Проснуться бы...

 - Тебе помочь? - обеспокоенно спрашивает Джустис.
 - Спасибо. Справлюсь, - придерживая (чтобы не стукнуть) забинтованную руку, осторожно сажусь в машину. - Поехали... домой.
 Уик-энд получился запоминающимся. Джус просила помочь отцу разобрать покосившийся сарай. В понедельник должны были приехать рабочие, чтобы приступить к строительству нового. Почти всю субботу с мистером Лимбасом занимались демонтажом. Практически заканчивали работу, как я вдруг неосторожным движением распорол об гвоздь ладонь.  Молча сжав кисть, пробормотал: "Сейчас вернусь" и направился к дому, где тут же принялся промывать рану. На кухню вошла Джус с пустой чашкой; взглянув на меня, тут же поставила ее на стол и подошла к аптечке, что над мойкой; быстро обработав перекисью водорода руку, ловким движением перебинтовала ее.
 - Спасибо, - выдавив улыбку, проговорил я и вернулся к тестю, который, увидев повязку, спросил:
 - Сильно зацепил? Отложим до завтра?
 - Справлюсь. Тут осталось-то работы на полчаса.
 Когда снимали последнюю балку, та вдруг соскользнула со стойки с моей стороны и хлестанула по больной руке. Вскрикнув, я пошатнулся и упал вместе с лестницей.
 - Сильно болит? - спросила Джустис, прикладывая к синяку полотенце со льдом.
 - Терпимо, - стиснув зубы, выдавил я.


***
 Утром чувствовал себя гораздо лучше - помог чудодейственный компресс миссис Лимбас, которая вдруг за завтраком спросила:
 - Может, останетесь до утра? Как с такой рукой ехать-то? А Зед вас бы подбросил до города.
 - Мы поедем сегодня, после обеда. Я поведу. Собирались зайти в магазин, присмотрели вчера телевизор. А у папы, я так поняла, завтра и без нас дел полно, - ответила Джус, сжав мое колено.
 - Конечно, любимая, - улыбнувшись сказал я. Точно! Совсем забыл про это. А старый собирались установить на кухне. На всё уйдет остаток дня. Планировал сегодня доработать рукопись, которую обещал в понедельник утром предоставить в редакцию. Был удивлен, что Роял согласился напечатать этот посредственный рассказ в своем журнале. Придется работать ночью и...
 Из раздумий меня вывел сильный толчок.
 - Дорогой...
 Оглядываюсь. Заглохли посреди переезда, а справа медленно, как в кино, приближается товарный состав. Судорожно пытаюсь открыть дверь со стороны Джус, которая, повернувшись ко мне, спокойно произносит:
 - Приехали!
 - Что? - открываю глаза. Слева - двухэтажный дом с круглыми окнами. - А почему мы вернулись?
 - Чего? Спишь, что ли?
 - Уже нет, - оглядываю здоровую правую руку. - Обратно я поведу.
 - Как скажешь, дорогой.
 После чая мистер Лимбас дал мне комбинезон и перчатки. Сарай, который Джус попросила помочь покрасить, оказался гораздо больше, чем я предполагал. Управимся ли сегодня? Завтра хотел поработать над рассказом, чтоб успеть в понедельник утром отправить на электронную почту Роялу, который его обещал прочитать; если заинтересует, то напечатает в своем журнале.
 - Игнатий, я понимаю, что у Джустис характер непростой, - заговорил вдруг мистер Лимбас, опуская широкую кисть на длинной палке в огромную бочку с зеленой краской. - Но, мне кажется, большинство женщин в первую очередь ценят достаток и уют. Знаю, как моя дочь относится к твоей второй работе и насколько последняя важна для тебя...
 Где-то месяц назад получил по почте экземпляр коллективного сборника, изданный небольшим тиражом на средства авторов, с моим рассказом. Показал жене.
 - Так и я могу напечатать что угодно, - даже не взяв в руки книгу, высказала она свой вердикт и повернулась к телевизору; там явно было что-то гораздо интереснее. Постояв с минуту, я развернулся и вышел из комнаты, после чего закинул сборник куда подальше...
 - Главное - это вера, - продолжает тесть. - Без нее  все наши устои просто рухнут.
 - Что? О чем вы? Я не понимаю.
 - Осознание приходит... рано или поздно.
 До самого ужина он больше не проронил ни слова.

***
 Джус, сидя на кровати в просторной комнате для гостей, мучает магнитолу, пытаясь найти хоть какую-нибудь волну. А я, расположившись за столом,  вычитываю рассказ. Из динамика доносится лишь шипение, которое постепенно перерастает в усиливающийся гул.
 - Любимая, сделай потише.
 - Проснись!
 Оглядываюсь. Под оглушающий гудок паровоза справа приближаются два светящихся глаза. Быстро распахиваю водительскую дверцу и чуть ли не выталкиваю жену из машины. Тут же что-то подхватывает меня. Внизу огромная стальная змея легко сметает на своем пути возникшую преграду.

***
 - Милый! Проснись! - Джустис вытирает полотенцем холодный пот с моего лба. -  Опять кошмар приснился?
 - Да. Сейчас собираемся и едем домой.
 - Мы же хотели вечером. А как же барбекю? Папа зря все подготавливал?
 - Хорошо. После обеда складываем вещи и возвращаемся, чтобы успеть добраться до темноты.
- Как скажешь, дорогой.

***
Осознание.
Иногда наступает такой момент, когда понимаешь, что навязываемый образ жизни не совпадает с твоим воззрением, затрудняет продвижение к намеченной цели или делает невозможным осуществление последней...
 - Дорогой, кажется, мы заблудились.
 - Что? - открываю глаза. По лобовому стеклу хлещет дождь. По сторонам в полумраке мелькают темные деревья.
 - Уже два часа едем, а главной дороги не видно.
 - Может, ты не туда свернула?
 - Исключено. Тут и поворотов-то никаких нет... Что за...
 Впереди тупик, а слева - до боли знакомый серый дом, на веранде которого мистер Лимбас курит трубку.

***
 Лежа на кровати, разглядываю на потолке причудливую лепнину, чем-то напоминающую крест. Джус тщетно дергает ручку.
 - Это бесполезно. Я уже пытался, - поворачиваюсь к ней. - Окно тоже не поддается.
 - Папа! Мама! Помогите! У нас дверь заклинило!
 - Их здесь нет, а то бы они тебя услышали.
 Что это? Случайность? Или ночью в дом проникли грабители и заблокировали двери, чтоб их не застукали? А окно? Ерунда какая-то! Или это сон? Сейчас я проснусь и окажусь в нашей квартире... Ведь мы же собирались ехать домой... Или только собирались? Тогда сейчас открою глаза, а рядом лежит спящая Джус и снизу, из столовой,  тянется неповторимый аромат кофе, приготовленного миссис Лимбас... Вдруг нащупываю под подушкой толстую тетрадь. Узнаю свой почерк.

        "Убили!
 - Не понял, - сказал я, оглядывая безлюдную улицу, и потянулся к телефону, который уверял, что сейчас ровно семь тридцать. Время, что ли, сбилось? Подходя к пустой остановке, увидел его... обросшего, босого человека в каких-то лохмотьях. Руки (от кистей и выше) забинтованы и как-то неестественно прижаты к груди. Шел мне навстречу, медленно и слегка согнувшись, словно под какой-то невидимой ношей. Поравнявшись со мной, остановился.
 - Мил человек, не пустишь ли на ночлег?
 И тут я внимательно рассмотрел его. Высокий, худой, с узкими плечами; нос тонкий и прямой, длинные волосы цвета лесного ореха, слегка завивающиеся на концах; из-под темных, сдвинутых бровей на меня словно смотрело небо.
 - Найдется  ли уголок для усталого путника? - снова спросил он, слегка склонив голову.
 - Конечно, - ответил я, глядя в эти светлые, чистые глаза, но тут же вспомнил, что завтра утром с курорта приезжает Мари. - Конечно, я бы пригласил вас к себе, но не сегодня.
 - На двух стульях не усидишь, можно громко и больно упасть, - вдруг сказал незнакомец, улыбаясь и с его густой, раздвоенной бороды слетел застрявший там лавровый лист.
 - Что?
 - Пора уже сделать выбор.
 - О чем вы? Не понимаю!
 - Осознание приходит... рано или поздно. А теперь торопитесь, а то опоздаете на работу. Час пик ведь.
 "Какой к черту час пик? На улице - ни души!" - хотел крикнуть я, но тут же за спиной услышал визг тормозов и ругань. Резко оглянулся. На остановке - полно народу. Подъезжали и отъезжали маршрутки.
 - Что происходит? - обернулся к незнакомцу, но того уже и след простыл. - Чертовщина какая-то!
 Выбросил окурок и запрыгнул в автобус.
***
 Подъездная дверь противно скрипнула, напоминая, что моя жизнь вот так же... На месте Кэйли я бы тоже обиделся и поставил вопрос ребром. Хотя знала ведь, что не свободен. Главное, чтоб все поняла и не звонила... какое-то время. А если надумает прийти?.. Черт!
 Вверху звякнула цепь, послышалась возня. А это еще что? На площадке между вторым и третьим этажом в дальнем темном углу едва различимы силуэты двух сидящих на корточках мужчин. А в ближнем, освещенном уличным фонарем, - на какой-то картонке примостился утренний незнакомец, который, увидев меня, тут же протянул бутылку.
 - Выпей за мое здоровье, мил человек. День рождения, всё-таки.
 Сделал пару глотков. Какое-то дешевое вино.
 - Вижу голгофу...
 - Как ты можешь его слушать? - донесся из темноты чей-то хриплый голос. - Бред собачий!
 - А мне нравится, как он говорит, - ответил кто-то невидимый. - Ты, главное, вдумайся в каждое слово...
 - Тьфу! Да ну тебя!
 - Каждое деяние вернется к вам в том или ином виде, - услышал я поднимаясь по лестнице.
 - Достал уже, проповедник чертов!
 Внизу звякнула цепочка, донеслись звуки борьбы.
 "Может, полицию вызвать?" - подумал я, входя в квартиру.
 - Сами разберутся! - ответил тут же вслух и не узнал своего голоса.

***
 Проснулся от какого-то странного чувства. Чувства, что внутри что-то умерло. Вчера это что-то еще было, а сейчас исчезло. Словно ночью, когда я спал, кто-то вскрыл грудную клетку, вынул оттуда часть меня, а потом зашил. Соскочил с кровати и задрал футболку. Никаких швов.
 - Тьфу ты!
 Закурил, подошел к открытому окну и выглянул во двор. Тут же из подъезда выбежала какая-то женщина и, воздев руки к небу, истошно закричала:
 - Убили!.. Убили!
30.10.2017."

 - Как ты можешь читать в такое время? - оборачивается ко мне Джус.
 И право! Все это пустое! Бросаю рукопись в камин, который, вспыхнув на несколько секунд, гаснет. Тут же гостевая Лимбасов преображается. Вокруг - лишь голые серые стены да ржавая дверь.
 - Что это? Ничего не понимаю! Это же... - Джус в недоумении стоит перед двумя мраморными плитами с изображениями. Вглядываюсь в ближайшее. Зато я теперь все понял. Этот прекрасный лик не спутать ни с кем.
 - ...мы, - заканчиваю фразу жены.