Другое имя. Пьеса

Пьеса в одном акте
по мотивам одноименного рассказа

Действующие лица

ИГНАТ, он же СТРАННИК. Относительно молодой человек.
ИННА. Сотрудница по работе, ровесница Игната.
ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Дьякон, затем священник. Одноклассник Игната.
САШИК. Сотрудник Игната по НИИИ, средних лет.
ТетВЕРА. Тетя Игната, родная сестра матери Игната.
МОНАХИНЯ.
ЖЕНЩИНА В ЦЕРКВИ.
ЮБИЛЯРША.

Текст от автора читает актер за сценой.
(Может быть и такой вариант: автор сидит отдельно, за столиком, и читает текст с листа).

Время действия: начало 1990-х – середина нулевых.

Примечания. Роли отца Николая и Сашика может исполнить один актер.
Роли Инны, монахини, женщины в церкви, юбилярши и ТетВеры также может исполнить одна актриса – эти персонажи вместе не встречаются.

Сцена затемнена. На освещенной ее части – три стула. Актеры находятся в глубине сцены и выходят на освещенную часть по ходу действия. Никаких костюмов, характеризующих персонажей нет – все актеры в нейтральной одежде. Обыгрывается только плащ с капюшоном, который в начале первой сцены висит на спинке стула.



Сцена первая

Саундтрек №1
Во время саундтрека актер, играющий Игната, выходит на освещенную часть сцены и надевает плащ
с капюшоном. В этот момент его фигуру освещает более яркий источник света.
Звучит голос автора.

АВТОР. Странник был похож на обычного туриста. Рюкзак, плащик с капюшоном, кроссовки… Для полного впечатления не хватало только потертой гитарки. И никогда не догадаешься, что главная цель этого человека – не только здоровый образ жизни. Хотя именно сегодня о здоровье и следовало бы серьезно подумать.

ИГНАТ. Почему так знобит? (кладет ладонь на лоб). И почему так пульсируют жилы? Неужели болезнь? Откуда? В такое жаркое лето!

Поднимает вверх руки, затем с резким выдохом опускает.
Откидывает капюшон, поднимает голову вверх, креститься.

Во имя Отца и Сына и Свя… та… го Ду… ха... Аминь...
 
АВТОР. Молитвы, давались с трудом. Странник путался и сбивался в словах, хотя давно уже знал наизусть почти весь молитвослов.

Игнат смотрит на часы.

ИГНАТ. Тяжело… Сейчас бы в постель или на худой конец в спальный мешок. Но идти надо: не успею к вечерней службе. А ведь завтра – праздник. Преображение…

АВТОР. Походкой, присущей людям, привыкшим к длинным каждодневным переходам, Странник двинулся по проселочной дороге к небольшому городку. В подобных городках или крупных поселках он обычно коротал зиму, устраиваясь на подсобные работы за неприхотливое питание и ночлег. Но сейчас конечной целью маршрута Странника был не сам городок, а расположенный близ него Свято-Покровский женский монастырь – один из крупнейших для здешних мест.
До монастыря он добрался с опозданием – лишь к началу чтения псалмов. В храме было темно. Горели только лампады и свеча в руке чтицы. Читала же, по монастырской традиции, сама настоятельница.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (актриса произносит реплику, не сходя с места в глубине сцены).
Слава в вышних Богу и на земли мир…

АВТОР. Мягкий, грудной голос читавшей показался Страннику знакомым.
Он прижался затылком к холодному камню стены. Голос читавшей то слышался отчетливо и громко, и также отчетливо были слышны шорохи и покашливание в храме, то слова вдруг звучали отдаленно, глухо и невнятно. Дрожь в коленях усиливалась.

ИГНАТ. Опять этот озноб… Но какой знакомый голос! Неужели?.. Не может быть. Такого просто не может быть!

Садится на стул и закрывает ладонью глаза.

АВТОР. Когда чтение закончилось, зажгли свет, люди стали перемещаться по храму, и седовласый дьякон произнес первые слова ектеньи, вначале никто не заметил, как медленно сполз по стене на пол человек, стоявший до того предельно сосредоточенно и тихо. И только настоятельница, уже было уходившая на свое место, вдруг резко повернулась, подошла к лежащему и, всмотревшись в его лицо, что-то негромко сказала подбежавшим сестрам и сторожу.

Свет постепенно гаснет.


Сцена вторая

Саундтрек №2

Игнат, сидя на стуле, медленно убирает ладонь со лба. Перед ним – монахиня.

МОНАХИНЯ. Ну вот, я вижу вам намного легче.

ИГНАТ. И не просто легче – я чувствую себя очень хорошо. Скажите, а могу я поговорить с настоятельницей?

МОНАХИНЯ. Нет. Матушка вас принять не сможет – она уехала в епархию по какому-то срочному делу. И поскольку здоровью вашему уже ничего не угрожает, вы сегодня же должны покинуть наш лазарет. Если хотите – можете остановиться в гостинице для паломников. Это рядом с монастырем.

ИГНАТ. Да, да, конечно. Скажите, а как звали вашу матушку до пострига?

МОНАХИНЯ. Для нас она – мать Лидия. А о том, что было ДО… у нас вспоминать не принято. Сейчас придет сестра, принесет ваши вещи. Ангела-Хранителя вам.

Уходит.

ИГНАТ (задумчиво). А действительно, нужна ли, эта встреча? Монахиня права: не стоит ворошить прошлое.

Затемнение.


Сцена третья

Cаундтрек №3

ИГНАТ. А в прошлом… Лет десять назад…

Снимает плащ, вешает на спинку стула.

АВТОР. Лет десять назад, в начале девяностых, Странник даже и не помышлял о паломнической жизни – он был молодым специалистом в одном из множества агонизирующих НИИ. У него было редкое и красивое имя – Игнатий, но все называли его Игнат.
Работы было немного, зарплата выплачивалась нерегулярно, в результате чего главным времяпрепровождением сотрудников стало отслеживание межличностных отношений.

ИГНАТ. А проще говоря, многочисленных романов и романчиков, возникавших регулярно и на разных уровнях.

АВТОР. Игнат же был исключением. Он старался устраниться от всего, что не касалось ра-боты, в результате чего к нему быстро потеряла интерес женская половина отдела, а затем и всего немногочисленного НИИ.
Желание сохранить личную свободу и разочарование от первой студенческой любви сделали из Игната закоренелого холостяка. Этому способствовала и природная лень, которая выражалась в желании проводить все свободное время в маленькой уютной комнате, на диване, с занимательной книгой и стаканом крепкого чая.

ИГНАТ. Да, да… книжка попроще… чаёчик покрепче…

АВТОР. Игнат остался без родителей, когда ему исполнилось пятнадцать и он жил с тетей – старшей сестрой матери – женщиной в летах, но весьма энергичной.

ИГНАТ. И ре-ли-ги-оз-ной. Именно благодаря ее усердию в воспитании, причем очень сдержанному, я успешно окончил школу, институт и вошел во взрослую жизнь вполне сложившимся человеком. Правда, чего я никак не мог принять в жизненной позиции моей ТетВеры – это ее веру в Бога. Мы много спорили на эту тему – бывало часами, но каждый так и оставался при своем мнении.
И вот в этот спокойный, размеренный, «накопительный» период моей жизни также спокойно и вначале незаметно вошла Инна. Ее перевели в наш отдел из закрытого за ненадобностью подобного же учреждения.

Из глубины сцены выходит Инна.
Садится на стул.

Выходит Сашик.

САШИК (спокойно, будто рассуждая). Была поздняя осень, моросил нудный дождь, рано темнело и поэтому, жаждущие свежих новостей и анекдотов, сотрудники собирались не на улице, в уютном институтском дворике, а в курилке. Здесь, признанным ловеласом Сашиком (актер указывает на себя), было высказано мнение, что новенькая – (громко и цинично) очень даже нечего, только тормознутая какая-то, вся в себе. Но если сама полезет, то… почему бы и нет?

Сашик уходит.

ИГНАТ. Вскоре я узнал, что Инна не замужем, живет с родителями где-то на окраине города, что мы – ровесники и, мало того, родились в одном месяце.

АВТОР. Первая встреча, которая послужила началом всего дальнейшего, произошла в коридоре. Это был особый коридор – без окон, длинный и узкий, в виде буквы «г». На его повороте всегда происходили неожиданные встречи и столкновения. Рассыпанные по полу бумаги, ушибленные лбы, торопливые доносы встреченному начальнику – чего только не видели освещенные постоянно гудящими лампами дневного света бледно-желтые стены.
Игнатий и Инна не стали исключением: первый, задумавшись, часто забывал о своеобразных особенностях этого «коридора неожиданностей», а вторая просто о них еще не знала. Поэтому они и столкнулись у поворота лицом к лицу, вздрогнули от неожиданности и рассмеялись. Она мягко провела ладонью по его плечу – жест неосознанный и для нее ничего не значащий. Игнат же воспринял эту безотчетную ласку как особый доверительный знак ищущего помощи и поддержки человека.

При этих словах Игнат садиться рядом с Инной.

Через несколько дней на скучнейшем институтском собрании они сидели рядом, Игнат, поражаясь невесть каким образом проявившемуся у себя чувству юмора, едко комментировал выступающих, а Инна, едва сдерживая смех, шептала:

ИННА. Нас сейчас выгонят отсюда.

ИГНАТ. Я тогда хотел блеснуть эрудицией и цитировал описания посетителей пивнушки из романа Юрия Олеши «Зависть».
(с пафосом) «Любуйтесь, граждане, труппа уродов проездом!
Вот вы! Как вы вошли в эту дверь? Вы не запутались в ней ушами?»

Инна смеется. Оба встают со стульев.

ИННА. А потом…

ИГНАТ. А потом…

ИННА (игриво). Нет! Не так! А-ПО-ТОМ!

Оба смеются. Берут друг друга за ладошки и шагают по сцене, размахивая руками.

ИГНАТ. Потом мы шли по улице, взявшись за руки.

ИННА (кокетливо). Потому что было скользко!

ИГНАТ. И ты с улыбкой поглядывала на желтый лист, приклеившийся к краю моего ботинка.

ИГНАТ. И ты…

ИННА (взволнованно). Вдруг прильнула к твоему плечу…

ИГНАТ. И мне… стало… так…


Саундтрек №2

Игнат и Инна садятся рядом

ИННА. А затем наступила зима, многочасовые телефонные разговоры, прогулки, записки…

ИГНАТ. …и игра в строжайшую конспирацию на работе. Я тогда даже и не мог предположить, что во время двухмесячного отсутствия тетушки, ты появишься в моей холостяцкой комнате. Что я буду поспешно открывать дверь в ответ на торопливые звонки, а ты будешь стоять на пороге в легкой курточке с небрежно завернутым воротником, с искрящимися глазами и улыбкой озорного мальчишки. Что на наши жадные и быстрые поцелуи будет молчаливо и безучастно взирать подаренный тобой смешной плюшевый мишка в красной рубашке…

ИННА. А помнишь?..

ИГНАТ. Помню! Как ты украсила мою комнату разноцветными ленточками и лоскутками, похищенными из тетушкиного комода, и, пританцовывая под глупейшую музычку из индийского фильма, наглядно объяснила мне какими чарами владеют восточные красавицы…

ИННА. А потом я уеду в отпуск, а у тебя начнется ряд бессмысленных командировок.

ИГНАТ. От которых можно было бы и отказаться, но какая-то сила заставляла меня соглашаться и соглашаться на эти поездки.

АВТОР. После, раздумывая на всем, что произошло, Игнат понял, что эта сила не что иное, как страх перед необходимостью совершить один из самых ответственных и решительных поступков в своей жизни, страх, порожденный его эгоизмом, в основе которого всегда лежало стремление уйти от ответственности за другого человека и сохранить размеренный и спокойный порядок жизни.

ИГНАТ. Но я же пытался объяснить, что это нужно для налаживания контактов, для открытия собственного дела, что крайне необходимо для нас обоих.

ИННА. А я поначалу воспринимала его слова с легкой грустью, затем…

ИГНАТ. … после несколько истерик, ты замкнулась, стала избегать встреч со мною и не отвечала на звонки. А потом, вернувшись в институт из последней, длительной поездки, я узнал, что ты уволилась и уехала в другой город.

Инна берет стоящий на сцене стул и уходит с ним в глубину сцены.

ИГНАТ. Поначалу я испытал даже некоторое облегчение: ну вот, все само собой разреши-лось и дальнейшая жизнь пойдет своим чередом. Но это был самообман. Я вдруг понял, как мне не хватает пьянящего, юношеского восторга от присутствия близкого и любимого чело-века. Возникло ощущение, что я разом потерял возможность наблюдать неуловимые оттенки цвета, обонять тонкие ароматы, чувствовать прихотливые переливы музыкальных фраз. Мир стал монотонно серым.
Но серое вскоре сменилось на черное: я вдруг отчетливо осознал всю откровенную подлость своего поступка.
И заговорила совесть. Голос ее полностью подчинил себе все мысли и чувства и так стал не-стерпим для всегдашнего лениво-благодушного моего состояния, что я совершенно выпал из привычного жизненного ритма.

АВТОР. Тогда Игнат не понимал, что эти муки положили начало рождению в нем совершенно другого человека, что тот обыватель, которого он презирал, но которым всегда являлся, умирает. Происходит метанойя – перемена ума, перемена состояния бытия.
По прошествии многих лет Игнат, вспоминая свое тогдашнее состояние, задавал себе вопрос: «А что бы я сделал, если бы в тот момент встретил Инну? Обрадовался? Попросил бы прощения?».
ИГНАТ. Нет. Перебежал бы на другую сторону улицы.

Гаснет свет.
 

Сцена четвертая

Саундтрек №3

Во время чтения текста от автора Игнат стоит в глубине сцены, рядом с другими актерами, и постепенно выходит на свет.

АВТОР. После ухода Инны Игнат, тоже уволился из НИИ и удачно устроился на работу в одно из крупнейших издательств, которое завалило всю Россию огромными тиражами литературы в жанре «фэнтези». Работа его заключалась в программном обеспечении компьютерного участка набора и верстки.
На новом месте во всей полноте проявили черты его замкнутого характера: ни с кем из сотрудников он не сближался, старался избегать корпоративных вечеринок, и быстро прослыл сухим и занудливым «технократом».
И в это же время заветной цели достигла ТетВера. Видя его беспросветное уныние, она убедила Игната пойти в церковь на исповедь и причастие.

ИГНАТ. И что? Я вышел из церкви таким же, каким и вошел туда. Было немного неловко, необычно, таинственно, а иногда и смешно. Особенно, когда я разглядывал прихожан. Да… Персонажи там были еще те. Хотя, какое-то подспудное чувство, что я совершил некий важный поступок, за которым обязательно последуют и другие, более значительные и серьезные, все же осталось.

АВТОР. Через несколько дней, проходя мимо одной из самых старых церквей города, Игнат услышал из открытых дверей пение. Удивившись, почему в будни идет служба, он вошел в церковь. Службы действительно не было – на клиросе репетировал хор. Маленький, с выщербленным мозаичным полом, храм был пуст, и, кроме певчих, у подсвечников хлопотала девушка. Глядя со спины на ее, одетую во все черное, стройную фигурку, Игнат невольно залюбовался ее ловкими и складными движениями. Но в этот момент свешница повернулась, и Игнат с изумлением увидел, что на самом деле это уже пожилая женщина. Она улыбнулась Игнату доброй улыбкой, и он, сквозь паутинку морщин, вдруг увидел насколько светлым и молодым кажется ее лицо.

ЖЕНЩИНА В ЦЕРКВИ. Вы что-то хотели спросить?

ИГНАТ. Вообще-то, да. Когда можно будет поговорить с кем-нибудь из священников?

ЖЕНЩИНА В ЦЕРКВИ. Батюшки сейчас нет, но вы можете поговорить с дьяконом, с отцом Николаем. Он очень тактичный человек. К тому же ему дано просто и доходчиво объяснять самые сложные вопросы веры. Когда он проводит беседы, народу столько, что сидят даже на подоконниках.

ИГНАТ (нерешительно). Знаете… Наверное нет… Сегодня я еще не готов. Приду в другой раз. До свидания.

Нарастает звук танцевальной музыки. Саундтрек №4 (танец)

АВТОР. На следующий день, на работе шумно отмечали юбилей одной из сотрудниц. Игнат, неожиданно для себя изрядно выпивший, и, к удивлению всех, даже рассказавший пару смешных анекдотов, уже собрался было уходить, но тут включили музыку и начались танцы.

Участвуют все актеры.

ЮБИЛЯРША (хватает Игната за руку, тащит танцевать). Белый танец!
(Затем, пристально глядя в глаза Игната) Так вот мы какие! Тихие-тихие, а анекдотики-то знаем, и выпить не слабеньки. Тихое болото, да? И кто же там в нем водится?

ИГНАТ. Болотный маньяк!

АВТОР. Женщина громко рассмеялась. Тут ее перехватил другой партнер, а Игнат направившись к дверям, внезапно обернулся.

Музыка резко обрывается. Актеры замирают в танцевальных позах.

И вдруг для Игната разом стихли все звуки.
Он смотрел на неуклюже приплясывающих в полной тишине немолодых мужчин и женщин, видел их подернутые алкогольной пеленой глаза, которые в своей потаенной глубине были полны ужаса перед надвигающейся дряхлостью и последующим небытием, а в памяти его возникало светлое лицо свешницы, стертые ногами многих поколений плиты храма, блеск латунных подсвечников и негромкое пение клирошан.

Саундтрек №2

АВТОР. Наутро, мучаясь от непривычной головной боли, Игнат, заново переживая свои вчерашние впечатления, как ни странно, ни какого иного чувства кроме жалости не испытал к своим сослуживцам.
ТетВера, намеренно громко стуча посудой на кухне, ворчала:

ТетВЕРА (из глубины сцены). Докатился до пьянства! Как же! Теперь все дозволено. Теперь все можно! Свобода и демократия. От чего свобода? От совести? От Бога? Пятница – постный день, а у них гулянка!

ИГНАТ (обращаясь к себе). Ну что же, может и правда пойти к этому дьякону? Тем более что сегодня много еще чего придется выслушать от благочестивейшей моей тетушки.

АВТОР. Побродив по нарядному, погруженному в теплую середину лета, городу, вечером Игнат оказался возле той самой маленькой церкви. Служба уже шла – слышалось пение, в открытые двери входили и выходили люди.
Игнат переступил порог и оказалось, что свободного места в храме почти нет – так много было прихожан. Первым позывом было желание уйти, но чувство какой-то необходимости заставило Игната пробраться внутрь церкви. Шло освящение хлебов и вина. Среди духовенства, стоящего в центре храма, Игнатий сразу узнал дьякона Николая.
Коляна.
Соседа по школьной парте.
В школьные годы Колян не был заводилой и явным лидером в их компании, но благодаря именно ему всегда начиналось какое-то активное дело – от занятий боксом до создания школьной рок-группы. Секцию бокса они покинули очень быстро, после разбитых в кровь носов, а деятельность их рок-группы, название которой было взято из открытого наугад железнодорожного справочника – «Полоса Отчуждения», так и остались на уровне домашнего музицирования. Но Николай не унимался: он предлагал все новые и новые идеи, и за всем этим явственно ощущались поиски чего-то очень важного для него.
После школы Игнат поступил в технический ВУЗ, а Николай в военное училище. Встречаться они стали редко, и затем встречи прекратились совсем. Игнат слышал, что Колян побывал в горячих точках, а потом, после ранения, ушел на гражданку.
Дождавшись конца службы, несколько моментов которой поразили Игната какой-то особенной красотою, он все же решил не подходить к Николаю, а тихо и незаметно уйти. Но в дверях кто-то тронул Игната за рукав. Это была та самая женщина, с которой он разговаривал два дня назад.

Женщина подходит к Игнату.

ЖЕНЩИНА В ЦЕРКВИ. Вы не хотите поговорить с отцом дьяконом?

ИГНАТ. Да вы знаете, наверно нет. Все еще готов.

ЖЕНЩИНА В ЦЕРКВИ. А он очень и очень просил вас остаться. Может быть, дождетесь? Он быстро, только снимет облачение.

АВТОР. И в этот момент Игнат увидел, как стремительно, с распущенными волосами, в развевающейся от торопливого шага широкой черной рясе, с распростертыми руками приближается его школьный друг.

Гаснет свет.



Сцена пятая

Саундтрек №3

Во время чтения текста от автора Игнат и отец Николай находятся в глубине сцены,
затем выходят на свет, садится на два оставшихся стула.

АВТОР. Через много лет, вспоминая эту столь значимую для него встречу, Игнат вновь и вновь удивлялся тому, что с ним произошло.
Игнат иногда пытался представить себя, каким бы он мог быть по прошествии лет десяти, если бы в тот день так и не вошел в маленькую, тесно набитую людьми церковь.
И всегда ему представлялась одна и та же картина: заставленный напитками стол, неуклюже  танцующие мужчины и женщины с затуманенными алкоголем глазами.
И среди них – он, Игнат, пьющая, жующая и потерявшая всякий интерес ко всему, что впрямую не связано с поддержанием этих функций, человеческая особь.

ИГНАТ. Я встретился с Николаем в воскресенье вечером, но этот вечер продолжился всю ночь, и все следующее утро. Мы, не таясь, рассказали друг другу обо всем, что произошло с нами за эти годы, причем разговор этот был настолько откровенным и непосредственным, что казалось, будто они только вчера ушли со школьного двора.
И тогда я задал те вопросы, которые мучили меня в последнее время.
Как ты пришел к вере и, главное, зачем?
Искренне ли ты веришь, или твоя вера – это только некоторое психологическое средство, некий успокоительный самообман, один из способов самореализации?

ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Я не отвечу на твой вопрос однозначно. Моя вера сейчас, как свечка в руках псаломщика во время чтения Шестопсалмия. До Полиелея, когда включают весь свет в храме, мне еще далеко. Ты, наверно, не поймешь этого сравнения, поскольку не знаешь службу.

ИГНАТ (немного раздраженно). Что ж тут неясного! Твое сравнение красиво и образно, но это не то, что я хотел бы услышать.

ОТЕЦ НИКОЛАЙ (резко). А другого ты не услышишь! Я действительно верю, слабо может быть, с сомнениями, но верю. И эта вера не в голове, она не требует каких-либо богословских доказательств.
Понимаешь, когда я с развороченным боком лежал под палящим солнцем на голой земле, а рядом пухли и разлагались на глазах тела моих товарищей, я вдруг понял, что я – не один, что со мной рядом сосуществует могущественная и неведомая мне Личность. Именно Личность. Тогда я молился, молился своими словами, как мог, и получил ответ. Я вдруг убедился, что меня спасут, что мне много предстоит, что все еще только начинается в моей жизни. И эта вера, эта уверенность до сих пор не покидает меня. Ты понял, о чем я? А что касается психологии, самореализации, то для меня уже это вторично.

ИГНАТ. Это было… там?

ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Да. Там.

ИГНАТ. И шрам на щеке оттуда?

ОТЕЦ НИКОЛАЙ (с улыбкой). И не только на щеке. То, что меня комиссовали тогда, я расцениваю как прямое действие воли Божией в моей жизни. Теперь путь мой определен, и я с него не сойду.

ИГНАТ. Не говори «гоп»!

ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Эх, Игнат, за свою короткую пономарскую и дьяконскую жизнь я уже так повалялся в околоцерковной грязи, что меня теперь ничем не удивишь, и не разочаруешь. А вот за тебя я боюсь. Ты очень ранимый. Я наблюдал за тобой во время службы и видел, как искренне ты сопереживал самым значимым ее моментам. Ты восприимчив к вере, у тебя воцерковление пойдет очень быстро, но старайся быть стойким, пойми, что есть Церковь Небесная и есть вполне земная епархиальная единица с определенным штатным расписанием. И с ой-ей-ей какими страстями! Даже богеме такое не снилось.

ИГНАТ. Да я это все понимаю! Смешно отрицать, например, такое явление как мировая литература, если тебе в жизни встретилась пара писателей-негодяев.

ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Ты смотри, как выдал! У тебя прямо-таки апологетические способности! Надо бы тебя образовывать и привлекать себе в помощники.

АВТОР. Слова дьякона вскоре подтвердились делом: он стал приглашать Игната на свои катехизаторские беседы, давал читать редкие в то время книги современных богословов, по-знакомил со своим кругом священников и студентов Духовной академии. Вскоре Игнат с удивление обнаружил, что такое активное погружение в церковную жизнь ему близко и интересно, что он обрел твердую почву под ногами, и что ушла щемящая боль при воспоминании об Инне.
Вскоре Игнат стал одним из добровольных чтецов, а осенью поступил на епархиальные богословские курсы, которые готовили катехизаторов. Учеба давалась Игнату легко, так же легко он стал разбираться в богослужебном уставе и всерьез стал подумывать о возможности рукоположения.

ИГНАТ. Но в это же время стало стремительно ухудшаться здоровье самого близкого мне человека – ТетВеры. Врачи сообщили, что надежды на выздоровление нет.

ТетВЕРА (из глубины сцены). А я приняла свою болезнь спокойно. Бог внял моим молитвам – я умираю дома, в своей постели. И мне легко уходить – я выполнила свой долг и перед се-строй, и перед Игнатом.


Саундтрек №2 (фортепианный проигрыш)

АВТОР. После отпевания гроб до кладбища везли на заполненном людьми автобусе, и еще больше людей ждало у могилы. Одна из старых тетиных подружек подошла к Игнату и сказала:

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (из глубины сцены). Запомни, Игнаша, эти похороны. Видишь сколько народу? А ведь никто этих людей специально не приглашал… Будь достоин ее памяти»…

Гаснет свет.



Сцена шестая

Саундтрек №3

Во время чтения текста от автора Игнат и отец Николай находятся в глубине сцены,
затем выходят на свет, садится на два оставшихся стула.

АВТОР. Через год после того, как Игнат остался один, у него начались неприятности. Возникли конфликты на работе – из-за огромных тиражей книг, которые к тому времени уже перестали пользоваться спросом, издательство стремительно разорялось и рядовым сотрудникам совсем перестали платить зарплату.
Но самое главное – нестроения возникли и в церковной жизни: с назначением нового настоятеля духовная жизнь прихода изменилась в худшую сторону.
Рукоположение дьякона Николая в иереи было отложено. Прекратили свое существование и катехизаторские беседы – небольшое помещение, где они проводились, было переделано под новый кабинет настоятеля.
Сам же настоятель – высокий, представительный протоиерей – для большинства прихожан оказался недоступен. Впрочем, были исключения: настоятель заинтересованно здоровался и уводил к себе для беседы хорошо одетых мужчин очень плотного телосложения, которые десятками покупали самые дорогие свечи и почему-то всегда ставили их на поминальный столик.
Постепенно основную часть прихожан стали составлять только пожилые женщины.
Через некоторое время дьякона Николая все же рукоположили в иереи, но перевели на другой приход, в загородную церковь.
Игнат пытался организовать коллективное письмо-протест в епархию, но отец Николай запретил. Игнат горячо доказывал своему другу, что не нужно давать себя растаптывать, что необходимо думать не только об оставленном приходе, но и о своей семье, о детях, наконец:

ИГНАТ. Твое место в городе, в самом центре церковной жизни. Разве ты не знаешь, что твои беседы прихожане записывают на диктофон, затем распечатывают и распространяют? Ты не можешь просто так оставить все и уйти.

ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Пойми, Игнат, в тебе сейчас говорит не забота обо мне, о приходе, о моей семье. Ты считаешь, что произошедшее – это несправедливость и тебе хочется эту несправедливость, во что бы то ни стало прекратить.
Мало того – давай говорить открыто – ты жаждешь возмездия. Да, да, не морщись – это так. Я же совершенно не чувствую себя ущемленным или обиженным. Я ни от кого не ухожу. Тех людей, которые нуждаются во мне, как в духовном руководителе, я не оставляю, как ты говоришь, и ни от кого не ухожу.
А в отношении тебя могу сказать, что ты изменился: я же вижу, как тебя переполняет тайная гордость и осознание собственной значимости, особенно, когда ты облачаешься в стихарь и читаешь в храме. А как резко и с насмешкой ты отвечаешь людям, которые подходят к тебе с глупыми, по твоему мнению, вопросами! Что-то я в тебе упустил и мне жаль, что ты до сих пор так и не понял, в чем заключается настоящее служение.

ИГНАТ. Служить бы рад! Но не прислуживаться! Сколько их таких?.. Сам же знаешь!

ОТЕЦ НИКОЛАЙ. Ну… Я лучше помолчу.

Встает, берет свой стул и уходит в глубину сцены.

ИГНАТ (размышляя). А ведь он прав: я изменился и стал настолько иным для всех окружающих, что даже на улице мне уже не предлагают рекламные листочки – этот (усмехается) все равно не возьмет. Почему я стал бескомпромиссным и жестким в отношениях с людьми. Что это – неофитство, как свидетельство низкого духовного уровня или проявление скрыто-го и сокровенного? Того, что было во мне всегда?..


Саундтрек №2

АВТОР. В загородную церковь Игнат чтецом не пошел, общаться с другом он стали не так часто как прежде, но, когда у Игната созрело твердое решение об одиночном паломничестве по монастырям, отец Николай сразу поддержал эту идею.
Тогда же произошла еще одна значимая встреча.
Утром, когда Игнат ждал автобуса, кто-то, подошедший сбоку, открыл банку джин-тоника, и вспенившееся содержимое попало Игнату на брюки.

Выходит Сашик.

САШИК (хрипло). Извините, я ненароком!

ИГНАТ (удивленно глядя на опустившегося человека). Сашик! Ты?

САШИК. Привет! Подожди секунду.
(Подносит банку ко рту. Пьет. Несколько секунд стоит с закрытыми глазами, держась рукав Игната. Затем открывает глаза и улыбается).

САШИК. Знаешь, Игнат, я вчера немного перебрал. Гости приехали, ну и сам понимаешь…

ИГНАТ (освобождая рукав от цепких пальцев Сашика). Да ладно! Ты как? Где сейчас?

САШИК. Подрабатываю, где придется. Из наших давно никого не видел. А ты?
ИГНАТ. Я, как уволился, тоже ни кого не встречал.

САШИК. Тебя, наверно, интересует одна наша бывшая сотрудница? Я ведь, Игнат, в отличие от других, все видел. Не обижайся… А про Инну ни чего не знаю. Доходили слухи, что она долго болела, а потом попала в какую-то секту. А ты, вроде, в попы пошел? Видели тебя в церкви в рясе.

ИГНАТ. Ну, до попа мне еще далеко. Ошибочные твои сведения.

АВТОР. Игнат вдруг отчетливо вспомнил первый вечер, проведенный с Инной, тепло ее доверчиво прильнувшего плеча, желтый лист на ботинке, ноябрьскую морось и их нескончаемый разговор. «Будто все было вчера, – думал Игнат, совершенно не слушая, о чем говорит его быстро пьянеющий собеседник. – Все. Это знак. Надо срочно покидать город. Иначе…»
Сославшись на занятость, Игнат попрощался с Сашиком, и, уходя, долго чувствовал на себе его растерянный и полный отчаяния взгляд.
Через некоторое время Игнат уволился с работы, сдал квартиру и отправился в свое первое паломничество.


Сцена седьмая

Саундтрек №3

На сцене Игнат в плаще с капюшоном.

АВТОР. Странник шел по теплому августовскому лесу. Покровский монастырь остался позади, позади осталась и неожиданная болезнь, и еще более неожиданная встреча. Да разве это встреча? Ему так и не удалось поговорить с матушкой Лидией, с Инной. В том, что настоятельница – Инна, Странник был совершенно уверен. Он смотрел на листву, еще не тронутую желтизной и во весь голос читал одно из своих любимых стихотворений.

ИГНАТ.
          В этой деревне огни не погашены.
          Ты мне тоску не пророчь!
          Светлыми звездами нежно украшена
          Тихая зимняя ночь.
          Кто мне сказал, что во тьме заметеленной
          Глохнет покинутый луг?
          Кто мне сказал, что надежды потеряны?
          Кто это выдумал, друг?

Почему такое радостное Рождественское настроение? Может быть потому, что так удивительно и неожиданно замкнулся круг?

АВТОР. Странник раскрыл рюкзак и достал пакет, подаренный ему хлопотливыми сестрами. В пакете, среди продуктов, он обнаружил небольшой сверток. Развернув его, Странник увидел Евангелие с вложенным между страниц конвертом. Он сразу почувствовал, между каких станиц вложен конверт. Бережно раскрыв книгу, Странник понял, что не ошибся.
Первое послание Кори;нфянам апостола Павла. Тринадцатая глава.
Странник снова перечитал знакомые слова:

ИГНАТ. Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий…  И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

АВТОР. В конверте было письмо.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (из глубины сцены). Здравствуй, Игнат. Я сразу же узнала тебя и сделала все возможное, что бы помочь. Слава Богу, у нас есть сестры-врачи, которые и поставили тебя на ноги. Извини, что не смогла поговорить с тобой лично – на то есть много причин. Я решила написать тебе и задать несколько вопросов. Не обижайся, я имею на это право: я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
Мы с тобой пришли к Богу через скорби и сомнения. Мы изменились, мы – другие.
Но задумайся о своем странничестве – не проявление ли оно твоего себялюбия? Может быть, это все тот же самый твой эгоизм, который ты привнес и в веру?
Ты общался со старцами, ты приобрел знания и определенный духовный опыт. Но почему ты не делишься всем этим с людьми?
Господь надели тебя многими способностями. Почему ты о них забываешь?
Дорогой мой Странник, я надеюсь, что ты поймешь меня правильно. Возвращайся в город. Попробуй понять, что ты нужен многим и многим людям.
Ангела Хранителя тебе».

АВТОР. В конце письма стояло имя. Ее другое имя.


Постепенно усиливаясь звучит саундтрек №5

Странник стоял под золотистыми лучами пробивающегося сквозь листву света и его перед глазами поочередно возникали то встревоженное лицо Инны, то немой вопль в глазах пьянеющего Сашика, то приветливо машущий рукой с порога деревенского храма отец Николай, то неухоженные могилки родителей и тетушки.
Затем он аккуратно сложил все вещи в рюкзак, привычно закинул его за плечи и двинулся к ближайшей железнодорожной станции.


Во время звучания музыки Игнат берет оставшийся стул и уходит в глубину сцены,
но на половине пути останавливается, возвращается обратно, ставит стул на место,
снимает плащ, бережно вешает его на спинку и уходит.
Свет медленно гаснет с последними аккордами, затем загорается.
Актеры стоят перед зрителями.




© С.В. Алексеев, 2019