Эксперимент окончание

Осень подкралась так незаметно, что не успели Петро с Миколой приговорить припрятанный самогон, как подоспело время ставить яблочный сидр.

- Микола, ты это, ты яблок то не жалей. Не жалей яблок. Вон их какая прорва уродилась нынче, не знаю куда девать. Свинья третий день животом мучается, обожралась видать, - говорил Петро, поднося очередную корзину с яблоками.
Микола, по-хозяйски закатав рукава, трудился возле соковыжималки.
- Да, яблок на сидр жалеть не стоит. Наталка моя, страсть как эту шипучку уважает. Фужерчик опрокинет, глядишь и подобреет, и мне лишняя рюмочка самогонки перепадёт, - говорил Микола, мечтательно представляя долгие зимние вечера за рюмашкой самогона.

Когда пятая бутыль с сидром была заправлена, Петро с Миколой сели на заваленке передохнуть.
- А что, Микола, много ли картошки в этом году накопал? - спрашивал Петро, скручивая самокрутку.
- Да ни много, ни мало, но засек под завязку. Чай перезимуем, - отвечал Микола, пуская дым через нос.
- А что там племянник Катерины со своим экспериментом? Слыхал чего?
- Да до него ли мне было, Петро? То сенокос, то опорос, то ещё какая хвороба.

Долго рассуждать не стали, докурили свои самокрутки, да дворами пошли к Катерине.
А у той, что ни день, то крик столбом, огород ходуном.
- Не тронь Борьку, окаянный, не тронь, животину безответную, - кричала Катерина, закрывая грудью кабана, развалившегося посреди двора.
- Убью скотину. На колбасу пущу твоего Борьку, - кричал Дима, размахивая картофельной ботвой невероятного размера.

Кабан Борька, причина скандала, лежал в грязи, блаженно похрюкивая. Ему не было никакого дела, ни до колбасы, ни до ботвы, ни тем более до важных научных экспериментов. Он, как главный альфа-самец в селе, перевыполнил сегодня план по осеменению, и чувствовал себя совершенно счастливым.

- Эй, скаженные, что у вас опять приключилось? - крикнул Петро через забор.
Дима обернулся на крик, хотел было что-то сказать, да махнув картофельной ботвой, исчез за сараем.
- Ой, люди добрые, ой горе то какое. Бореньку моего, моего красавца, чуть не порешил, окаянный, - причитала Катерина, падая на лавку.

Кряхтя и охая, бросая сострадательный взгляд на Борьку, который продолжал получать все жизненные удовольствия, Катерина поведала, как было дело.

Димкин огород, что ни говори, но радовал глаз не только самого хозяина. Катерина, нет нет, да и подойдёт к делянке, постоит, бросит завистливый взгляд на картофельную ботву толщиной с руку. А Димка гордый сидит, записи свои пишет, рулеткой всё замеряет. Ну Мичурин, как пить дать Мичурин.
- Баб Кать, на днях будем урожай копать, - объявил Дима, пару дней назад.

Очень готовился он к этому делу, волновался, пол ночи не спал, а к утру, намаявшись от волнения, уснул. Да так и проспал до обеда. А в это время, привели к Борьке трёх свинок, для дела важного. Дела то он сделал, на совесть сделал, из сил бедняга выбился. Кто ж знал, что ему в голову такое стукнет, обычно без задних ног до утра спал.
А тут вышла Катерина во двор, давай Бореньку звать, чтобы простокваши ему дать, заслужил ведь. Туда-сюда, нет кабана. Побежала за сарай, а он в Димкином огороде последнюю картофелину дожирает.

Не успела Катерина Бореньку с места преступления увести, как выполз заспанный Дима с блаженной улыбкой на лице, которая мгновенно сползла, как только он увидел весь масштаб трагедии. Ох, что тут началось, ополоумел бедняга, рассудка лишился. Бегал от одной ямки к другой, каждую ботву слезами орошал. А услышав счастливый хрюк Борьки, осатанел прямо. Как бросился на кабана, да как начал проклятия и угрозы выкрикивать. Вот за этим делом и застали их Петро с Миколой.

- А животина то что, животина то она безответная. Ну подкопал кабанчик пару кустиков картошки, ну с охотки же, ну с кем не бывает, - подвела итог Катерина.
- Пару кустиков? С охотки? С кем не бывает? Да он весь эксперимент сожрал на корню. Чтоб он сдох, Боренька твой, - кричал Дима, выглядывая в окно.
- Ох ты ж чёрт учёный. Я тебе дам сдох. Разве же можно так на живое существо, - кричала Катерина, грозя Диме кулаком.

Надо ли говорить, что дурносмех Петро две недели хохотал, вспоминая Борьку с последней картофельной в наглой пасти.
Но провожая Диму, который всё же простил Борьку, и отдал ему последнюю картофелину, найденную на развалинах огорода, сказал:
- Ты это, ты не серчай на нас стариков. У нас тут какое в селе развлечение? Телевизор вечером посмотреть, да пошутить друг над другом. Вот так и живём.

Дима не серчал, он даже обнял Петро и Миколу, сказав, что очень им благодарен.
- Да за что ж ты нам благодарен, дуракам старым? - удивился Микола.
- Да за ваши шутки и благодарен, - улыбнулся Дима.

А напоследок, он пообещал приехать в следующем году. И не просто так, а с новым экспериментом, вот только раздобудет яиц каких-нибудь. Каких, не столь важно, крокодильих, или страусиных, лишь бы Борьке в пасть не поместились.