ОДЭР

ОДЭР
Для газеты «Железнодорожник Донбасса»,
единственным читателем которой кроме
железнодорожников Донбасса являюсь много лет
я

ОДЭР

Путевой очерк-эссе. Из утерянных рассказов

– ОДЭР...
С этим словом на губах я проснулся. За окном проплывали поля.
Я повторил это слово несколько раз и постарался вспомнить, что мне снилось. Вспомнилось только, что сон был долгий и интересный. Хороший. Больше ничего. Жаль.
Мне показалось, что во сне я разговаривал. Такое со мной нечасто, но бывало. Я спросил у своих соседей по купе, разговаривал я или нет. Они ответили, что не разговаривал.
Я возвращался поездом из Львова, где несколько дней и ночей кряду имел необыкновенное удовольствие праздновать его 750-тый день Рождения.
Итак, я возвращался. В Луганск. И ехал сейчас, кажется, по Полтавской области. За Киевом я лёг спать, и вот только когда проснулся.
Возвращался я, равно как и туда ехал, не один. Лучше бы один. Ещё в Луганске я сообщил о готовящейся поездке одному человеку, таким образом, пригласив его с собой. До Львова хорошо, в общем-то, доехали, неплохо даже, а во Львове, на второй день пребывания, или даже на первый, он стал мне неприятен. И всё. Я даже не могу сказать, почему.
Мне теперь даже не хотелось с ним разговаривать.
Я слез с полки. Он сидел за откидным столиком одного из боковых мест. Не знаю, как вышло, но я стал рассказывать ему про свой сон. Чёрт...
ОДЭР – это такая международная организация, членом и участником которой является и Украина. Раньше она называлась по-другому.
В вагоне было жарко, несмотря на начало октября. Окно в купе было приоткрыто. Приспущено. Но я пошёл к титану, где можно было какое-то время постоять, в ещё одно окно высунувшись. Что я очень люблю.
Возможно, это потому, что мне не нравились попутчики.
Ну, две женщины глубоко забальзаковского возраста – это ещё ничего, но вот эта пара... (Сейчас печатаю и думаю – какая пара? Всё забыл начисто. Хорошо, хоть записал по горячим следам. Смешно прямо. – К.К., ноябрь два года спустя) Сразу сказать можно, что из Луганска. Особенно по Нему.
Какое-то время я стоял высунувшись в окно и наслаждался открывающейся из него панорамой. Мальовничі краєвиди...
Грубый голос проводницы из-за моей спины сообщил мне, что я прихожу, открываю окно, а потом не закрываю, и что не всем здесь так жарко.
Хорошо, буду закрывать...
Я опять вернулся на своё место. Мой товарищ (бывший!) собирался обедать. Он предложил мне «Мивину».
Ой, чёрт, надо было мне отказаться...
Но нет. «Мивина» выдана. Две пачки. И одну я (не хватает ругательных слов) съел. Всухую. И, главное, такого голода не было...
Когда мы уезжали из Львова, он не купил Воды. А у меня на неё денег не было. Я сказал ему, что нету воды (вот пишу сейчас, и таким подлецом выгляжу), но я не стал бы её пить... А за водой побежал на выданные мне им деньги... Он просил «Миргородской». «Миргородской» не было. Взял «Гірську кришталеву».
Я не пил этой воды. Я ходил в уборную (не хочу применять слово “туалет”), и там зачерпывал горстью воду из-под крана, и пил таким вот образом. Ещё я пил воду из титана. В титане вода была кипятком.
На чай денег не было.
И вот я (!) съел (!) эту его «Мивину» (!!!).
Ну ЗАЧЕМ я её съел?! Я ведь даже не был голоден!..
Поезд тем временем подъезжал к Полтаве. Остановился. Я решил выйти на перрон. Я часто бываю в Полтаве, каждый год. Вот, думаю, выйду, вспомню, как уезжал отсюда последний раз. Это было поздней ночью, заполночь, и со мной были рюкзак, гитара, притороченная к рюкзаку, и Джером Дэвид Сэлинджер, покоящийся над пропастью во ржи где-то в глубине рюкзака. С ним вместе мы провели ночь.
Вышел я на перрон, гляжу – не та Полтава. Киевская. А я уезжал из Южной. А в Южной этот поезд две минуты стоит, и потом выйти не получится.
Да и тут проводница сразу же загнала меня обратно в вагон. Поезд отправляется.
Следующий раз я подошёл к тому же «титановому» окну уже после Полтавы Южной. Было хорошо. Точнее, нет. Хорошо-то было, но вышел я в тамбур – покурить. Стоял, впускал-выпускал в себя вредный дым и вспомнил своё неизвестно в какую Лету канувшее детство, когда я ездил с родителями через Полтаву Южную ранним вечером, а теперь вот ночью езжу, и кто его знает, когда в следующий раз я тут буду проезжать, чтобы было всё видно. Вот, например, как колею, убегающую на столь родной и близкий мне Кременчуг, вслед которой я выпустил с улыбкой клуб дыма.
А вокруг – сосны, леса... Вечереет. Хорошо так... Я подошёл всё к тому же окну и высунулся. Пахло соснами. Поезд приближался к какому-то перрону. Станция небольшая, для дизелей.
И тут я вижу следующее. Из окна вагона, наверное, из того, что возле уборной, и тоже находилось в приспущенном состоянии, на зелёную траву насыпи падает пластиковая бутылка из-под пива. За ней, через какое-то время следующая. А потом, ещё через какое-то время, уже на перрон подъехавшей станции падает – грузно так – полный пакет мусора...
Я вознегодовал. Захотелось подойти к тому, кто это сделал, и сказать, что так нельзя. ТАК – НЕЛЬЗЯ. Нарушать такую красоту, природу, которая и так и без этого уже нарушена и засорена дальше некуда.
Вот представьте – через ВАШУ станцию, через ВАШ перрон, разлёгшийся среди замечательных сосен идёт поезд и из его окна какая-то (чёрт, какая же это тварь, это же вообще что-то нецензурное) выкидывает на этот перрон полный куль мусора!
Короче, не подошёл я и ничего не сказал. Знаю всё...
Если бы Вы знали, сколько раз я вот так вот не подходил, не говорил... Ну, потом плохо было, но, всё равно, лучше от этого после того, что случалось, никому не становилось.
Вот и в этот раз. Какие уж тут сосны. Прости меня, станция Копылы.
Когда я всё же посмотрел на то место, из которого совершили выброс, то там уже, понятное дело, никого не было. Так мне и надо. Спасибо – не за что.
Остаток дороги... Да ну его, не хочется и вспоминать. Ночью, где-то уже ближе к Луганску, съел я и вторую «Мивину», опять же, не от голода, а, я не знаю, от чего, и сделал несколько глотков из той самой бутылки «Гірської кришталевої».
Я написал тогда об этом несколько строк. Дескать, я стал ещё хуже, чем был, хотя и был, в общем-то, не очень, но вот, может быть, когда-нибудь я вспомню этот день со смехом...
Выйдя на перрон Луганска, я увидел, что товарищ мой (бывший?) уже ушёл далеко вперёд. Какая-то бабушка спросила меня, где находится остановка «Парк 1-го мая». Я объяснил ей. У неё были тяжёлые сумки. Я взялся ей помочь. [Ночь.] Я нёс её сумки, и, выйдя уже к парку, проходя мимо окошек пивзавода, я услышал, как в темноте она споткнулась (я шёл быстро, впереди её, и не подумал, что она может споткнуться). Чёрт...
Она хотела дать мне денег.
Потом я шёл через трамвайный мост, и дошёл аж до музея, когда навстречу мне попался необходимый мне 11-й трамвай. Я спросил у водителя-женщины, когда она собирается ехать обратно, через сколько. На что услышал: «Садись, покатаемся».
Трамвай шёл в другую сторону.
Я сел. В вагоне кроме меня и водителя, находилась девушка-кондуктор и её спутник-пассажир. Они беседовали. Мой вид, а точнее, вид моего рюкзака с гитарой вызвал у них живой интерес. Девушка спросила, куда я собрался. Я сказал, что уже вернулся. Они рассмеялись. Потом она (наверное, даже сразу) сказала, что нужно брать багажный билет.
А у меня денег – 1 гривня 2 копейки. И, если бы не мой (бывший?) товарищ, то было бы просто 92 копейки.
Короче, хоть с моста в воду. Не могу просто. Как оно вот так всё?.. Ха-ха, смешно.
Впервые в Луганске, за всё время, которое я проездил в трамваях с такими вот рюкзаками, я заплатил за свой багаж. Ну, это можно учесть как двойную стоимость проезда.
Я сказал девушке-кондуктору, что раньше никогда не нужно было брать багажный, на что она ответила: «Ну...»...

Трамвай доехал до конечной («Техникум транспортного строительства». Никогда раньше там не был и вот, надо же, довелось побывать), развернулся и поехал обратно. Проезжая через площадь возле Института Культуры и Искусств, я мысленно помахал рукой самому себе, отмечающему с 22 на 23 июня 2005 года в ресторане-клубе «Галена» Выпускной вечер.
Когда трамвай приехал на нужную мне остановку, я вышел. Но пошёл не домой, а в близлежащий парк.
Какое-то время я стоял среди деревьев, и всё так же выпускал из себя дым сигареты «Святой Георгий», «стрельнутой» мною у какого-то ночного человека близ музея. Там был ещё один, но он, его присутствие именно в этом месте именно в это время короче, показалось мне всё это слишком странным для того, чтобы «стрелять» у него сигарету.
И вот я стоял и наслаждался невкусным и вредным дымом, и увидел, как ко мне приближается девушка с собакой на поводке. Собака была большая, не очень, но покусать бы при желании смогла. Когда девушка уж совсем приблизилась ко мне, я поздоровался с ней и поинтересовался, как зовут собаку. Имени я не запомнил, что-то похожее на «Найка», или «Галька», может, «Вайт», хотя собака была чёрной.
Наверное, я удивил девушку, стоя в парке с сигаретой и таким-то рюкзаком и гитарой, к грифу которой на колках была привязана сине-жёлтая ленточка...

9 октября 2006 г.
Ночь.