Рамушево. Горлышко из кувшина-8

Фрагмент рассказа «Рамушево. Горлышко из кувшина»
Рассказ номинант национального литературного конкурса
«Георгиевская лента»

Северо-Западный фронт.
Новгородская область. Старая Русса-Рамушево-Демянск.
Февраль 1943 года.

          ...Грязные, мокрые, оглушенные, некоторые сильно контуженые, батарейцы валились с ног. У обессиленных людей не было никаких возможностей передвигаться скрытно. Перемещались на издыхании ползком в грязи. Кто на боку, а кто даже на спине, отталкиваясь пятками керзачей отползали в сторону, искали укрытия. На новый рубеж минометные плиты перетащить уже не было  никаких сил, а все наши возможности корректировал немец. Подняться в полный рост тоже нереально – верная смерть. Корректировщики-наводчики издалека наблюдали за целью и поправляли огонь с чердака соседствующего с бойней кирпичного дома. Как правило, «зоркачи» обстреливались в каждом сражении. Если живы хорошо. А если не случалось, то позицию наблюдателя занимал командир миномета, младший сержант. Он по военным навыкам все мог – универсальный солдат. Если не было возможности произвести замену вовремя, прицельный огонь переставал быть эффективным. Приходилось стрелять по визуальной наводке. В таком случае можно было зацепить своих, а заодно схлопотать и скорый на расправу военный трибунал. Надо было выкручиваться, как уж получалось.
          Шквал вражеского огня пригибал голову. Подняться было невозможно. Но боевую задачу никто не отменял. Командиры торопили:
          – Быстрее, быстрее взводный младший начальник. Ты молодец. Ты справишься. Только принимай как можно скорее единственно правильное решение. Люди верят в тебя. Ошибешься, некому будет осудить. Война все спишет, если сам умудришься выкарабкаться из этой кровавой мясорубки.
          Через полдня боя из усиленной стрелковой дивизии со стрелковыми полками в 6 тысяч человек осталось 2 тысячи.
          На другой день оставшиеся в живых бойцы и новая стрелковая дивизия повторили атаку. Успех опять отсутствовал.
          На третий день в бой ввели остатки остатков и снова ввели новую стрелковую дивизию со свежими силами и вновь никакого успеха.
          Весь склон устилала густая россыпь трупов. Кругом валялись убитыми тысячи и тысячи погибших солдат. Огромные языки пламени, клубы дыма, лес разрывов покрывали всё пространство для предполагаемой лобовой атаки. По всей округе били через головы первой линии катюши, артиллерия, миномёты, но всё без толку. Немецкие пулемёты оставались целыми в своих железобетонных дзотах и по-прежнему косили наступающих красноармейцев.
          Жертвы жертвами, однако высокое начальство всё это кровавое «месилово» видело воочию. Обладающие властью, вылезшие в командиры «слуги народа» так и не давали приказ на тактическое отступление и дальнейший обход «долбанной» высоты с флангов. Мокрушники наши полковники. Супротив экономической и ещё чёрт знает, какой выгоды, связанной с передислокацией воск при обходном манёвре, бессердечные небожители ставили в противовес личность каждого жертвенника, голову которого упокоили на плахе победы.
          – Мы за ценой не постоим, – обычная присказка того времени.
          Так и гробило людей ни за что, ни про что «продвинутое» руководство частей. Красноармейцев без шансов отправляли на вражеские пулемёты и неминуемую погибель. Высшее руководство считалось неприкасаемым. Круговая порука. При тотальной ошибке найти крайнего было невозможно. Обычным делом считалось в штабе ближе к полночи залить шары «водярой». Пристыдить, осудить, наказать было некому. Всё по «стратегическому» плану: к утру уже новое пополнение от железнодорожного тупика грязь месить будет. Вот так, в разных вариантах, раз за разом одно и то же.
          Казалось, бои идут на измор, и будут продолжаться бесконечно. Кровь леденела в жилах, когда смотрел смерти в глаза, а костлявая подстерегала на каждом шагу. Мороз по коже, как страшно закапывать в мерзлую землю кровавое месиво с оторванными ногами. Не свыкнуться с чудовищной поклажей, собранной кусками, на заиндевелой плащ-палатке в общей куче. Ниже плинтуса опускали настроение разрубленные фрагменты, замерзавшие прямо на снегу.
          И в этот раз витающий парок над кучкой мышц и костей. Наяву в маленькой горке всё, что осталось от бойца, жизнерадостного балагура-весельчака, дружбана из Ижевска. На шинели оказалось растерзанное с растекшимся животом тело. Вот еще одно, прямо в месиве из грязи, кисель-киселём. А здесь бесформенная масса, перекинутая через шомпол орудия, так легче было тащить солдатам до места сбора. В шапке-ушанке с алой звездочкой кровавая лепешка с чем-то вонючим, вязким, собранным внутри. Неподалёку лежали присланные из дома рукавицы знакомого стрелка с оторванным пальцем и торчащими изнутри культями. Дальше было еще более кровавое естество, которое уже нет ни какой возможности опознать. В артиллерийском ящике из-под снарядов изнутри торчали руки, ноги, бесформенная кожно-сухожильно-мышечная фрагментация. В воронке лежал труп солдата, живот его был вспорот и раскрыт, словно сундук с откинутой крышкой. Все внутренности, как на анатомической картинке: кишечник, печень, желудок. Рядом воняющее тело обгоревшего до состояния головёшки, обугленного танкиста. Подалее еще кости… Еще… Еще… Ещё…      
          Страшная это и безумная была бойня. Мы не заметили, как заматерели на войне. Смерть воспринимали в качестве составляющей боя. Обвыкли. Но, до чего же низка, меркантильна с подлым душком алчная человеческая натура некоторых «героических» воинов. Перед началом атаки взвод побросал свои вещички в утепленную землянку полковых разведчиков.  А когда вернулся, на месте нашлась лишь подменная рвань. Какая-то тыловая сволочь успела стащить весь наш нехитрый, но такой необходимый каждому, солдатский скарб. Негодяи. Смерть заглядывает в глаза, а некоторым прохиндеям всё равно надо украсть у ближнего сослуживца. Мерзавцы. Бог им судья. Образно говоря, остались стрелки без тёплых полушубков, резервной обуви, бесценного солдатского барахла в вещмешках. Хорошо, что ещё разведчики, хозяева теплушки не подошли. Ворюги не знали, что тырят у сыскарей. Они-то точно разыщут. Могут и головушки открутить мазурикам. Причём без всяких на это разрешений и согласований с вечно пьяным начальством…