Дело дрянь. Глава 6. Капкан

Черновое название романа "Дело дрянь"
Редакция 2020-10-16

Любое сходство с реальными людьми, событиями или организациями - случайно.

Кощей снова взял трубку, набрал генерала и сообщил: “Анатолий Сергеевич, большие проблемы. Против нас профессионально работает команда ликвидированного Булыгина.” Генерал Петров на секунду задумался, а потом пообещал Борису Кощееву: “Жди. Скоро наши приедут”.

Борис уселся на диван, ещё раз окинул взглядом комнату. Из простреленной головы мёртвого добермана уже натекла приличная лужа крови. С улицы доносились возмущённые крики жильцов первых этажей дома, у которых выбило стёкла от взорвавшейся в “Гелендваген”-е гранаты. Судя по звукам, на месте автомобиля Малыша полыхал костёр. Вдалеке раздался вой сирены пожарной машины. Спустя десять минут раздались шаги на лестнице и в открытую дверь квартиры вошли трое.

Взглянув на них, Борис понял, что генерал Анатолий Петров, отдавший приказ об уничтожении Михаила Булыгина, сегодня играет отнюдь не на его стороне. Вошедшие люди были в белых халатах и шутить были не намерены. Один из них держал в руке наставленный на Бориса пистолет, а другой – какой-то свёрток, типа белого полотенца. Когда он взмахнул руками, свёрток развернулся, и Кощеев понял, что это смирительная рубашка.

Второй и третий визитёры подошли к нему по вытянутой траектории, стараясь не пересекать линию огня первого, который навёл на Бориса пистолет, и жестами предложили надеть смирительную рубашку. Силы были не равны: трое накачанных и более рослых мужчин против него одного, причем с заряженным оружием. Подготовка позволяла ему уложить хотя бы одного из них, до того, как он сам получит пулю. Но не более. Двумя днями позже Борис понял, что, возможно, погибнуть именно в этот момент было бы наилучшим выходом. Но тогда он смалодушничал, и надел её.

Под конвоем людей, которые менее подготовленному человеку показались бы санитарами, Борис спустился по лестнице вниз, где их ждал микроавтобус “Ford” с тонированными стеклами, на котором был нарисован красный медицинский крест и написано “Скорая помощь”. Недалеко от неё стояла пожарная машина, которая тушила джип и удачно заслоняла компанию и Бориса от толпы стоявших на улице жителей дома. 

Осторожно придерживая его за голову, конвоиры усадили его в микроавтобус, после чего залезли в него сами. Водитель сразу включил сирену и устремился по Лермонтовскому проспекту вглубь Адмиралтейского района.

Двадцать минут спустя автомобиль “Скорой” миновал ворота рядом с забором, обнесённым колючей проволокой, и остановился во дворе около старого четырехэтажного здания. Бориса провели в приёмный покой, и оставили сидеть на обшарпанном диване под присмотром двоих бандитов в белых халатах, пока третий сунул какие-то документы сидящей за окошком врачихе, набрал номер на своём мобильном, и сказал в трубку: “Александр, мы приехали”. Потом он дал трубку врачихе, и произнес ей: “С вами хочет поговорить главврач больницы”. Та взяла аппарат, и, выслушав собеседника, вернула мобильный третьему, а своей напарнице, кивнув на Бориса, сказала: “Этого без оформления, прямо к главврачу”.

Ещё полчаса спустя Кощеев сидел в кабинете, в котором на окнах были решётки, и пахло какими-то лекарствами. Напротив него, внимательно разглядывая собеседника, расположился главный врач больницы, человек лет пятидесяти пяти, с белыми седыми волосами. На главвраче были одеты солнцезащитные очки красновато-коричневого цвета. Это была стандартная полицейская модель, которую обычно носили V.I.P.-клиенты, начиная от начальников из МВД и заканчивая директором “Мосфильма”. Этот тип очков Борису никогда не нравился, потому что его не вдохновляли цвета свежевысранных фекалий.

Не торопясь, главврач ещё раз глянул сквозь очки на Бориса, и, наконец, нарушил тишину: “Меня зовут Александр Юрьев, я главный врач этой психиатрической больницы”. Сделав ещё одну весомую паузу, он также без эмоционально продолжил “А брата моего ты убил зря. Знаешь, как мы теперь с тобой поступим? Учил я студентов...” Только тут Кощеев увидел, что лицо собеседника исказила гримаса ненависти, и в этот момент чертами лица он немного напомнил убитого Борисом Михаила Булыгина.

Александр поднял трубку лежащего рядом с ним на столе телефонного аппарата и также, без эмоций, пригласил зайти к нему в кабинет медсестру с препаратом. Верзилы в белых халатах стояли рядом со столом главврача и, напряженно молчали. Минуту спустя дверь отворилась и в кабинет зашла пожилая полная женщина неприятной наружности. В руках она держала поднос с одноразовым пятикубовым шприцом. “Как вы сказали, Александр Иванович. Наша фирменная смесь из героина с виагрой.”

Юрьев посмотрел на неё также многозначительно и скомандовал: “Сделайте укол этому идиоту, Татьяна Петровна, а потом проводите его к пациентке”. Борис рванулся в сторону, так как все услышанное произвело на него нехорошее впечатление – героин не входил в его планы, а сути коварного плана Александра он разгадать ещё не смог. Но, верзилы и смирительная рубашка далеко уйти не дали. А ещё спустя мгновение медсестра отточенным движением проткнула Малышу брюки в районе ягодицы и молниеносно всадила ему в задницу весь шприц.

Минут двадцать спустя Бориса затолкали в хорошо освещенное помещение, где первым делом он увидел оголенную женскую попку. Молодая женщина, в надетом на лицо кожаном наморднике и с резиновым шариком во рту, была привязана к кушетке в позе рака. Сознание у Бориса под воздействием дозы героина помутилось, все происходящее начало казаться ему смешным, великолепным и потрясающим. Да и виагра уже сделала свое дело - конец у него встал, а инстинкты подсказывали, что его привели трахаться.

Верзилы сняли с него смирительную рубашку, медсестра спустила с Бориса брюки, они отошли, и он, особенно не размышляя, засадил свой член в вагину, расположенную чуть ниже голой задницы, лежащей связанной женщины. Послышался её стон. Запыхтев, как локомотив, Борис принялся совершать над ней поступательные движения. Женщина, лица которой он не смог разглядеть, отвечала ему ритмичными стонами. Минут пять-шесть спустя Борис кончил в её влажную киску.

Тем не менее, даже под действием большой дозы героина и, несмотря, на возбуждение, в голове у Бориса вертелся какой-то назойливый и беспокойный, как комар вопрос. Осознать суть вопроса он не мог, и, поэтому, не мог на него и ответить. Времени разобраться с этим вопросом ему не дали. Сотрудники медперсонала одели его, потом ему опять натянули смирительную рубашку и оставили на ночь в одиночестве, в трехместной палате. Там Борис и отключился.

На следующий день, ближе к обеду ему опять вкололи какой-то медпрепарат, покормили, и он опять провалился в забытье. Проснулся он лишь когда его снова заталкивали в машину “Скорой помощи”, всё те же бандиты в фирменной одежде санитаров. Все тело охватила слабость от затекших без движения в смирительной рубашке рук. Полчаса спустя его привезли к окнам его квартиры на Лермонтовском проспекте, и, освободив, отпустили.

Смесь из наркотиков и нейролептиков мешала ему соображать, голова болела, почти ничего из происходящего Борис не помнил. Поэтому, на полном автомате, он поднялся по лестнице к своей квартире, и с удивлением обнаружил дверь приоткрытой. Сознание и неотступно преследующее его чувство дежа вю, смутно дали ему сигнал, и тут он очнулся. Под дверью, в застывшей луже крови лежал, уже начавший пованивать труп добермана. На кухне в удавке висел, тоже уже начавший разлагаться, труп женщины, лицом напоминавший его дочь. 

А вот увиденное в комнате его напугало не на шутку. В кресле, в неестественной позе, сидела молодая женщина с простреленной головой и вытекшими мозгами. Рядом с креслом лежал его наградной пистолет, выпавший из её ослабевшей руки. Дверца сейфа, в котором он его хранил была открыта. У Бориса на этот раз не было никаких сомнений, кому принанадлежит труп. Это была его дочь Маша. Рядом лежала коробка  с фильмом о приключениях принца Флоризеля на двд-диске, который они недавно купили, чтобы посмотреть и прощальная записка, написанная её рукой: “Убей себя ап стену, папа. Видео в планшете.”

Пересилив отвращение и тошноту Борис нажал на иконку и, наконец, понял, что произошло в психбольнице, когда ему ввели дозу героина и виагры. Он увидел себя, трахающего голую связанную женщину в кожаном наморднике. После того, как его одели и увели, намордник с неё сняли. Сомнений не оставалось. Борис узнал в своей сексуальной партнерше собственную дочь Марию. Заканчивалась видеозапись несколькими строчками, добавленными к ней в видеоредакторе: “Мир должен знать о том, что бывший сотрудник ФСО под дозой героина изнасиловал свою дочь”.

Только сейчас Борис понял коварный план Александра Юрьева, и ужаснулся тому, как душевнобольной главврач психбольницы с коррумпированными сотрудниками спецслужб отомстил ему позором и смертью дочери за смерть собственного брата, киллера Михаила. Не оставалось сомнений, что на черных риэлторов работали оба. Возможно, что в доле был и генерал Анатолий Петров.

Немного постояв в оцепенении рядом с трупом дочери, трупом неизвестной удавленницы и мертвым доберманом, Борис с отчаянием понял, что терять больше нечего и принял единственно верное решение - объявить Александру Юрьеву вендетту.

Взяв телефон, он набрал номер не полиции, а скандально известной в городе преподавательницы театральных ВУЗов – Нюшкиной. Именно этой особе, родовая фамилия которой происходила от итальянского слова nu, то есть “голые”, принадлежала сеть крупнейших борделей страны под названием “Институт Проституток”. Нюшкина привлекала в секс-индустрию настоящих актрис и актёров, она уже много лет работала их мамочкой, сутенёршей, внедрявшей дистанционное обучение в стиле, подробно описанном в фильме "Высший класс", где играли Ирина Алфёрова и её дочь Ксения Алфёрова. По слухам Нюшкина в своем бизнесе, даже использовала труд несовершеннолетних, которых вербовала, вопреки желанию их родителей, которые не догадывались, что под видом присланных репетиторш и нянечек, к ним в семьи внедрялись её профессиональные путаны.

Думать о последствиях Борису было уже некогда.