Песенка трясогузки

 

Небо уже потухало, и на вахту заступала луна, светлая и прозрачная, как льдинка. Я возвращалась домой пешком, вновь и вновь переживая весь день заново, пытаясь осмыслить причинённую мне обиду очень дорогим человеком. «Какую я совершила ошибку, что сделала неправильно?» – мучительно гадала, зная, что не бывает так: один во всём прав, а другой виноват.
Оставалось пройти последнюю остановку, и я привычно задержалась возле часовенки, прося у Господа вернуть мир и покой в мою душу, но сердце вдруг оборвалось…
Небольшенькая, с воробья, птичка, видимо, только что сбитая автомобилем, трепыхалась на проезжей части, как рыбка на мели. Дорога здесь широкая, а светофоров и пешеходных переходов близко нет, поэтому машины в этом месте обычно мелькают, обгоняя друг друга. Жить бедняжке оставалось совсем немного. Я в ужасе замерла.
Следом за мной приостановилась женщина с сынишкой, мальчонкой лет десяти.
– Мама! Мама! – закричал он, показывая на бьющуюся на дороге птичку.
Сердце разрывалось.
– Как её можно спасти? – взглянула я на мамочку.
– Никак! – покачала та головой и потащила упирающегося малыша:
– Не смотри! Пошли!
Я же, переметнув взгляд из одной стороны дороги в другую и поняв, что есть шанс, бросилась на проезжую часть. Схватив, прижала к себе драгоценную ношу.
Водитель прошмыгнувшей мимо иномарки что-то крикнул мне, крутнув пальцем у виска…
Когда я молниеносно вернулась на тротуар, мамочка посмотрела на меня так, будто я была луной, спустившейся с небес:
– Вот это да! Вот это да! Ну, вы даёте! Ну, вы даёте! – бормотала она, не переставая.
А мальчуган, подбежав ко мне и встав на цыпочки, пытаясь заглянуть в мои ладони, почти прошептал:
– Она жива?
Я же, испуганная собственной смелостью, граничащей с безрассудством, лишь кивнула головой, рассматривая кроху. Малюсенькие, с песчинку, агатовые глазки, острый клювик, длинный серый с чёрными полосками хвостик… «Трясогузка, молоденькая совсем, слёток, – поняла сразу и, не удержавшись, поцеловала хрупкое, невесомое создание в серенькую макушечку. – Только бы не умерла!»
Придя домой, поставила на балконе ванночку, устлала дно шерстяным ковриком и бережно опустила трясогузку. К великому моему удивлению она тут же встряхнулась, потянулась одной лапкой, затем второй, и принялась чистить пёрышки. Как же я обрадовалась, даже забыла про свои личные переживания: «Слава Богу! Косточки, похоже, все целы!»
Чистюля же, прихорошившись, вспрыгнула на край ванночки, прижала к бокам крылышки, понурила головку и замерла, как истуканчик. Уснула.
Я выключила в комнате свет, чтобы не нарушить её сон. И забеспокоилась: чем же кормить бедняжку? Неужто, пока она не научится летать, придётся целыми днями ловить всяких букашек и козявок?
На выручку, как всегда, пришёл интернет. Много чего интересного и полезного я узнала о трясогузках, в том числе, что эта милая, доверчивая пташка неприхотлива в еде. В ход идёт всё подряд: стрекозы, комарики, сверчки – короче, всё, что ползает и летает. «В крайнем случае, – предлагал кто-то, – можно сделать мешанку из творога, тёртой моркови и сырого яйца».
Завела будильник на пять, подумав: «Лучше встану пораньше, а то потом объясняй каждому, зачем мне в такую рань понадобились жучки-червячки».
Но проснулась прежде звонка и сразу – к балкону. Трясогузка так и сидела на краешке ванночки, вертя головкой во все стороны, высматривая мушек. Но охотиться было не на кого.
Жалко её стало. Решив, что на ловлю насекомых уйдёт уйма времени, по вычитанному в интернете совету приготовила мешанку. Благо, рецепт несложный, и в холодильнике было всё необходимое. Накатала творожных шариков – и бегом на балкон.
Трясогузка меня нисколько не испугалась. Напротив, когда я присела перед ней на корточках, пискнула и с любопытством уставилась на блюдце. Я взяла самый маленький шарик, поднеся, ткнула в тоненький клювик, и вдруг малявка загорланила, как птеродактиль: «Кра-а!» – и отвернулась.
 Взяв её в руку, я снова стала пичкать творожным угощением. Но привереда ещё больше «заругалась», настойчиво задёргала крыльями и, выбившись из руки, взлетела на штору. И только я хотела дотянуться до неё, как она перемахнула на бельевую струну и, победоносно глядя на меня сверху вниз, возмущённо кракнула ещё раз.
– Так ты и летать можешь! – обрадовалась я. – Вот и замечательно! Живи-ка теперь своим умком!
Принесла табуретку. Взобравшись, схватила крикушу и, наскоро собравшись, выскользнула из квартиры.
Время было как раз подходящее, раннее: на улице ни машин, ни людей. До парка рукой подать. Однако, пока шагала, волнение не оставляло меня: «А вдруг птичка ещё плохо летает, не сумеет самостоятельно добывать корм?» И, чтобы успокоиться, вслух наставляла глупышку:
– Кто умудрил пчелу и муравья? Нужда умудряет. Вот и ты учись у природы. И, главное, не суйся больше на дорогу!
А «воспитанница» нетерпеливо встрёпывала крылышками, поглядывая на меня, мол, что ты меня учишь? Я сама теперь умнее тебя!
Вот и парк. Тихий, непроснувшийся. Солнечные лучи золотятся в высоких кронах. Травка у корней деревьев ещё покрыта серебряной росой.
Подойдя к ветвистому тополю, под которым ковром лежала прохладная тень, подняла руку и разжала пальцы. Трясогузка, нахохлившись, тихохонько сидела на ладони, глядя на меня.
– Ну что же ты? Лети! – растерянно улыбнулась я.
Но она словно превратилась в камушек.
– Давай-давай! С Богом! – понукая, поцеловала её трогательную дымчатую макушечку.
И вдруг порх! – птаха взмыла ввысь. Словно прощаясь, затрепетала над моей головой и, раскинув крылышки, легко и быстро перенеслась на толстую тополиную ветку. Сердце моё так и затанцевало!
Но на этом радости не закончились. Часом позже я помирилась с дорогим мне человеком. Все наши недоразумения разрешились очень просто. И мне сразу вспомнилась моя трясогузка. Отпустив её, только я собралась уходить, как вдруг услышала тоненькую трель, этакое цвирканье, довольно простое, но не лишённое приятности. Я подняла голову: да, это пела она, моя упасёночка! Да так старательно, как будто хотела поведать всему миру о доброте человеческой.

Июль 2019 г.