Министр

      В разгар Бабьева лета осень  в северных широтах однозначно может состязаться с приторно - буйным  разноцветьем тропиков. Леса, берега озёр, рек, тенистых распадков залиты яркими, сочными мазками неописуемой по разнообразию сочетаний палитры. Пронзительная синева небес струится сквозь кружевные узоры увядающих крон. И этим надо дышать. Смотреть. Присутствовать. Сливаться. Ощущать. Используя терминологию психологии искусства – это всё и есть «Вчувствование».
В конце августа открывается сезон охоты. Для многочисленного братства охотников начинается время наполненности смыслом, азартом и адреналином. Всё остальное уходит за авансцену рутины и будней.

Где-то между Курганской и Челябинской областью недалеко от спящей вдоль одноименного озера Песчанское деревни, собираются на охотничьей базе любители древнего ремесла на  утиную охоту. Встречаются многие после долгого перерыва. Жмут руки. Хлопают друг друга по спинам. Улыбаются. Байки. Шутки. Прибаутки. Хохот. Обмен опытом. Предощущение завтра.

Конец первой декады сентября. Мглистые сумерки раннего утра. Небольшое озерко под вихрастыми берёзами. В густых облаках тумана, по струящейся дымкой спящей глади, привидением неслышно скользит лодка. Уключины смазаны. Весла опускаются в воду аккуратно сноровистой рукой и слышно только, как падающие с вёсел капли стеснительно журча, рисуют, тут же тающие дорожки на  кисельной глади вод. Вдруг ударит в камышах мощным хвостом щука, резко и жутковато, крикнет большая болотная выпь, вздрагиваешь, а туман - хранитель тишины, сразу душит вторгшийся звук в своих вязких влажных объятиях. Лодка крадучись вклинивается в причёсанные былыми ветрами густые шеренги камыша. Останавливается. Совсем рядом с шумом стартует напуганная лысуха. Двое в лодке устраиваются осторожно на мокрых от росы сиденьях, готовые к терпеливому ожиданию. И уже не различить со стороны затаившихся, хотя, по  шорохам и шелестам  из разных уголков водоёма угадывалось - это не первые гости.

Наступление рассвета, зрелище завораживающее. Пробуждение природы - спектакль, который можно смотреть бесконечно и билеты на него, пока ещё, в кассе доступны. Смотришь и  блазнится, что это просто глаза привыкли к сумраку и туману, уж различимы детали и полутени. Но нет. Не показавшееся ещё над срезом горизонта, но уже близкое Светило посылает своих первых вестников на спящие дали. Всё вокруг насыщается переливами цвета. Туман рвётся на клочья, прячется в тенистые логотинки, и вот уже золотистые россыпи щедро накрывают всё окрест. Рассвет.

Охотники негромко окликают друг друга, чтобы знать кто где. И вообще – кто? Выстрел без ума и в горячке, на охоте имеет печальные последствия. Озерко в форме багета, невеликое размером, заросли камышей приютило только по южному берегу. Потому все лодки с охотниками спрятались в одну линию. Практика многолетняя. Отработанная. Под лесом, на противоположной стороне тоже вполне можно устроить скрадок, но за кронами нависающих над водой берёз не видно налетающую птицу. Стрелять ой как неудобно. Да и опасно. Мала акватория. Влупишь товарищам подарочек на том берегу, беда! 

Гулко брякнул термос и в кружку зажурчал ароматный чаек. Чиркнула зажигалка. Над камышами вкусно потянуло табачком. С другой стороны кто - то прокашлялся, видно прогоняя остатки сна. Охотничья братия оживала, согревалась, готовилась, вострила глаз за срез березняка. Кто-то шутил, шёпотом балагурил, бодря товарища. Древняя Звезда торила путь в высоту, задорно разгоняя новый день.

Идиллическое благолепие было нарушено шумным плеском на переливе. По сути это озерко являлось частью материнского. Снижающаяся от гривы березняка песчаная коса почти сливалась в верхушке «багета» с уровнем большого озера. Здесь, сквозь густую поросль осоки, озеро «Мама» питало своими водами «Дочку». И здесь прятался  единственный возможный  путь для волока лодки в малое зеркало. Кряхтя и шлёпая сапогами по мелководью, лохматый мужик подтягивал рывками долблёнку по притопленной траве. «Ну, тляяя, миллаааяя, паааашшлаа! Эээээттть, ррраз! Ишшшшшооо раз! Ттвою епарррхию! Корррыттоо штоппааннооо!» - разминался в тишине бурлак. Из дальних камышей проворчали: «Ээээ, всё! Накрылась премия в квартал! Нанесло Министра ветром! Раз переразтак! Тьфу ты, мать! Поохотились! » - продолжал сокрушаться голос. 

****
Жил в деревне колоритный персонаж, за свою любовь к чтению всех газет подряд и политике, получил он прозвище «Министр». Человек без возраста. Он замер где – то в межвременье. Этакий клон героя советского сериала «Тени исчезают в полдень» Тараса «Купи-Продай».  Скучна и безлика любая деревня без этаких самородков. Вот он, шаркая чунями по пыльной улице, цепким прищуренным глазом высматривает  жертву, и печаль тому бедолаге, кто попадётся на встречу. Тут же, фанат «Международной панорамы» швартует корявым прокуренным пальцем за рукав несчастного. Заглядывает в лицо путнику, нахмурив седые кусты бровей, и без «Здрассте!», включает фонтан своего красноречия. «Глякося! Видал!? Ироды-то чо вытворят!? Чисто нехристи! Разве ж можно так?! Ась?!Слышь, чего говорю?!» Шарахнется путник в сторону от него. Бочком, бочком, бурча робко: «Та ладно, ладно! Да, да. Давай, «Министр», пошёл я!». Но крепок "министров"палец. Аки сучок смолёвый, не соскочишь враз. «Нееее! Ты погодь, милай! Чего говорю – то! В «Правде». На передовице! Видал!? Это ж чего удумали! Ась? Комбайны, грят, у буржуев закупать будут! Дожили! Тля! Компот им в рот! Мы Союз Советских? Или Гондурас какой? Прыщ географии! В Камбоджу, твою мать!», - продолжал он напористо. И «пострадавший», вынужденный применить тайный приём восточных боевых искусств - «прыжок в сторону», чудом уходил с линии атаки, ныряя в лопухи, огородами, и подальше. «Министр» злобно плевал во след: «Аааа» Ишшо коммунист поди! Семя зловредное! Тьфу!», и продолжал опять поиск. Как увидят его сельчане, подходящего к магазину у правления колхоза, содержимое торговой точки и подступы к нему вмиг пустеют вместе с козами, собаками и кошками. А продавщица, опрометью выскакивает на крыльцо, закрывает на замок дверь, и метко бросив на гвоздь у входа табличку «Уехала в  райцентр», скрывается за горизонт пылящим галопом.

****
Мастер слова, выпростал таки свой трухлявый дредноут на чистую воду, и начал в нём гнездится, опираясь на полугнилое
же весло. И сразу из ближайших камышей он услышал восторженное, с указанием адреса его движения: «Министр»! Ну тя к маме! Занято всё! Ныряй в верхушку! И не ****и громко! Спугнёшь!». Эхх, лучше б молчали. Тот как ждал. И понеслось по – над водами: «Шо ж вы, сынки, дедушку - то как встречаете!? Нехорошооо! Хде, мать вашу, хлеб, соль!? Хде полотенчико белое?! А всё почему? Пороть надыть было чаще. Жопы ваши! Клопы вонючие! И куда ж таперича мине?! Ась?!» Он вертел кудлатой головой по сторонам. «Так полетят же щас! Слышь! Изверги!»- развивал успех «замполит». А с середины уж советуют: «Вон в «титьку» ивовую, за корягой, залазь! Ивняк вон! Дааа! Туда! Да шевели бодрей корнями - то! ****обол задушевник!». Умывшись радостью задушевного приёма, сельский политолог насупился бобром, и принялся проталкиваться меж прибрежных коряг под скудную маскировку молодого ивняка прямо в верхушке озера. Что ж, хоть так. Дислокация получилась не ой, чтобы ах! Редковата маскировочка. Но, опять же, плюс, точно по оси водоёма. «Ну и пёс с вами! Засранцами! А мне и так, кхе, даже раскудряво! Етить замутить!» - ворчал в бороду спикер, устраиваясь поудобнее.

****
Произошедшие вскоре «мультики» уложились плотно в пять минут. Увидели их с дальнего конца «багета». Тёмное, шевелящееся пятно, поднялось из - за дальнего бора. Над полями. Видимо с ночёвки из болота двинули на кормёжку. «Вон табун! Присели все!» - хрипло сообщил «дозорный» по камышам. Все как один приладили ружья поближе на «товсь». Табун, судя по массе, не менее сотни голов, мог сесть, где угодно. Тут царство озёр. Им не прикажешь. Они шли по пологой дуге точно по озёрной карте, прицеливаясь, где спокойней и вкуснее. Уже можно было видеть, что это не крякаши. Крыльями уж больно частят. Нырки скорее. Вдруг табун резко упал вниз и пропал из виду. «Нуууу, бля! Точно «Министра» учуяли! Тттвою – то пиллллоррраму!» - с досадой шептали из камышей. Но все продолжали сидеть в лодках плотно. Госпожа Терпение – Прима охотника!
Солнышко давно оторвалось от среза горизонта и поднялось «в гору» где – то градусов  на тридцать. Вожак утиный, тёртый жизнью, опытный, повторяя рельеф местности грамотно меняя эшелон, вёл коллектив на завтрак. Знал он тут одно неприметное озерцо с деликатесным,  жирным мотылём.
Как всегда они появились неожиданно. С виражом из – за березняка на противоположном берегу, выкатились шумящей волной в «донце багета». И сразу, опустив крылья, пошли на снижение, целясь в кромку большого озера за переливом – волоком. То есть точно на хмыря «Министра». Стрелять из камышей далековато. Но ведь вот, подлянка, прут прямо на   «политолога». «Командир эскадрильи» заходил на посадку от Солнца, грамотно и ответственно. Охотники вцепились в свои «ижевки – тозовки – эмцэшки» следя полёт нагулявших жир за лето красноголовиков.
«Министр» слышал и чуял, что «а утки летят, летят высоко», только разглядеть не мог ни хрена. Разгулявшееся на подъёме солнышко ослепительно лупило прямо в глаза. Он прям таки шкурой ощущал летящие в него из камышей камни, тухлые яйца и дохлую рыбу. Уж и привстал в своём вёртком полубревне. «Да хде ж!? Чо ж?! Тля!» - отчаянно щурил глаз местный «цицерон». А из ближних камышей видно не совладавший с  нервом охотник зашипел яростно «ддддаааа сссстттррееелллляяяяййййй ттттыыыы жжжжоооопппаааа!» Дрожа поджилками не верных уже ног, «Министр» привстал ещё чуть. Поднял примерно на солнце, измучённую временем старую двустволку. И нажал на курок. Буумммм….

****
Чтобы вкусить всю гастрономию момента и насладится видео, с особым удовольствием готов описать дальнейшее.
Все сидящие в камышах видели отчётливо каждое движение участников спектакля. Солнце ж не в глаза. Ха. Все в партере. Сцена вот. Рампа работает. Софиты помогают.
  Древний «министров» артефакт плюнул облаком дымного пороха точно в направлении пикирующих уток. Почти что в упор. Ну, метров с двадцати. Комета злых свинцовых ос вырвалась в грохоте и пламени навстречу старому вожаку.
Вожак уснул мгновенно, ещё продолжая работать крыльями. В облаке собственного пуха, кувыркаясь мячом перьев, понёсся в последнее пике.
«Министр» произвёл слепой выстрел, стоя в раскоряку на шатком «каноэ». И солнце, и облако дымного пороха не давали ему ни одного шанса на зрение. Проветривая нараспашку клыкастый, о двух жёлтых бивнях «хлебоприёмник» такого он не ожидал.
 Геройски погибший вожак, падал по глиссаде точно в «девятку». «Хлллоппфф!» Взорвавшись роем пуха и перьев, с хрустким шмяком врезался он в раззявленный, удивлённый анфас «снайпера». Как в замедленной съёмке мастер орала оторвался от дна лодки, широко раскинув корявые свои мослы, теряя в полёте чинарик, сапоги и верный «карамультук». С шумным всплеском части его рухнули в зеркальную прохладу неглубокого подбережья. Было странно, но он молчал.
Камыши выплюнули вперёд спасателей сразу на нескольких лодках. Их стремительный бег сопровождал аккомпанемент всхлипывающих, плачущих и ржущих стрелков.
Когда «купальщика» втаскивали в лодку из ледяной воды, спасатели два раза чуть не перевернулись.
Руки не держали. «Аааааааббблллляяяяннууууууууоооооооооёёёёёёмммммоооеееее!» По этой же причине, выгребая из коряг, на.бнули в догонку ещё веслом  по кумполу утопленика. Нечаянно. Но гулко. С риском утонуть всем по - братски, колдобясь в диком ржании, как – то доколупались до базы. Дошлёпали. Без происшествий. Животы сводило судорогой. Один чуть не согрешил в исподнее.

****
Утро следующего дня не задалось погодой. Набухшие свинцовые пироги моросили мелким дождичком. Охотники просыпались. Подтягивались «в кают – компанию». Вкусно потрескивала печка. Гостеприимный длинный стол с лавками же по сторонам. Молчаливые и смурные со сна, а кто и «с лишних ста», лохматые мужики плескали из прокопчённого чайника в кружки кипяток для «кофа – чай». Покашливали, почёсывались да покряхтывали. Настроения говорить не было. Непогода нагоняла снулость и лень. И! О! Радость - то волшебная! Скрипнула петлями дверь в коридоре. Послышалось знакомое шарканье. И в кубрике образовался он. Падла. «Министр». Лицо его походило на пунцовый резиновый шар в лилово - рубиновых точках микро – гематом. Вздувшиеся из - под усов губы покрывала засохшая короста. Вытаращив в мольбе глаза, он поднял вверх свой прокуренный, корявый перст и прошепелявил – просвистел «Тока не смесиииттее!». Зря, конечно, прошепелявил. Может и обошлось бы. Все, кто были, исполнили вторую часть вчерашней увертюры «Крики Кикиморы!» в исполнении сводного оркестра потерпевших. Окно кухни - столовой чудом не вылетело в дождь. С берега озера, испуганно взгогатав, заполошно ломанулись «в море» гуси - лебеди. «Министр» скулил: «Нууууу ууууууукккиииииааааааа!». Ссочился слезой и сукровицей из губ, хоть и старался держать ладонями растягивающиеся в улыбке щеки. Утро налаживалось. Успокоились не скоро.
****
Ровно через год, практически тем же составом и в это же время, собрались мужики на открытие очередного сезона. Сидели у костра на берегу, и кто - то привычно спросил егеря: «Ну чо!?Анатольич! Как нынче с уткой – то?!». Тот многозначительно помолчал. Развёл руки. И с озабоченным вздохом сообщил: «Нет ни одной! Всю, понимашь, «Министр» извёл! Влёт ловит. Гад. Хлеборезкой своей! Мастер. Хуль!» И опять как тогда. С берега заполошно заголосили гуси – лебеди. И было всем хорошо!

г. Хадыженск
2008 г.