Отречение Колчака Главка из романа

         В начале января 1920 года, в то время как его вконец разложившееся и перепуганное правительство, готовое отречься от него, находилось в Иркутске, сам адмирал, под охраной белочехов пребывал в Нижнеудинске. Ультиматум союзников и бешеное нетерпение атамана Семенова торопили его. Однако перед тем, как принять окончательное решение, он уединился в купе со своей давней подругой Тимиревой.
          Анна Васильевна, жена контр-адмирала Сергея Тимирева, в течение многих лет изменявшая ему с Колчаком, и все последние месяцы делившая с Верховным тяготы военной жизни, была бледна и взволнованна. Зная о постоянном давлении на возлюбленного, она всё же надеялась на благополучный  исход. Однако чуда не произошло. Колчак стоял перед ней, строгий и  подтянутый, бережно держа её руки в  своих.
          - Благословите меня. Я иду...
          Тимирева ещё теснее прижалась к нему. Прекрасные глаза её были  полны слёз.
          - Сашенька, - простонала она. - Неужели... неужели это конец? И кого они выбрали вместо вас? Этого Семёнова? Но он же бандит! Он и так залил кровью Сибирь и Забайкалье. И ведь все свои зверства  списывает на вас.
Колчак мрачно усмехнулся.
          - Ничего. Думаю, История во всём разберется. Большевики  - палачи, не хуже семёновцев. Только недавно узнал, что…
Он неожиданно умолк и поморщился, словно от внезапной зубной боли.
-Что? Что вы узнали?- всхлипнула Тимирёва.- Ну не молчите же! Какая ещё страшная новость?
Адмирал вздохнул.
-Омского архиепископа Сильвестра помните?
-Ну  а как же! Именно он приводил вас к присяге, признав Верховным правителем. С ним что-то случилось?
-Случилось. Такое, что в сознании не укладывается… Видимо, в отмщение за меня этому святому пастырю, Царствие ему небесное,- Колчак скрипнул зубами и торопливо перекрестился,- омские большевики, после долгих пыток, прибили его руки гвоздями к полу и затем прожгли  сердце раскалённым шомполом! Понимаете? Про-жгли-и!.. До какого же изуверства надо было дойти! А меня ещё упрекают в излишней жестокости к ним! Хотя я вообще  жестокостей не поощрял, тем более к родному народу… Ну да что теперь об этом говорить…
-Господи, господи!- перекрестилась и Анна.- В какое время живём, в какое страшное время!
-Да… Не повезло нам с вами. Не повезло!. .А  Верховную власть  в России я передаю Деникину. Он, надеюсь, единственный, кто ещё может  что-то сделать. Хотя, к сожалению, и сам сдает позиции. Но это уже будет  его Крест.
          - А что  станется с нами? - Тимирева всхлипнула.
          - А мы с вами уедем. - Александр Васильевич осторожно погладил её по волосам. - Генерал Жаннен обещал обеспечить наш  выезд. Так что не судите меня строго. Я сделал всё, что мог. Я боролся за Россию, пытался спасти... но меня постоянно всюду предавали. Да и теперь, вы правы, вешают всех собак... Колчаковщина! - он презрительно скривил губы. - Термины  какие выдумали. Кол-ча-ков-щи-на... кор-ни-лов-щи-на... тьфу!  А  у большевиков, стало быть, ленинщина, или как там ещё?
          Он наклонился к подруге и поцеловал её в лоб.
          - Ну, всё, мой ангел. Я пошёл...
          - Я с вами...
          - Нет, нет. Это исключено. Не стоит давать лишних поводов  для сплетен. И вообще я хочу многим  из... этих... посмотреть в глаза.
          - Будьте твердым, Сашенька!
          - Я твёрд как никогда.
          Адмирал повернулся и пошел к двери, на ходу одергивая китель.
Анна Васильевна снова всхлипнула и перекрестила его...

          В просторном салоне адмиральского вагона было немноголюдно. А  ведь ещё совсем недавно кто только не толпился тут! И главы миссий  союзников Нокс и Жаннен, и "Высокий комиссар" Англии Ходсон, и японские представители Ооя и Като,  белочехи во главе с Чечеком и бывшим цирюльником, а ныне генералом и его новоявленным родственником Гайдой, то  и дело распахивающим, словно напоказ, рот, набитый зубами из награбленного сибирского золота. И даже тот  же Семёнов, коренастый брюнет с лихо подкрученными густыми усами.
          Когда появился Колчак, все взоры тут же обратились к нему. Он коротко кивнул и поочередно оглядел каждого из присутствующих. Кто-то, не выдерживая его  взгляда,  сразу отводил глаза, кто-то смущённо пожимал плечами, словно  извиняясь за своё пребывание здесь, кто-то невольно подтягивался, как обычно подтягиваются младшие чины перед вышестоящим  начальником. Даже чехи, чьим заложником он, по сути, являлся, чувствовали себя как бы "не в своей тарелке". Лишь представитель Семёнова полковник Сыробоярский, всё последнее время донимающий адмирала требованием скорейшей передачи власти атаману, не меняя своей развязной позы, решил твёрдо и усмешливо взглянуть ему в глаза, но внезапно закашлялся, сморгнул и отвернулся.
Да, характера адмиралу было не занимать. Это понимали все. И, тем не менее, безжалостно отрекались от него, тайно сговорившись за его спиной и позорно предавая в руки будущих палачей. Однако Колчак об этом не догадывался, продолжая верить если не в давно утраченные честь и совесть союзников, то хотя  бы в элементарную порядочность и милосердие.
          Ещё раз, внимательно оглядев всех, он молча протянул руку и стремительно подскочивший адъютант передал ему лист бумаги с текстом последнего Указа. Текст этот адмирал знал наизусть, так как не один день вынашивал его в душе. Поэтому читать не стал, а заговорил нарочито медленно и тихо, так, чтобы вся эта  разношерстная камарилья напряглась, стараясь не пропустить ни одного его слова.
          - Ввиду предрешения мною вопроса о передаче Верховной Всероссийской власти... - он сделал паузу длительную, почти актёрскую, и  полковник Сыробоярский торжествующе усмехнулся, заговорщицки переглянувшись с японцем Куросавой.-  Передачи Верховной Всероссийской власти, - повторил адмирал, - Главнокомандующему вооружёнными силами Юга России генерал- лейтенанту Деникину...
Он  снова на мгновение умолк, давая  возможность слушателям переварить эту новость.  И  продолжил всё  так же сухо:
- …впредь, до получения  е г о указаний , в целях сохранения  на нашей Российской Восточной Окраине оплота Государственности на началах неразрывного  е д и н с т в а  со всей Россией, - веско подчеркнул он, и, уже не глядя ни  на кого, закончил: - предоставляю Главнокомандующему вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа генерал-лейтенанту атаману Семёнову всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины. Поручаю генерал-лейтенанту атаману Семенову образовать органы государственного управления в пределах распространения его полноты власти.
          Он вернул бумагу адъютанту, вместо того, чтобы лично передать ее Сыробоярскому, и добавил:               
          - Хочу надеяться, что генерал Деникин на сей раз утвердит  кандидатуру господина Семёнова. Хотя... ведь однажды уже был  отказ...
          С вызывающей усмешкой он взглянул в белые от бешенства глаза  полковника, затем еще раз оглядел растерянных "соратников" и, видя, что сам больше никого не интересует, круто повернулся и возвратился к себе.
          Тимирева порывисто бросилась к нему.
          - Ну, что? Ну, как?
          - Никак, - он раздражённо махнул рукой. - Вспомнил, как говорили об отречении Императора. "Словно бы эскадрон сдал!" Вот так и я. И знаешь, - он внезапно заговорил с ней на "ты", - ощущение, будто действительно тяжкую ношу с плеч свалил. Теперь будем готовиться к отъезду. Надеюсь, что уж в этом  союзнички нам с тобой не воспрепятствуют...