Панёк

             (ОТРЫВОК ИЗ ПОВЕСТИ "МОНОЛОГ НЕУДАЧНИЦЫ")
            (в данном отрывке отражены события 50-х годов прошлого столетия)

         Был у Лизы в школе приятель Павлик Копейкин, по прозвищу Панёк, спокойный, добродушный мальчик, страдающий от своей доверчивости и открытости. В его семье всех мужчин называли: Васёк, Витёк, Санёк.
         Как-то, после уроков, Лиза, спрятав хитринку в невинных глазках, сказала Павлику:
         - Панёк, а ведь тебе слабо перекинуть школу!
         - Как это? – не понял мальчик.
         - А вот так! – Лиза взяла небольшой камешек и, размахнувшись, забросила его через крышу школы. Здание было одноэтажное, приземистое.
         - Да эту школу я запросто перекину, - сказал паренёк с азартом.
         Выбрав камень покрупнее, он метнул его в том же направлении. Камень упал на кровлю.
         - А вот и не перекинул! А вот и не перекинул! – радовалась Лиза.
         Чтобы себя реабилитировать, Панёк оглянулся по сторонам в поисках объекта, достойного для состязания. Увидев дровяной склад, он заявил:
         - Сарай точно перекину! – и, схватив подвернувшийся под руку кусок кирпича, швырнул его через сарай. Прислушались. Об крышу ничего не стукнуло.
         - Ура! – закричал Панёк. – Перекинул! Перекинул!
         Объятый радостью победы, он не заметил выскочившего из-за угла сарая директора. Лиза же – увидела. И проворно спряталась за другим углом. Опомнился Павлик только тогда, когда его плеча коснулась цепкая рука директора. В другой руке тот держал улику, только что выпущенный «снаряд». Преступник был схвачен на месте преступления.
         - Попался! – торжествовал директор.
         «Значит, попал!» - холодея, подумала Лиза и осторожно выглянула из укрытия. Директор вёл упирающегося Павлика к себе «на ковёр».
         Лизу мучила совесть. Она не могла уйти домой, оставив друга в беде. Для начала произвела разведку под окном директора. Встав на завалинку, осторожно заглянула в кабинет. На столе лежало вещественное доказательство. Сам Панёк стоял на ковровой дорожке, сцепив (словно заключённый) руки за спиной. Голова его была опущена вправо-вниз и выглядела вялой и безжизненной.
         Панёк был похож на хилого цыплёнка, которому свернули шею.
         Лизе стало невыносимо жалко товарища. Чувство вины, усиленное увиденной картиной, пронзило её до глубины души. Недолго думая, девочка решительно постучала в дверь, на которой большими грозными буквами было написано: ДИРЕКТОР.
         Услышав разрешение, Лиза по-взрослому вздохнула и уверенно вошла внутрь. Сопровождаемая удивлённым взглядом Ивана Дмитриевича (так звали директора), она сначала, как солдатик, встала рядом с другом, а затем приняла позу, точно такую же, как у него. Теперь перед директором, стояли уже два хилых цыплёнка со свёрнутыми набок шеями.
         Краем глаза Лиза увидела, как директор, отвернувшись к окну, вытирает глаза, словно плачет. «Наверно, ему больно, - подумала она и мысленно посокрушалась, вспомнив один из материнских оборотов, - кирпич-то, небось, на целый пудик тянет!»
         Директор, отсмеявшись (чего дети, конечно, не заметили), строго спросил:
         - Чья затея?
         - Моя, - уныло сказала Лиза.
         - Её, - подтвердил Павлик, - и моя.
         Вспомнив, как отец кричал на провинившегося брата: «Будь мужиком! Нашкодил – повинись!», Лиза решила «быть мужиком», то есть быть честной до конца, а не наполовину:
         - Он врёт. Это я придумала.
         Директор подошёл к нарушителям. Поправил бантик в Лизиной косичке. Потрепал Павлика по волосам. И грустно сказал:
         - Идите домой, дети мои. И больше так не делайте.
         Выйдя на улицу, Лиза снова хитро сощурила глазки и сказала:
         - Панёк! А ведь тебе слабо перекинуть школу.
         Павлик насторожился, ожидая нового подвоха. Он, шмыгнув носом, вытер его рукавом и твёрдо, отрицательно качая головой, сказал:
         - Я не буду перекидывать школу.
         - Да пошутила я! – засмеялась Лиза и, прыгая на одной ножке вокруг Павлика, затараторила: - Панёк-дурачок! Панёк-дурачок!
         Павлик не обиделся. Лиза ему нравилась с дошкольного возраста. И поэтому все Лизины шуточки он переносил стоически.

                (продолжение следует)