Песнь несбывшихся надежд

«Все, что касается тебя, не является преступлением…»
 
– Вы готовы?
– Мне нужно полминуты, хорошо? И еще, здесь можно курить?
– Вообще, нет, но так уж и быть, для вас я сделаю исключение. Нужно только найти пепельницу. Я, знаете ли, иногда тоже балуюсь табаком, люблю выкурить сигарету, наблюдая за происходящим на улице, только курю вон там. – Он пальцем указал на маленький балкончик, сидящий напротив него мужчина глазами проследовал указательному пальцу, но ничего на это не ответил.
Зажигая первую сигарету и затягиваясь убийственным дымом, он осматривал небольшой кабинет. Снаружи, это офисное здание, находящееся в центре маленького города, где любой житель, имея достаточно денег, мог арендовать местечко, как это сделал доктор Салливан. В помещении три кожаных кресла, на случай, если придется принимать женатую пару, последнее же, всегда занято владельцем кабинета. Стены выкрашены в легкий и успокаивающий молочный цвет. Два светильника, подчеркивающие спокойную атмосферу, и стеклянный столик, на котором стояли бутылка газировки и одноразовые стаканчики. Все сделано так, чтобы входящий сюда пациент не чувствовал себя скованным и находился в полном спокойствии.
Сбрасывая очередную порцию пепла, он понимал, что вся эта комната для этого и создана, будто он душевнобольной. Признаться, это работало, но стены, пропитанные дрожащими голосами и страшными историями, врезались в его сознание. Он слышал их и секундными урывками вспомнил давний сон, словно тот пытался прорваться сквозь густую паутину, что-то подобное он уже видел, вся эта обстановка напоминала ему картину больного подсознания. Только что это за сон и кто в нем главный герой? Он не знал, не хотел знать. Добивая окурок об дно пепельницы, он попытался прогнать дурные мысли из головы. Получилось не сразу.
Доктор, заметив сомнения и некое проявление страха на лице своего клиента, решил незамедлительно приступить к сеансу. Без лишних слов достал из кармана заранее подготовленный диктофон, щелкнул на кнопку записи и аккуратно поставил на столик рядом с газировкой. Из выдвижной тумбочки книжного шкафа достал блокнот с шариковой ручкой и всем своим видом показал клиенту, что готов начать.
– Это обязательно?
Клиент глазами указал на диктофон.
– Кое-что я записываю в блокнот, например реакцию на тот или иной вопрос, кое-что запоминаю, но целостность и правдивость истории всегда остается в диктофоне. И да, это обязательно, не поймите меня неправильно, но именно так я и работаю. Мне придется её переслушать, чтобы разобраться. Для меня, это как аудиокнига.
– Не люблю аудиокниги. Зачем кого-то слушать, если можно читать самому? Чужой голос, чужая подача, все это портит воображение. И еще, вам нужно уяснить, что разбираться ни в чем не нужно, я здесь не для этого. Мне нужно просто высказаться. И затягивать мне бы не хотелось.
– Как скажите, мистер…
– Попрошу без имен, если это возможно. То есть вообще, понимаете? Для меня это важно.
– Хорошо. Без проблем.
– Так, с чего мне начать?
– С самого начала, если есть печальная концовка, значит, должно быть и благоприятное начало.
Мысль доктора была ему понятна, только вот каламбур, творящийся в голове, никак не давал сконцентрироваться на чем-то определенном. Он все еще блуждал в подсознании, пытался найти нить, которая обязана была подвести к правильным выводам. Диктофон тем временем записывал одну тишину.
Вот оно, совсем близко, – пронеслось у него в голове, после чего клиент решился завести диалог.
– Старт этой истории более чем тривиальный, – он запнулся, все еще осторожно подбирая правильные слова, – мне просто стукнуло в голову добавить незнакомку себе в друзья в одной популярной социальной сети. Общение началось как-то само-собой, как говорится – «пошло по накатанной». Но со временем, всё закончилось так же быстро, как и началось. Вмиг прекратилось, будто кто-то свыше щелкнул пальцами.
Кому я, правда, буду бесконечно благодарен за то, что наши жизни таки пересеклись и сцепились на долгий год, так это своему лучшему другу. Без улыбки не вспомнишь, но такое и вправду возможно. У нас с ним возник спор из-за какого-то странного поста в той же социальной сети, где к фотографии девушки была прикреплена надпись, что-то вроде «вот как должны сидеть джинсы на девушке». – Тут он засмеялся, искренне, по-настоящему. Ник Салливан мило улыбнулся в ответ, как бы поддерживая его. – Вы уж простите меня за эмоции, в общем, он решил, что на фотографии девушка не в джинсах, а в обычных спортивных штанах, ну, знаете, которые идут в обтяжку. В итоге, начался нехилый спор, и тут я решил, что нам требуется мнение со стороны. Мнение человека, который разбирается в этом. По счастливому стечению обстоятельств в это время она была в сети, и когда я решился спросить, во что же одета та барышня, я даже и не думал, что моё сообщение начертит линию, за которой начнется новая жизнь, новые чувства и неподдельные эмоции. Забавно, но уже через две недели активного общения, мы согласовали первую встречу.
– И как это было?
–  Волнительно. Вот, что первое приходит в голову. Интересно, очаровательно, но в первую очередь – волнительно. От начала и до самого конца. Но это, скорее всего, зависит от человека. А я именно такой: могу переживать даже когда на столе самые сильные карты и все идет максимально по плану. Мне кажется, вы должны понимать, насколько важно первое свидание. Нужно показать себя с самой лучшей стороны, хорошо подготовиться и следить за своим поведением. Не задавать глупых вопросов, отвечать корректно, не язвить. И я подготовился, купил даже цветы, но опоздал. – Он улыбнулся. – Представляете? Буквально на минут пять, не больше. Я пунктуальный человек. Мне не нравится, когда опаздывают, мне не нравится опаздывать самому. Поэтому это уже было ошибкой. Не грубой, простительной и улетучившейся при первой же теме в последующем разговоре, но почему-то этот момент мне очень сильно запомнился. Тем не менее, всё прошло более чем удачно, и уже тогда, впервые увидев её вживую, впервые услышав её голос, я понял, что процесс запущен. Я стремительно влюбляюсь, только оправившись от прошлого ожога, и опять начинается то же самое. Снова это странное чувство туманит рассудок, и я в который раз отдаю своё сердце в руки чужому человеку. А виной всему её великолепные глаза: красивые, жгучие, безжалостные и очаровательные, будто голубой изумруд. Смотришь в них, и теряешь разум, как бы по-театральному не звучало, но это чистая правда.
Мы сидели в кафе и мило общались, не замечая, как летит время. Всё происходило само собой, и темы находились, и шутки проскакивали. Не обошлось, конечно, и без заминок, но в этом нет ничего страшного. Вечер подходил к концу, и всё закончилось её желанием сыграть в эту игру… Как же она называется? Ну, знаете, есть стол, на нем что-то типа шайбы, можно играть вдвоем или парами.
– Аэрохоккей?
– Да, в точку! Ненавижу эту игру! Наверное, потому, что толком не умею в неё играть. Долго не соглашался, но в итоге сдал позиции, и мы покинули кафе. Если это важно, ну так, для справки и под запись – я проиграл вдребезги.
Они оба рассмеялись. Комната буквально залилась искренним смехом. Клиент, продолжая хохотать, потянулся за второй сигаретой.
– Зато весело провели время. –  После чего последовала длинная пауза. Он выдохнул дым, задумчиво провожая его к потолку..
– Ну вот, – клиент развел руками, – так в принципе и началось наше длинное путешествие, которое, увы, закончилось не как в слащавых голливудских мелодрамах.
– Что было дальше?
– Много всего, большая часть из которого – положительные воспоминания. Конечно, у нас были разногласия, как и у всех, но мы старались сохранить самое важное – понимание и честь. Я поверил этому человеку, поверил в то, что он способен цепляться за отношения, в какой бы глубокой трясине они не оказались. Иногда я задумываюсь, такие вот пары, которых ты видишь на улице, они улыбаются друг другу, держаться за руки, целуются, какой у них процент на успех? Останутся ли кто-то вместе, невзирая на разные характеры, проблемы и невзгоды, заведут семью, и будь оно проклято, помрут в один день? Такое вообще возможно?
– Конечно, хоть таких и мало. Тут вопрос в другом: что они сделают, в случае чего, чтобы сберечь то, что построили? Осознают ли ту важность отношений, о которой вы говорили.
– Как бы это странно не прозвучало, но для этого есть воспоминания, они, как спасательная шлюпка, инструмент, чтобы переубедить человека, доказать, как им было хорошо тогда, и как будет хорошо в будущем. Фотографии можно удалить с телефона, но что ты сделаешь со своей памятью? Технологии еще не дошли до того, чтобы какой-то безумный ученый представил прототип того устройства из фильма «Вспомнить всё». Поэтому я до сих пор помню наш первый поцелуй, первый танец, первый просмотренный фильм, и мурашки идут по коже. Помню этот взгляд, улыбку, голос, запах духов, прикосновения нежных рук, помню, как ждал новой встречи каждые выходные. Все эти флэшбеки стоят перед глазами и давят своей огромной тяжестью, отчего перед очередным сном хочется вцепиться в подушку зубами и сдавленно орать. И моя проблема в том, что я не смогу ей доказать, насколько это важно для нас обоих, просто не могу, потому что как бы ни кричал, для неё это всего лишь мимолетная вспышка в небе, как новогодний салют от пьяных соседей. Как-то мне сказали, что мы пример идеальной пары. Дело только в том, что в этом мире нет такого понятия, как «идеал». И наше расставание – яркое тому подтверждение.
– Похоже, мы подходим к главному. Что же все-таки случилось?
– Её необдуманное, жестокое сообщение под влиянием эмоционального всплеска. Высказала напрямик, без жалости, как будто зрело это уже давно, и вот таймер подошел к концу и бомба тут же взорвалась. Глупо возможно как-то реагировать на сообщение, но информация воспринимается одинаково, ведь так? Будь то текст, телефонный разговор или реплика прямо в лицо. Тем не менее, я признаю, что изначально отреагировал неправильно. Я просто прекратил общение: не брал трубку, не отвечал на сообщения, и из этого выплывает вторая ошибка, которая оказалась фатальной. Я с этим затянул. Всегда почему-то думаю, что принимая радикальное решение исходя из конкретной ситуации, я смогу вызвать в человеке нужную реакцию. Это мой личный баг в характере, для устранения которого, не существует нужной программы. При этом, у меня хоть есть смелость признать ошибку, жаль, что ей этого не понять. Она просто решила уйти, оставив меня крайним, без оглядки, без осознания своей неправоты, с высоко поднятой головой, ведь козёл отпущения уже найден.
– Как я понимаю, после длительного разрыва вы пытались с ней связаться, это не помогло?
– Длительного? Откуда вы это взяли? Я сказал, что затянул, но не настолько, чтобы за неделю она всё решила, причем за обоих.
– Какой текст был в сообщении?
– Якобы мне нужен только секс.
Карие глаза с огнем в зрачках всматривались в доктора, просто дожидаясь следующего вопроса.
– Вы с этим согласны?
– Больше нет, чем да. – Тут в ход пошла третья сигарета. – Сначала появилась злоба от непонимания, почему так. Странно осознавать такую жестокую правду о себе, разве я не прав? Чувство, будто насильно макнули в чан с кислотой, на дне которого находится твоя сущность. Только это её правда, не моя. Со временем злость сменилась ненавистью, но я до сих пор не могу в это поверить. Ты отдаешь человеку самое драгоценное, что у тебя есть – время, чувства, частичку себя. Радуешься вместе с ним, поддерживаешь в самые тяжелые времена, подаешь руку помощи, а потом он открывает тебе глаза, самым безумным образом. И мне ведь есть что ответить на такое обвинение, только вот не могу.
– Почему? Мне кажется, вы здесь именно для этого.
– У меня  насильно стоит эмбарго на разглашение очень личных подробностей, которые, скажем, могут испортить ей имидж. Эмбарго под средством угроз. Господи, да я и сейчас, рассказывая это, сильно рисскую. – Он засмеялся.
– Интересный поворот. Прямые угрозы, значит? От кого?
– Да. Могу лишь сказать, что этот человек находится в её близком окружении. Это звучит и абсурдно и до коликов в животе смешно. Абсурдно, потому что несправедливо, а смешно, потому что мне нечего терять, я и так уже месяц как просто существую, обманывая себя, что живу. Пускай делает со мной всё, что хочет, если уж так приспичит. Мне нечего бояться. Какой смысл?
– Так вы пытались обнародовать то, что не можете сказать сейчас?
– А я бы все равно не смог. Зачем сознаваться в том, что может причинить боль? В первую очередь, осознав свою ошибку, я пытался её вернуть, вывести на нормальный, адекватный диалог. Считаю, что когда молодая пара сталкивается с проблемой, будь то простой скандал или огромный конфликт, им в первую очередь нужно поговорить. Выйти за пределы ситуации, и взглянуть на неё со стороны. Под другим углом, если угодно, и найти решение. А не отворачиваться, чтобы всю оставшуюся жизнь ненавидеть друг друга.
– Ваши мысли правильные конечно, только это работает не у всех. Здесь нужно общее понимание ситуации, то есть, чтобы оба мыслили одинаково. А это редкость.
– Вы сейчас практически говорите её словами. Меня даже передергивает от сходства. Ведь по её словам мы смотрим на жизнь разными глазами, хоть это и логично. Тем не менее, целый год жили видимо одним взглядом, а потом всё пошло под откос. Из-за гребанного сообщения. Я пытался, конечно, всё исправить, тогда как она просто отвернулась. Ну а потом меня попросту уничтожили, равнодушием, угрозами, словами. Пускай это прозвучит вызывающе, но сравнивать такое я буду с изменой, где присутствует несколько существенных отличий. Когда человеку изменяют, ему стоит просто уйти. Ведь там выбор уже сделан, незачем прощать, бороться и продолжать любить. Будет так же больно и страшно, но когда человека сначала незаслуженно обвиняют, а позже просто бросают, это куда хуже. Намного хуже, ведь он пытается биться до последнего, как-то всё исправить, возможно, даже и не свои ошибки, ведь он верит, что это возможно. Но ему просто затягивают петлю на шее и угрожают убрать табуретку из-под ног. Вот почему это хуже даже измены. Он старается, а его втаптывают за попытки побороться за своё счастье.
В комнате повисла гробовая тишина. Ник всматривался в своего клиента, ждал продолжения, хотел бы задать какой-то язвительный вопрос, но понимал, что не нужно. Для этого еще будут возможности, и пока мужчина потянулся за последней сигаретой, которую он выкурит в этой комнате, диктофон безучастно записывал шуршание и выстрел огонька из зажигалки.
– Однако, – он сделал сильную затяжку, – я благодарен ей за всё. Жалею о многом. Но у меня нет песков времени или Делориана в гараже, поэтому я не могу вернуться туда или пустить время вспять. Пускай простит меня за плохие слова, которые иногда были, и за хорошие, которых иногда не было. Жалею, что редко говорил ей о том, как прекрасно она поёт. У неё, правда, очень красивый голос, безупречная подача, это огромнейший талант, смирно живущий внутри. Такое нельзя загубить. Жалею, что мало говорил, как сильно люблю, как бы это банально не звучало. После Рождества было много событий, и очень маленький процент из них – положительные. Жалею о своем поступке, он неправильный, необдуманный, и когда все пошло не так, никто не пришел нам на помощь. Мы долго плыли по бескрайнему морю, и в последнее время, сражаясь за штурвал первенства, запутались. Бросили якорь, сели в разные шлюпки и уплыли кто куда.
Я благодарен ей, благодарен им всем за то, что уничтожили меня и убили во мне это непонятное чувство. Я уже не смогу больше полюбить, по крайней мере, так, как когда-то полюбил её. Мне никто не нужен, больше я этого не хочу. Если человек ненавидит весь мир сейчас, значит, когда-то он очень сильно любил. Странно, конечно, так говорить в молодом возрасте, но тут предостаточно шрамов, – он несколько раз хлопнул ладонью по левой стороне груди, – хватит.
– Это поспешный вывод. Вы говорите так и не отдаете себе отчета в собственных словах, исходите из ситуации, которая уже находится за спиной, в прошлом. Вам нужно пересмотреть приоритеты для будущего. Вашего будущего.
– Думайте, как хотите. Вам и не нужно меня понимать, не нужно направлять, я не прошу об этом, порой, я сам себя не понимаю. Чёрт, как часто говорят, ногу сломит в моем внутреннем мире, если ему посчастливиться там заблудиться. Выдерживать такое раз за разом становится всё сложнее, и не знаю, как долго я еще продержусь в борьбе с самим собой. Из-за этого я становлюсь вспыльчивым, своим поведением, порой даже не замечая, делаю больно родным. Ведь весь этот гребанный город, живущие в нем люди, – всё это напичкано воспоминаниями, которые нужно выжечь, но я не могу. Не было еще ночи, в которой перед тем, как уйти в объятия Морфея, я не думал больными мыслями, чья сила разрывает голову. Каждое утро я просыпаюсь в серой реальности, где уже всё потеряно, нет ничего, и повлиять на это невозможно. Осознание феерического падения накрывает сильнейшей волной разбушевавшегося моря, где приходится притворяться, будто живой, чтоб не выглядеть пустым местом среди высокомерного общества.
Я не был для неё лжецом, не был насильником или вором, и мои грехи не нужно смывать священной водой. Я был самим собой, я просто любил. Но, в который уже раз со мной поступают по одному и тому же сценарию, только тут я оказываюсь за бортом ещё и с пометкой «ВИНОВАТ». Пускай так и остается, мне не суждено это изменить, просто нет такой возможности. А на будущее для неё хочется сказать: нельзя отталкивать человека, который тебя любит. Судьба непредсказуемая стерва, и всё может быть, возможно, именно этот человек, живущий со своими внутренними демонами и страхом к необъятному миру, является твоей звездой, единственной надеждой, которая укажет путь среди безлюдной пустыни. Мне кажется, на этом стоит закончить представление. Нам было хорошо вместе до того момента, пока всё не пошло ко дну, и это моя песнь несбывшихся надежд, которая подходит к концу.
– Это всё? А что будет дальше, какие планы на будущее, я думаю, им будет интересно узнать.
– Мне не хочется говорить о своем будущем, потому что я сам не знаю, чего хочу. И тем более, нет желания говорить о прошлом. За сегодня, эти стены и так услышали слишком много, пусть впитают весь этот дурдом, творящийся во мне и додумывают сами, открытый финал, как крючок с наживкой для хищной рыбы.
Клиент медленно приподнялся с кресла и безмолвно пошел к двери. Доктор Салливан не ожидал такого и даже близко не понимал, что тот чувствует, что им движет и куда это приведет, поэтому решился осведомиться, лично для себя, как говориться, поставить «галочку одобрения».
– Еще один вопрос, если можно. – Не дождавшись ответа, психолог продолжил. – Если бы вы встретили её, что бы сделали?
Он хотел уйти отсюда, уйти от такого острого вопроса, уже протягивал потную ладонь к дверной ручке, чтобы навсегда покинуть это абстрактное место и его владельца, но потом остановился. Опустил взгляд вниз, и решился ответить:
– Знаете, блуждая по улицам этого загнивающего города, глядя по сторонам, сквозь людей, я ищу её, – он не выдержал, и выпустил из себя непроизвольного рода истерический смешок, – хоть и не совсем уверен в том, что смог бы выдержать голубоглазый взгляд на себе. Тем не менее, если бы это случилось, сказал бы, что где-то в глубине души тусклый огонек продолжает гореть, и я до сих пор люблю её. Жаль, что это уже ничего не изменит, ведь для неё это всего лишь пустые слова.
И он ушел, стремительно отдаляясь от кабинета по коридору, оставляя своего собеседника в полном одиночестве.
 
«…пускай же наши две души соединятся»