Серафим

Серафим

Я сидел, по уши погрузившись в Дзен: зачитавшись очередным опусом Архивариуса кота о декабристках. Мелькала мысль, «к чему это тема декабристок вновь муссируется?» Рядом с этой мыслью сквозила другая: «Опять с Англии нанесло! Кот-архивариус. Кот-архивариус — А знаете ли вы, что среди котов так же встречаются официальные хранители архивов? Да, это так, коты не только исправно несут службу, но и получают официальное жалование за свой труд. Хотите пример? Пожалуйста. В столице Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии городе Лондоне, на Даунинг–стрит, где находится официальная резиденция лорд-казначея, на службе состоят коты. В их обязанности входит охранять архивы от мышей…» «Хоть бы Серж заявился! Скукота нуарная!». Оторвавшись от Дзена, я пошел га кухню. Выпить чашечку кофе с виски, вернее, с бурбоном Джим Бим. Недавно я заменил ирландский виски синг молт на подслащенный бурбон. Я был на полпути к кухне, как мой «пейджер» (так я, по привычке необъяснимой, называю свой гаджет Самсунг 10), заверещал. Не вспоминай черта всуе! Серж доложил, что он уже в лифте. Это 2 секунды до моего 101 этажа.
   Серж был мой дальний и кровный родственник. Такой же одинокий, как и я, стареющий в геометрической прогрессии, холостяк. У нас был общий с ним родственник, прах которого находится в Кремлевской Стене. Разница между нами была в том, что, если меня покинули жены, то у него они умерли. А дети и внуки…Они далече!
   Серж заезжал ко мне, когда ему было невмочь, вот как мне сейчас. По дороге подхватывал двух-трех девиц из модельного бизнеса. И мы таким образом коротали ночь на пролет. Я выключил комп. Натянул джинсы и тельник: обычно я барахтаюсь в Сети голым. Дверь закуковала (камера распознала Сержа и подала мне сигнал: кукушка выпрыгнула из окошечка, натурально кукуя). «Алиса» без моего приказа открыла дверь, впустив в прихожую сильные запахи нового Ягуара Дж. Севен, на котором прикатил Серж с  кралями, и последнего тренда Живанши. В текущем году границы между чисто мужскими и женскими парфюмами совсем стерлись. В моде господствуют тяжелые ароматы в стиле «унисекс». Сегодня мой братец привез всего одну леди. Да, леди (среди моделей, употреблю еще раз этого словечко, сейчас господствует тренд на леди). Взглянув только на женщину, я вздрогнул: живая копия Умы Турман времен «Окончательного анализа»!
    Обычно Серж и его модели сбрасывали с себя все, что было на их телах, и в полумрак залы (парадом командовала «Алиса»), в момент вспыхивания каминов и выкатывания столиков с напитками и легкой закуской, входили в чем мать родила, если родила не в сорочке. Но, к моему удивлению, на сей раз ни Серж, ни леди «Турман», не торопились обнажиться и оголиться. Опережая мимику недоумения, готовую появиться на моем лице – я, как загнанный зверь за красные флажки, почувствовал неладное, - «Жези, - ласково обратился ко мне Серж, - я оставлю у тебя до утра Кэт…Мне надо в Павлово-Посад за платками мотануть…Утром вернусь. Тебе что-нибудь прихватить особенного?» «Пару платков на шею, пожалуй (я не носил ни галстуков, ни бабочек, имея с рождения комплекс удавленника)… - И, машинально взглянув в огромные брызги бездонных темно-синих глаз Кэт, добавил - а Уме, пардон, Кэтти, огромный платок, но только без красных тонов…» Кэт перебив меня, прекрасным грудным, почти детским голоском, вставила: «На плечи и, чтобы, до пяток!» «Цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!» - выпалил Серж, свое обычное, вместо «Добро!», и исчез…
   Был толчок. Был бросок моего тела к телу Кэт, а ее тела - к моему, тут, прямо в прихожей. Были, совсем по-взрослому, телодвижения:
«…На озарённый потолок
Ложились тени.
Сплетенье рук, сплетенье ног,
Судьбы сплетенье.

И падали два башмачка
Со стуком на пол,
И воск слезами с ночника
На платье капал,

И всё терялось в снежной мгле,
Седой и белой,
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла
И жар соблазна
Вздымал, как ангел два крыла
Крестообразно…» (Борис Пастернак)
…Время остановилось. Вновь прокуковала кукушка - сторож. На пороге, переваливаясь с ноги на ногу, рисовался образ Сержа с яркими пакетами Павлово-Посада, в которых наверняка были наши с Кэт, заказы. Серж, глядя куда-то за горизонт, словно оправдываясь, пробормотал:
- Мне нужно штуцер поменять в движке. А кладовщик не дает. Пожалуйста, прикажите ему…»
Посветлев лицом, я ответил ему, ворчливо:
- Ты все тянул да тянул бы своему Алешке... Так весь полк без запчастей оставим... Ладно, скажи, что я приказал...»
Помолчали. Вновь посмотрев вдаль, вздохнув, Серж сказал:
- «Джорджа из Динки-джаза" привезли. Комедь, говорят…»
- А мы решили пожениться!» - перебивая Сержа, крикнули мы в голос с Кэт… «Будешь свидетелем…»
    Да, Кэт оказалась не просто леди. А бизнес - леди. «I mean business» - периодически, сквозь мычание, мяуканье и кваканье, когда мы боролись в партере, слышал я четкие слова Кэт.
   «Но мы с тобою сразу стали жить, Не опасаясь пагубных последствий…»
Это о нас с Кэт, пел Володя…
     …Да, мы жили! Все бы ничего…Но было одно «но», которое очень омрачало мою жизнь, и я чувствовал, что это «но» может свести мою жизнь к «0»! Говоря так, я имею в виду только мою самооценку, и ничего иного! Кэт –…двадцати, не полных лет… Молча я сжимал в кармане Леденящий пистолет. Обращённый книзу дулом, Сквозь карман он мог стрелять. Я всё думал, думал, думал: Убивать? Не убивать? Было холодно и мокро, Тени жались по углам… Обливали слёзы стёкла, Как герои мелодрам» (Гена Шпаликов, мой приятель. Да, примерно так! По Шпаликову и по мне, точно! Не известно, откуда появилась в Москве. Без роду и племени. И без какого-либо образования…Да, копия юной Урман…Но та… «Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь, Так воспитаньем, слава богу, У нас немудрено блеснуть». Кэт же не мгла ничем блеснуть, кроме, конечно, мордочки, титек и шикарной попки…Про «письку» потом. Я допрашивал Сержа с пристрастием, откуда он ее подхватил? Кэт возглавляла (sic!) Международную компанию, которая занималась разработкой и транспортировкой (так, буквально) алмазов, изумрудов и чароита со дна устья Лены…Ну, ладно! Бизнес есть мистика бизнеса! Офшоры, кредитовое и дебетовое авизо, активы...И во главе всего она, теперь и моя, Кэт! Серж только пожимал плечами и сказал: «Да, оттуда, откуда всегда!» Больше ничего не добавлял, а я недоразумевал, что он имел в виду? Я потом и кровью моих предков, и собственными, имею то, что имею на старости лет…А у Кэт и вилла на Капри, а у меня в Марокко, под Касабланкой! У меня два джипа Чероки, купленные по случаю. А у нее – БМВ последней марки, красный Феррари, вертолет  (возможно, оснащенный ракетами «воздух-воздух» и «воздух-земля») и самолет ADAM 700…Недавно Кэт стала владелицей пентхауза в новой башне, которая на сто этажей выше той, в которой я живу. Я спросил: «Откуда, дровишки?» «Корпоративный подарок, - спокойно ответила Кэт, и зачем-то пожав плечами, добавила, - Как хочешь. Можем жить и в твоем шалаше». Я, конечно, промолчал…
    Было и еще одно с Кэт, что страшно меня тревожило. По судите сами – судимыми не будете: какими бы неистовыми ни были наши интимные свидания, Кэт никогда и ни разу не обнажалась полностью! Да, да, да! Из душ она возвращалась в каких-то невероятно эротико-сексуальных «поясах», скрывающих низ ее прекрасного алебастрового животика! Это меня, конечно, сильно возбуждало и, одновременно не менее сильно беспокоило! «Сними же свою набедренную повязку! – Умолял всякий раз я ее – Зачем тебе это? Я и так теряю рассудок при виде твоих прелестей!»  «Это мой пояс целомудрия!» – Смеялась она надо мной, не позволяя мне сорвать его с нее! «Какого еще, черт побери, цело…» - напрасно возмущался я. «Нельзя перед мужчиной быть полностью оголенной. Ему это скоро наскучит…Ты, что не читал «Остров пингвинов Анатоля Франса?» «Читал я Франса…Но ты же не обезьяна?» «Как знать, чего не знаешь?» - отвечала Кэт… И набедренная повязка всегда была на ней и каждый раз новая, еще более неотразимая!
   Кэт могла выдержать литр виски. И ни в одном, как говориться… Значится так: напоить ее и сдернуть «повязку» мне не удастся. Я попробовал подмешивать в напитки ей снотворные. Бес толку! Только бешеной в сексе становилась! Тогда я решил найти ее «пояса целомудрия» и разглядеть и как следует. Я обыскал все ящички комода, в котором она хранила свои трусики: нигде и следов повязок не было. И вот, отчаявшись, я решил пойти «ва банк», как герой одноименного польского фильма, очень мне нравившегося. Я, после нескольких сильных оргазмов, когда, как мне почудилось, что Кэт расслабилась, глядя ей в «синие брызги» очей, прямо так и спросил: «Где ты хранишь свое исподнее?» Она ожидала мой вопрос и не поперхнувшись, просто сказала: «В шкапчике». «Не в шкапчике хранить такое сильно действующее на меня средство надо, а на виду, как на доске почета!» Кэт изящно и сексуально повела плечиками и сказала: «Я не хочу, чтобы ты мастурбировал без меня!»…
   Я поехал к моему другу, бывшему главному судебно-медицинскому эксперту страны за сильно действующем, но пока не смертельным средством, чтобы вырубить любимую и сдернуть с нее пояс верности. Мой друг был очень знаменит и очень стар. Да, это тот самый или самый тот, который открыл подлинные лица Беринга, Берии, Бабеля и еще кого-то на «б»…Тот самый тот, который обнаружил пятую форму мумификации – мумифицированную жизнь.
   «Я могу тебя дать четыреххлористый углерод в таблетках от глистов. У твоей нареченной глисты есть? Ты помнишь, об этом писали и у нас, и за рубежом, как уложили родственника японского императора, подписавшего капитуляцию Квантунской армии…Нонго?» «Это круто…Но мне туда н надо!» - отказался я от глистогонных таблеток. «Вот, я вспомнил! Средство морской осы. В щупальцах этого животного исследователи обнаружили стрекательные клетки – нематоциды – снаряжённые самым смертельным на нашей планете ядом. Открытый вид медузы назвали «хиронекс», то есть, по-гречески, «рука смерти». Яд только одного хиронекса – это чудовищной силы биологический «коктейль», способный умертвить 60 взрослых мужчин! Смертельная доза яда хиронекса – 0.04 миллиграмма на килограмм массы. Даже случайное прикосновение к щупальцам «морской осы» вызывает невероятной силы боль по всему телу, парализует лёгкие и останавливает сердце – только самые здоровые имеют хотя бы какие-то шансы, или от такого укуса погибают практически мгновенно.
Нематоциды "морской осы» - один из самых смертельных в мире ядов. «Отлично! – Воскликнул я. – Это то что надо!»
 …И, вот! Не в рот, а в попку, моя «оса» ужалила ничего не подозревающую Кэт! Любимая моя женщина распласталась на шкуре белого медведя, еще белее шкуры, дыханная, но бесчувственная! Я лихо и храбро, правда с замиранием сердца, сдернул с прелестных бедер сексуально-эротическую повязку!..
   Когда я очнулся…Оно было еще без сознания! «Оно» - это То, самое То, что я называл Кэт!..
   Короче. Чуть выше клитора (посмотрите в Википедии, кто не знает, что такое клитор), отступя на сантиметр был…мужской половой член, чуть больше моего собственного! И, самое смешное, член был напряжен! И это после «укуса» «морской осы»! «Оно – трансгендер! – молниеносно вспыхнула мысль в моем затухающем сознании, - как Валентина Сампайо модель Victoria’s Secret, только со членом!»
    Оно, ибо Кэт, пришло (пришла) в себя и, улыбнувшись, как не бывало ни в чем, нежным голоском прошептала сексуально: «Ну, дурашка, куда гнал лошадей? Мы (sic !) сами бы все тебе показали, время бы пришло!» И, так как я был остолбеневши, Оно-Кэт произнесла монолог, как великолепный и великий актер Глузский, Михаил Андреевич, мой одноклассник. Не буду утомлять, перескажу тезисно, что удалось мне услышать…
   «У Платона можно найти…Когда-то люди были двуполые и они были так счастливы, что Олимпийцы позавидовали им. Вот тогда Марс с помощью других богов, выловили всех СЕРАФИМОВ и разрубили их по полам.Так появились люди, считающие себя Homo sapiens. И были люди первое время безмерно несчастны…А, по существу, такими несчастными люди были, есть и будут всегда…Поэтому люди всю свою жизнь находятся в поиске своих половинок…И часто совершают роковые ошибки. Найдут, как им кажется, свою «пол-овинку, прицепятся к ней, и страдают, пока, рано или поздно, не сообразят, что это не То, что Надо! А, они могут впадать в длительное состояние газлайтинга и жить жизнью нуарной! Осознавшие, что прицепились к чужой пол-овинки, они впадают в псевдо-платоническую любовь. А, настоящая платоническая любовь доступна только воссоединившимся со своей пол-овинкой, Серафимам…Да, кстати, еще был один человек из вашего рода Homo sapiens, который все знал о нас, Серафимах, это Оноре де Бальзак…ты, человек, читал «Серафим» достопочтенного Оноре? Вижу, что не читал!.. Мы,Серафимы, не инопланетяне…Мы были всегда, даже в СССР. Может ты что-то слышал о двух великих советских спортсменках Тамаре и Татьяне? Они побивали все рекорды во многих видах спорта, ибо были Серафимами…Сейчас мы вновь завоевываем спортивные пьедесталы и не только спортивные. Наше вытеснение человеков из всех сфер бытия, это не только победа на Жизнью. Это победа над Смертью и над тем мерзким чувством, которое вы, люди, называете любовью… «В одном флаконе…» - приобрело философский, мировоззренческий и метафизический Смыслы: we means buisness!..
   Когда мы покроем собой всю Землю, да что там, Землю, Вселенную, людишки, то бишь Homo sapiens, вымрут, как вымерли разнополые динозавры! Земля и Небо воссоединятся. Инь и Ян сольются в ЯНИНЬ!..
… (Междуточие суть пиков экзальтации моего «оборотня!»)..
…Да, ха-ха, любимый! Ты можешь удивиться, почему мы выбрали тебя» Кстати, у твоего приятеля тоже есть Серафим…Да потому, что ты стар, супер стар! В твоем возрасте различие в тебе между мужчиной и женщиной стерто на 75%. Поэтому мы, молоды и красивы, являемся позитивом твоего витального негатива…Мы, молодые, еще не оперившиеся Серафимы – ты же не видишь моих яичек. Они появятся из моего- нашего живота (которым ты так восхищаешься!), к тридцати земным годам. Тогда мы пол-ностью станем собой, Серафимом. Ты к этому времени умрешь от старости! Да, ты можешь и раньше умереть, не выдержав платонической нашей любви.Кстати, нам вспомнилось. В одном из сезонов, мерзкий докторишка Хаус обнаружил Серафима не, пардон, оперившегося. Он, Серафим, там в качестве негатива использовал своего родного отца. Хаус проклятый отрезал ему, находящиеся в животе яички! Тем самым, убил навсегда Серафима и обрек его «носителя» на жизнь простого человечка…»
    Оно-Кэт-серафимович, что-то еще говорил (-ли). Но в моих ушах началась токата и фуга ре минор Иоганна Себастьяна Баха! Потом, уже почти в бессознательном состоянии, я услышал, как орган в соборе сменили литавры и медные трубы…Как загипнотизированный я смотрел в синие брызги глаз той того), кого я считал моей Кэт! И, постепенно, облик, настоль ставший мне родным и близким, Умы Турман, естественным образом заменялся другим, тоже хорошо мне знакомом! Передо мной голым, распростерся на белой медвежьей шкуре в бликах пламени огромного камина, РУТГЕР ХАУЭР времен «Слепой ярости»! Машинально я потянулся и взял припрятанный на всякий случай второй шприц «морской осы»…Его иглу я вонзил себе прямо в сердце и последними силами нажал на поршень… Уходя в мир иной, туда, откуда пришел в этот, я успел почувствовать, исчезая в пространстве, тая во времени и вместе с ними аннигилируя, как мои губы шевелились, испустил вместе с духом последние слова:
«Слышал я о тебе, Акула Доцен…да не поверил…»
    ...«Есть множество способов умереть, - начал Сократ, твердо держа в руке чашу с раствором цикуты, - и, закончив - худший из них – продолжать жить!» – выплеснул содержимое чаши себе в глотку.