Исайя

Антивоенная Притча о Войне, без батальных пейзажей,содержащая сцены,
не рекомендуемые к прочтению слабонервным и впечатлительным читателям.
Степи Заволжья .Май 1942 года.
I
Когда между людьми что -то есть, они могут сидеть на краю глубокого,степного оврага...и плевать в предзакатное небо Косточки неспелой ещё, вишни.Так было и сейчас, он плевал их так высоко ,что они казалось дорисовывали облака,и если такой краткий акт сотворчества с Богом ей нравился, она целовала его.
Если результат чем-то её не устраивал, на лице проявлялась улыбка,полная мягкости и свежести степей заволжья.
"Ф-у-ух!". Очередная косточка взмывает вверх, но не покоряет вершин её взглядов на искусство, и снова всё без прикосновения любимых губ.
Эта игра была странной- он знал, что она никогда его не поцелует, она тоже знала что никогда, но ни для кого больше в этом мире...надеждой на счастье больше не была, он был единственным, готовым ждать, даже там, За пределами земного,единственным кто понимал что её Счастье - это быть ветром майского,чудесного вечера...
Счастье нарушаемое стремительными поездами дальнего следования, и гулом новейших,военных самолётов, остальная тишина, высокородья трав и цветов, слитого со звучанием её природы,вот этого всего ,никто не знал лучше него.
вот это,ни дружба, ни любовь совместно прожитая ,соединяло желание понимать друг друга.
закатное светило разливало божественный,тягучий, солнечный нектар, кузнечик перепрыгивал с травинки на травинку, бабочка бездумно летает с цветка на цветок.
Кругом Всё было ...ещё светло,но заволжские,степные сумерки имеют обыкновение очень быстро скрадывать свет, Тени,судьбы людей.
"Ф-у-ух!". Очередная косточка взмывает вверх, но снова не покоряет вершин её взглядов на искусство, и снова всё без прикосновения любимых губ.
Как Мило и славно тут, лежать свесив ноги с краёвины степей, наблюдать как гаснет летний день.
"Ф-у-ух!". Новая косточка взмывает вверх, но не покоряет вершин её взглядов на искусство, и шлёпается рядом с его ухом.
- Слышишь жужжание?.-спросит он, она отрицательно покачает головой , только вечерне улыбнувшись.
-Это наверно шмель или пчела...не волнуйся, обвив его шею руками,она пусть
 не очень надолго,но уняла его тревогу, сердце затрепетало иначе. Сладко и совершенно нежно.
-Прости меня,мне страшно...сегодня всё моём сне начиналось с такого же шума...
а после него какой-то немецкий военный, под угрозой двух автоматчиков заставил тебя смотреть как мне выкалывают глаза...
-Ты просто войны боишься...но тебя не возьмут из-за зрения, снайпер и пехотинец из тебя...
да ну и вообще, Война, она далеко ,за тысячи километров отсюда,
Немцы сюда не дойдут, наши их не пустят. Нет, не клянчи прикосновения моих губ...таким образом.
-Войны не бывает далёкой или близкой,чужой или своей,Личной или общей...она затевается теми, кому не нужно тепло рук любимой женщины,разговоров с взрослеющей дочкой, или сыном...кто забыл простую, человеческую радость земной жизни...тот ведёт бой, Вечный...
В загустевшей уже ночи на самый край степей, прямо к молодым людям, и в правду подобрался небольшой,пустой,военный грузовик, сопровождаемый мотоциклом с коляской, двумя автоматчиками и пулемётчиком ,который явно не вылезал из коляски, явно готовый открыть огонь в любой момент, он обозревал всю Широту степи,смертоносным блеском своих глаз.
Фашист скомандовал жестом, и грузовик включил фары.Молодой человек сжался всем существом, зная, что всё будет как в его сне.
Один из автоматчиков ловко слез с железного коня, и вынул из-за пояса топорик, какой выдавали немецким горным Частям на северном Кавказе.
-Значит ,война далеко?...по радио и в газетах?...не пора ли сделать её ближе,
и чуть страшнее и лично вашей, а?...
Говорил фашист по-русски чисто и без ошибок, но славянином не был,массив подбородка выдавал Прусского аристократа.
Она сопротивлялась конечно, но второй автоматчик утёр лицо от гневного плевка,и хлестанул её по щеке.
Пулемётчик чуть наклонился... достал моток крепкой верёвки,и швырнул её, автоматчик с топориком поднял её, съев вишенку из пустой тарелки,она теперь казалась чем-то не из этой жизни.
Он знал, сейчас ей скажут встать на колени, выпрямить руки перед собой, их свяжут и отрубят!. Тем самым топориком ,и не открыть глаза, всё происходящее уже не было его сном, но стоять и молчать было глупо...
Набрав полные ноздри, сырого воздуха, он крикнул что было сил:
-Возьмите мою душу, бросьте меня своим безлюдным собакам, потратьте на меня свою пулю, но перед Этим обещайте, что не троните её!!!.
"Ф-у-ух!". Очередная косточка взмывает вверх, однако степи заволжья остаются глухи к отчаянным мольбам, и небо только и сделало, что зажгло первые звёзды.
-Вытягивай руки,и на колени!-скомандовал автоматчик.Она вскрикнула от боли.
-Да погодите вы, дуболомы чёртовы, вам бы только крушить и ломать!.- заорал фашист,-я чую трудную любовь тут.
Смотрите...Когда между людьми что -то есть, они могут сидеть на краю глубокого, степного оврага...и плевать в предзакатное небо, Косточки неспелой ещё, вишни.
Так ведь?...голову даю на отсечение, он её любит...и жизнь готов за неё отдать...
а ей нужен другой, тот,что более здоров и крепок, так ведь?.
если бы не война,она ела бы вишню с другим, способным дать более здоровое потомство, но не способным с яростью вымаливать её у всех высших сил.
Новый жест фашиста погасил фары грузовика и спустя мгновение,невозможный крик разорвал вселенную надвое, У неё рук больше не было.
Чтобы он не бросился спасти её хоть как-то ,пулемётчик был наготове и свинцово хмурил брови.
Впрочем, тот чьё сновидение сбывалось в точности...желал лишь одного, чтобы когда ему стали вырезать глаза, охотничьим ножом с зазубринами, было не так больно. молитвы оказались
не услышанными:
Всё оказалось куда чудовищнее и невыносимее...автоматчики держали руки несчастного, который инстинктивно вырывался из лап нечеловеческой муки, в то время как пулемётчик, ради такого садистского наслаждения сменивший ненадолго, род занятий, хрипел слюнями, жадно дышал,трещали глазницы, кожа и кости лица.
Безрукой девушке было нечем плакать, она онемев смотрела на уродливое , лицо войны...сил для крика не было, не было сил и убежать, однако на всякий случай, фашист крепко держал её правую ногу.
Когда убедился что деваться ей некуда ,отпустил...заметив в небе, уже взошедшую луну,фашист принялся насвистывать немецкую мелодию:"Лили Марлен", с беспечностью даже и не намекающую на драму происходящую здесь и сейчас.
-крепкий парень,-признался второй автоматчик вытирая руки, о платье безрукой, было в нём что-то от сноровистого и ворчливого мясника,им до похода воскресшей империи Ариев на Восток ,он и являлся .Крепкий малый, хоть и хилый с виду...в нём теперь душа ещё дышит.
-Неужели жив ещё, после стольких мытарств?.-удивился фашист.
Мясник закряхтел, садясь на землю...
-Он любит её, ему есть зачем жить,а мне зачем?, жену мою Польскую еврейку расстреляли, детей пятерых растворили среди цыган, вот и ушёл воевать и убивать,чтоб рано или поздно убили и меня.
-Согласен, выдохнул фашист, вот парень этот, терпит немыслимое, ради той, которая не любит, а я что?...Я люблю её, но она родила неполноценного малыша, медсестре мы заплатили...она промолчала, Младенца мы задушили завернув в мусорный пакет отвезли на свалку ,два дня после возвращения домой, Моя Мадлен молчала со мной, а потом собрала вещи и ушла.
И вот ,мы расширяем жизненное пространство...ведём себя бесчеловечно...просто чтоб забыть о том, что звери милосерднее нас, забыть хоть на миг, что в мире ещё есть места, где люди ,любят других людей ,больше себя.
Ну,что что вы Застряли, дуболомы.. у нас осталась четверть часа, иначе историки всё же заимеют шанс написать,что большая война и сюда добралась .А я хочу.-, фашист взял в руки отрубленные кисти рук девушки, Я хочу, чтоб это было только их войной,она его поцелует,но он не увидит глаз любимой...ему уже не до этого,он и так умирает!.
Ну, давайте воды...приведите его в чувство...эта страшная сказка должна иметь счастливый финал, а я Должен стать новым Уильямом Шекспиром , я хочу родить любовь из страха смерти и желания жить.
Из грузовика принесли дырявое ведро, из ближайшего оврага,наполненного вчерашним ливнем, толстый пулеметчик таскал воду...но окатывать ею , измученного смысла уже не было.
-Мальчишка отправился туда!.- взгляд пулемётчика, Устремлённый в небо , не был бесчеловечным.
Фашист яроствовал:
-Такой спектакль сорвали, безрукая,целует безглазого,которого не любит, только ради надежды на возможность жить!!!.
-Von Haglenz, сразу видно, Русских вы совершенно Не знаете,-проговорил устало один из автоматчиков,- у них есть поговорка:"насильно мил не будешь". это не про поцелуи без любви.
в данном случае,они не потерпят нас здесь. лицо фашиста налилось кровью,
и заметно это было и в степную,заволжскую полночь.
-А Вам, откуда известен фольклор?.вы русский?.
-я маленький ,ехал в вагоне для скота за Урал ,меня туда считайте сослали...с папой и мамой,Столыпин ...так решил.
-Ему ,если я верно помню, нужна была Великая Россия?.-нахмурился Von Haglenz.
-Дальше, Большевизм, моя небольшая семья решает что это ещё хуже Столыпина,собирает пожитки и крохи сбережений,которые ничтожны в пламени гражданской войны,и вперёд , в неизвестность...Судьба вернула меня,я теперь захватчик на родной земле,
ни тоски,ни жалости к этой массе,я не испытываю,но я точно знаю,здесь скорее брат,перегрызёт горло брату,чем позволит сделать это постороннему.немецкий национал-социализм, выстрелил себе в голову,придя сюда,физически давлением снаружи, истреблением...рейх цели не достигнет.
-Вы уверены?...
-более чем, тем более что я вижу...все эти ваши методы,отрубание кистей рук...выкалывание глаз. Это скорее средневековый площадной театр,чем противостояние реальному. но прошу без волнений, вы не один сошли с ума после того как европа сама сдалась.
-Может быть вы и правы.-Von Haglenz перестал свирепеть,в чём-то признавая правоту своего подручного...до сей поры не очень замеченным в пустой болтовне.
-мёртвый парень и безрукая девчонка. Вы-Von Haglenz ,Вы им уже проиграли вашу Личную войну.Вы , сейчас готовы надругаться над беспомощной девушкой ,Отдать её остальным,а на следующий день,картонка на шее с надписью: Недочеловек... но здесь войны нет. сюда она не придёт .Я знаю ваш образ мысли, меньше чем за десять лет ,он стал пещерным.
Von Haglenz Ещё в начале европейского похода рейха дал себе слово не убивать даже врагов за мнение отличное от своего, и держал его, но едва автоматчик закончил последнюю фразу,был уложен метким выстрелом в сердце, из офицерского пистолета. Автоматчик лишился жизни за правоту,это и взбесило фашиста. Он действительно проиграл войну...

II
Выжимая из грузовика все возможные силы, он и водителя вспомнил которого выпихнул и сел сам за руль, и только что убитого...
и замученных молодых людей... И степной ветер, гулявший внутри грузовика, и кочки оврагов и перелесков, на которых он сильно колыхался ,пыля по степи, и даже юная, цветущая луна смотрящая прямо в лобовое стекло, ничего теперь не смогло бы стереть, укоризненного взгляда любимой Мадлен,вставшего Так ясно, Мадлен,и их мёртвое дитя, любви, В мусорном мешке.
Von Haglenz знал про себя, что как безглазый парень ,он не стал бы просить, за Мадлен, ни у Бога ,ни у чёрта,ни у самого фюрера. От этого и тошнило и жить
не хотелось, фашист искал конца жизни, ему Бы любое дерево сейчас, врезаться
в него,и загореться как спичка,и покончить со всем этим в миг!.
Только вот незадача- с деревьями в этой местности туговато было, да и Двигатель грузовика,кажется...умер.
Будучи увлечённым режиссёром,абсурдного и дикого действа ,Von Haglenz не ощущал, колючего степного ветра, что пронизывал до костей...теперь когда не было и сигареты чтобы согреться хоть как-то, теперь когда бесполезно было Звать автоматчика и пулемётчика, он понял что по-настоящему один во вселенной, и ни на что нет надежды.
Здесь, его умение быстро дерзко проводить, успешные операции в тылу противника, получать за это награды, льстить выдающим эти награды,тем самым делая успешную, Военную карьеру. здесь, это
не работало.
Хотел ,заплакать слёз не было, и отец, тоже военный, учил быть сильным...Von Haglenz, отныне
 не понимал,зачем ему быть таковым?.
хотел застрелиться, и то не вышло, последняя пуля ушла на правдивого автоматчика.
Ночное,Степное небо скалилось на него мелким множеством звёзд...безразличие дальнейшего, овладело им.Он опустился на колени, прошептал что-то
 не очень...связное...почти тут же услышал тихий, но твёрдый женский голос:
-Служивый,братец. Не подвезёшь до Томышаново?, у меня тут девчушечка буквально гибнет,надрывается без устали.
разглядев фашиста женщина осенила себя православным крестом ,и рванула прочь , Von Haglenz, заставил себя подняться и из последних сил догнать её, чувствуя что это Его единственный шанс спасти, не то чтобы жизнь ,Скорее нечто человеческое,оставшееся внутри.
настигнув, он ухватил женщину за платок, полуобернувшись, худая ,со впалыми щеками,завёрнутая в какое-то немыслимое тряпьё , абсолютно седая старуха, с таким же комом лохмотьев в руках,
из которых доносился Надрывный плач младенца, без устали молящего о спасении.
Ничего в ней не было больше от той эффектной и впечатляющей Мадлен, что он узнал в летнем кафе,там ,В закоулках мирной жизни Дрездена, они гуляли весь вечер, Он даже не очень слушал, как её радовало возрождение Германии ...слушал, как она рассыпалась в благодарностях Твёрдой руке фюрера, он только запоминал вишнёвый Закат того счастливого дня, и её взгляд.
-Мадлен!!!. -вдруг вскрикнул фашист.
Ему больше не была важна судьба рейха,также как и своя собственная, неважно как она оказалась здесь,как выжил ребёнок,неважно куда она его поведёт,за счастьем,или за смертью...С ней ему страшно не было...
-Гюнтер, как ты меня узнал?. -спросила она неслышно,Указывая глазами,на младенца, надрывавшегося всё сильнее.
-По взгляду, он у тебя прежний.-Он сделал шаг ей навстречу, но она молчанием дала понять что ребёнок важнее ,чуть отшагнув.
-Тише Гюнтер. Здесь я не Мадлен, а Мария,Маша...
-Кто нас здесь услышит, ночью в холодной степи?.
- Не говори на немецком, прошу... тебя увидят, молва понесёт Что я с фашистом общаюсь...и выгонят меня из Дома в котором нашла приют,и Исайя откажется помогать нашей малышке.Вспоминая свою молодость автолюбителя, Гюнтер копался в неисправном двигателе грузовика, напрасно пытаясь его Оживить, всё это было темноте ,наугад и ради вновь обретённой Мадлен.
И двигатели стали сложнее, и уже лет 10 как, он имел автомобили И обычно, персонального водителя внутри них . Казалось бы , пустые усилия, но Гюнтер согрелся, и его любимая, совершенно состаренная судьбой женщина ,стала Чуть разговорчивей...
И радовало это и настораживало, Гюнтер слушая её, шестым чувством,ощущал что Он будет иметь самое прямое отношение к происходящему.
Это ощущение знания заранее, выработалось в нём...при работе в так называемом Лагере для перемещённых лиц, Он точно знал какова была реальная участь евреев, цыган ,знал как дать человеку ложную, но надежду на спасение, и знал как её отнять, он умел воскрешать и убивать...Ломать людей, предъявляя им совершенно формальные обвинения, в формальных преступлениях, ведущих к настоящей смерти.
Как только рейх отказался от даже формальных поводов оформляющих казнь, Von Haglenz, попросился на реальную войну, на восточный фронт,и пошёл по тылам противника ,и успешно, и вроде всё ничего...
Только вот, души и переломанные жизни, переполнили и сломали в нём всё живое , и осталось лишь заплатить За сотворённое зло. И платить пришлось:
тем,что грузовик уже нельзя было завести, и значит, он был ей, уже точно не нужен, но уцепился:
-Грузовик мёртв,-Признал Гюнтер.- но есть ноги, я готов идти с тобой к этому чудотворцу, хоть на край света. Исайя, был нужен Мадлен, по очень простой причине.Только молитвами деревенского,худого очкарика,а может и не молитвами,но малышка успокаивалась...месяц ,или чуть больше ,она могла расти как обычный ребёнок.
За тишину в душе своего дитя,любая мать,заплатит любую цену,и фашист видел, Мадлен уже заплатила своей молодостью и красотой, здоровьем и надеждой прожить счастливую жизнь...От такой радости нечаянной, постаревшая любовь фашиста,перешла на немецкий и заговорила в полный голос:
-Ты правда готов идти со мной?...если честно, Я не знаю Где теперь Исайя, быть может он уже не в соседней деревеньке, возможно мы будем идти долго.
-Я вообще тут не вижу никаких деревень...я доверяюсь тебе ,Так Как устал от нескончаемости чужой смерти и бессмысленности своей жизни...всё это окружает меня...как эта ночь степная.
-Исайя,он хороший парень, мудрый...хоть и кажется глупым мальчишкой, если доберёмся до него,снимем с тебя военное, Назову тебя своим братом глухонемым, он и тебе поможет...Если доберёмся...идём...
"ф-у-ух!". Очередная косточка взмывает вверх, и степи заволжья, сменяются лесами Мордовии и Рязани,и война уже полыхает, обжигает, однако странным образом
Не забирает себе в когтистые лапы, идущих неизвестно куда и зачем.
"ф-у-ух!". Очередная вишнёвая косточка взмывает вверх,лиственный лес теперь стал почти совсем хвойным,Рассветы теперь окрасились в черничные цвета, и пахли сыростью болот, и огромных,серых камней.
На один из них и присел,потерявший силы фашист.
-Мадлен, всё, дальше иди одна ,у меня нет сил, и желания тоже,мы куда-то идём уже пару человеческих жизней...Не спим,не едим,Я потерял счёт времени...-сказав это, Он поднял усталые глаза,вдохнув сероватый,но вместе с тем Чрезвычайно свежий воздух. Он ощутил себя глубоким,беспомощным стариком, которому не нужны были,помолодевшая вновь любовь, Ни дочь , которую он только и видел кучей орущего тряпья.
Всё казалось ему пустым и напрасным, он вспомнил как в степи не нашёл для себя фашистской пули,и как теперь,стоя по колено,в северных, русских болотах, проклинал смерть,Не забиравшую его.
-Прошу Тебя ,Гюнтер...осталось немного...видишь ночь уже вишнёвая,сменилась черничным рассветом.
Для неё прошла только ночь, для него и жизнь, и война закончились ,в ней не осталось даже капли смысла, или желания сохранить в себе человеческое. Она явно сошла с ума:
Не понимает что война прошла,что они теперь не в степях заволжья,
а в северных болотах, И конечно Мадлен,придумала чудотворца Исайю, придумала надежду, хотя...если честно , и он немного сдвинулся...она казалась ему молодой,красивой, как в закоулках мирной жизни довоенного Дрездена.
Подбородок Прусского аристократа ,там где-то в глубине его хотел возразить,только кто бы заметил возражения поросшие окладистой,славянской вполне,бородой?.Да комары подъедали его как следует...
-Да Мадлен,недолго осталось ,потерплю...-Признавал он,Последними своими силами.
-Знаешь, о чём я только жалею?...не донесла до Исайи,Вишню...он любит плевать её в небо,почему не сделать человеку приятно?,а наши вишнёвые закаты,В Дрездене,помнишь?.
Убив сочного,довольно кровавого комара,она улыбнулась романтически,нежно и женственно,на секунду словно забыв, ту страшную пору,что отняла её красоту,изящество, остроту восприятия и понимания бытия ...словно забыта важность нахождения чудотворца.
Von Haglenz думал что-то машинально буркнуть в ответ,хотел, но ...в один миг,мгновение, момент,сошлось совершенно всё ,с беспощадной и какой-то запредельно равнодушной ясностью:
Когда между людьми что-то есть, они могут сидеть на краю глубокого ,степного оврага...и плевать в предзакатное небо Косточки неспелой ещё, вишни.
Если между людьми чернеет бездна, такие как фашист, лишают глаз,таких как Исайя, чтобы после, бродить кругами,Без цели,сознания...без веры в чудо.
Бродить кругами, среди собственных мёртвых желаний,бродить до тех пор,пока
не станет больно сердцу,пока в голове не станет холодно, пока пустота Не ухватит за горло, пока душа не заледенеет.
Гюнтеру и больно не было, и холодно и пусто тоже Не было,просто успело стать больно,пусто и леденело .Он говорил Мадлен разные слова любви,он когда-то их слышал, от мамы,папы,дядей,тётушек, друзей...Он их слышал ,знал их верное написание, но не ощущал Решительно ничего...Женщина,и Мать его ребёнка ,
Не сделала эти самые слова ближе и понятнее,не расцветила их новыми, или хоть Какими-Нибудь красками, какие обычно вырисовывают картины жизней обычных людей.
Наверно потому, довольно тусклые цвета его, померкли Ещё скорее ,чем это обычно бывает.
Наверно потому,всё быстро вышло, на выдохе, фашист перестал дышать,он даже
 не упал с камня, на котором сидел, разве что голова чуть повисла,и жадно дрогнули веки, совпав с последним ударом его личного двигателя бытия.