Рамушево. Горлышко из кувшина-6

Фрагмент рассказа «Рамушево. Горлышко из кувшина»
Рассказ номинант национального литературного конкурса
«Георгиевская лента»

Северо-Западный фронт.
Новгородская область. Старая Русса-Рамушево-Демянск.
Февраль 1943 года.

          ...Атаки пехоты, в который раз за день были безуспешными и не приводили к выполнению задачи: овладению первым рубежом обороны противника. Раз за разом стрелки откатывалась на исходную позицию. Закрепиться на высоте не получалось. Силы таяли. К концу дня люди вовсе обессилели, проще говоря, выдохлись. В боевых порядках насчитывалось не более четверти личного состава. Множественные потери обескровили батальоны. А вначале казалось, куда проще преодолеть какие-то полторы, местами две тысячи метров. Вон он враг. Без оптики видно. Но поди ж ты, доберись до него.
          Между взрывами, видны разбросанные по земле тела. Убитых во время самого боя никто не подбирал. Их очень и очень много. Тысячи. Раненые стонали и кричали благим матом, этих ещё больше. Понятное дело, засветло добраться до страдальцев не было никакой возможности. Страшно и невозможно было представить себя на их месте. Поле простреливалось насквозь и поэтому, шансов на получение помощи у искромсанных сталью бойцов попросту не было.
          Пока имелись силы, надежда на благоприятный исход не покидала. Те, кто мог грести пятерней, старались выбраться из-под обстрела самостоятельно. Другие так и умирали от кровопотери массово на поле брани. Беспомощные и брошенные всеми люди. Вытащить их никто даже не пытался. Понятное дело – своя рубашка ближе к телу. Санитаров по пальцам можно было пересчитать. Да кто их возьмет на поле битвы, младшему медперсоналу это верная гибель. Иначе некому будет помочь по окончании противостояния.
          Вернувшиеся из пучины тартара, увидевшие конец светопреставления люди набирались сил, отдыхали рассредоточившись. Абсолютно все были обязаны перезарядить оружие.
          – Ну, братцы-кролики теперь всё, готовы? Вперёд, брацы. Ура!
          – А сейчас в бой, ребята. Глядишь, живы будем до самой смерти.
          Пехота снова и снова выдвигалась на высоту.
          Грохотание сражения переходило в ужасный сплошной рокот. Аж  перепонки не выдерживали. У некоторых из ушей сочилась кровь. При близкой схватке с противником каждая ложбинка или бугорок были пристреляны вражескими минометчиками. В таких случаях боевая задача миномётной роты усложнялась. Опытные бойцы это знали и передвигались от укрытия к укрытию короткими перебежками. А где-то, даже, на четвереньках – не стыдно, живым бы остаться. Настоящие медляки и тюлени перемещались на локтях, по-лягушачьи. Но у них всё равно получалось плохо. Приходилось с силой отталкиваясь ногами, крутить-вертеть приподнятой задницей туда-сюда. Стремясь переместиться быстрее, ползуны частенько приподнимались телом, запрокидывали голову. Понятное дело, налицо были явные признаки демаскировки.  Как следствие, неуклюжие, нерасторопные, невёрткие бойцы погибали первыми.
          Правдами и неправдами все стремились, как можно скорее попасть в убежище, укрыться от смертоносного дождя. Изо всех сил пласталась родимая пехотушка по локоть в рыхлом, податливом черноземе. Полметра, метр, еще полтора метра и носом в холодную жидкую грязь. Хлюп, хлюп, хлюп… Вместе со снегом противная жижа набиралась за воротник, за обшлаги шинелей, в рукава гимнастёрок, в ноздри, в уши. Люди от надсады задыхались, хрипели, вылупив глаза. Всем было и так понятно, что жить захотели бы, даже в слякоти дышать смогли бы. Идеальный случай, когда можно было забраться в воронку от снаряда, что на пути оказывалась по великому счастью.
          Многие бойцы не имели возможности отстреливаться. Патроны выдавались поштучно. Если боец хотел продолжить бой, надо было разоружить убитого товарища. Кстати, со стороны заметно, что наступающим необходимо было держаться ближе к немецким позициям: те площади не обстреливались. Немцы из-за своей пунктуальности, чтобы не зацепить свои авангарды, всё больше стреляли в сторону нашей территории.
          Заваруха была ужасной, сил не было, как хотелось выжить в кровавой мясорубке…