Байки Макара. Обольстительница

Лето в тот год изощрялось в капризах: то неделями господствовала изнуряющая жара, под покровом белесого неба, то вдруг заглядывал октябрь, дышал ледяным ветром и заливал пересохшую, растрескавшуюся землю стылым дождем. В такие дни Милена любила сидеть у плачущего окошка, закутавшись в плед, смотреть на опустевшую деревенскую улицу, на отмытые, потемневшие листья и предаваться сладкой грусти, что лишь немного теплится в груди. Ей не хотелось уезжать из уютного, такого настоящего мира, и очень жаль расставаться с милыми соседями - старым Макаром и его женой Зинаидой.

Не успела подумать - под окошком черный капюшон. Глянул старый Макар сквозь залитое стекло и поспешил под навес.

- Льет-то как, Милка.

- Льет, - Милена с тоской посмотрела на старое кресло, где заманчиво свернулся пушистый плед.

- Я вот что пришел, проверить надо – не течет ли у тебя крыша, - Макар по-хозяйски пошел по дому, заглядывая во все потаенные углы.

- А где баба Зина? - спросила Милена, ставя чайник.

- Дома у телевизора похрапывает. И вот ведь, сколько ей говорю - нечего в этот ящик смотреть, что ты там хорошего сейчас увидишь? Разве как губы надувать да с мужем ругаться?

- Я давно не смотрю телевизор, интернета хватает.

- Эх, жаль старый стал, ты мне интернет свой покажи.

Милена открыла ноутбук, но доступа не было.

- Здесь ловит плохо, могу только закаченные файлы показать.

- Закаченные что? – дед Макар даже забыл про крышу и дождик.

- Файлы или фильм какой-нибудь, я себе на флешку фильмов и книжек скачала.

- Это что же, в такой вот папочке и фильмы, и книжки?

- Нет, они вот здесь – Милена показала флешку.

Дед Макар долго молчал, так долго, что закипел чайник, Милена успела заварить чай и накрыть на стол. В это время заскрипели старые ступени крыльца.

- Идет моя ненаглядная, вот ведь нюх-то, чаи да варенья через стены чует.

- Опять он здесь, девку беспокоит.

- Да я так зашел, проверить, вдруг крыша течет.

- А если и течет, Милка что ли делать будет, чай дом не ее, хозяйский, а она просто снимает на лето.

- Давайте за стол, баба Зина, - пригласила Милена. – Без вас мне одиноко, так что не ругайте деда Макара.

- Она мне интернет обещала показать. Не поверишь, Зинка, в такой маленькой штучке, меньше спичечной коробки - и книжки, и фильмы.

- Да ну…

- Вот, смотрите, - девушка вставила флешку и показала список книг и фильмов.

Дед Макар замолчал, а потом, хитро сощурившись, заявил:

- А про Дикую бабу, Лестовицу у тебя есть? Пишут о ней в книжках или как?

- Про какую бабу? – не поняла Милена.

- Про Дикую, что мужиков смущает да из семьи уводит.

- Понес без колес, да все лесом, - протянула Баба Зина, с удовольствием откусывая «городское» печенье.

- Расскажите, дед Макар.

- Ну, слушай…

Байка о Лестовице или Дикой бабе, перед которой ни один мужик не устоит

- Историю эту я в юности слышал от старого Никиты, был у нас такой дед, долго на белом свете прожил, лет сто. А ему его дед поведал, Демид. Вот этот Демид с Дикой бабой и повстречался. И уж так она его окрутила, так одурманила, куда бабкам-шептуньям.

Крепкое хозяйство у Демида, жена Надежда шестерых ребятишек родила: пять сыновей и дочку. И все у него на загляденье – и дом, и амбары полные, и сундуки от добра трещат. А уж скотинка - хоть по всей деревне ищи, такой гладкой не отыщешь.

А где все с добром да справно, там и зависть рядом, под окнами бродит, сплетнями опутывает. И говорят бабы Надежде, ты, мол, припрячь наряды праздничные, к обедне одевайся в старенькое, не ровен час сглазят. А Надежда лишь смеется, выгибая налитое тело:

- Пусть попробуют, Демид ко мне крепко привязан, никакая зависть не возьмет.

Смеялась, смеялась, а беда рядом ходила. В жаркий полдень ехал Демид на своей лошадке мимо горохового поля. «Дай, - думает, - горошку своей Наденьке наберу, он сейчас такой сладкий». Подхватил котомку и пошел. Рвет стручки, торопится, уж и котомка полная.

Решил возвращаться, голову поднял, а прямо перед ним девка голая, волосы золотые по плечам распустила. Что такое? Испугался наш Демид, хотел, было, припустить к лошаденке своей, а девица за руку взяла, в глубь поля повела. Идет мужик, словно во сне, котомку потерял, а и дела нет. Да что котомка? Ему и до Надежды дела больше нет, до семьи, до дома и хозяйства. Смотрит на россыпь золота впереди, слепит оно, дурманит.

Демида только на другие сутки в этом поле нашли. Бегал по нему, словно безумный, все искал, звал кого-то. Привезли домой, а он все на гороховое поле рвется. Его уж и лаской, и уговорами, даже привязывали, но он рвет узлы да бежит на волю в поисках девице златокудрой.

Надежда днем и ночью плачет, следом за ней и ребятишки, но не трогают их слезы Демьяна. И решила Надежда не держать больше мужа – хочет идти, пусть идет. Обрадовался, тут же в поле побежал, а жена следом, да тайно, прячась. Дошла до поля, в кусты схоронилась, а Демьян все бегает, Лестовицу зовет. И слышит Надежда – вроде притих, вроде смех его да женский. Вышла из укрытия - увидела мужа, обнимающего девку голую, бесстыжую.

Такая в обманутой жене сила вдруг зародилась, бросилась она к разлучнице, за волосы хватает, только клочки летят. Демьян вроде как просыпаться стал, смотрит и ничего не понимает. Лестовица взвизгнула, вспыхнула ярким пламенем и рассыпалась искрами. Надежда застыла, словно березка на поле выросшая.

- Надя, что мы тут делаем, ведь ночь, детки дома одни, - позвал Демьян.

Обнял жену и домой повел. Не сразу разобрали, что за морок такой с мужиком приключился, хорошо старая Емельяновна надоумила:

- Лестовицу ты, Демка, встретил, бабу Дикую. Перед ней мало кто устоять может. Живет она на гороховом поле, там мужиков и ловит, а уж если поймает, белый свет не мил… Баба Дикая силу мужскую забирает, вытянет и бросает. Надежда тебя спасла, не то погибель верная.

- Смотри-ка, Милка, мужики во все времена себе оправдание искали. Выдумали бабу дикую, чтобы себя оправдать, - баба Зина даже про чай забыла.

- Удобно, - согласилась Милена.

- Так я вам рассказал, что сам слышал, - оправдывался старый Макар, поднимаясь из-за стола и пятясь к двери.

- Пойдем, пойдем, - поднялась за ним и баба Зина, - я тебя попытаю про баб твоих диких.

За стариками закрылась дверь, а Милена, улыбаясь, смотрела в окно, за которым выглянувшее солнце рассыпалось на миллионы золотистых капель.