04 03. Глава третья. Разбор полётов

       Пока я бегал к разрушенному дувалу, пока «на цырлах», как балерун, маневрировал между желтыми лужами свежих солдатских «мин», в нашей роте затеялось построение. Причем, не просто обыденное, серое никчемное, каких на дню проводят сто. В этот раз было устроено чуть ли не торжественное прохождение перед трибуной с Брежневым. Правда, трибуны у нас в Рухе ещё не построили, а Брежнев пару лет тому назад оставил этот мир без себя. Но, всё остальное было сделано, как при почётном карауле. Нас построили в каре во внутреннем дворике. В центре дворика, внутри каре, при полном параде, предстали Рогачёв, Замполит и Старцев. Рогачёв на правах ИО командира роты с особым пристрастием заровнял-засмирнял строй, затем приступил к «разбору полётов». Основной вопрос состоял в том, почему душманы расстреливали старшего лейтенанта Ахундова безнаказанно? Третий взвод занимал соседнюю высотку, то есть удобную позицию для того, чтобы умерить воинственный пыл противника. Дык почему никто не произвел ни одного выстрела по душманам?
     В ответ Рогачёву, как говорится в песне, «немая была тишина».
     Третий взвод Старцева пошел на тот боевой выход без самого Старцева.  Потому что лично Кэп (командир полка) поставил командиру третьего взвода отдельную задачу стратегической важности. Кэп приказал взять с собой несколько бойцов, оседлать БТР, резко на нём метнуться в Джабаль-ус-Сарадж и родить там рядового Кошеля в рекордно короткие сроки.
       Служил в нашей Седьмой роте один выдающийся разгильдяй по имени Олег по фамилии Кошель. Выдавался он из общего строя своей невероятной способностью сваливать из расположения роты. Порой возникало ощущение, что при определённом стечении обстоятельств он превращался в бестелесного херувима и растворялся в пучине земной атмосферы прямо на глазах у своих боевых товарищей. Вот только что Кошель был «бар», а теперь хоба-на! Кошель стал «ёк»! Насколько Андрюха Орлов поражал всех способностью беспрестанно балаболить, настолько Олежка Кошель радовал население нашего батальона умением растворяться в пространстве и времени на глазах изумлённой толпы. Именно в этом заключалась яркая, лучезарная личность и неповторимая индивидуальность солдата.
       Проделывал все эти фокусы Олежка не от злого умысла, не от природной вредности. Наоборот, всё это проистекало от природной одарённости бойца. Вокруг него распростёрся удивительный, разнообразный мир, в котором можно было сделать немерено открытий чудных! Именно поэтому первооткрыватель чудесного мира выписался из госпиталя и немедленно занялся постижением этого огромного пространства. После выписки из госпиталя он ехал-ехал в расположение своей части, ехал-ехал и никак доехать не смог. Вокруг оказалось столько много интересного, что мальчугану пришлось отвлекаться. То он с земляками поехал прокатиться в колонне до Пули-Хумрей. Там нашлись ещё земляки, с ними лучезарный «постигальщик» мира прокатился в Джабаль-ус-Сарадж. По пути, в интересах научного анализа структуры внутреннего потребительского рынка Демократической Республики Афганистан, пришлось продать то-сё из военного имущества, купить немножко чарза. С целью медицинских открытий в области пульмонологии пришлось забить косяк и не один.
        В общем, Кэп пришел к выводу, что за Кошелем надо кого-нибудь послать, ведь талантливый мальчуган никогда не сможет доехать до своей части самостоятельно. В качестве «посыльного» Кэп выбрал Старцева, потому что у него не забалуешь.
       Старцев внимательно выслушал боевую задачу по скоростным «родам» Кшеля, для усердного её выполнения взял с собой Тимофеева, Фомина и Манчинского. Затем запрыгнул на свой БТР и поехал за яркой индивидуальностью в Джабаль. Не догнал, конечно же. Личность уже куда-то свинтила с очередной колонной. И даже записки, падла неблагодарная, не оставила.
        Через несколько дней вернулся Старцев в Руху, не солоно хлебавши. А ему все давай сообщать, мол, в горах бы бой, душманы стреляли, а третий взвод повёл себя как-то странно. В результате бой превратился в избиение, а Старцев теперь это всё должен разгребать. Причём всем было ясно, как Божий день, что если бы в том бою принял участие Старцев, то всей случившейся херни не было бы. Но, теперь херню назад не вернуть, людей не воскресить. Кэп навряд ли захочет признать, что решение отправить в горы чужой взвод с чужим офицером – это было глупое решение. Поэтому Старцеву предложили разгребать наваленное Кэпом говно, искать виноватых, а за одно придумать выход из созданной Кэпом ситуации. Вернее, из нежданно-негаданно самой-по-себе сложившейся ситуации. Кто же позволит Кэпа заподозрить в тупорылии.
      Поэтому роту застроили с особым пристрастием, нагнали на солдат жути, а потом предоставили слово старшему лейтенанту Старцеву, как будто он был самый при делах.
      Старцев вышел перед своим взводом, начал задавать вопросы своим бойцам: – «Ты где был? На какой позиции, где она находилась? А ты где был, когда душманы начали стрелять по нашим?»
      Потихоньку-полегоньку выяснил, что, собственно на горке, на самой удобной позиции, в момент начала стрельбы находились три человека: Сакен, Саттар и рядовой Десенбаев.
       Из строя вывели этих троих пацанов, развернули командой «кру-гом!» Первому задали вопрос Сакену:
- Ты почему по душманам не стрелял?
- Приказ нэ биль. – Ответил Сакен.
- Ты что, долбо@б? Тут в наших х@ярят, а у тебя «приказ нэ биль»?
- Сто раз гавариль «без приказа не стриляй». – Ещё раз ответил Сакен.
- @б твою мать, Сеитахметов! Ты, сука, до дембеля! Вы все втроём, суки, до самого дембеля будете теперь х@ярить у меня в головном дозоре! Сука, будете знать, что такое плечо товарища!
      Я стоял в строю, смотрел на всё это «торжественное собрание» и уныло думал: - «Это что такое? Это воспитательное мероприятие что ли? Как можно воспитывать бойца таким образом?» Нам, в самом деле, постоянно, раз за разом вбивали в головы одно и то же: «Без приказа не стрелять», «Без приказа не стрелять никогда», «Без приказа не стрелять ни при каких условиях», «Вы тут в чужой стране и не ваше дело, с вами те, кто думают за вас, поэтому без приказа не стрелять». Всегда, везде, на любом инструктаже, на каждом строевом смотре, перед любым выходом нам втемяшивали одно и то же: «Без приказа не стрелять». Когда нагрянул бой, душманы первыми выстрелами вывели из строя Ахундова. А Старцев с нормальными сержантами в это время гонялся в Джабале за самоисчезающим Кошелем. Команду на открытия огня в бою подать оказалось некому. В этом Сакен виноват? Или это Кэп отправил Старцева в противоположном от места боя направлении?
      Нет, Сакен мне не брат родной. Лично я к нему не испытываю особо тёплых чувств после некоторых разногласий, которые возникли по поводу чистки пулемёта. Я не являюсь адвокатом Сакена, однако, хочу понять: «Без приказа не стрелять» или «Без приказа стрелять»? Хочу, чтобы один раз, чтобы коротко и понятно мне сказали, что делать. Стрелять или не стрелять? Так, как сделали на этом построении, так я не понимаю. Фраза: - «Ты что, долбо@б?» не проясняет для меня порядок открытия огня. Так я не понимаю.
        Я не очень тупой, до меня доходит, что теперь в головном дозоре будет ходить Сакен, Саттар и рядовой Десенбаев. А значит не я. Лично для меня это хорошо. Лично моя шкура будет целее. Но, бля, я всё-таки не считаю себя самым шкурником в нашем подъезде. Поэтому я интересуюсь насчёт пострелять без приказа.
     Если честно, то я не знаю, как бы я повёл себя, окажись на той позиции не Сакен, а я. Хочется верить, что я такой КИЯ-КИЯ – всех душманов порешил бы, одной левой. Проникся бы в ситуацию, вступил в бой и извёл бы всех врагов штыком и прикладом. Однако, есть одно очень важное слово в этом предложении. БЫ.
     Я – БЫ. Если без этого слова, то не знаю, как бы я себя повёл. Что теперь
делать я тоже не знаю. А ты знаешь? Ты бы штыком и прикладом? Уверен?
     Короче, Сакена назначили крайним, он круто попал под раздачу. Его перед строем называли трусом, гадом, матюгали неприличными словами. Он больше ничего не отвечал. Его чмырили перед всеми, а он молча смотрел в строй своего взвода. Из строя на него должны были смотреть глаза тех, кто точно так же не сделал ни одного выстрела. Они не смотрели в глаза Сакену, они смотрели ему под ноги. Я специально обратил внимание на их взгляды. Мне перед Сакеном было не стыдно, в тот день наш взвод находился на горе Мала. Поэтому я мог себе позволить взгляд в лицо Сакену. А пацаны из его взвода не могли. Я смотрел на Сакена и думал, что очень несправедливо обвинять в трусости солдата, в такой обстановке. Полтора года солдат прослужил в Кундузе на хлебзаводе. Что он там делал? Тесто месил и дрожжи разводил. Иногда брагульник баламутил. Что вы хотели увидеть от него в бою? Мы по-настоящему воюем две недели, прошлый выход в горы был пятый по счёту. Что Сакен успел усвоить за пять выходов? Только то, что ему говорили. Личного опыта у него не наросло. А говорили ему: - «Без приказа не стрелять».
         Как было положено, «разбор полётов» в подразделении провели, крайних назначили. Всю роту морально отчпокали и отправили на отдых. К моему глубокому огорчению, во время отдыха, слопанный мной в неимоверном количестве комбижир, стал бурлить внутри желудочно-кишечного тракта. Запоминайте, пацаны - не надо с голодухи кушать много комбижира. Я теперь тоже запомнил потому этот гадский комбижир регулярно просился из меня наружу. Я бегал к засранному дувалу, как беременный сайгак. Одну руку держал на панаме, другую на застёжке штанов. Ни за что не стал бы рассказывать про такое позорное поведение моего организма, однако, случилось одно пикантное обстоятельство: я перестал безнаказанно поедать пищу. Всё, что бы я не проглотил, вызывало необходимость скакать галопом к дувалу. После дурацкой, затянувшейся операции, после трёхдневного лежания без еды и без воды под старинным миномётом, после всего этого моё туловище очень хотело есть. Мозг говорил туловищу – эй, потерпи, сделай перерывчик, дай время, чтобы успокоилось расстройство желудка. Но, как только звучала команда «Рота, строиться на обед!», мой мозг начинал думать всякую ерунду. Мол, всё уже позади, всё га… всё го… всё говорил мне мозг, всё-превсё будет хорошо. Иди, скушай супчик и кашку. Я шел на обед. Радостно принимал пищу, а с этого момента можно было включать секундомер. Вот чичяс, вот чичяс!!! Кто-то побежит в дувал.