Слово Ласточки

Кривой Рог, 12 мая 2033 года

– Степан Ласточка!
– Слава Украине!
– Не паясничать!
Тяжёлый кулак энергично рухнул на дубовый стол. Лицо допрашивающего исказила страшная гримаса нескрываемого раздражения – самодовольный мудак напротив его взаправду бесил до трясучки.
– Что произошло на станции «Проспект Металлургов» в восемь ноль-ноль утра одиннадцатого…
– Вчера, чё-ли?
Неприятно хрустнуло. Допрашиваемый качнулся и, будучи связанным, осел по спинке старенького стула. Истязатель криво ухмыльнулся. Теперь несговорчивое говно будет «гладким и ласковым», ну, если только не захочет, чтобы ему ещё что-нибудь сломали. В компанию к расквашенному в алое месиво носу, так сказать.
– Отвечать на вопрос!
– Начальник, что тебе надо, я не пойму никак?
Хрустнуло снова – на этот раз рёбра. Сипло взвыв, арестованный рухнул на пол вместе со стулом и уже на прохладном бетоне для убедительности намерений получил мыском высоких берцов под дых. В глазах помутнело.
– Кто устроил диверсию? – сухо раздалось откуда-то сверху, из-за стремительно набегающей тьмы.
– Всё скажи, да покажи! – издевательски выпалил избитый, мысленно уже приготовившись к следующим ударам, которых, однако, не последовало. Вместо очередного града пинков и «двоечек» на Ласточку полилась ледяная подсолённая вода, которая мгновенно проникла в порезы, ссадины и царапины на лице и груди. Подсобку «Мудрёной» в ту же секунду сотряс нечеловеческий вопль, полный страдания и настоящей боли.
– Ты мне, мразь, и скажешь и покажешь! – угрожающе прошипел мучитель и со всего маха треснул мученика под коленку. – Кто с тобой был? Кто спровоцировал конфликт? Ну-у?!
– Один я был! Один! – сдался наконец Степан, но вновь получил по рёбрам.
– Не бреши, урод! А бомбу тогда кто подорвал?
– Так я ж! Силой мысли, на расстоянии, – сострил диверсант и расплата за неудачную шутку не заставила себя долго ждать – Ласточке опять врезали, на этот раз сбоку, в район поясницы.
– Гаврик, Швабра, Кристалинская. Знакомые погоняла, не так ли?
Степан едва заметно вздрогнул. Приоткрыв заплывшие глаза, он увидел довольную рожу комиссара Пономаренко, которого в Новой Краине величали не иначе как Мистер Пытка. Порядка двух метров роста, крепко сложенный, мерзкий на вид тип сверлил взглядом Ласточку, прекрасно понимая, что, назвав прозвища людей, попал в самую десятку.
– Что ты с ними сделал? – прохрипел арестованный, злобно глядя Пономаренко прямо, казалось, в душу.
– А тебе всё скажи, да покажи! – передразнил его комиссар и глухо расхохотался. Довольно потирая руки, он обошёл лежащее тело вокруг, перевернул на спину и, задорно эхнув, приложился берцом прямо по печени.
 – Бомбу вам механики собрали? Отвечать!!!
– Нет, нет... – силясь не отключиться, молвил избитый. – Сами сделали. В многоэтажке на улице Отчизны.
– Допустим. Как проникли на «Проспект Металлургов»?
– Прибились к каравану, сказали, что с самого Днепропетровска идём. Мол, лучшей жизни ищем.
Ласточка раскашлялся. Повреждённое нутро отозвалось надсадными спазмами и пол вокруг диверсанта сразу побагровел. Пономаренко же явно ждать не собирался – наклонившись, он прописал Степану парочку увесистых лещей, отчего тот отрывисто задышал, но харкать кровью перестал.
– А потом... Ну, и прошли. Не при чём мы тут, начальник! – резко оживился Ласточка. – Когда на Проспекте были, там уже трындец начался!
– Ты о чём? – недоумённо повёл бровью комиссар. По его лицу было понятно, что сказанное ещё ему не известно.
– Как о чём? Перестрелка. Свои своих валят! Одни тоннели баррикадируют, другие на «Дом Советов» валом валят! Там вся платформа в убитых! Мы тут каким боком?
– Бреши, да не забрёхивайся, погань! – процедил истязатель и врезал арестованному по скуле. – Хочешь сказать, что в нашей незалежной державе и такое?! Мерзкий лжец, контра, анархист! Пойти тебе на корм малюткам, вместе с подельничками треклятыми! Убью, мразота!
Разозлившийся не на шутку Пономаренко рывком выхватил из кобуры трофейный Глок и со всей силы рубанул Ласточку рукояткой. Удар пришёлся на точно на пятачок правого виска – отрывисто хрустнуло и диверсант, мученически хрипнув, отошёл в мир иной. Комиссар напряжённо выпрямился и пренебрежительно уставился на мёртвое тело. Поглощённый мыслями о скорой расправе с дружками убитого, он не сразу заметил, что «Мудрёную» охватила какофония выстрелов, криков и отборного мата. Топот ног вывел палача из ступора лишь тогда, когда в дверь подсобки стал кто-то настойчиво ломиться, норовя снести прошитый железными листами прямоугольник с петель. Когда это наконец удалось, в помещение вбежало четверо в тёмно-синих балаклавах, в форме Новой и с мпшками наперевес. В самом коренастом из них, который был к тому же без маски, Пономаренко признал Кузьму Гойло – рыжебородого главу обороны «Проспекта Металлургов», агрессивного укра до мозга костей. Всё встало на свои места, однако полностью осознать весь ужас сложившейся ситуации комиссар не успел. Отрывисто хлопнуло, и огромное тело Мистера Пытки рухнуло рядом с трупом Степана.
– Так тоби й треба, поганий рус, – выдохнул Кузьма.
На столе затрещала рация. Через фон механических помех прорвался густой басистый голос.
«Комиссар Пономаренко! Вызывает Штаб! Срочно явиться в убежище номер 717 по улице Соборности. Бросайте «Мудрёную», радикалы повсюду. Отбой.»
Гойло расплылся в кривозубой улыбке.
– Ти ба, де засили! – покачал он немытой головой. – Ну ничого! Зараз и до вас смерть дийде.
Взгляд бородача остановился на диверсанте. Тот лежал с распахнутыми глазами и застывшим взглядом холодно смотрел в потолок.
– Дякую тоби, хлопче, за допомогу, – изрёк бывший оборонец и, опустившись на колени, закрыл Ласточке глаза, – а бомбу-то здорову приволик. Пидирвав я в сумьяти – й костей не збереш! – Кузьма жестоко усмехнулся, вспоминая, как погибали женщины и дети, попавшие под взрыв. – Ех, якби не твоя справа, дурик, ни за що б нам не повалити цих москалив в украинський шкури.
– Так вин же ничем не краще цих виродкив, – бросил кто-то из стоящих за спиной.
Помолчав немного, Кузьма произнёс следующее:
 – Чи не краще, та тильки слово його вирне. Слава Украини!
«Героям слава!» хором вторили лидеру кровожадные гончие – убийцы и мародёры в масках миротворцев.