Мир образов

               Снова  растаяли саваны снежные,
               Свет и  весна, но боюсь
               Я к зеркалам приближаться по-прежнему:
               Что, если не отражусь?
                (  https://www.stihi.ru/2019/03/08/7513  )


                1.

Зеркальные отражения в воде, а позднее  и изготовленные человеком зеркала, - сначала тусклые, как бронзовая сковородка,  а потом и яркие амальгамные, - издавна побуждали задумываться и  удивляться  как философов, так и художников,  писателей…

Как говорил Платон,  человек может, поворачивая в руках зеркало, в секунду породить множество разных миров – солнце, море, самого себя…, и так же быстро уничтожить. Причем  эти отражения, несомненно, в каком-то смысле существуют, и в то же время не обладают материальностью… Их нельзя, скажем, потрогать…(Приходилось ранее говорить, что в греческом языке – преимущественном языке философии – есть два типа отрицания: УК-ОН – несуществующее и не могущее существовать, и МЕ-ОН – то, чего сейчас  нет, но что возможно; тогда отражения можно, пожалуй,  отнести ко вторым).

В системе Платона отражения образовывали как бы промежуточный мир – мир образов – между самым высоким и неизменным миром Абсолюта – для него миром идей, и земным, чувственным миром. 

Плотин видит наш осязаемый мир как отражение зеркала – мира вечных форм, а тело – как отражение души, появляющееся при столкновении души с материей…   

В одном из Посланий апостола Павла говорится: «сейчас видим как в зеркале гадательно, тогда же (в будущей жизни - НС) – лицом к лицу». Имеется в виду как раз тусклое зеркало той поры; здесь дословно ДИ’ ЭСОПТРА – через зеркало, а официально принят вольный перевод – «как  через тусклое стекло».

Согласно Августину, человеческий разум способен воспринимать Божественный свет истины, если он не отдается во власть иллюзий  материального лживого мира, даваемых его зеркальным отражением…  Истинным же зеркалом является Священное писание.               

Возможность образов-отражений, лишенных материальной основы и состоящих только из света, у Дионисия Ареопагита привела к представлению об ангелах как сгустках света из Божественного источника, а в иранской традиции у Сохраварди – к концепции «Светового человека» и мистике цветов (colors).

                2.

Пожалуй, самый изящный и глубокий  вариант мира образов  также возник в иранском суфизме под влиянием великого философа Ибн 'Араби.  Более известно арабское название этого мира – Алам аль-митхаль ( иранская мысль почти на равных применяла арабский язык и фарси, хотя последний отстоит от арабского гораздо дальше, чем, скажем, от русского).

Между миром Абсолюта и нашим чувственным миром существует промежуточный мир – мир Образов , место встречи подымающихся туда наших чувств и спускающегося к нам мира божественного.  Это визионерская теофания (божественное проявление), переживаемая внутри себя одного, вне контроля чувств и разума.

Порожденный сложным взаимодействием  общего для всех божественного и субъективных личных особенностей каждого отдельного человека, этот мир у каждого свой, отличный от того, что у других.   Возможно, не всем он доступен.

Мы не будем здесь касаться специальных богословских аспектов. По-видимому, и автору и читателям  ближе  конкретная реализация, связанная с Орденом Верных любви.  Так называют сообщество поэтов, самым известным представителем которого является Данте с его особенным отношением к Беатриче  (подробнее см. в  https://www.stihi.ru/2019/02/04/4329  ).   У его возлюбленной есть два имени – разных уровней Бытия:

…Лучезарная Дама души моей, называвшаяся многими, не знавшими настоящего имени её, - Беатриче…

Через сорок лет после первой встречи  на земле, описанной в Новой жизни, он встретит ее, уже на небе, в Комедии:

…Я древнюю любовь мою узнал…

Реальны ли фигуры Беатриче и ее сестер, донн Верных  Любви, или аллегоричны? – ставит вопрос историк и философ Анри Корбен и отвечает: ни то и ни другое, но в определенном смысле и то, и другое, если вместо «аллегория» поставить слово «символ».   Для Верных Любви видимой была не чувственная фигура, безразлично и одинаково воспринимаемая любым глазом. Это была Фигура, чья красота становилась видимой только  в этом конкретном существе, и каждому из Верных Любви только таким образом, который присущ особенностям именно его восприятия. Эта красота становится видимой для души, преображенной таким явлением, если сама душа готова приветствовать свое преображение.

Лучезарная дама  относится именно к промежуточному миру образов, которые в кружке Данте  имеют обобщающее имя – Madonna Intelligentia.   По смыслу оно близко к Софии – божественной мудрости и в то же время вечной женственности в русской философии (Соловьев, Блок…)   Сближение божественного и земного в женских образах имеет место и в иранской традиции (ссылка выше), но, конечно, со своими особенностями.

Присущее, вероятно, немногим пребывание сразу в двух мирах любви – земном и промежуточном – несомненно, утончает и обогащает  мировосприятие.  И стимулирует творчество. Однако же такое «расщепление ума» , схизо-френия по-гречески,  способно и сильно отяготить жизнь.  Думается, предельной напряженности оно достигало у Блока,  с его тоской по идеальному, неудачностью обычной семейной жизни и одержимостью мелкими приключениями на дне общества.  Хотя Данте или Петрарка довольно спокойно и нескучно проживали оба плана любовного бытия. Возможен, надо думать, и полный отказ от земного плана.

                3.               

Художественное творчество и народные поверья делали акцент на таинственных и пугающих  предположительных возможностях зеркал. Так или иначе, обыгрывалось отличие изображения от оригинала – по времени или по месту (не имеется в виду давно замеченная замена правого на левое, тоже беспокоящая).  Много примеров собрано в сборнике латиноамериканской прозы «Тысяча песчинок» (типичная история: возвратившись, муж в зеркале видит, что происходило без него), однако есть и русские  романтические истории.  Наиболее известны истории с гаданиями.

(Не стоит  всё списывать на «темное прошлое». В начале 1990х годов в «Ленинградской правде» и других газетах были сообщения о странной выставке старинных зеркал их фондов  Царскосельского дворца в городе  Пушкине.   Когда зеркала вдруг перестали вообще что-либо отражать, вызвали почему-то милицию.  Но стражи порядка увидели себя, только не в сегодняшнем обличье, а в старости.  Я проверить не успел:  выставку срочно закрыли.  (Об этой истории  вспоминают и «Неформальные путеводители по СПб»).