История 348

Кто-то называет типовые многоэтажки спальных районов муравейниками, кто-то ульями. А может, они больше похожи на библиотеки? Поздно вечером кряхтящий от напряжения автобус везет между тянущимися к мрачному беззвездному небу «стеллажами». В каждой ячейке книга – окно. Она может быть закрыта: шторы задернуты, и содержание никак не узнать, или герои на время покинули место действия, и в ячейке клубится беспросветный мрак. А есть открытые книги, позволяющие рассмотреть место действия: уютные кухни с деревянной мебелью и желтоватым светом старенькой ажурной люстры, или же гостиные с огромными телевизорами и модными дизайнерскими светильниками, искрящимися радужными переливами хрусталя.

«Книги» многоэтажек задают место действия, а воображение наполняет их персонажами и историями. Что за люди живут в этом месте? Счастливы ли они? Много ли смеются? Одиноки ли? Есть всего минута, чтобы придумать историю «книги», за которую зацепился взгляд, а потом автобус везет дальше вдоль «стеллажей», к новым окнам и новым историям.

Эта история из однокомнатной квартиры в старенькой брежневке, «книги», что хранится на двадцатой полке в ячейках 348А и 348Б. Вечерами, когда уставший от трудового дня автобус проезжает мимо этого дома, свет на кухне не горит, локация покрыта завесой мрака. А вот из темных недр гостиной льется бледный мерцающий свет. Он натыкается на легкий газовый тюль, и тот мерцает и переливается, а когда его колышет ветер, становится похож на призрака.

Каждый вечер девушка, живущая в квартире 348, выключает в гостиной свет и включает проектор. Иногда она смотрит фильмы, но чаще всего выводит на белоснежную стену фотографии из инстаграма человека, которым безмерно восхищается. Он редко сидит на месте, много путешествует и в каждом новом городе, стране делает потрясающие снимки. Она выводит их на стену, наливает бокал вина, включает музыку и представляет, как гуляет в новом прекрасном месте, любуется невероятными красками заката или буйством морской стихии. Она предпочитает помалкивать о своем необычном ритуале, чтобы люди не крутили пальцем у виска. Только близкие знают, улыбаются ее причуде и не спешат осуждать и смеяться, может, кому-то это даже кажется милым, она предпочитает не спрашивать.

Но сегодня странный ритуал выглядит не так, как обычно. Вина нет. Проектор стоит на подоконнике. На стену выведена яркая фотография заката, встреченного на одном из пляжей Лос-Анджелеса. На переднем плане молодой парень, сидящий на белом парапете набережной. Кто-то сфотографировал его со спины. Этот снимок был сделан год назад, но от чего-то очень запомнился девушке из квартиры 348.

Она несколько минут стоит у дальней стены и исступленно смотрит на фотографию. По ее щекам текут слезы, плечи иногда вздрагивают от сдерживаемого рыдания. Нос уже давно заложило, потому дышать приходится, шумно вбирая воздух ртом. Она берет за спинку легкий складной стул, ставит его чуть дальше центра комнаты, прямо на пути света проектора. Садится.

Теперь на фотографии, выведенной на стену, рядом с парнем сидит черная тень. Девушка несколько минут смотрит на то, что получилось, а потом начинает смеяться. Вначале тихо, но с каждой секундой все громче. В конце концов, она сгибается от смеха пополам, не переставая плакать. Истерика.

- Все правильно. Просто тень… - тихо шепчет девушка, когда на смех и рыдание уже не остается сил. Она выпрямляется и продолжает смотреть на фотографию, «продырявленную» ее силуэтом. – Но тени бывают такими разными…

Она – бледная почти незаметная тень, сетевой призрак без лица, половой принадлежности и имени, что иногда оставлял ничего не значащие комментарии к его постам. Он – тень огромного облака, защищающая от палящего знойного солнца реального мира, который так часто ее пугал и заставлял плакать. Ей было комфортно прятаться в этой тени, но больше ее нет. Сегодня его не стало. Неожиданная, нелепая и трагичная кончина.

Девушка из квартиры 348 не знала его лично, но сердце все равно разрывается от боли, которую она ощущает даже физически. Ей кажется, что жестокое солнце, от которого она пряталась, ударило ей в спину. Туда, где росли хрупкие и тонкие крылья мечты, а теперь они сгорают, угрожая навсегда оставить ее прикованной к серой обыденности.

Компьютер переходит в режим ожидания. Фотография исчезает со стены, комната погружается во мрак. Девушка из квартиры 348 еще несколько минут сидит в полной темноте, а потом переползает со стула на диван, сворачивается калачиком и засыпает тревожным сном.

Солнечные лучи пробираются в комнату с рассветом, потому что вчера она забыла закрыть шторы. В комнате свежий ремонт, простая, но функциональная светлая мебель из IKEA. В углу комнаты синтезатор и акустическая гитара, убранная в чехол. Вдоль стены несколько стеллажей с книгами по самым разным темам: искусство, география, лингвистика, физика, информатика, химия… а больше всего места занимают книги по филологии и художественные издания. В нижнем отсеке одного из стеллажей стоят дорогие туфли для бальных танцев, сделанные на заказ. По стене над кроватью в хаотичном порядке развешаны фотографии самых разных мест и людей, иногда встречается и лицо самой хозяйки квартиры. Снимки приковывают к себе взгляд. Они сделаны не бездумно, чувствуется талант фотографа.

Девушка просыпается от назойливой телефонной трели. Первый звонок она проигнорировала, но второй уже не смогла. Сон прошел, голова нещадно болит, так что надежды на возвращение в страну грез все равно нет. Она тянется к тумбочке, берет телефон, снимает трубку и кладет аппарат на ухо.

- Слушаю, - сонно бормочет она.

- Сашенька, солнце, кто рано встает, тому Бог подает самые лучшие образцы современной прозы. Я отправил тебе новую рукопись Ольги Роковой. Постарайся разобраться с ней поскорее, хорошо?

- Она же только месяц назад сдала предыдущую, - Саша еще не настолько проснулась, чтобы возмутиться от души. Возможно, именно потому главный редактор позвонил ей в такую рань: знает, что спросонья Саша сговорчивее. – Не пойму, она нимфоманка или графоманка… или и то, и другое?

- Какая разница? Людям нравится. Просыпайся и работай. Уверен, там многое надо править. На созвоне.

Саша убирает телефон под подушку и садится на диване. В душе пустота, но от чего-то очень тяжело. Глаза опухли и болят из-за вчерашней истерики. Хочется просто лечь и больше не просыпаться, но Саша лишь тяжело вздыхает, встает и, шаркая уютными домашними тапочками, отправляется приводить себя в порядок.

Уже через полчаса девушка с ароматной кружкой кофе сидит перед ноутбуком и пробегает глазами по новому опусу популярного автора бульварной эротики. Ее романы разлетаются, как горячие пирожки. И печет она их так же быстро, как навороченная духовка готовит хлебобулочные изделия.

Вот Саша доходит до первой эротической сцены. Ее брови медленно ползут вверх, а потом она чуть не давится кофе от смеха. Девушка оставляет кружку на столе, идет в комнату за телефоном и возвращается уже с главным редактором на линии.

- Олег Петрович, вы серьезно хотите это публиковать? Вы хоть читали? Послушайте: «И его возбужденная мужская плоть восстала в возбужденном состоянии, возвещая о приближении сексуальной революции ее интимной жизни». И название у романа «Октябрь страсти». Что за… ересь?

- Ересь не ересь, а людям нравится, Саш. Правь и не задумывайся.

- Тут не править, тут переписывать надо… Этот роман ведь должен возбуждать, а пока только побуждает ржать. Причем не смеяться, а именно ржать.

- Ну, тогда перепиши, чтобы не было так смешно.

- То есть, вам все-таки смешно?

- Я тебе этого не говорил. Ты этого не слышала.

- Олег Петрович, а можно мне что-нибудь другое, а? Ну, пожалуйста. У меня эта Роковая уже в печенках сидит.

- А, может, я просто найду на твое место кого-то менее привередливого? Саш, ты хороший корректор и неплохой редактор, но всего лишь внештатный сотрудник. Хочешь в штат? Работай с тем, что дают.

- Хорошо. Поняла.

- Не обижайся. Я пришлю тебе еще пару глав из сборника рассказов о жизни в Японии. Чтобы «Октябрь страсти» не властвовал тобой безраздельно, будет на что отвлечься.

- Спасибо, - пробормотала Саша.

- Работай. До связи.

На следующие три часа девушка с головой уходит в «Октябрь страсти».

Она любила редактировать и корректировать тексты. Это всегда представлялось ей работой мечты. Потому, когда спустя два года бесплодных попыток устроиться на работу в издательство, Сашу все же взяли внештатными сотрудником, она готова была прыгать до потолка от счастья. И, хотя работа оказалась далека от идеальной, девушка все равно безмерно ее любила, потому работала со всем, что присылал ей главный редактор. С эротическими романами Ольги Роковой Саша почти сроднилась. За два года работы она столкнулась уже с десятком и настолько привыкла к авторскому стилю и слогу, что без зазрения совести правит самые спорные моменты.

К концу третьего часа работы Саша чувствует, что пора сделать перерыв. Щеки пылают, в комнате становится слишком душно, внизу живота болезненно ноет. Работа с эротической литературой имеет свои издержки. Одно дело, когда надо откорректировать, не слишком вникая в содержание, а когда приходится доводить до ума еще и содержание…

Саша встает из-за стола и уходит из кухни. Из кладовки в коридоре берет коврик для йоги, в комнате переодевается из пижамы в спортивный костюм. Включает расслабляющую музыку и пытается очистить сознание. На краткий миг ей это удается, а потом пустоту заполняют мысли о том, кто скончался вчера. Слезы снова подступают к глазам. Саша встает на мостик, мышцы спины болезненно ноют, слезы все-таки находят выход наружу. Девушка падает на коврик и глубоко дышит, пытаясь предотвратить подступающую истерику. Звонит телефон.

- Слушаю!

- Сашка, привет! – лучшая подруга Катя, молодая мама, как всегда встала очень рано. – Слушай, можешь приехать посидеть с Димкой? Мне надо в парикмахерскую и на маникюр сгонять. У нас с Котиком сегодня год совместной жизни. Хочу выглядеть на все сто.

- Не могу. Мне надо работать, Кать.

- Блин, Саш, у тебя такая работа, что пару часов может подождать, а моя годовщина всего раз в год! Ну, чего тебе стоит?

«Мне это стоит часов работы, от которых напрямую зависит моя зарплата» - угрюмо думает про себя Саша.

- Мне два часа только ехать до тебя, Кать. Потом еще три часа ты будешь в салоне. И возвращаться обратно мне тоже два часа. Уже не два, а, как минимум, пять.

- Блин… Давай я тебе такси оплачу?

«Какая щедрость. Думаешь, я не знаю, что ты позвонишь мне из салона и скажешь, что пошла со своим Котиком в ресторан и вернетесь вы только к ночи?» - Саша печально вздыхает.

- Кать, я тебе сто раз уже говорила. У меня выходные, как и у всех нормальных людей, в субботу и воскресенье. Остальное время я работаю, так же, как и все. Просто дома. Я не могу сбежать с работы. Слишком долго ее искала, чтобы филонить и из-за этого потерять.

- Да кто узнает-то? За тобой же камеры не следят.

- Закрыли тему, Кать.

- Вот не переехала бы ты из нашего района, как бы было круто… Я бы просто привезла Димку тебе. Он бы играл, а ты бы работала. Но на другой конец города тащиться так муторно, - Катька печально вздыхает. – Может, все же посидишь, а?

- Нет, сегодня не могу.

- У тебя все в порядке? Редко от тебя можно услышать решительное «нет».

- Нет, не все в порядке. Помнишь рассказывала тебе о спортсмене, на которого подписана в инстаграме? Он умер…

- А, у тебя типо траур?.. Блин, прости, мне пора бежать. Димка в рот какую-то фигню тянет. Пока!

Катя бросает трубку. Саша еще пару секунд слушает короткие гудки, а потом криво улыбается и откладывает телефон в сторону. Девушка заканчивает упражнения на растяжку, принимает холодный душ и решает, что еще пару часов «Октября страсти» она осилит.

Планы по революционным действиям в сомнительном тексте нарушает звонок в дверь. Мама Саши, Раиса Георгиевна, решила заглянуть в гости. Женщина с порога начинает осмотр жилого помещения, надеясь, что дочь не обратит внимание. Но девушка знает, что сейчас происходит поиск изъянов в ее доме. «Не убрано, не там стоит, что за дурацкая мебель, зачем тебе все это барахло?..»

- Папа из командировки тебе икорки и красной рыбки привез, - оправдывает свой визит мама и проходит на кухню. Брезгливо морщит нос, когда видит на столе все еще не помытую чашку из-под кофе. – Так и знала, что ты будешь дома, вот и пришла без звонка. Ты очень мало бываешь на свежем воздухе, Саша.

- Мам, я работаю.

- Да какая ж это работа!.. – начинает было Раиса Георгиевна, но поджимает губы.

- Самая обыкновенная, просто дома, мам. Если бы я то же самое делала в офисе, у тебя это вызывало меньше возмущения? – Саша ставит чайник и садится за стол напротив матери. Та достает банку икры и внушительный кусок красной рыбы.

- Рыбку порежь и заморозь. А икорку надо кушать. Испеки блинов, друзей пригласи. Вот работала бы ты в офисе, могла бы отнести туда, угостить, показать, что ты хорошая хозяйка…

-… И какой-нибудь парень с соседнего стола непременно бы в меня влюбился, и жили бы мы с ним долго и счастливо. Так? – Саша улыбается без злобы, но с усталостью. Этот разговор повторяется уже столько раз, что девушка сбилась со счета.

- Да, именно так, Саш. Ой! – вдруг восклицает мама. – А ты чего такая опухшая? И глаза красные. Плакала что ли?! Что случилось?!

- Да так… один человек умер.

- Кто же?!

- Из интернета, мам.

- А… Этот спортсмен, о котором ты постоянно трещала. «Какие мысли, какие фотографии…». Вот не сидела б без дела, а познакомилась с ним! А теперь уж чего слезы лить? Ты его даже не знала, картинку только красивую видела, да и только. Эх, дурочка ты у меня.

- Да, мам, я у тебя дурочка.

Саша наливает чай. Делает несколько бутербродов с икрой. Мама довольно щурится, когда их ест. Красная икра ассоциируется у нее с праздником и радостью – деликатес. У Саши тоже. И сразу хочется новогоднего чуда и сказки, аромата мандаринов и шипения искрящегося шампанского в изящном фужере.

- Заканчивала б ты, Саша, в облаках-то витать… Я рада, что у тебя все хорошо, конечно. Ты у меня умница, но все же… Сказки сказками, а жизнь жизнью. Не заметишь, как останешься одна у разбитого корыта, да поздно будет локти-то кусать, доча. А я еще внуков понянчить хочу. Знаешь, как мы с отцом их ждем? Ты роди, а воспитать мы поможем…

- Мам, давай закроем тему. У меня сегодня не то настроение, чтобы говорить об этом. Мы опять поссоримся.

- И слова поперек тебе не скажешь… Ладно, спасибо за хлеб да соль. Пора мне и честь знать, да? Работай.

Раиса Георгиевна уходит расстроенной. Она не понимает свою дочь. У Саши есть все, чтобы стать очень успешной в карьере, популярной среди мужчин, ее девочка достаточно умна, чтобы создать хорошую крепкую семью и не пилить мужа по поводу и без. А Саша сидит в квартире, которую ей оставила бабушка, целыми днями. Редактирует чужие романы, пишет свои рассказы, до которых никому нет дела. Раиса Георгиевна читала их, нашла в интернете. Они неплохи. Приятные. Их тоже могли бы опубликовать, она не сомневается. Но от чего-то публикуют других, а ее дочь продолжает жить в мире фантазий. Женщина выходит из подъезда и поднимает голову. Она не видит окон дочери, но видит серо-голубое пасмурное небо.

- Мама, если ты там, присмотри за нашей Сашей. Иногда мне кажется, что ты понимала ее лучше меня.

Настроение Саши портится. Ей уже не хочется возвращаться к «Октябрю страсти», потому девушка ставит на печать две главы сборника рассказов о жизни в Японии, которые, как и обещал, прислал редактор. Они небольшие, каждая по пятнадцать страниц.

Саша возвращается в комнату. Ставит проектор на складной стул, на такой же рядом водружает ноутбук, задергивает шторы. На экран девушка выводит пейзаж небольшой деревеньки Мачи, расположенной в префектуре Мияги. Рассказчик жил там несколько месяцев. Он напросился в ученики к местному мастеру, который занимается плетением тростниковых циновок, татами. На картинке, выведенной на белоснежную стену, яркие цветочные поля, опоясывающие высокий зеленый холм, а, может, небольшую гору, лазурно-голубое небо. В тексте уютные воспоминания о неторопливой размеренной жизни и кропотливом труде по плетению циновки. Путешественник рассказывает о сладковатом запахе травы игуса, которым наполнена мастерская. О недоверии, с которым пожилой японец относился к нему первое время, но потом привык к иностранцу, гайдзину, и за работой иногда рассказывал истории из жизни, а вечерами предлагал холодную баночку пива.

Саша улыбается. Она зачитывается историей и забывает о том, что ей нужно искать ошибки и опечатки. Закончив чтение, откладывает в сторону листы бумаги и долго смотрит на фотографию деревеньки Мачи. Душу снова наполняет серая тоска, из-за которой яркие цвета изображения кажутся бледнее. Саша думает, что вряд ли когда-нибудь побывает в этом месте, тут же гонит от себя эти мысли, но они настырно возвращаются обратно.

Ей нравилось наблюдать за жизнью того спортсмена, потому что его мысли и фотографии помогали верить в невозможное. Еще позавчера Саша знала, что настанет день, и она отправится в путешествие в места, о которых столько читала, которые столько раз видела на чужих снимках. Сегодня в ней не было уверенности. Жизнь может оборваться так глупо и нелепо, закончиться в любой момент. Смерть ведь не станет спрашивать, все ли мечты Саша претворила в жизнь. Девушке невыразимо страшно при мысли об этом, но и жить так, чтобы не оставалось сожалений, смелости не хватает.

Она подтягивает к себе колени, утыкается в них лбом и снова начинает плакать. Из-за того, что смерть незнакомого человека выбила почву у нее из-под ног; из-за того, что он больше не скажет ничего ободряющего в своем инстаграме; из-за того, что сама Саша не такая смелая и решительная, каким был он, умевший брать от жизни все, идущий к мечте каждую минуту, без выходных и отговорок.

Звонок в дверь отрывает Сашу от попыток затопить комнату слезами. Девушка вытирает заплаканные глаза рукой и идет впускать гостя. На пороге стоит ее друг Кирилл. В руках бутылка вина, в глазах тревога.

- О, вижу, я не ошибся. Ты расклеилась, мать.

- И тебе привет, - Саша впускает друга в квартиру.

Он по-хозяйски проходит в комнату, оценивающе смотрит на темноту, разгоняемую проектором и слабой лампой. Ничего не говорит Саше. Бросает бутылку вина на диван, проходит к окну, распахивает шторы. Выключает проектор. Его шум, наполнявший пространство, замолкает. Тишина тут же начинает давить на Сашу. Кирилл пристально на нее смотрит.

- Узнал о его смерти утром и почувствовал свою ответственность за твое разбитое сердце. Оно, судя по всему, вдребезги. Катя явно недооценила масштаб трагедии, когда жаловалась на тебя Маринке. Неси бокалы, будем лечиться.

- Катя звонила на меня пожаловаться?

- Нет, она звонила, чтобы сбагрить Марине своего Димку.

- Ее душа рвется в клубешник и к активной жизни, а сын – что кандалы, хотя она его и любит.

Саша узнала о своем кумире благодаря Кириллу, спорт никогда особо ее не интересовал, а друг не смыслил жизни без него. Он работает журналистом спортивного издания. Взял интервью, а Саше отправил его на редакцию, так как сам зашивался с другими делами. И его подруга влюбилась в мысли того человека. Кирилл понимал ее восторг: то интервью действительно получилось превосходным, одним из лучших за четыре года его работы. Рассказ о пути к мечте от человека, который всегда добивается поставленных целей, даже если в него никто вокруг не верит. Теперь путь, полный побед, оборвался.

Саша сидит на диване с бокалом вина и старается не расплакаться, пытается рассказать, что чувствует. Получается у нее плохо: голос дрожит, девушка перескакивает с мысли на мысль. Кирилл ее не перебивает. Он пришел, чтобы Саша могла выговориться.

- Знаешь, понять эти чувства мне сложно. Я никогда не жил фантазиями, - говорит Кирилл, когда Саша делает большой глоток вина и замолкает. – И все что я могу, выслушать и поддержать, сказав, что все будет хорошо. У тебя просто не может быть иначе, Саш.

- Почему? – она совершенно неженственно шмыгает носом и смотрит на друга. – Я ленивая трусиха. Закрылась в своем мирке и грежу о какой-то фигне… - вино начинает давать в голову. Саша понимает, что за весь день не съела ничего, кроме бутерброда.

- Нарываешься на комплимент? Хорошо, так и быть. – Кирилл обводит рукой с бокалом комнату. – Ты трудолюбива, Саш. У тебя получается все, за что берешься. Занимаешься музыкой, поешь, танцуешь, пишешь классные рассказы, готовишь так, что иногда хочется позвать тебя замуж, лишь бы иметь неограниченный доступ к твоему борщу… Ура! Хоть улыбнулась. Не смей говорить Марине про борщ! – Марина – девушка Кирилла, Саша знает, что он очень ее любит, а слова о браке лишь призваны вызвать улыбку. – И ты сможешь добиться всего, чего захочешь, если постараешься. Верь в себя, каждый день делай чуть больше, чем делала вчера. И все.

- Как-то это все равно сложно… И… я не знаю, чего я хочу.

- Правда?

- Да.

- Нет.

- Думаешь, тебе виднее?

- Разумеется. Ты просто самой себе признаваться не хочешь, что единственное, о чем мечтаешь – свобода. Свободно делать, что хочешь, как хочешь и когда хочешь. Разве не для этого ты создала свой маленький мирок внутри этой квартирки? Каждый вечер новая страна, пусть и на проекторе. Разговоры с новыми людьми, пусть только в твоей голове. Новые приключения, пусть и только на бумаге. Тут ты совершенно свободна от условностей и осуждающих взглядов. Эти стены прячут мирок, полный свободы. Я потому люблю приходить к тебе в гости, кстати. Я тоже такой хочу… но, как я говорил, не умею жить фантазиями. Зато твои очень заразительные.

- Может, ты и прав… Свобода в замкнутом пространстве тридцати квадратных метров. Почти оксюморон. Тут я могу сбегать от реальности. Но, как только выйду за дверь, это вряд ли будет получаться?

- Почему же? Верь в себя и силу своей фантазии, - Кирилл смеется и подливает Саше вина. – Конечно, воображение всегда ярче реальности, но и она не так плоха. По крайней мере, те две недели в году, когда отпуск. Кстати, когда он у тебя?

- Когда захочу, - Саша смеется. – Я уже два года работаю без отпуска. Могу взять его, как только разберусь с текущим проектом.

- О, и что там за проект?

- Не спрашивай.

- Только не говори, что опять Роковая?.. А где же перлы? Я жду их почти так же, как премии на работе.

- Будут тебе перлы, в отдельный документ собрала. А что, опять лишили премии?

- Нет, просто она меньше, чем я рассчитывал. Придется напрячься, чтобы загасить долг по кредитке. Но как-нибудь выкручусь, не переживай. Подхалтурю. И даже не думай предложить мне денег в долг!

Саша и Кирилл еще несколько часов болтают о всякой ерунде. Обсуждают общих университетских знакомых, планы на будущее. Пустота утраты в душе девушки заполняется то ли опьянением, то ли надеждой. Чем именно покажет только утро.

На следующий день Саша просыпается рано, несколько минут смотрит в потолок, а потом вздыхает и решительно встает с кровати. Она полностью посвящает себя работе над «Октябрем страсти». Саша знает, что не волшебница и не может превратить бульварный роман, словно сошедший с конвейера, в шедевр, но делает все возможное, чтобы сцены, призванные возбуждать, не заставляли смеяться своими нестандартными метафорами и аналогиями.

В качестве десерта Саша редактирует два рассказа о жизни в Японии, вызывающие у нее теплую улыбку. Когда управляется и со «сладким», отправляет все главному редактору и пишет, что берет отпуск. Олег Петрович ничего не имеет против.

Саша проверяет банковский счет и нервно смеется. Она редко совершала крупные покупки, потому сумма скопилась приличная. Девушка находит загранпаспорт, убеждается, что виза, оформленная несколько месяцев назад, все еще действительна. Саша собиралась поехать на соревнования своего кумира в Италию, но он получил травму, снялся, и она решила, что лучше поработает. Что же, может, сейчас самое время наверстать упущенное и отправиться в Италию?

Покупка билетов, бронь отеля, звонок маме, сбор вещей… - на все уходит не больше суток. Поздним вечером Саша с дорожной сумкой заходит в уставший от тяжелого трудового дня автобус и садится у окна. Отправляет сообщение с благодарностью Кириллу. Если бы не разговор с ним, вряд ли бы она решилась поступить безумно (именно так сказала Раиса Георгиевна Саше, когда та сообщила, что отправляется в Италию).

Саша заходит в инстаграм. Она с грустной улыбкой просматривает фотографии профиля, в котором уже никогда не будет обновлений. Одними губами шепчет: «Спасибо». Так долго она смотрела на фотографии, дышащие свободой, так долго читала мысли, полные веры в невозможное, так долго наблюдала за жизнью человека, который жил на полную катушку и дорожил каждой минутой, что, кажется, все-таки заразилась. Ее кумира больше нет на этом свете, но он подарил ей крылья. Безжалостное палящее солнце реальности не уничтожило их. И теперь они простираются за спиной, даруя спасительную тень. Сегодня Саша верит, что живет в этом мире не просто так, а хотя бы для того, чтобы быть счастливой.

Телефон отправляется в карман. Девушка смотрит в окно на проплывающие мимо однотипные многоэтажки спального района. Ей всегда нравилось рассматривать чужие окна и придумывать истории людей, живущих в квартирах, что она едва может рассмотреть. В однотипных домах притаилось так много разных историй, по-своему интересных и увлекательных. Целой жизни не хватит, чтобы узнать их.