Ласточка - птица счастья Гл. 1

Гл.1


Многочисленное семейство Кузьминых, муж с женой и пятеро их детей, уехали из деревни Вишнёвка поближе к городу, то есть в пригород. Никто и не помышлял отсюда уезжать, Тарас Данилович и Людмила Степановна собирались тут прожить до самого конца, но иногда происходят всякие случайности, совершенно не согласованные с нашими задумками.

Людмила трудилась свинаркой, было очень тяжело, но зарплата радовала. А Тарас водил грузовик уже много лет и тоже не жаловался на получку. К тому же, как только уборка в колхозе, так председатель не жадничал, другой раз и арбузов разрешит взять для детворы, а иногда и картошки на всю зиму.
Людмила поддерживала дружеские отношения с Алёной Котовой, последняя работала в её корпусе, и в честь неё Людмила назвала свою младшую дочь. Так вот, Алёна и посоветовала перебраться подальше от сельского хозяйства. Она показывала свои натруженные руки, жаловалась на множество болячек и всё твердила, будто такое и Люську ожидает, коли она не послушается. Алёне-то терять уже нечего, до пенсии потерпеть всего четыре годочка, а вот у Люськи ещё всё впереди, ей только тридцать пять, потому пусть поразмышляет о своём здоровье, да не так долго, чтобы потом не было поздно.

Людмила сначала смеялась, мол, отец с матерью тут век вековали, дед с бабой тоже, вот и ей ни к чему в дамочку городскую превращаться. Потом женщина злилась, эта Алёна уже начала ей надоедать, каждый день одно и то же. Люська твердила ей, мол, чтобы в райцентре что-то приобрести, на то деньги нужны, а у них они откуда? Ведь пятеро деток, не успевают с Тарасом покупать им одежду, обувь, а сколько на еду уходит, так лучше не вспоминать. Это ещё хорошо, что есть своё кое-какое подсобное хозяйство: кур с утками завели, а на огороде высаживали необходимые овощи. Был сад свой, поэтому в погребе всегда стояли банки с вареньями и компотами.

Дети есть дети. Одной дочери не купишь куклу, надо сразу четыре. А раз девчатам преподнесли подарки, то и за сына также забывать нельзя. Шоколадок всегда пять штук из ларька приносили, а если торт, то здоровенный. И откуда у Кузьминых какие-то там заначки? Разве с такой оравой что-то сэкономишь? Но Алёнка была упрямой, как тот чёрт. Она и призналась, что у её двоюродной сестры проблемы с лёгкими, для неё здесь очень влажный климат и она собралась уезжать отсюда в свою Сибирь. А поскольку торопилась, то и жильё своё отдавала не так дорого. А домик-то завидный... Кирпичный, на четыре комнаты. Во дворе времянка, тоже вместительная, с печкой, там тоже запросто можно зимовать. Люська снова нервничала, мол, говорю же, хоть сколько пусть ничтожно мало просят за тот домик, ну сказано же, что за душой и ломаного гроша нету. Алёна предлагала помощь, будто займёт, а они свою хату продадут, то сразу и с ней рассчитаются. Не хватит, то ничего, постепенно накопят, ведь не будут же они сидеть без дела.

Люська не решалась покидать насиженное место, как-то Тарасу проболталась, что товарка не даёт ей покоя, а тот не поддержал её, а наоборот заинтересовался. Тарас молчал до последнего, но раз события стали развиваться по другому сценарию, то тогда и пришлось намекнуть супруге, вроде в деревне скоро делать будет нечего. А как столько ртов прокормить и дать им дальнейшую путёвку в жизнь, это будет весьма проблематично. И что потом наследникам тут делать, в опустевшей Вишнёвке, по над дворами собак гонять и больше ничего? Ведь, если отпустить их всех на учёбу, опять-таки - нужны какие-то средства. А пригород, хоть и считается задками, но всё равно это город. Там и для детей занятия найдутся, ни то, что в обнищавшем колхозе.

Тарас спросил у довольной Алёнки адрес её сестры и поехал на ГАЗоне поближе рассмотреть свои будущие владения, он и не сомневался в том, что они купят это подворье. Да и что им терять? Да, жалко хатку свою, столько прожили в ней, но тут уже вопрос ребром следует поставить: или продолжать жалеть и с деревни ни шагу, или срочно надо задумываться о будущем своих детей. Последнее явно перевешивало.
Если бы родители были живы, то как их одних тут оставишь? Кому-то смотреть за ними нужно. Но у Тараса мать с отцом рано умерли, болели сильно. А Люську тёща сама растила, но в том году тоже её похоронили. Как говорится, в этом смысле руки развязаны, потому можно смело поселяться, где только душа пожелает.

Дом понравился Тарасу, а Люся с интересом его ожидала и с какой-то тревогой. Ей и хотелось улучшить свою жизнь, а особенно о детях она переживала, и, в то же время, молодая женщина относилась к такому "сорту" людей, которые очень страшились каких-то перемен, даже если заранее были уверены, что это хорошая идея и, что потом будет много комфортнее.

Особенно Тарас не мог нарадоваться на паровое отопление, это было так удобно, что печка не стоит в самой комнате, к которой, в холодный сезон, заносишь уголь вёдрами и охапками напиленные дрова. Как не стараешься, чтобы не насорить, а всё равно постоянно вытирали эту пыль и полы не успевали надраивать. Потом уже полегче стало, когда Нина и Арина, две старшие дочери, подросли и уборка в хате стала их святой обязанностью. Маргарита, третья дочь, отвечала за посуду, а Алёна нянчила младшего братишку. У всех своё занятие.

А тут - котёл находился даже не в прихожей, а в небольшой пристройке, где, если что, и полы просвежить не составит никакого труда.

Также имелся сад из плодовых деревьев, малинник, по несколько кустов смородины и крыжовника. Но самое главное - это дуб, увидев который Тарас аж воскликнул от восторга. Столетний красавец рос на задворках, но именно во владениях Софьи, так звали хозяйку. А если Кузьмины сойдутся с нею в цене на жилище, то гордое и роскошное дерево будет принадлежать только им одним.

-   А что вы так радуетесь? - поинтересовалась Софья Петровна. -  Нет, я неплохо отношусь к природе, но вы представить себе не можете, сколько тачек засохших листьев я обычно вывожу из-под этого дуба. Уже молчу о желудях.

-   Я люблю дубы и готов каждый день за ними ухаживать и убирать, только бы они были. - ответил ей Тарас.

Женщина улыбнулась и ничего не ответила, а Тарас подумал, что она из "породы" нейтральных. Есть хороший народ, есть злой, а она нейтральная. Ей, если стоит дуб - это нормально, только бы не мешал, а если кто-то спилит его, то туда ему и дорога. Порой, вот такие "серединки", ещё опаснее плохих людей.

-   А зачем вы листву убирали? Пусть бы в огород падали. Это же перегной первоклассный, у вас бы урожай был на зависть всем соседям.

-   Да? Я и не догадывалась об этом.

Алёна дала взаймы некоторую сумму наличных и Кузьмины вскоре стали считаться полноправными городскими гражданами. Софья Петровна и мебель им подарила, не захотела создавать себе лишние затраты на контейнеры, сказала, будто достанет новую обстановку, как только прибудет на место.
Благодаря Алёне и они свою деревенскую хату вскоре продали, товарка нашла им покупателей из соседнего хутора. Кузьмины, все вырученные деньги, отдали Алёне, но там ещё оставался кое-какой долг, который они потом одолели за год и несколько месяцев.

Тарас устроился шофёром на элеватор и круглый год возил зерно, а Людмила пошла на почту и её туда сразу взяли, как раз требовался почтальон на их промышленную зону, где Кузьмины и поселились. Людмила на велосипеде развозила газеты, журналы, письма. Да так приноровилась, что на ходу двухколёсного транспорта ловко закидывала корреспонденцию в почтовый ящик. Она редко когда останавливалась возле какой-то калитки, поэтому и с обязанностями справлялась очень легко и споро. Правда, их получки сразу уменьшились, но они и здесь научились приспосабливаться. Что-то своё выращивали, а что-то приносили с базара. Людмила сразу сдружилась с коллективом, из-за простоты своего характера, и коллеги ей подсказали, в каких магазинах продукты имеют более низкие цены, в отличие от других торговых точек, хоть товар точно такой же, а то ещё и лучше.

Кроме Тараса, у родителей был ещё старший сын, но он как уехал в столицу после школы, так и остался там навсегда. Тарас с ним редко встречался, хорошо, если раз в несколько лет. А когда умерли отец с матерью, то Юрий, как звали полковника милиции, Кузьмина-старшего, отказался от своей доли в делёжке наследства, в пользу младшего брата. И не сказать, будто он являлся богачом, просто детей у него было меньше, а точнее, всего один сын. И квартиру ему в своё время бесплатно дали, трёхкомнатную.
Людмила часто вспоминала отца, именно он больше всего и занимался воспитанием единственной дочери. Мать всегда болела и ей было не до самой себя, ни то, чтобы до маленькой Люси. Но когда ей становилось полегче, она подзывала к себе малышку и крепко прижимала её к себе, обливаясь слезами. Люся не любила эти моменты, ей было страшно за маму.
А вот отец научил девочку понимать эту прекрасную, но суровую жизнь. Он много рассказывал историй, связанных с их краями, с давно ушедшими его дедом и бабушкой, которые отличались весёлым нравом и как их любили все и почитали в родной деревне. Люся слушала, открыв рот, папа был замечательным рассказчиком. Но так случилось, что он первым умер, видимо, подорвав сердце всеми тяготами, когда всё взваливается на одни плечи, хоть плечи эти и являлись мужскими. Переживания за хворую жену - вывели из строя некогда крепкое сердце и плачевный результат не заставил себя ждать. Мама же, потом ещё успела выдать Люську замуж за Тараса и даже дождалась рождение внучки Ниночки.

Все эти события происходили давно. Уже и Вовка, сын Тараса и Людмилы, вернулся из Армии, а дочери, все до единой, выскочили замуж и родили детей. У Кузьминых уже насчитывалось шестеро внуков.
Но у стареющих родителей была надежда на Владимира, что хоть он разделит с ними один двор и одну крышу над головой. Да Вовка и сам не собирался бросать отца с матерью, чем несказанно радовал Тараса и Людмилу.

Мужчина выпил за встречу желанного солдата и стал таким разговорчивым, что не обращал внимание на ворчание жены, мол, почти три дня обмывает приход наследника, ну сколько можно? Тарас отмахивался от назойливой супруги, чем сильно веселил Вовку, а сам продолжал свой сокровенный рассказ:

-   А знаешь, сынок, ведь тебя нам ласточки подарили. - Тарас с любовью смотрел на повзрослевшего сына. Возмужал Вовка за два года, это правда.

-   Папка, да что ты такое говоришь? Обычно аисты детей приносят, а ты уже ласточек сюда присовокупил? - пуще прежнего смеялся юноша.

-   Сынок, да не слушай ты его. - вмешалась Людмила. - Он как лизнёт водки, так в такого фантазёра сразу превращается, прям, впору ему уже чи книжки бы начать писать.

-   Люсьена! Не мешай мне с сыном общаться! Между прочим, я не видел его целых двадцать четыре месяца.

-   Ага, а я, можно думать, каждый день его видела. Тарас, иди поспи, а, сделай такую милость?!

-   Это ты иди и займись хозяйством. Пирог, что ли испеки. Всё-таки сын вернулся со службы, а домашней выпечкой их там никто не баловал.

Людмила качала головой, но уходила на кухню. И не потому что послушалась мужа, у неё там на печке что-то жарилось, варилось и парилось.

-   Ну её, эту мать... - Тарас махнул рукой вслед супруге. - Не даёт нам с тобой поговорить и хоть ты репку пой... Так вот, сын, именно ласточки сделали это доброе дело... А всё началось с того, что мне уже надоело с роддома привозить одних девчонок. А тут ещё и мать стала мне выговаривать, мол, уже и так цыганский табор во дворе, ну куда столько ребятишек? Ведь их всех надо на ноги поставить, это же не кутята. Я её едва уговорил на тебя. Вернее, кто мог заранее знать, кто там у мамки в животе, но я ей так и сказал:

-   Люська, поверь, рожаешь последний раз. Если снова девка, то клянусь, больше не буду заставлять.

Помню, сижу во дворе, а у нас в сарае каждый год ласточки лепили сразу по несколько гнёзд. Ты не помнишь, наверное, из-за малого возраста, но такой двор у нас был красивый, весь зелёный-зелёный. Травка спорыш, деревья, кустарники...

-   Да кое-что помню, но очень смутно, пап. Вот травку помню, как по ней босиком ходил и никак не мог понять, почему она мокрая по утрам, ведь дождика ни капли не было ночью. Ещё не забыл сад белоснежный по весне. Мне нравилось сидеть там на лавочке и вдыхать этот чарующий аромат. Тогда я мало в чём разбирался, но запах цветущих яблонь полюбил на всю жизнь.

-   Ты прав, сынок, это святое... Так вот, примостился я на табуретке, а одна из ласточек села на проволоку, которую я матери протянул через весь двор, она бельё после стирки туда вешала. А ласточки уважали передохнуть на этой проволоке. И тут, как взмолился я перед пичугой, мол, помоги, касатушка, чтобы сынок родился. Не подумай, будто девок своих терпеть не могу, как их не любить, они же моя кровь? Но дюже мне пацанёнка охота, что аж комок какой-то к горлу подступает, когда подумаю об этом.
Ласточка так внимательно на меня смотрела, вроде соображает, о чём я ей говорю. А потом, ну как защебечет на весь проулок, у меня аж сердце содрогнулось. Вовка, я сразу понял - наверняка мужик на этот раз появится на свет божий. И точно! Хочешь подшучивай над отцом, а хочешь нет, а я до сих пор уверен, будто это заслуга той ненаглядной касатушки. И вообще, вот дубы я обожаю, прям, всей своею душою, а из птиц - ласточек. Я, Вовка, считаю, будто она - птица счастья.

Вовка, улыбаясь, смотрел на своего отца, которого любил, как и мать, до беспамятства. Он всегда радовался, что ему повезло на родителей, потому и детство у него с сёстрами было завидным и самым лучшим. Насколько ему известно от старших сестричек, да и сам он всё это видел, отец с матерью всю свою жизнь старались только для детей, чтобы всем пятерым всегда доставались самые лучшие кусочки за столом, одевали их не хуже других, дабы дочери и сынок ни в чём не считали себя ущемлёнными и, тем более, дабы не так было заметно, что они из многодетной семьи.

Вот говорят, будто чем больше ребятишек, тем они дружнее и подельчивее. Это правда. И родителям всегда во всём помогали, понимая, что тем и так не сладко, потому приноровились вести себя прилежно, не расстраивали их лишний раз.
Они и сейчас все дружат, несмотря на то, что у девчат свои, уже отдельные проблемы, но, узнав, что Вовка возвращается со службы, сёстры всё побросали и бегом поспешили в родительский дом, чтобы помочь отцу с матерью достойно встретить солдата. Столы ломились от всевозможных закусок, а девчата, наперебой, приглашали в гости младшего братишку, чтобы у каждой погостил хотя бы по денёчку. Вовка дал им такое обещание.
Гости поразъехались, у каждого свои дела, работа, семейные хлопоты, а они здесь остались втроём. Теперь и Вовке тоже надо было подумать, куда ему устроиться, ведь и его пора уже настала - потихоньку начинать приучаться к самостоятельной жизни.