На Курской дуге

   В результате сражений первой половины 1943 года на Центральном и Воронежском фронтах линия фронта в районе Курска приобрела своеобразное очертание - форму дуги, обращённой в сторону противника. Здесь летом (июль-август) 1943 года развернулось знаменитая Курская битва.
   Само наличие этой дуги давало советским войскам определённое преимущество. Во-первых она прерывала железные дороги, которые могли использовать немцы. Во-вторых, её можно было использовать для возможного наступления. В-третьих, она создавала потенциальную угрозу гитлеровским армиям, если бы они нанесли удар из района Харькова в южном направлении против наступающих там советских войск.
   Немецкое командование осознавало всё это. Поэтому в ставке фюрера был разработан план, получивший название "Цитадель". Его первая часть предполагала ликвидацию Курского выступа. Немцы готовились основательно. Гитлер приказал перебросить под Курск значительное количество танков "тигр" и "пантера", штурмовых орудий, а также батальон сверхтяжёлых штурмовых орудий "фердинанд". Кроме того, танки Т-IV должны были получить дополнительные экраны для усиления броневой защиты против советских противотанковых средств.
В целом немецкое военное руководство предполагало удвоить численность танков на этом направлении.

   В апреле Рокоссовский (командующий Центральным фронтом) по приказу Сталина направил в Генштаб служебную записку, в которой сообщал о своих соображениях по организации обороны на дуге и предположения относительно дальнейших действий противника. Подобный доклад был получен и от Ватутина (командующего Воронежским фронтом).
   На основании всех имеющихся данных Ставка приняла решение: на рубеже Курского выступа создать глубокоэшелонированную оборону. И это было правильное решение, потому что по опыту предыдущих летних кампаний немцы неизменно добивались успехов.
   Кроме того, чувствовалось, что Гитлер на Восточном фронте ставит на карту многое, если не всё. Следовательно, удар будет сверхмощным, отчаянным. Выдержав его, можно будет затем перейти в масштабное контрнаступление.

   2 июля Ставка подтвердила подозрения командующих фронтов, что немецкое наступление начнётся со дня на день. Немецкие сапёры, делавшие проходы в минных полях и взятые в плен, показали, что наступление начнётся 5 июля в три часа ночи. Рокоссовский взял ответственность на себя и приказал начальнику артиллерии фронта Казакову в 2 часа 20 минут открыть огонь по вражеским войскам. Однако огонь вёлся в основном по площадям - разведка не сумела выявить в полном объёме местоположение огневых точек гитлеровцев.
   И тем не менее гитлеровцы были оглушены столь внезапным выпадом. Многие их батареи оказались разрушены, управление войсками частично дезорганизовано. Но в 4 часа 30 минут заговорила и артиллерия противника - подавить её на широком фронте безусловно было невозможно.
   В 5 часов 30 минут немецкие подвижные части перешли в наступление. Основной удар наносился в районе деревни Ольховатки в полосе обороны 13-й армии генерала Пухова. Преимущество обновлённой гитлеровской техники было огромным. Быстро выяснилось, что броню 63-тонных "тигров" наши 45-мм пушки пробить не в состоянии. Им приходилось останавливать эти танки, стреляя по гусеницам с близкого расстояния. Атаки противника постоянно поддерживались авиацией.
   Поначалу советским дивизиям удавалось сдерживать натиск врага. Однако уже к вечеру 5 июля на отдельных рубежах немцам удалось вклиниться в нашу оборону на 6-8 километров. При этом к исходу 5 июля немцы ещё не ввели в бой основные силы... В воздухе также разыгралась настоящая битва. На отдельных участках советской авиации удавалось подавить противника, а затем наносить удары по атакующим танковым и пехотным частям. Это позволяло задерживать их.
   Уже к концу дня 5 июля стало понятно, что без ввода оперативных резервов остановить продвижение врага не удастся.

   На соседнем Воронежском фронте у Ватутина обстановка складывалась ещё хуже. В районе Обояни возникла угроза прорыва обороны и выхода к Курску - во фланг Центральному фронту. Поэтому все свои резервы Ставка неизменно направляла туда. Рокоссовскому же предлагалось рассчитывать только на свои силы. Командующий принял решение укрепить фланги за счёт снятия с различных участков отдельных соединений, преимущественно танковых. Атаки гитлеровцев продолжались.  Они наступали, вводя в сражение новые соединения и таким образом усиливая давление. Предпринятые Рокоссовским поспешные контрудары танковыми соединениями на различных участках к успеху не привели: некоторые из них попали под удар немецкой авиации, некоторые не смогли противостоять сверхмощным "тиграм", "пантерам" и "фердинандам". Трудно пришлось 13-й армии Пухова, которую немцы уже вытеснили ко второму рубежу обороны. Некоторые её соединения попали в окружение и вынуждены были биться, будучи отрезанными от главных сил.
   Утро следующего дня ознаменовалось массированной артподготовкой, предпринятой Казаковым. После этого советские части ринулись на врага. Им удалось остановить движение гитлеровских соединений, а на некоторых направлениях даже незначительно потеснить их. Однако вскоре немцы усилили это направление танками и сумели пресечь наше наступление.
   Гитлеровское командование старалось маневром завоевать премущество. Создав угрозу в районе Ольховатки, оно затем перенесло мощь удара в направлении на Поныри. Рокоссовский предвидел это, так как ещё до начала сражения советская радиоразведка вскрыла на этом направление сосредоточение крупных танковых соединений врага.

   7 июля вспыхнули ожесточённые бои в районе Понырей - крупного железнодорожного узла. Враг старался любой ценой прорвать нашу оборону, советские войска - любой ценой не допустить этого. Рокоссовский приказал поставить на этом рубеже заградительный огонь из миномётов, пушек, тяжёлой реактивной артиллерии. На какой-то момент гитлеровцам всё же удалось выйти на окраины Понырей, однако они не смогли закрепиться и были уничтожены. Несколько дней здесь продолжалась битва, но гитлеровцы так и не смогли преодолеть рубежи советской обороны на этом направлении и снова перенесли удар в район Ольховатки. Но к их атакам здесь уже были готовы.
   Тяжёлые бои продолжались. К 9 июля и советское, и гитлеровское командивание ввело в сражение практически все свои оперативные резервы. При этом на одних участках большего успеха удавалось добиться противнику, на других - советским войскам. Оборона Центрального фронта в целом выдержала мощные удары гитлеровцев. Дела на Воронежском фронте шли хуже: там враг сумел прорваться на отдельных направлениях. Ватутин латал образующиеся прорехи, лихорадочно бросая в бой последние резервы. По приказу Ставки Рокоссовский вынужден был передать ему 27-ю армию генерал-лейтенанта Трофименко.

   11 июля гитлеровское командование отдало приказ о переходе к обороне. Воронежский фронт, регулярно подкрепляемый Ставкой и войсками Степного фронта, также вынудил противника отказаться от дальнейшего наступления. Впрочем, здесь противник сумел вклиниться в наши оборонительные порядки на глубину до 35 километров. Этого, вероятно, могло и не произойти, если бы Ватутин не распылил перед началом сражения свои войска, равномерно разместив их по всему фронту, а сконцентрировал бы на наиболее опасных направлениях, как поступил Рокоссовский. Тем не менее успех советских армий был предопределён.
   Последний свой контрудар немцы совершили 12 июля у станции Прохоровка в полосе Воронежского фронта. Разыгралось знаменитое танковое сражение, где с обеих сторон участвовало около тысячи танков. В ходе боя стороны понесли тяжёлые потери, но не смогли нанести окончательное поражение друг другу. В результате обе стороны отошли на исходные позиции. Продвинуться дальше гитлеровцы уже не смогли. Это был конец фашистского наступления на Курской дуге. Операция "Цитадель" провалилась.

   15 июля армии Центрального фронта перешли в контрнаступление и за три дня отбросили противника на рубежи, занимаемые им перед началом Курской битвы. Вслед за этим 48-я, 13-я и 70-я армии начали с тяжёлыми боями вгрызаться во вражескую оборону. Немцы в очередной раз использовали подвижную оборону - пока одни части сдерживали наступление советской армии, основные силы отходили на заранее подготовленные позиции. Выбить их оттуда было чрезвычайно трудно.
   Тем не менее войска Западного, Брянского и Центрального фронтов шаг за шагом, километр за километром преодолевали вражеские рубежи. 5 августа дивизии Брянского фронта освободили город Орёл, а к 18 августа армии Центрального фронта полностью ликвидировали Орловский выступ. В честь этой победы в Москве впервые в Великой Отечественной войне был дан артиллерийский салют - двенадцатью залпами из 124 орудий страна приветствовала своих победителей - воинов Брянского и Центрального фронтов.

   На Воронежском фронте после сражения под Прохоровкой дела складывались таким образом.  Продолжающиеся наступательные действия двух советских фронтов  и мощный контрудар под Прохоровкой поставили перед гитлеровским командованием вопрос о целесообразности дальнейшего продолжения операции «Цитадель». С этой целью Гитлер вызвал в Ставку командующих групп «Юг» и «Центр». Им он сообщил, что операцию «Цитадель» следует прекратить  и запретил вводить в сражение 24 танковый корпус. Фюреру стало известно о подготовке советским командованием наступления на Южном фронте. В итоге немецкие войска перешли к обороне перед Воронежским фронтом, за исключением полосы обороны 69-й армии, где 13-15 июля продолжались ожесточённые бои.
   16 июля в обстановке полного крушения наступательных планов и отсутствия сил для удержания захваченных позиций немецко-фашистское командование под прикрытием сильных арьергардов начало отводить свои главные силы под ударами войск Воронежского фронта, перешедших в преследование.
   23 июля войска Воронежского фронта и армии Степного фронта, наносившие контрудар, отбросили противника к Белгороду в исходное положение, с которого он начал своё наступление 5 июля, тем самым завершили оборонительную операцию.
   5 августа положение немцев на белгородско-харьковском направлении резко ухудшилось. В этот день войска Воронежского фронта усилили темп наступления и значительно расширили фронт в западном направлении на Грайворон. За день 40-я армия К.С. Москаленко продвинулась на 8-20 км и освободила 12 населённых пунктов.
   11 августа войска Воронежского фронта вели ожесточённые бои с противником, который нанёс контрудар силами трёх танковых дивизий СС (“Рейх”, “Мёртвая голова”, “Викинг”). К исходу дня войска фронта значительно расширив прорыв в западном и юго-западном направлениях, выдвинулись своим правым крылом к опорным центрам противника - Боромля, Ахтырка, Котельва - и перерезали железную дорогу Харьков-Полтава.
   Войска Степного фронта, громя противника, вплотную подошли к внешнему харьковскому оборонительному обводу.

   23 августа войска Степного фронта при активном содействии войск  Воронежского и Юго-Западного фронтов завершили разгром противника в районе Белгорода и Харькова и освободили Харьков от немецко-фашистских захватчиков. К исходу дня плацдарм в районе Белгорода и Харькова был полностью очищен от противника. Были созданы благоприятные условия для дальнейшего наступления и освобождения Левобережной Украины.
Закончилась Курская  битва - одна из величайших битв Второй мировой войны. Немецко-фашистская армия потерпела поражение, от которого уже не могла оправиться до самого конца войны. Советские войска разгромили до 30 вражеских дивизий, в том числе 7 танковых, и уничтожили 3500 самолётов. Только в ходе контрнаступления приняло участие более 5 тыс. советских самолётов, которые для поддержки войск совершили свыше 117 тыс. самолёто-вылетов, нанося врагу большие потери, провели 1700 воздушных боёв, в которых сбили 2100 вражеских самолётов и 145 уничтожили на аэродромах. Советская авиация завоевала господство в воздухе и прочно удерживала его до конца войны. После Курской битвы гитлеровское командование вынуждено было окончательно отказаться от наступательной стратегии и перейти к обороне на всём советско-германском фронте.
23 августа вошёл в календарь как День воинской славы России. День разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Курской битве (1943 год).

   Исключительный интерес представляют беседы с активными участниками тех событий:
   1. Из стенограммы беседы с гвардии подполковником Ивановским Евгением Филипповичем, начальником оперативного отдела 8-го (ранее 2-го) танкового корпуса:
   "Когда немцы перешли в наступление 5 июля, Воронежский фронт здесь имел большие силы, но получилось так, что противнику удалось несколько вклиниться в нашу оборону, её немного смять и дезорганизовать, то есть шли бои, в результате которых противник угрожал прорвать нашу оборону. Наш корпус приказом Ставки Верховного главнокомандования из резерва Юго-Западного фронта снимается и форсированным маршем в 240 км перебрасывается на Воронежский фронт.
   Приказ мы получили ночью 6 июля в 23.00, а 8 июля в 14 часов корпус в полном своём составе, за исключением мотострелковой бригады, которая не имела автомашин и двигалась пешим порядком, уже вступил в бой.
   В это время под Прохоровкой создалось такое положение, что самое острие удара противника никем не было встречено. Правее, восточнее нас, находились стрелковые части, левее находилась гвардейская бригада 5 гвардейского корпуса, которым командовал генерал Кравченко, действующий в районе Виноградовка-Ивановка, 10 км южнее Прохоровки. В районе станции Беленихино действовал 2-й Тацинский гвардейский корпус, а самоё острие не занималось никем. Впереди занимали оборону части нашей пехоты, которые в основном уже дрались четвёртые сутки, непрерывно атаковались большими массами танков при поддержке авиации и самоходных орудий. Пехота крепко поредела и устала.
   Так как здесь силы, которая могла бы остановить противника, не было, генерал армии уже тогда Ватутин и член военного совета Н. С. Хрущёв ставят задачу командованию корпуса: не сосредотачиваясь нигде, не теряя ни одной минуты, с ходу вступить в бой. Это было приказано корпусу в составе наших 3-х танковых бригад, тяжёлого танкового полка английских танков "Черчилль", разведывательного мотоциклетного батальона без пехоты. Корпус имел в своём составе также миномётный полк, истребительный противотанковый полк, который поддерживал и обеспечивал действия танков, и зенитный полк, который прикрывал действия корпуса. В таком составе корпус двинулся до района Прохоровка-Правороть, которая южнее Прохоровки на 4,5 километра, и был брошен в бой в районе совхоза "Комсомолец", 8-10 км юго-западнее Прохоровки. Здесь столкнулись эти две массы, и в результате этой стычки бой продолжался остаток дня, ночь, ещё день и только к вечеру, то есть на следующие сутки, он утих. Как обе стороны стояли, так они и остались стоять. В первую половину дня противник повёл разведку, выщупывал, вынюхивал и затем во вторую половину дня подошедшими новыми частями, свежими танковыми дивизиями "Рейх", "Мёртвая голова", "Адольф Гитлер" начал наступать. Удар был направлен по нашему корпусу. Шло 400 танков, а вспомогательный удар направлялся на 2 и 5 гвардейские корпуса, где шло 200-300 танков.
   Правее были стрелковые части, поддерживаемые частями 10 тк генерал-майора Алексеева. Они дрались в районе Васильевка-"Красный Октябрь". Слева, в районе Беленихино и Ивановские Выселки, находились остатки 2 и 5 гвардейских корпусов.
   Началась новая битва, которая продолжалась остаток этого дня, опять ночь, день и к ночи немного утихла. А на следующий день вновь противник пытался прорваться к Прохоровке. Наши части за 3 дня напряжённых боев вынуждены были оставить совхоз "Комсомолец", рядом с ним высоты и отойти с боями на 2-2,5 км в направлении Прохоровки. До неё оставалось 4,5 км.
   В это время в Правороть на НП корпуса прибывает Маршал Советского Союза Василевский. Он указывает на необходимость во что бы то ни стало не допустить противника дальше, сдержать это направление хотя бы в течение 10-15 часов. Командир корпуса, штаб корпуса и командный состав прилагают все усилия, выполняют приказания маршала. А с утра следующего дня подошедшая 5 танковая армия своими двумя передовыми корпусами - 18 и 29 - помогает нашему корпусу, вместе с нами отбрасывают противника и вновь занимают свой прежний рубеж, который занимал корпус до второй попытки немцев прорвать нашу оборону. Здесь вновь разыгрывается жестокий танковый бой, которого история ещё не знала и, наверное, не будет знать. Поле в 16-18 квадратных километров представляло собой сплошную массу машин, изрыгающих огонь. На поле стоят сотни факелов, костров - горящих танков, как наших, так и противника. Авиация - и наша, и противника - с утра до вечера беспрерывно бомбила, самолёты по 16-18 штук гонялись друг за другом, причём бомбардировочная авиация, в свою очередь, бомбила, наши штурмовики работали беспрерывным потоком. Двое суток шёл такой напряжённый бой. Это было 14-16 июля.
   Наконец, немцы, видя бесплодность своих атак, приостановили наступление, отказались от своего замысла.
17 июля по приказу Верховного главнокомандования фронта корпус совместно с частями 5 танковой армии перешёл в наступление и погнал противника.
   К 24 июля корпус вышел на те старые рубежи, которые занимала наша часть до начала весеннего наступления противника…"


   2. Из стенограммы беседы с гвардии старшиной Артемьевым Александром Семёновичем, механиком-водителем 58-й гвардейской (ранее 26-й) танковой бригады 8-го (ранее 2-го) танкового корпуса:
   "В Лучках мы были во втором эшелоне. Впереди нас были ещё машины. Мне сказал парторг батальона Лапидус: "Механик, вперёд!" Мы пошли. Там мы по траншеям человек 50 подавили. Когда пошли на полный ход, немцы, увидев нас, бросились из своих траншей бежать. Причём бегут навстречу нам и, не добегая ещё, поднимают руки: бери, мол, в плен. А я думаю, что я буду вылезать из машины. Они тогда стараются подлезть под машину, думают: высоко, как-нибудь спрячутся. Ну, а я танк поверну, и они печёные оттуда выскакивают - только бери. Лапидус подбил одну машину - танк, одну грузовую машину. Потом он сделал короткую остановку, а потом опять: "Механик, вперёд!" Мы раздавили пушку. А потом я завернул в лес и оттуда по башне ударили, и здесь нам угодил в башню снаряд. Командира машины, парторга батальона, убило, а машина моя сгорела.
   Затем нам было приказано продвинуться 4 км и взять станцию Тетеревино. Опять батальоны 270 и 282 пошли в атаку. Там была большая балка, и по ней тянулся противотанковый ров. По ней шла только одна дорога и один мост, а то всё кругом были одни эскарпы. Дорога была пристреляна. Оба батальона здесь встали. Мы там стояли-стояли с командиром машины, я ему и говорю: "Товарищ лейтенант, мы с вами проедем, подумаешь, какая важность, на то и война".
   Доехали до оврага, стали спускаться. Немцы дали по нам залп. Я развернулся на 180 градусов и пошёл прямо на их батарею. Они ещё раз по мне дали. Но тут уже стрелять было нельзя, так как было очень близко. Я прямо на третьей скорости давай по пушкам - на первую, на вторую, на третью, все с прислугой, и подавил. Потом я спрашиваю: "Ну, где что есть ещё?" Командир говорит, что здесь ничего нет. А с той стороны была рожь, и там находился батальон немецкой пехоты. Они там держали оборону. Я их там опять давил. Наверно, больше сотни подавил, поутюжил. Когда я подавил батарею, они прекратили вести огонь, и оба батальона прошли. За это я получил орден Отечественной войны 1-й степени.
   Когда налетишь на пушку и давишь, то только железо под гусеницами скребёт, огонь летит, вот, думаешь, стрелять теперь не будешь, теперь-то - всё!
   Под Журавлиным лесом нам тоже приказали часов в 5 вечера идти в атаку. Там была балка. Но мне задачу не всю рассказали. Этот лес был половину у нас, половину у них, и нужно мне было очистить этот лес. Одну пушку я раздавил, человек 25 фрицев тоже раздавил. Когда я доехал до леса, фрицы - давай бежать. Но куда они могли убежать? Каждого, конечно, не раздавишь. Другой сидит и думает - не увидит. Ну, а твоё дело - давить. А "Т-34" глазом не успеешь моргнуть, как поворачивается…"


   3. Из стенограммы беседы с гвардии старшим лейтенантом Потаповым Василием Абрамовичем, командиром танкового батальона 59-й гвардейской (ранее 99-й) танковой бригады 8-го (ранее 2-го) танкового корпуса:
   "Во время боёв на Прохоровском плацдарме я был командиром танковой роты. Мы вели около Васильевки оборонительные бои. Стояли мы на левом фланге бригады, и отбили мы пять атак "тигров" и "пантер".
За день боёв я лично подбил из своего танка два "тигра", рота подбила 10 "тигров", подбили бронетранспортёры. Били мы из засады. Противник нас обошёл и шёл целыми колоннами. Здесь были исключительно напряжённые бои. Я из своего танка расстрелял три боекомплекта, то есть выпустил около 400 снарядов. Здесь мы уничтожили до роты пехоты противника. Весь личный состав дрался прекрасно, несмотря на то, что нас беспрерывно бомбила авиация. Если даже рядом горит машина, никто даже не думал уходить. Вечером мы получили приказ перейти в другой район. Это было 9 июля…"

   4. Из стенограммы беседы с гвардии старшиной Дёминым Степаном Дмитриевичем, старшиной мотострелковой роты 59-й гвардейской (ранее 99-й) танковой бригады 8-го (ранее 2-го) танкового корпуса:
   "Начиная с 9 июля мы заняли оборону в селе Васильевка на белгородском направлении. Нам было приказано не допустить немцев в село. Когда немцы стали заходить, соседняя с нами часть отошла. Только мы хотели выступить, немцы подтянули танки, пехоту и крепко обстреляли наши траншеи. Из строя вышел командир роты, командир взвода. Я был командиром пулемётного взвода, и мне пришлось командовать всей ротой. Немцы продвинулись здесь метров [на] 200 и даже отчасти прорвались с фланга в траншеи. Мы открыли огонь. Здесь их было уничтожено человек 90. Эта атака была отбита. Потом они вторично пошли. Вообще, они применяют психические атаки. Они поднялись и пошли во весь рост, кричали что-то по-своему, а другие шли молча. Но для нашего оружия психическая атака - самое хорошее дело, у нас патронов хватит. Шли они в эту атаку три раза и потеряли не меньше 200 человек.
   Потом мы получили приказ отойти. Вторым ударом я их опять выбил из села и занял свою первоначальную позицию. Здесь уже подошли и танки. Это было 11 июля…"