны были скоро утилизировать, так что я воспользовался ими с совершенно чистой совестью. Понимаете, у меня мама болеет, ей нужен покой. А наш дом находится у самой железной дороги, так что от составов такой грохот вечно стоит, что аж все стены дрожат. В таких условиях даже здоровой человек не может находиться, не говоря уже о больном. И тогда я решил, что если подброшу на рельсы отрезанные ноги, то движение поездов остановят… хотя бы на какое-то время. Я просто хотел, чтоб моя мама отдохнула в тишине и набралась сил». Мужчина был доставлен в ближайший отдел полиции для дачи дальнейших показаний, - продолжила вещать ведущая. – Скорее всего, ему также будет назначена судебно-психиатрическая экспертиза для установления его вменяемости и психического состояния.
«Вот и разрешилась загадка отрезанных ног», - подумал Марк. – «Интересно, Макс уже видел репортаж?»
- Марк, мы закончили. Ты где там? – донеслось из прихожей.
- Иду-иду.
- Вот деньги,  - протягивая несколько купюр, произнесла бабуля. – И обязательно возьмите зонт, иначе промокните.
- Да-да, конечно.
- Ну, вроде все… и после представления не задерживайтесь, погода просто ужасная.
- Само собой.
***
Погода и в самом деле стояла прескверная. Почти без перерыва лил дождь, в ушах свистел ветер, гнавший вереницу серых туч далеко за горизонт в другие города и страны, а опавшая листва медленно гнила в грязных лужах. Казалось, что тлетворное гниение распространилось вообще на все: на отсыревшие угрюмые дома-громадины, на скрежещущие автомобили, на людей, скрывающихся под огромными черными зонтами. Они со Стекляшкой тоже шли под зонтом, но под маленьким, так что места для двоих было немного. Чтобы девочка не намокла, Марк уступил ей большую часть пространства под куполом. Сам он шел наполовину под дождем. Холодные капли хлестали его по левой щеке, стекали и падали за ворот куртки.
«Однажды солнце высушит все улицы».
- А давай поиграем в слова, - вдруг предложила Стекляшка.
- В слова?
- Ну да, не знаешь что ли такой игры?
- Знаю.
- Тогда я начну. Акула. Тебе на «А».
- На тему животных, значит, подбираем слова?
- Нет, на любую, на какую захочешь.
- Согласен. Ананас. Тебе на «С».
- Собака.
- Аист.
- Тарелка.
- Опять на «А», - нахмурился Марк. – Ладно. Актер.
- Работа.
- Хм, - призадумался он. – А как тебе такое? Афатик!
- Нет такого слова.
- Есть.
- И что же оно означает?
- Не знаю. Я его услышал, когда брата в больнице навещал. Это, наверное, обозначение какого-то заболевания.
- Так не годится! Надо знать значения слов, которые называешь.
- Хорошо, так и быть. Абрикос.
- Санки.
- Икосаэдр.
- А это что такое? – поинтересовалась Стекляшка.
- Геометрическая фигура.
- Никогда не слышала.
- Двадцатигранник, - пояснил Марк. – Фигура, имеющая двадцать граней.
- Понятно… мне на «Р»? Тогда я назову «растение».
- Ель.
- Ложка.
- Автобус. Так можно играть без конца.
- Ну и что? Мне нравится. Сумка.
- Автомат.
- Телега.
- Акула.
- Было уже.
- Разве? – удивился Марк.
- Да. Первое предупреждение тебе. Если опять назовешь старое слово, то проиграешь.
- Тогда агент.
- Труба.
- Апельсин.
- Нерв.
- Верлибр.
- Хм, - засомневалась девочка. – Ты не мухлюешь?
- Ни в коем случае. Верлибр это… короче говоря, это определенный тип стихов. Мой друг такие пишет.
- Правда?
- Да!
- А красивые стихи у него получаются?
- Как по мне, то полное говно.
- А о чем они? – улыбнувшись, спросила Стекляшка.
- О детективе и о мухе, утонувшей в его тарелке супа.
- И он ее съел?
- Да, съел, подавился и умер.
- Ничего себе… глупый детектив какой-то, но я бы послушала такой стих. Ты его не помнишь?
- Нет, но можешь поверить мне на слово, он ужасен. Тебе кстати на «Р».
- Радуга.
- Автор.
- Русалка.
- Русалок не существует.
- Но слово же есть такое! – запротестовала девочка.
- Хорошо… аккумулятор.
- Река.
- Атака.
- Аллигатор.
- Рододендрон.
- Ну, такого слова уж точно нет, и можешь даже ничего тут не сочинять.
- Ладно, сдаюсь, - рассмеялся Марк. – А слово я и правда только что выдумал.
- Я так сразу и подумала. Вот ты и проиграл, а говорил, что без конца будем играть.
- Это я специально уступил.
- Ага, конечно.
- Именно… просто мы уже пришли.
- Точно. Быстро добрались, я и не заметила.
К зданию цирка стекались немногочисленные группки людей. Мамы и дети, папы и дети, бабушки, дедушки и опять же дети. Марк не увидел никого, кто шел бы без ребенка. К самому входу в цирк подъезжали все новые и новые автомобили, из которых выгружались целые семейства. И все спешили внутрь, чтобы поскорее укрыться от непогоды. Марк, наполовину промокший, также ускорил шаг, взяв за руку Стекляшку. Они подошли к кассе и купили два билета, а затем направились к входу, влившись в общий поток посетителей. Чужие тела и чужие зонты защитили от дождя. Марк никогда в жизни еще так не радовался тому, что очутился в самой гуще людей. А когда они вошли в здание, то стало совсем хорошо. Их обдало теплом, ярким светом и приятным запахом, и холод наконец-то отцепился от них.
«Неужели свершилось?» - мысленно воскликнул Марк. – «Да те деньги, что мы отдали за билеты, уже с лихвой окупились! Чего только стоит одно это замечательное пристанище».
Так тогда, скорее всего, подумали многие, потому что каждый, кто входил с улицы, мгновенно расцветал.
- Нам сюда, - потянула Марка за руку девочка.
- Куртки надо сначала сдать.
- Так я и говорю: «сюда».
- Тогда хорошо… идем.
Они расстались с мокрой одеждой, с мокрым зонтом, после чего проследовали в главный зрительный зал. Спустя каких-то пятнадцать минут, за которые и Марк, и Стекляшка успели окончательно отогреться, началось представление.
Внезапно погас свет, весь зал ахнул, и в следующую же секунду из мощных прожекторов снова брызнули желтые лучи. Лучи гасли, опять вспыхивали, плясали и вообще перемещались по каким-то немыслимым траекториям, то и дело выхватывая из темноты искрящийся каскад разноцветных одежд – это на арену цирка выбегали клоуны. Стекляшка хлопала в ладоши и смеялась от удовольствия. А одна дамочка, сидевшая прямо за Марком, так и вовсе произнесла:
- Пашественное начало! Ну, хде еще можно увидеть такую игру света?
«Пожалуйста, не надо только комментировать», - тут же взмолился Марк, услышав ее говор.
Он обернулся и увидел толстую женщину с такой же толстой девочкой у нее на коленях.
«Нет, все же деньги за цирк пока еще не окупились», - подумал он. – «Если она продолжит и дальше все комментировать, то я вообще потребую, чтобы мне их в кассе вернули».
- Пашественно! Просто пашественно! – продолжала верещать дамочка.
Наконец свет перестал мигать, включились все прожектора одновременно, и на арене цирка в ярких костюмах предстали клоуны. Зрители зааплодировали. Артисты же под рукоплескание толпы принялись исполнять разные трюки. Пока одни из них совершали прыжки, сальто и кувырки, остальные жонглировали кольцами и маленькими мячиками. Иногда они специально сталкивались друг с другом, падали и роняли на пол весь свой инвентарь. Детям подобные дурачества очень даже нравились, они смеялись от всей души. Даже Марк пару раз улыбнулся.
- Здорово, что мы сюда пришли, - восхищенно прошептала Стекляшка.
Она не сводила глаз с арены и прямо-таки светилась от счастья. Марк тоже был по-своему счастлив, ведь женщина, сидевшая позади него, наконец-то замолчала. Клоуны же продолжали дурачиться. Они прыгали друг через друга, перебрасывались кольцами и мячами, бегали наперегонки, спотыкались и смешно падали на землю. В конце своего номера артисты отыграли забавную сценку в жанре пантомимы, после чего поклонились и под бурные аплодисменты убежали за кулисы. Овации не стихали до тех пор, пока свет снова не погас. Тогда все замерли в ожидании. Вдруг заиграла тихая мелодия, исполняемая на скрипке, к ней немедленно присоединился барабанный бой.  Музыка усиливалась, поочередно вспыхивали красные прожектора, атмосфера, одним словом, нагнеталась с каждой секундой. Когда все было готово для его появления, на манеж вышел он – страшный бабай. Хромой кривобокий старик, одетый во все черное и с огромным мешком за спиной.
- А кто тут себя плохо вел? – прокричал он. – Кого мне посадить в мешок и забрать с собою в лес?
Кто-то из деток даже заплакал при виде жуткого персонажа, но малыша тут же успокоили родители.
- Есть ли здесь ребята, которые не слушаются мам и пап? – вопрошал бабай.
- Нету! – дружно ответил зал.
- А вот я сейчас и проверю! – и он попытался перебраться через барьер.
Но не успел хромой и неуклюжий старик исполнить задуманного, как на арену выскочили кони, и он был вынужден отступить в центр. Всадники, окружившие бабая со всех сторон, погнали скакунов по кругу. Старик шипел на них и махал руками, а они как ни в чем не бывало исполняли разные головокружительные трюки прямо на ходу. Восторженные зрители рукоплескали. В завершение своего выступления акробаты накинули на бабая лассо и утащили его за собой за кулисы.
- Ура! – закричал чей-то ребенок из зрительного зала. – Так ему и надо!
- Ура! – поддержали его остальные ребята.
- Ура! – присоединилась к ним и Стекляшка.
После этого они увидели еще множество номеров: эквилибристов на голубых шарах; жонглеров, подкидывавших в воздух разные горящие предметы; канатоходцев, перемещавшихся над пропастью; дрессировщиков, укротивших и львов, и тигров, и одного огромного медведя; фокусников, иллюзионистов, гимнастов. Иногда Стекляшка трепетно замирала, наблюдая за происходящим на манеже, и как будто бы даже переставала дышать, а порою заливалась таким звонким безудержным смехом, что еще чуть-чуть и у нее по щекам покатились бы слезы радости. Она хлопала, Марк хлопал, все хлопали – и взрослые, и дети. Сказка, казалось, будет длиться бесконечно долго, но вот представление незаметно подошло к концу. Полностью включилось освещение, заиграла бодрая веселая музыка, как бы говорившая зрителям «до скорых новых встреч», и все, поднявшись со своих мест, направились к выходу.
- Пашественно! Просто пашественно! У меня нет друхих слов! – вновь донеслось до Марка.
- Идем скорее! – тут же поторопил он девочку, положив руку ей на плечо.
- Зачем так торопиться? – удивилась она.
- По дороге домой расскажу, - ответил он, и мучительное «пашественно» еще долго стояло у него в ушах.
***
- А тебе что больше всего понравилось? – уже подходя к дому, спросила Стекляшка.
- Пожалуй, канатоходцы, - поразмыслив, ответил Марк.
- Они, думаешь, со страховкой выступают?
- Конечно, а как иначе! Без нее никак… а еще вот номер с животными понравился.
- Это да, особенно с тиграми. Видел, как они огрызались на своего хозяина?
- Естественно! Такая киса в одну секунду может прикончить дрессировщика.
- Верно, но они хоть и рычали, а не нападали. Это потому что они боятся человека.
- Их так воспитали. Подобным образом можно кого угодно воспитать.
Они зашли в подъезд, сложили зонт, и оказалось, что лифт наконец-то починили.
- Класс! Не пешком! – с довольной миной произнесла девочка.
Лифт поднял их на седьмой этаж, они вышли и позвонили в звонок. Бабуля открыла им дверь.
- Заждалась я вас, долго вы что-то.
- Так получилось.
- Зонт только в комнате не раскрывай – это плохая примета, - обратилась она к девочке. – Неси на балкон.
- А что случится, если раскрыть его в комнате? – поинтересовался Марк.
- Я уже и не помню, - призналась старушка. – Наверное, что-то плохое. Ладно, проходите к столу, будем есть… кстати, тут такое сейчас передали по телевизору – ну просто закачаешься!
«Ну что ж, время пашественных новостей», - усмехнувшись, подумал Марк и прошел за бабулей на кухню.