Сомнительная связь

 
  Сейчас в эпоху мобильников могут и не понять этой темы. А тем более пиетета испытываемого к телефонам и их обладателям в недавние времена.
   Кроме столичных городов вся страна была обделена этими средствами коммуникации.
    Возможно, уже не сохранились междугородные пункты связи с кабинками, из которых, перекрывая друг друга, раздавались голоса общающихся. (Помните в «Мимино?).
    Даже анекдот был, зачем дескать, кричать из Москвы в Магадан, можно и позвонить. Качеству связи Высоцкий  посвящал шлягеры. 

   Заполучить вожделенный номер мечтал каждый ответственный работник (безответственные и думать об этом не смели).
   Было много способов. Цель того стоила, телефон в советской жизни часто оказывался не менее ценным, чем квартира. И добывались они потом, кровью и немалыми средствами. Каждый телефонный номер в те времена имел свою историю, в которой могли присутствовать и комичные и драматичные, а то и криминальные нюансы.

   Я расскажу о безобидных, когда телефон был действительно необходим. И не для каких-то там пустяков вроде вызова «Скорой», пожарной или милиции, а для дела.
   Начиналось с обращения к собственному руководству, которое по инстанции направляло ходатайство в исполком. Кому повезло, тот с визой этой солидной инстанции робко скребся в двери райкома партии и иногда получал долгожданную санкцию. Не всегда желаемого свойства.
   Например, руководителю предприятия разрешалось запараллелить служебный телефон соискателя с домашним. Маленькая победа. И не беда, что в твои семейные дела посвящался любой поднявший трубку параллельного телефона и не положивший ее во время разговора.
   Дальше - больше. Разрешалось параллельные телефоны блокировать при поднятии одной из трубок. Не всегда понятно кому поднимать трубку, зато секреты сохраняются. Такое положение могло длиться долго, иногда вечно. Но ты попадал в список нуждающихся и при должной настойчивости мог перейти в список очередников. Глядишь, к пенсии и обзаведешься собственным законным номером, который передается по наследству вместе с квартирой. И многие по этой причине не улучшали жилищные условия, ибо номер не был привязан к владельцу при смене территории. Возвращаться в разряд лохов желающих было мало.

   Социальный статус резко возрастал с наличием телефона. В позднесоветские времена появились визитки,  и красующийся на нем   жирный шрифт заставлял уважать «подателя сего».    А без телефона и визитка не имела смысла.
   Кроме того, на совещаниях какого-нибудь районного масштаба тебе мог подать руку начальник узла связи. А он, кому попало, руки не подаст. Значит, было на твой счет ему распоряжение из райкома, и кто знает, насколько ты перспективен. Гарантия того, что твой номер не запараллелят с кем то, для чего согласия владельца не требовалось.
   А это уже один из признаков всеобщего признания и включения в ряды местной элиты.

   Помню, отработав уже много лет, я был замечен партийным руководством и направлен на одно из предприятий освобожденным секретарем парткома. Должность так и называлась в отличие от не освобожденных.
   Первые являлись штатными работниками райкома и работали на крупных предприятиях  для осуществления руководящей и направляющей роли согласно Конституции. При сильном руководителе они были чаще придурками. При слабом же захватывали реальную власть. Уживались редко, для этого оба должны быть умными.
   Вторые работали на общественных началах без отрыва от основного рода деятельности.

   В кабинете телефон был, для мобильной связи в служебной машине рация как у директора и пары его заместителей. На домашний телефон не претендовал, потому что жил в отдаленном районе, где линии связи не было совсем. Меня все как-то устраивало. Мудро рассуждал, что на отдыхе меньше дергать будут.

   Через три года назначают директором предприятия. Все по-прежнему. Служебный телефон в кабинете как полагается.
   Но работа такая, что стал востребован партийным и советским начальством не только в рабочее время. Отсутствие у меня домашнего телефона создавало им дискомфорт. Стали задавать вопрос, почему не обращаюсь, обещали содействие.
   И как-то при реально чрезвычайной ситуации (стихийное бедствие), меня не смогли найти для работы в штабе по его ликвидации. Первый секретарь обвинил на совещании меня в саботаже и приказал начальнику узла связи немедленно установить мне домашний телефон без соблюдения всяких там условностей.
Мне было велено после работы позвонить ему лично, чтобы сообщить номер телефона. Надо было видеть лицо связиста, который терял плановый навар с какого-то очередника. Я веселился больше не от нежданного счастья, а от его реакции, понимая неосуществимость задачи.
    Чтобы провести ко мне линию связи нужны были месяцы, утвержденные планы, фонды и наряды на производство работ.
   Бедный исполнитель хватал меня за рукава пытаясь навязать варианты, но я был категоричен. Сказано установить, значит установить! И никаких сомнительных связей в виде параллелей и времянок. С тем и уехал с совещания, оставив его с рукой на левой стороне груди, зажимающей не то сердце, не то партбилет, вещи равноценные.

   Приехав на работу, преподнес заместителю и главному инженеру историю в виде анекдота. Смеясь, строили предположения, чем отделается начальник узла связи, ибо свои распоряжения первый требовал выполнять неукоснительно. И каково же было мое удивление, когда к концу рабочего дня начальник РУС позвонил мне с просьбой записать мой домашний номер телефона и сказал, что проверяет качество работы, звоня непосредственно из моей квартиры. Потом трубку взяла жена и подтвердила, что к нам неожиданно ворвалась бригада рабочих и вот результат. Подробности не рассказала, а телефонисты уже ушли.
 
 Возвратившись домой увидел, что связь обеспечена военно-полевым способом посредством катушечного провода по деревьям, электрическим опорам, домам и всем попавшимся на пути сооружениям.

   Прослужила года четыре до переезда на новую квартиру, чему были несказанно рады связисты, получившие возможность подключить меня к нормальной линии и эксплуатации телефона без экстренных вызовов в непогоду для поисков обрыва провода.

   Вот это были времена! Не то сейчас, сплошная скука.