Последний разговор

- Не подскажете, где найти Сергея?
Высокий седой человек встал перед стойкой, вяло оглядывая стены помещения.
- Кого? – С другой стороны, развалившись, сидел паренек, весь в черном, с недельной щетиной.
- Ну, он вроде тут управляющий, как можно не знать?
В его голосе уже читалось раздражение, имеющий уши – услышит. Паренек их имел.
- Управляющий? Кем же он управляет?
- Это вообще-то его здание, а ваша конторка снимает у него помещение. – Надменность показательно скрыта, но так, чтобы ее все-таки могли заметить те, кому она адресована. Паренек заметил. Он уже осмотрел мужчину лет сорока пяти. На нем была бежевая ветровка и джинсы. Не лучшая одежда, для такого рода тонов, но кто ему судья?
- «Управляющий» подразумевает управление. А ему я просто плачу аренду, не более. Все через счета и банки. Вопрос в знании, уважении или общении – дело исключительно выборное. Как вы могли догадаться - я этого не выбирал.
- Да ты знаешь, кто я? Я распоряжусь, чтоб это помещение сдали другому человеку! А потом… а потом так, чтоб тебе вообще никто и ничего не сдал!
- Какие все же неприятные бывают люди. И угораздило же вас завязать именно этот разговор. Может хотя бы он будет приятен? – «он» - слегка выделено.
- Да что ты имеешь ввиду? – Его щеки раскраснелись, даже почти побагровели, а затем краснота перешла в наступление на шею. Паренька это позабавило. Только слегка, все же он сидел тут месяц именно для этого разговора и имел право насладиться им.
- А имею ввиду я то, Альберт Алексеевич, что подобные разговоры и привели вас сюда, хотя нет, не так. Они привели меня к вам. Он рассеянно потянулся под стол и щелкнул выключателем. Глухой звук магнита, разнесшейся по пустому помещению, заставил рассеяться краску с лица мужчины. Так же он заставил скрепиться двери так сильно, что их вырвут разве что с порогами.
Он обернулся на дверь и развернулся уже с набухшими ноздрями. Видимо приступы гнева ему ближе, чем рассудительные действия.
- То есть мое имя, ты знаешь, малой?
- Все точно. А еще знаю, что распорядиться вы могли разве что местом заказа деталей, для маленькой мастерской через дорогу. И точно знаю, что говорить это надо именно в прошедшем времени.
На его ноздри можно было смотреть бесконечно, хоть и не очень приятно. Видимо за видимые эмоции отвечали именно они, а может и за мыслительный процесс, кто его разберет?
- Погоди, ты чего? – тон сменился, уже плюс. Негоже уходить вот так, на злой ноте. Такая роскошь доступна только на войне. Но видит Бог, нет ни одного человека, который оценил бы ее хоть на грош.
В мужчину уже уперся пистолет. Он онемел и просто смотрел на него. Достаточно типичная реакция. Фильмы учат, что в таких ситуациях у людей появляется сокрытая суперсила и ловкость. Как жаль, что единицы понимают абсурд данного заблуждения заранее. Этот понял только сейчас.
Парень дает ему время все осознать. Есть у него такая плохая привычка. Не пытать, не делать боль, а осознать, насколько он слаб и ничтожен перед неизвестностью. Что вся ложь о значимости, в которую он и сам поверил, рассыплется в пыль, вместе с остальным миром, а из-за чего? Паренек не знал, ему не интересно. Ему был интересен только этот момент.
В пустом помещении прозвучал выстрел.