Светлой памяти Феди и Мачо

     Случилась со мной однажды вот какая история. Дело было зимой 2003 года. Держал я тогда двух собак: питбула по кличке Мачо и французского бульдога Федю Первого.
Питбул рос нежным ласковым послушным существом, вида совершенно зверского. Был он переросток, слишком большой для этой породы собак, с огромной, как у крокодила, головой и гладким крысиным хвостом.  Я придерживаюсь того мнения, что на поводке собаку не нагуляешь, поэтому выбирал для прогулок  безлюдные зимой пляжи.  Пит плавал в океане  даже в холодную погоду. Этот короткошерстный пес никогда не простуживался.
   Было Мачо года три, а Феде, уже старенькому, было за десять. На прогулку я надевал Федору специальную теплую курточку. Подсаживал в машину и из машины на руках доставал и осторожно ставил на землю на четыре лапы. Федя часто болел и ко всем бедам, которые обычно сопровождают старую собаку, внезапно, после курса антибиотиков, оглох и объяснялись мы с ним жестами.
   Ночью шел снег. На общий паркинг я заехать не смог, его как раз чистили , закрыли въезд металлическим шлагбаумом, запарковался на улице. Снега выпало сантиметров тридцать, что делало прогулку почти невозможной, и мы с собаками решили пробиться через сугробы к берегу, где при отливе вода оставляет плотную песчаную кромку, по которой вдоль океана можно гулять хоть до конца Америки.
Видели ли вы, как ходит питбул на поводке. Нет, вы не видели, как ходит питбул на поводке. Питбул на поводке всегда сильно тянет. Не знаю почему. Инстинкт. Молодая порода, собака инстинктивно противится несвободе.  Отучить  можно только электроошейником, но чтобы так ломать пса, я даже и думать не стал. Поэтому ходили мы с ним всегда самым быстрым шагом, на одном конце натянутого как струна поводке прыжками, словно первый человек на Луне передвигался я, на другом страшная собака, похожая на огромную коричневую ящерицу, хрипела в ошейнике, скребла лапами землю и тянула в направлении, которое она всегда таинственным образом угадывала. Мне это даже нравилось –  хорошее физическое упражнение. Сзади без поводка и без ошейника трюхал старичок Федор и расчетливо, расходуя маленькими порциями мочу, тщательно забивал все метки, которые ставил Мачо.
Улицу Фазер Каподано возле дома престарелых почистили грейдером и по снегу до Атлантического океана нам оставалось каких-нибудь метров двести. Я остановился на снежной границе, обернулся и, о ужас, не увидел Федю. Федя пропал.
Пропасть для француза дело совершенно невозможное. Эта собака больше всего на свете боиться потеряться. Никогда, за десять лет совместной жизни, Федор не удирал из дома и на прогулках всегда держал меня на расстоянии прямой видимости.
Нужно отдать должное Мачо, хотя он и прикидывался с детства, а достался он мне, когда ему было уже полгода, трудновоспитуемым, дурковатым подростком, интонации в моем голосе он различал хорошо. И на мое «рядом!», он тут же сократил дистанцию и стал возле левой ноги. Мы повернулись и пошли обратно. В метрах двадцати я обнаружил открытый канализационный люк, крышку на котором, по всей видимости, сдвинул грейдер, когда чистил снег. Я заглянул в отверстие и на глубине увидел своего  Федора , который, ошеломленный падением, лежал на каких-то ржавых трубах и умоляюще смотрел вверх своими прекрасными коровьими глазами. Я сказал Мачо «сидеть!» так, что он сразу же исполнил команду и замер,  превратившись в пямятник питбулу. Ни о чем особенно не раздумывая, по лестнице из скоб я полез в люк выручать свою собаку. Достигнув дна, посмотрел наверх и увидел в люке морду Мачо, который повизгивая от ужаса смотрел вниз. Федя запрыгнул ко мне на грудь, как маленький ребенок и я, удерживая двенадцатикилограммового бульдога одной рукой, и цепляясь за скобы другой, стал медленно подниматься наверх. Остановился передохнуть, поднял лицо и вместо собачьей морды увидел в люке голову в фуражке.
Когда я, наконец, выбрался наверх, глазам моим предстала молодая симпатичная женщина в форме полицейского, которая бесстрашно пыталась удержать питбула за ошейник, а мой сукин сын,  бабник и изменщик ,  виляя хвостом,  вертелся вокруг, запутав ее поводком и норовил, как бы невзначай, нюхнуть между ног.
- Сэр, - сказала она, - такая собака не может гулять одна без поводка и намордника, - но, увидев у меня на руках другую собаку, все поняла и только спросила:
- Вы ОК?