Неуловимая Бу

     Последние солнечные лучи падали на мой рабочий стол. Вечерело, а отчет до сих пор оставался незавершенным. Тяжело писать о выполненных и достигнутых задачах, когда командировка оказалась лишь глупой и бесполезной тратой времени. Я зажгла лампу. Бумага ждала еще десятки абзацев. Я не нашла другого выхода, кроме как сидеть и выдумывать историю о результативной работе.

     Сомневаюсь, что этот отчет действительно кого-то интересовал: в главном отделе лишь ставят галочку и подпись, бросая каждое из твоих предложений на сиротливое, не имеющие шансов найти читателя существование. Но я все-равно обязана была предоставить идеальный документ. И чтобы он соответствовал по всем пунктам шаблону. "Не менее пятнадцати страниц текста", - крутилось в моей голове.
 
     Я с трудом собирала слова воедино, раскидывала их по белому листу, снова вычеркивала и снова нацарапывала: текст не увеличивался в объеме. Первую половину дня я проходила по комнате с чашкой чая, фантазируя на тему титриметрических анализов, методических рекомендаций оценки качества вод и в целом всей гидрохимии. Помимо описания сути работы, отчет требовал выводов на основе самостоятельных расчетов. «Ну хорошо, - подумала я, - с индексами ломать голову не буду: просто возьму из прошлой методики по притоку Тобола».

     Когда первые здравые идеи начали вспыхивать в потоке мыслей, я судорожно садилась и записывала, пока вдохновение окончательно не иссякло.

     После семи стали звонить покупатели насчет машины. Мне совсем не хотелось им отвечать. С другой стороны, было бы неразумно упускать любой шанс, и я поднимала трубку, стараясь сделать голос как можно мягче.

     Один раз позвонил некий безумный господин, который вскоре после подробных расспросов о характеристиках автомобиля, приступил к рассказам о проблемах отечественного машиностроения, а потом уже и о себе и всей своей жизни. Я поддакивала ему, не зная, как вежливо завершить разговор. "Ну, как-бы…грубо говоря", - его речь изобиловала огромным количеством слов-паразитов. Я всегда считала, что людям с такой болтливостью и навыками говорения открывать рот вообще не полагается. В какой-то момент мне надоело слушать его назойливое жужжание. "Извините, но мне надо идти. Всего доброго", - чуть ли не рявкнула я. Может этот мужчина и купил бы у меня машину, но отказалась с ним связываться.

     Наконец в глухих глубинках подсознания вновь появились отрывки серьезного текста, и я взялась за чистовик. Предложение выстраивалось одно за другим, мысли уже летели в потоке, ручка со скоростью японского поезда неслась по бумаге. Вдруг раздался еще один звонок.

     Мне уже было показалось, что какой-то покупатель плевал на этику и совершенно не имел совести, чтобы звонить в такой поздний час. "Что за люди", - прошептала сама собой я.

     К моему удивлению в трубке оказался знакомый голос, который я уже давно не слышала. Это звонила Бусайна. Её появление в моей, да и в жизни любого другого человека всегда походило на выпавший снег в середине мая. От Бу не было вестей, с тех пор она уехала в Германию.

     - Привет, Руслана! Как ты? Ты ведь здесь, еще в городе? - слова лились Бу быстро и энергично, - Можно у тебя переночевать?

     Она подъехала к дому через час - я вышла, чтобы встретить её. Дул свежий, теплый ветер. В августовском воздухе еще не чувствовалось приближение осени, и было приятно оказаться на улице после целого дня заточения в комнате. И вот она стояла передо мной, в пальто, которое, как мне показалось, надевают месяцем, а то и двумя позже. Длинный шарф вишневого цвета свисал с её шеи почти до самой земли, а глаза скрывались за узкими винтажными очками. Взглянув на эти очки забавной треугольной формы, я подумала, что это либо мода, которую я не понимаю, либо просто Бу, которую тем более понять трудно. Во всяком случае, от очков малый толк ночью. Хотела узнать, не жарко ли ей в пальто, но вместо этого взяла её небольшой серебристый чемоданчик и спросила:

     - Надолго, Бу? Когда уже уезжаешь?
     - Ну… мне нужно в Рудный. Завтра.

     Я предложила ей поехать туда с утра на моей машине. Конечно, планы на воскресенье намечались совсем другие: хотелось закончить отчет, чтобы больше никогда о нём не думать. Но в конце концов, этим можно было заняться в понедельник.

      Вечером мы так и не поговорили, Буся стремилась скорее лечь спать, так как была очень уставшей, да и на меня наваливался сон. Не без удовольствия я потушила свет, радуясь, что день на этом закончен.

      В десятом часу мы выехали из города. Прежде чем спросить, как проходит моя жизнь, о каких проблемах и радостях вообще я думаю, Бусайна посмотрела на меня, как смотрят дети на родителей с просьбой купить игрушку, и проговорила:
 
      - А ты приедешь ко мне на свадьбу?
      - Еще одна, - с улыбкой сказала я. Что ж, разве у меня есть право отказаться?

     Утро стояло солнечное, всё такое же теплое, без навязчивой жары. Листва в островках леса, тянувшихся по степи, уже немного накалилась желтым. Мы мчались вдаль, к горизонту бесконечного неба, где растворялась дорога и куда убегали большие, плавными линиями оконтуренные облака. Далеко вокруг разносились бойкие биты трека «Thunder» от Imagine Dragons. Я сказала Бу, что ей подходит эта песня.
 
     - Lightning before the thunder. Это точно ты. Неуловимая Бу, исчезаешь и снова появляешься, и где, скажи мне, тот момент, когда удастся поймать эту вспышку света?

     Я не очень удивилась, когда Бусайна сказала, что переезжает в Италию.

     - Разве ты не в Германии была?
     - И там тоже.

     Степные ландшафты вскоре преобразились небольшим всхолмлением, с двух сторон от дороги появились терриконы: мы подъезжали к Рудному.

    У въезда в город стояла плита с изображением руки и камня, подписанного названием элемента железа «Fe». Мы ехали по улице Ленина, с обоих сторон которой поднимались небольшие флагштоки с разноцветными полотнами. Эта главная улица пересекала город прямой линией и за пределами городской черты переходила в шоссе. Она выглядела нарядной: повсюду стояли цветочные клумбы, дома были покрашены, здесь даже бордюры на перекрестках красили в белую и розовую полоску. Рудный казался опрятным и симпатичным городком, хотя населенные пункты с ориентиром на добывающую промышленность обычно смотрятся иначе.

     Я завернула на проспекте Космонавтов, и я остановила машину возле пиццерии. Сеть пиццерий «Додо», распространившаяся по постсоветским странам и даже работающая в Америке, и очень нравилась Бу. Я тоже любила оранжевые стены, картины в ярких разноцветных рамках и фирменную закуску, которая называлась додстером. Мы вошли, нас снова объял запах кофе и свежевыпеченной еды. Улыбчивая девушка стояла возле кассы, компания из троих человек расположилась за столиком у окна: в пиццерии, как и во всем городе царило спокойствие. Тихий разговор той троицы сливался с мелодиями инди-музыки по радио, отчего помещение заполнялось ненавязчивым мягким шумом. Интерьер здесь был такой же и в остальных заведениях Додо: солнечные цвета и надпись: "Рождаем пиццу в муке творчества". Бу заказала кукурузу, а я брусничные рулетики с капучино.

     -  Пробовала кукурузу?
     -  Нет.
     - Значит, возьми себе тоже. Кукуруза – это нечто. Её всегда подают в милой коробочке, горячей, с маслицем и солью. В любое время ощущения, будто на дворе лето, а кукурузу только вытащили из горячей воды. Ну, ты так будешь заказывать или нет?

     Мы сидели возле окна, вид за ним пронизывало безмолвие. Не так, как в больших городах, когда ты остаешься в любом из сотен кафе и разглядываешь людей, проносящихся мимо по ту сторону стекла. Кто-то спешит на каблуках, деловито, гордо, непременно с каким-нибудь атрибутом, подчеркивающий статус. Например, дорогими часами. Но и без часов по всей безупречности костюма и утонченности во взгляде понятно, что эта женщина не пользуется автобусами, забегает иногда в Sturbucks, чтобы поработать над проектом за чашкой орехового шоколада или назначить там встречу для обсуждения новых инвестиций. Кто-то прогуливаются в вразвалочку, закрывшись от всего мира наушниками с музыкой. Особенно интересно наблюдать за молодежью: всегда находишь что-нибудь необычное либо в прическе, изощренно зачесанной набок, либо в одежде. То они надевают шаровары с полосками, то длинные кардиганы с большими карманами, то узкие кожаные легинсы со свитером. Но здесь улица молчала. И не встречалось ни лиц, ни деталей во внешнем виде, за которые можно было зацепиться взглядом.

     - О чем думаешь? - спросила Бу.
     - О том, что ты в старости устроишь что-нибудь из ряда вон выходящее.   
     - Например? 
     - Например, будешь как та семидесятитрехлетняя старушка, которая ограбила почтальона, развозившего пенсию, и уехала отдыхать на острова.
     - Как она его ограбила?
     - Ударила элетрошокером. А потом обмотала скотчем. Не читала такие новости? Скорее всего выдуманная история, но ты точно сотворила бы подобное, и, я думаю, даже хлеще.
     - А зачем в старости, до этого еще так долго. Лучше прямо сейчас. А ты сможешь меня заморозить, чтобы я проснулась через, допустим, пять веков? Хот бы лет через двести. И желательно семью тоже, чтобы не было одиноко.
     - Если я работаю в лаборатории, это не значит, что я сумасшедший ученый, готовый ставить эксперименты над людьми.
     - Ты же занимаешься организмами.
     - Да, и это называется биохимия. И вообще заморозка невозможна.
     - Почему же невозможна.

     Тут Бу с воодушевлением начала рассказывать о том, как это интересно - увидеть будущее. Сам факт возможности оказаться в мире, где люди и прогресс будут совершенно иного уровня, завораживал Бусю. Она снова стала похожа на ребенка. На девочку, которая верит, что можно попасть в сказку и превратиться там в принцессу. Пройдут года, лицо Бу покроется морщинами, она станет, может быть, немного циничнее, может быть, более резка в своих шутках, но никуда не пропадёт блеск в её глазах и звонкий голос, готовый поделиться увлекательными историями. Кажется, она навсегда останется любопытной семнадцатилетней девушкой, какой она и остается все восемь лет, ушедших с того года. А я точно в любом возрасте буду выглядеть старее.

     - Я думаю, дойдут ли люди до того, чтобы быть подобными машинам? Ведь с каждым поколением мы становимся все более хладнокровнее. Сила интеллекта возрастает, а эмоции перестают играть значение для нас. Когда же наступит тот момент, когда человек начнет руководствоваться только безупречной логикой?
     - Да откуда ты столько всего знаешь? - спрашивала я постоянно Бусайну.
 
     Бу – это человек широкого кругозора. О чем бы мы говорили, беседа получалась полной познавательных деталей и фактов, которые прежде были мне неизвестны. А говорили мы обо всем на свете. У меня в запасе всегда находился какой-нибудь каверзный вопрос, а Бусайна с удовольствием на него отвечала. В итоге я узнавала, что жесты и черты лица человека выдают его, потому что могут многое рассказать о характере и состоянии разума, что культура сильно преувеличивает значение любви, что наше поколение отличается большим количеством неврозов и еще много чего увлекательного.

     Среди пристрастий Бу особенно выделялось чтение. Она читала много и читала быстро. В квартире у неё стоял большой шкаф, и это это было единственное организованное пространство с книгами. Но Бу не часто бывала дома, она переезжала из одной страны в другую, меняла города. В местах временного проживания её книги лежали на полу, на подоконниках у окон и загромождали комнату хаотически.
Однажды, когда я встретила её идущую с пакетами, спросила, не решила ли она обновить гардероб, прикупив нарядов. Но в пакетах оказалась не одежда, а книги.
Во время прогулок мы часто забредали в какой-нибудь книжный магазин. И в этот раз, отобедав в пиццерии, направились на поиски книжного. Мы решили пройтись пешком до соседнего квартала, оставив машину. На улице Горняков, находился «Карандаш». Магазин предоставлял собой небольшую лавочку со скромным выбором книг. Не удивительно, что Бу не нашла там того, чего хотела. Хотя в списке желаний она записала около пяти ста книг.
 
     Бу приехала в Рудный, чтобы встретить иностранных представителей на Соколовско-Сарбайском ГОКе в качестве переводчика. В два часа она отправилась туда, а я продолжила прогулку наедине с городом. Подумала, что хорошо бы в оставшееся время, пока Бу не закончит с работой, дописать отчет. Потом отметнула эту идею, решив, что весь день должен быть полностью посвящен безделью. Прямо как в те не так давно ушедшие летние месяца. Со времени, когда жаркое яркое солнце подразумевало отдых от написания курсовых и сдачи экзаменов, прошло только несколько лет. Но по ощущениям нынешнее от прошедшего отделялось несколькими десятилетиями. Вот какой хитрой может оказаться память. События стираются, как краска с дерева, все что нам остается - это делать фотокарточки. Тот, кто изобрёл их, являлся настоящим гением. Через двести лет после появления первого снимка фотографию превратили в еще один способ покрасоваться перед другими, но она не теряла своей магии. Она все так же позволяла укротить время, остановить его. Овладеть тем, что по сути не имеет никакой физической оболочки, лишь только измерения в часах, сутках, которые выдумали мы сами. Придумали для того, чтобы понимать, когда было хорошо, а когда плохо.

     Я сравнила Рудный с Риддером, еще одним металлургическом городом. Но то было унылое место, где бетон зарастал травой, а вид пятиэтажных домов отбрасывал на лет пятьдесят назад. Если его жители и могли как-то развлечься, то только на природе, в предгорьях Алтая, где расположился населенный пункт. В Рудном же жизнь текла чуть живее, хотя близостью гор он порадовать не мог. В одном справочнике я прочитала, что туристы, приехавшие в Рудный, могут увидеть горные ландшафты. Не знаю, почему там так написали, но я хорошо посмеялась: под горами журналист-жулик, видимо, имел ввиду отвалы пород посреди плоской равнины.

     Мне хотелось найти домик, калитку или любой другой элемент городского ландшафта, глядя на который можно было сказать: «Похоже на Италию!". Или на еще какой-нибудь далекий уголок планеты. Буся бы так сделала. Мы иногда фотографировались в непримечательных местах, а потом рассказывали другим, как посетили жаркие Кызылкумы или побывали на безмолвном утесе Исландского острова. Не нужно пересекать границу, чтобы стройку на набережной с нагромождениями песка сделать пустыней, а покрытую камнями речную террасу - обрывистым побережьем у Норвежского моря. Я не увидела ничего, что могло бы напомнить Италию, куда собиралась Бу. Разве что узкие улочки, ведь маленькие европейские городки тоже тесные. С поправкой на то, что улицы Рудного законсервировали советский дух и стремление к тождеству. Впрочем, здесь некоторые дома подкрашивали разноцветными полосами, особенно администрация города любила розовый цвет, выкрасив им не только бордюры, но и целую стену, под которой обычно скрывались гаражи. Такая пестрота немного смягчала монотонность бетонных сооружений.

     Ближе к вечеру мы встретились на площади. Бу увидела фонтан, подбежала к нему, а потом помахала мне рукой.
 
     - Я хочу залезть. 
     - Зачем?
     - Как зачем? Здорово ведь, смотри дети сидят в самом центре. Почему мне нельзя?
     - Ну, иди.
     - Без тебя не пойду. Давай же!
Она уже расстегнула застежки на туфлях, скинула их и встала на ребро фонтана.
     - Ну же! - позвала она меня и поставила одну ногу в воду. Потом она несколько секунд подумала и вылезла с фонтана.
     - Нет, мне кажется, я там утону, - проговорила она, надевая обратно туфли. 
     - А ты не хочешь мороженое?
     Не дожидаясь ответа, она спросила меня с риторическим акцентом:
     - Давай ты хочешь?
     - Можно.

     «Боже, она никогда не успокоится, - подумала я».

     Мы подошли к ларьку в виде вагончика-омнибуса. Я совсем не удивилась его розовому цвету. Ларек предлагал немного видов мороженого, но там продавали джелато - итальянский десерт из молока без сливок. Вот и кусочек южноевропейского государства. Делали ли мороженое по итальянской технологии или нет, оно отличалось отличным, не приторным вкусом, отдающим свежестью и легкими нотками фруктов.

     «А когда мне в последний раз удавалось пробовать что-то подобное?», - задумалась я, - Будьте добры, двойной рожок баббл-гама, пожалуйста!

     - С чем у тебя ассоциируется мороженое?, -спросила Бу.
     - С шумными аттракционами? Я если и покупала его, то это происходило в парке.
     - У меня с Италией. Вот смотри.

     Она достала из кошелька несколько фотографий. Это были небольшие картонки с обрамленными белыми рамками кадрами. На одном из них изображался рожок с пломбиром желтого цвета. Она держала его в руках, и капли катились по вафельному конусу.

     Я улыбнулась и сказала:
     - Знаешь, надо было быстрей есть, а не фотографировать.
     - Просто молчи.
     - И как ты представляешь там жизнь?
     - Ну, я живу в пригороде Италии, в небольшом городе на Севере. По утром, надевая, белое холщовое платье длинной до щиколоток - выезжаю в город за хлебом и томатами. У меня есть маленький мопед красного цвета со вторым местом для пассажира, там всегда лежит шлем и пару кистей винограда из моего сада. На голову я всегда повязываю косынку - тоже красную, с красивыми крупными узорами. Приезжаю в город и беру сыр, томаты и хлеба. Покупаю бутылку белого вина.
     - Романтика. Надеюсь, приеду к тебе как-нибудь на бокал вина.
     - Вот и договорились. Но для начала - на свадьбу. А какие планы у тебя?
     - Операция "Барбадоса" по захвату собственного местечка под солнцем. Не знаю, каким оно должно быть: вы ведь уже все где-то, да приютились, а меня ни один пункт на карте не устраивает. Пока что коплю деньги, а дальше посмотрим. Мы все на нашей работе мелкие люди с небольшой зарплатой, зато выезжаем на поля. Терпеть не могу сидеть в четырех стенах. Дополнительно готовлю научный проект, надеюсь, получится, и я покатаюсь по постсоветскому пространству. А там - цели, о которых пока не буду говорить.
   - Отлично! В том, что у тебя получится, я не совершенно не сомневаюсь. Немного терпения и работающих мозгов, а этого у тебя достаточно. Мы молоды! We are young, we are able.

     Бу любила добавлять в речь немного английских слов и свято верила, что свернуть горы - вполне достижимая задача, только не каждый из нас пользуется предлагаемыми возможностями. А сейчас такое время, что мир их дает много. Проблема человека лишь в том, что он скучен. 

     - Руслана, спасибо большое за день.
     - Взаимно. Давно у меня не было таких выходных. Пиши и звони: тебе можно в любое время.
     - Да, приехала я, даже не предупредив.
     - Ничего удивительного. Другого о тебя и нельзя ожидать.

     Она рассмеялась. Бу осталась в городе еще на несколько дней, а я поехала домой. За лобовым стеклом простиралась дорога и распухший от красноты шар солнца, из-за которого в салон машины проникал приглушенно-малиновый свет. Снова я увидела закат, но в этот раз провожала день с улыбкой. Степная гладь позволяла солнечному диску растянуться на всю ширь земли, вместе со своим дымчатым заревом, медленно прятавшемся от небес за землю.

     Да, план отличен, только если он тяжел в исполнении. Адмирал Уильям Макрейвен говорил, что если ты не можешь в совершенство сделать самое элементарное, ты не никогда не решишь сложные вопросы. День должен начинаться с того, что ты ровно и безупречно заправляешь постель. Это первая и самая простая задача. Но именно она начинает цепную реакцию, дающую толчок к следующему действию. А потом еще к одному, чуть большего масштаба. И так по нарастающей. Поэтому я сейчас приеду и допишу отчет. А потом приступлю к делам, достойным дерзких амбиций.