Не надо переспрашивать

Опыт автобиографии
------------------------------
Не то, чтобы я не любил их. В мои понятияx такого не было: "любить – не любить", и словом этим я в разговорной речи не пользовался никогда.  Чтобы определить правильно, как я  к ним относился, можно было бы сказать, я их курировал. Но не каждый поймет, будет переспрашивать. Это переспрашивание меня сильно раздражает, вроде как разговариваешь с дураком, или тебя за дурака держат.
Никто не скажет что я дурак. Я не дурак и не бесчувственная, как может показаться,  деревяшка. Было и в моей  жизни чувство влечения,  переходящее в высшую и окончательную стадию - любовь.  Еще в те времена, когда их нации и в аппарате, и в других местах, и вообще повсюду было много, по наивности и молодости лет я сочетался браком с женщиной этого племени. По любви, но в первый и последний раз.  Все вышло взаимно, тем более, что она во многом мне  способствовала: в воспитании и образовании, в личной гигиене мужского тела, нижнего белья и ног, в еде, но особенно в карьере - советом, и влиянием через своих. Но главное, познакомила с их особым методом жизни.
Потом, когда уже с ними все стало окончательно ясно, я решил поставить в отношениях точку.  И поступил правильно, потому что начальство, которое косо смотрело на разводы, ничего мне  не сказало,  понимало, что родство с ними неудобное и даже опасное обстоятельство. На опасность, как человек смелый, я клал с прибором, но как человек умный природным крестьянским умом,  понимал, кто сроднился с их женщинами по половому, браком или ещё как, навсегда связывается со всем их кагалом, а этого, как человек по положению и образу мыслей, государственный, я  допустить не мог.
Тогда же и заинтересовался, как у них между своими устроено. Чтобы проникнуть глубже, взял из спецхрана закрытое пособие – «Протоколы мудрецов» и прочитал за одну ночь, после чего у меня открылись все органы чувств. Я сразу понял,  есть система, по которой они живут.  А у наших дураков системы нет. А то, что в теории, хоть и верное, но сильно общее, и перед теми задачами, которые ставит  Партия и Правительство, много не наработаешь . Поэтому я  продумал и разработал свое. Конечно, метод взял не с потолка, а на основе тех же мудрецов, что не противоречило.  А сослуживца, который сидел со мной  в одном кабинете и пытался подначивать, срезал: "соответствует принципу отрицания отрицания."  К сожалению начальство всю эту теорию в моих докладах пропускало мимо ушей, но не могло не заметить особую успешность в делах, связанных именно с ними. Меня  специализировали по вопросу национальностей и вовремя,  потому что эти, не смотря на демографические среди их народности после войны потери, в политике государства занимали все больше места, требовали отдельного внимания. Так что пришлось создавать по ним спецотдел.  По всем нациям был общий отдел, а по ним специальный. Это не могло не наводить на мысли. Вскорее я стал начальником такого отдела и перебрался в отдельный кабинет.
Когда отношения с этими вступили в фазу единства и борьбы противоположностей, на закрытых заседаниях достаточно большие чины стали говорить, что Гитлер, в некотором смысле, был прав. Я с этим, не то чтобы категорически, но не соглашался, но говорил, что фюрер частично ошибался. Что так, чтобы уже совсем всех нельзя и приводил близкий всем пример про бродильную палочку, к которому после ночных размышлений пришел сам. Я говорил, что вот, мол , бактерия конечно с точки зрения винограда это зло, потому, что под воздействием микроба виноград теряет внешний вид, портится , гниет и бродит. Но без того вина не получишь. Я был убежден, что среди причин, по которым Германия проиграла недавнюю войну, кроме преимущества социалистического способа производства над капитализмом, была еще одна – вот эта бродильная. А чтобы не впасть в диалектическое противоречие, как исторически случалось почти у всех, имевших с ними дело, народов, следовало понимать и планировать, как с ними жить, какое их должно быть количество на единицу площади, какие должности они могут занимать, в каких институтах можно учиться их детям, что с ними делать в случае войны, и вообще...
И все было бы хорошо, если бы не этот авантюрный проект с их государством . Признаться честно мне тогда идея с их отдельным устройством показалась удачной. Только один был способ унять эту беспокойную, вездесущую  нацию, усадить их в одном месте. А для этого нужна была территория и государство.  Государство им сделали, но место выбрали неудачно, слишком далеко. У  Империи не было опыта управления территориально удаленными колониями, как у англичан или французов  например. Все, чем Империя управляла, она самым примитивным средневековым способом просто физически присоединяла себе. Управление дистанционно требовало высокой квалификации. Вот тогда я  и обратил на Книгу мудрецов внимание своего непосредственного начальника.  Тот показал дальше. Очень быстро там наверху книга стала настольной. Пришлось сделать дополнительное внутреннее издание. Меня  заметили, стали приглашать с докладами на правительственном уровне.
Но тут умер Главный и у нас  самих началась чехарда во власти, а когда стабилизировалось, перевели дух огляделись, поняли что в отношении отдельного для них государства обмануты в ожиданиях,  договорённости они  соблюдают и вообще - социально-экономический процесс вышел из под контроля.
Как часто бывает у нашего  человека над мыслями возобладали чувства на всех уровнях, а в народе, который к настроениям начальства всегда был очень чуток, особенно.
Оказывается уже давно было  в планах решение их вопроса. Я документов, из-за высокой степени секретности,  не видел, но по характеру проблем, которые стали обсуждаться на заседаниях, понял, что такое решение есть. Сразу сказал, это ошибка и привел пример с виноградом.  Еще он сказал, что так с ними нельзя, что нужно договариваться, тем более, что они любят договариваться и я, специалист по их психологии и владеющий методическим знанием, понимаю,  как сделать. Что ещё никто за человеческую историю  объявленной им войны не смог выиграть.  Но мне  объяснили, что сейчас лучше не лезть с советами, потому, что наверху никто слушать не будет, там тупо разозлились.
Это было самое трудное, за всю службу, время. Я застрял в звании, потерял в зарплате и привилегиях. Задача у меня стала чисто оперативная. А ведь я мог больше, поскольку, как уже говорилось выше, владел стратегией вопроса. На этой же работе, которую могла делать простая милиция, просто терял квалификацию. Но я не отчаивался, понимал, что сейчас время количества и нужно терпеливо ждать, когда оно перейдет в качество, а пока собирать, следить, опрашивать стукачей, подслушивать, подсматривать, провоцировать, запугивать, сеять раздор и нейтрализовать самых активных.
Приходили инструкции из центра. Но это не была оригинальная информация, а как говорится  «вторяк, спитой чай» - так называемые аналитические обзоры. «Анализы»  По донесениям я видел, что те, кто их делал, ни черта не понимают в ситуации, а только пытаются угадать настроение начальства.
Особым предметом внимания было их радиовещание на  нашу территорию, которое велось на великом русском языке. Даже не вдаваясь в смысл того, что они говорили, нельзя было не заметить, что-то за те годы, пока они были предоставлены сами себе, с ними что-то произошло. Никогда прежде не было, чтобы их голоса по радио звучали с таким ликованием, торжеством. Никогда прежде не было заметно, чтобы они разговаривали так самоуверенно и дерзко.  Ненавистную русскому уху радиостанцию глушили всей мощностью огромной сети глушилок, а там где не доставали железные башни, накрывали площади мобильными кунгами с генераторами помех. Везде и всюду, по всей территории великой страны, не оставляя в вещательных диапазонах ни малейшей щелочки, накрывали ревом, гулом и скрежетом, тратили мегаваты электроэнергии, делали это даже там, где это племя никогда не жило, где вообще не было людей.  Я составив для себя расписание радиопередач слушал. Нет слов, чтобы передать то чувство ожесточения и обиды, что закипало в эти минуты в моей  душе в ответ на их обман, наглость и черную неблагодарность.   Что я чувствовал, слыша  звуки голосов, говоривших по-русски,  а это было особенно нестерпимо, лучше самих русских.  Не имея ни каких сил сдержать себя, я восклицал: «е..ть  меня конем!». После чего у меня  часто случалась присядка.
    Только не нужно переспрашивать, что я имел ввиду, потому, что когда переспрашивают возникает чувство, что вроде как разговариваешь с дураком, или тебя за дурака принимают.