Новый год на Киевской

Громко - громко тикают чужие часы. Пахнет книгами, мастикой для паркета, старым чужим домом. Из соседней комнаты приглушенно доносятся голоса. Маму почти не слышно. Папа с энтузиазмом ударился в воспоминания и что-то рассказывает дяде Боре. Наверное интересное. Но мне не слышно. Дядя Боря вставляет свои замечания. Звонко стукаются бокалы с шампанским. Там шутят и звенят приборами. Тетя Циля, высокая, полная брюнетка с сединой, постоянно курсирует между кухней и залом, где накрыт новогодний стол. Меня отправили спать, уложив в отдельной комнате. Я не в обиде. Но я никак не могу уснуть. Столько впечатлений, что сна нет и впомине. День был жутко длинный. В ожидании новогодней ночи, в приготовлении праздничной еды, в суете вокруг елки. Поздний ужин, плавно перешедший в празднование Нового года. Мои родители каждый год встречают со своими друзьями, тщательно соблюдая очередность: год у нас на Байкальской, год — у друзей на Киевской, с которыми связывает многолетняя дружба. Я знаю, они вместе приехали сюда  в Сибирь из Светогорска. Они всегда работали вместе. Они поют всегда одни песни. Чаще всего «Эх рулла, ты рулла!». У них общие воспоминания и общие знакомые по работе. Даже название улицы — Киевская мне всегда казалось таким красивым! Тем более, я знала, что мои родители когда-то жили и учились в Киеве. Но почему-то жили на Киевской не мы, а их друзья.
Я люблю бывать в этом доме. Тут все не так, как у нас.  Паркетные полы скрипят под тяжелыми шагами тети Цили. И блестят. И мои новые китайские синие босоножки так скользят, словно я на катке! И когда я сижу за столом на низком диване, мне подкладывают подушку в шелковой красивой наволочке, чтоб было повыше. А мое шелковое нарядное платье скользит по шелку подушки, босоножки скользят по паркету и я регулярно скатываюсь под стол. И все смеются!
Шикарные часы под прозрачным куполом с золотым вращающимся механизмом внутри периодически мелодично отбивают время. Я вздрагиваю каждый раз. На елке незнакомые игрушки, которые интересно разглядывать. Елка здесь, как и у нас, живая, пахнет лесом, до самого потолка. Блестят стеклянные игрушки, мигают разноцветные лампочки, переливается блестящий дождь. Вроде бы все, как у нас. Но в то же время все совсем иначе! Это похоже на волшебную сказку. Сама атмосфера этого дома другая. Здесь высоченные потолки. Большая просторная кухня. И туалет в отдельной комнате, не так как у нас, вместе с ванной в крохотной каморке. Здесь в комнатах огромные окна, и даже в зале два окна вместо одного!
Хозяйка приносит все новые и новые удивительные блюда, одно вкуснее другого. Я знаю, что она и моя мама часто обмениваются рецептами и любят удивлять друг друга новинками. У мамы в ее кулинарной тетрадке очень многие рецепты так и подписаны «От Цили Моисеевны».
В комнате, куда меня отправили спать, живут сыновья тети Цили и дяди Бори, Лева и Эдик. Они намного старше нас с братом. И сегодня они встречают Новый год со своими друзьями. Впрочем, как и мой старший брат. В их комнате столько всего интересного! Несколько книжных шкафов. Какие-то вазы, статуэтки, модели каких-то механизмов. Так хочется все потрогать… Но я боюсь в темноте что-нибудь опрокинуть, разбить и потому только лежу и прислушиваюсь к тиканью часов, к голосам в зале, к шуму редких машин за окном. Я никак не могу уснуть. Праздничное напряжение, усталость, детское любопытство - все перемешалось и прогнало сон.  И я, насмелившись, опять натягиваю свое  платьишко и скользя босоножками по паркету,  щурясь от яркого света, выползаю в зал. «У меня бессонница!» - громко заявляю я. Недорассказанный анекдот повисает в воздухе: «О! Явление Христа народу», - сам себя прерывает папа. Мама многозначительно переглядывается с тетей Цилей, а дядя Боря примирительно говорит: «Да, ладно вам, уже утро скоро, пусть сидит с нами». Все смеются, и праздник продолжается. Тетя Циля выбегает в кухню и приносит огромный торт. Это один из ее знаменитых тортов. Я  еще не вижу его, но по запаху догадываюсь, что это «Мишка», залитый шоколадной глазурью. Я пытаюсь поудобнее примоститься на шелковой подушке и снова сьезжаю под стол. Взрыв хохота. Мне так хорошо среди этих людей. Все знакомо и предсказуемо. Сейчас все будут пить чай. И папа обязательно скажет тост «За хозяйку этого дома!» . И тетя Циля будет смущаться и говорить, что моя мама ничуть не хуже стряпает торт «Наполеон» и, что  мамино тушеное мясо выше всяких похвал… А мама станет говорить, что завтра непременно надо встретиться у нас дома. Потому что такая у нас традиция уже много лет…  И часы на стринном буфете снова бьют громко и неожиданно. Но я уже не вздрагиваю. Я куда-то проваливаюсь, все голоса слышатся издалека, словно сквозь блестящую вату, которая лежит у подножия елки. Меня окутывает переливающийся дождь. Откуда-то издалека доносится звон колокольчиков. Наверное это Дед Мороз едет на санях и везет нам подарки? Меня подхватывают сильные руки. Наверное это и есть Дед Мороз? Он что-то шепчет мне на ухо. Чьи-то проворные пальцы расстегивают синие китайские босоножки. Меня опускают на мягкое пушистое облако, укутывают снежным одеялом и кто-то тычется мягкими губами мне в щеку. Наверное это олень из упряжки Деда Мороза. Я очень хочу посмотреть на него. Но глаза никак не открываются.