Портрет

Терпеть не могу курение, но не могу не признать, что тебе сигарета была бы к лицу. Твои губы настолько нежные, что их хочется чем-то огрубить, чем-то опошлить, и кажется, что сигаретный дым комками вырывающийся изо  рта как раз самое то.
Иногда ужасно жаль, что ты не героиня романа, который проходят по школьной обязательной программе. Мне было бы легче строить твой образ на листе и при этом я совершенно не чувствовал бы волнения.
Ты кажешься гораздо младше своих лет, даже не так, ты кажешься вечным ребенком. Но мне кажется, что за последнее время ты значительно похорошела. Многие люди расцветают к двадцати годам, а у тебя же было словно три года за один. Ещё недавно ты виделась мне совсем неинтересной и я не знаю, действительно ли ты так изменилась или мое мировоззрение поменялось, но сейчас я пишу стихи, думая лишь о тебе.
Ты не любишь моду, и с одной стороны меня это ужасно пугает, а с другой — невероятно влечет. Не могу представить, как можно воздыхать по однотипным девушкам. Если бы ты была одной из них, то я с тобой явно лучше ладил бы, но сколько в этом было бы смущений и приятного небольшого мандража перед встречей? Думаю, процент близился бы к нулю, но пока ты являешься собой, электрошокер где-то в моей голове снова будет бить меня, как только мы пересечемся взглядом.
Да, я знаю, что ты невинна. Наверное, из-за этого ты всё ещё цветешь, а не начинаешь увядать. И, если честно, мне хотелось бы, чтобы ты оставалась такой всегда. Конечно, люди надоедают со временем, если не меняются или хотя бы не думают об этом, но ситуация тут совершенно другая. Думаю, ты просто сама еще не знаешь, какая ты. Словно не дозрела: характер шаткий, глаза бегающие, мысли юной влюбленной, но никогда не любившей девчонки. Ты ещё не можешь меняться, просто пока что нечему.
Твои руки всегда убегают прочь, как только я пытаюсь случайно коснуться их. Мне до ужаса боязно, что ты просто не хочешь этого.
Мне нравятся строки Цветаевой про тот самый шар, который никогда не уплывет под нашими ногами. Просто это трогательно. Примерно также, как твои стеснительные улыбки. В уголки твоих губ, кажется, может провалиться старое судно, разлагающееся на дне моря, в то время, как они поднимаются вверх.
Всегда хотел спросить, а ты часто перешнуровываешь свою обувь? Твои шнурки выглядят всегда одинаково завязанными. Этот бред похож на паранойю и помешательство, не так ли? Ох, каждый бред, что мне удается из себя высквозить — мое бессознательное влечение к чему-то необычно прекрасному. Многим людям нравится запахи сладкие, приятные таким образом, чтобы это напоминало о чем-то красивом и блаженном. Что ж, мне такие запахи не по нраву, зато мне очень нравится твой запах. Да, у меня смещена носовая перегородка, я слабо чувствую запахи. И я никогда не чувствовал, чтобы от тебя вообще чем-то пахло. Возможно, твоего запаха вообще нет и он является всем, что тебя окружает.
Ты вообще для меня загадка. И я чертовски люблю различные ребусы и головоломки, но тебя я разгадывать не хочу. Если бы у меня получилось, то это было бы до ужаса обидно. Ну как можно восхищаться тем, что оказалось с решением, а значит, совершенно пустым внутри. Я не хочу понимать твоих ресниц и не хочу видеть, как они сомкнуты в замо;к, пока ты наслаждаешься очередным сном, в котором, как обычно, не было меня. Не хочется знать твоих объятий, сильных, оплетающих, как морская волна обнимает берег, чтобы руки бесились в страсти и без сомнения отрывали от кончиков пальцев протяжное "люблю". Не хочется думать, какой же чай тебе заварить с утра, удивляясь, как можно так долго и крепко спать, в то время, как ты на самом деле не спишь, а притворяешься, улыбаясь стене. Не хочу доверять тебе свой ровный почерк, который я скрываю от всех до сих пор, стараясь писать под наклоном и криво, но ведь не смогу удержать эту тайну, написав на бумаге письмо для тебя в канун Рождества. Не хочу любить тебя. Не хочу.
Это твой портрет. Тонкий, как бур, роющий земли до ста километров вниз. И это мои мысли относительно твоего портрета. Каждой детали, даже неописанной, от осанки до полупрозначных век. Не буду трогать тебя целиком, может быть, кто-то еще захочет тебя вдохнуть, и, может, совсем по-другому.