Сказочка про царёво травести и Вокс Попули

Сказочка про царёво травести и Вокс Попули.

   В некотором царстве, некотором государстве жил да был царь-государь. Звали царя Пимофуцин Великолепный. Это официально, а в народе просто да ласково: Царь-батюшка. Добрейшей был души человек, мудрый и справедливый, к холопам своим мягкий, к соседским царькам запоребриковым – строгий. Ежели кто озорничать вздумает – увещевал тихим словом, а паче не прислушаются – принуждал к миру силой своего авторитета и непобедимого оружья.

   Правил Царь-батюшка долго и счастливо, и все, от мала до велика, в его царстве-государстве этому не нарадовались. И всё бы ничего, и придворные менестрели слагают хвалебные оды, однако ж зародилось в царёвой голове некоторое сомнение: а всё ли так хорошо в его владениях? Не обманывают ли его ближние бояре, думные дьяки да столоначальники? И решил он «сходить в народ», из первых уст услышать правду-матушку про своё правление, от простых землепашцев да люда мастерового.

   Слово – дело!

   Встал как-то Царь спозаранку – благо старческая бессонница замучила, всё от дум государственных, о благополучии да процветании народном,– приклеил себе усы, бороду «лопатой», а на плешь заместо короны напялил картуз с пуговкой. Полюбовался на себя в зерцало – хороша получилась маскировка, никто и не признает! Подпоясался перебранец верёвицей, перекинул через плечо суму нищенскую, взял в руку клюку сучковатую да и выскользнул тихонько из дворца эдаким каликой-перехожим. Мирно спящая у ворот стража и не пошевелилась. «Надо бы по возвращении примерно наказать нерадивых!»: подумал Царь. А поскольку был по натуре добр и мелких прегрешений своих подданных долго не помнил – не поленился достать потайной блокнотик и записать информацию, чтобы не забылась…

   Одной из первых на царёвом пути оказалась опрятно одетая бабулька, сидящая на лавочке в обнимку с мешком жареных семечек. Подсел к ней перебранец, завёл разговор степенный:
– Что, старая, небось пенсия-то маленькая, денежек на жизнь не хватает, коль торговать семечками приходится?

– Типун тебе на язык, милый человек!– обиделась бабка.– Дык я семки эти задарма раздаю! Всем охочим! А сижу здеся токмо ради общения с людями. Скушно-то весь день сиднем в избе сидеть да со стариком своим ругацца! Я ж ишшо молода бабёнка, едва за 60 перевалило, а меня – на пенсию! Можно бы годков десять дополнительно поработать, принести пользу державе, коль силёнки на то есть. Я бы на месте Царя-батюшки пенсионный-то возраст отодвинула годков до 70-ти. Это бабам, а мужикам можно и больше – те ишшо трутни, всё одно по дому ничегошеньки не делают, токмо цельный день бражкой глаза заливают.

– Я, конечно, на жизнь-то не жалуюсь!– продолжала бабуля изливать душу благодарному слушателю.– Пенсия у меня оченно хорошая, дом – полная чаша, о прошлом лете со стариком своим к бусурманам в Наталью слетали, на ковре-самолёте. Косточки свои подагрические в ихнем песочке погрели, в море-окияне искупались, тамошнего полного эксклюзива вкусили. Хорошо там у них конечно, да у нас, вестимо, лучше! И всё-то путём, да на прежнюю работу всё тянет, к подружкам своим… А ты бери, убогий, семки полной горстью, не стесняйся!

   Набрал Царь-батюшка полные карманы семечек – задарма и уксус сладкий!– да побрёл дальше, опрос общественного мнения продолжать. Про бабкины рассуждения насчёт пенсии не забыл – записал в блокнотик: мысль верная, разумная! Идёт-бредёт дальше, тут ему навстречу опричник шагает, в шеломе с забралом, в панцире нагрудном да с полуметровой палицей – всё, как полагается! Галантно так предлагает оборванцу свои услуги: «А давайте-ка, дедушка, я вас через дорогу переведу? А то здеся трафик сильный, под колёса ещё попадёте!».

– Ты это, служивый, чего за руки хватаешь?!– взъярился Царь-батюшка, забыв о своём непрезентабельном виде.– Что, не устали ишшо человеков безвинных гнобить, псы царёвы? Совесть, небось, совсем растеряли, опричники жестокосердные. Наслышаны мы про ваши подвиги всяко разно… Пошто лютуете?

– Да что вы, что вы, дедушка! Али на солнышке перегрелись? Где ж такое видано, чтобы народ обижать! Оно, конечно, ежели кто спьяну, али от скудоумия вдруг бузить начнёт, речи разные поносные супротив мужей государевых произносить, коих простым людишкам и слушать непереносно – таких заблудших агнцов мы токмо добрым словом увещеваем. А чтобы бить там, али за власы таскать – ни-ни! Царь-батюшка строго-настрого запретил!

   В общем – разошлись мирно, опричник пожелал старцу счастливого пути и вежливо помахал палицей.

   Натрудил ноженьки свои сахарные Царь-батюшка за день скитаний, притомился, решил где-нибудь отдохнуть в тенёчке да водицы испить: в горле от разговоров аж пересохло! Видит – стоит терем-теремок о трёх этажах с бассейном и гаражом для двух экипажей. А из окошка девица-красавица на улицу глядит, ему, старику, улыбается.

– Эй, милая, не дашь ли напиться калике-перехожему? Издалека иду, ослаб маленько.
– Отчего же, дедушка, и не уважить? И напоим, и накормим, сейчас только охране скажу, чтоб впустили,– ответствует хозяйка, а сама уже поспешает навстречу с хлебом-солью да стопариком оковитой.

   Подивился перебранец такой милости к нему, убогому:
– Кто ж ты такая будешь, добрая душа? Али княжна, али боярыня, али дворянка столбовая, что в хоромах таких обретаешься?
– А вот и не угадали, дедушка! Мы люди простые: я – учительница местная, супруг мой – земской лекарь, всю округу бесплатно пользует, сейчас роды поехал принимать в сельцо соседнее, царскосельское. А домишко этот мы в рассрочку взяли, за ссуду беспроцентную для молодых специалистов. Всё благодаря мудрым указам царёвым: от каждого – по способностям, каждому – по потребностям! Дай-то Бог самодержцу нашему ещё сто лет править, нам – на радость, супостатам разным– на зависть!

   Погостевал маленько переодетый Царь-батюшка в гостеприимном доме, остудил ножки в бассейне с джакузи, покачался в гамаке на подушках лебяжьего пуха, да и назад во дворец свой засобирался: дело-то уже к вечеру.

«Надо будет всем этим учителям да лекарям налог подушный увеличить, а то вон в каких хоромах живут, красной икрой харчуются… Не по чину!»: подумал самодержец и не поленился сделать соответствующую запись в своём потайном блокнотике.

   Только вышел странник на дорогу, как тут же остановился рядом с ним экипаж элитный, лакированный, на электрической тяге, распахнулась золочёная дверца с оконцем тонированным – прошу садиться, человек хороший, куды изволите ехать? Мигом домчим и денег не спросим!

– Что, «кастрюлишь», хороняка?– проявил некоторую осведомлённость в простонародных терминах Царь-батюшка.
– Не понял!– удивился возница, вежливо улыбаясь и блестя металлокерамикой зубов.
– Ну, подрабатываешь частным извозом. Зарплата, небось, грошовая, а семью кормить надо. В нашем-то царстве-государстве токмо боярам да дворянам жить легко и безбедно!– начал было подначивать доброго молодца перебранец, вызывая на откровенный разговор.
– Что-то ты не то глаголишь, дед!– возница даже обиделся на такие провокационные речи.– Видать из далёких краёв ты к нам притопал! У нас, чтоб ты знал, самые высокие зарплаты и жизненный уровень во всём мире и его окрестностях! Я вот, к примеру, простой работяга со средним образованием, а оклад у меня будет поболе чем у любого заокиянского министра-капиталиста! Так что всё путём, дед! Вот, намедни себе новую тачку прикупил, сына учиться в город Парижск отправил, дочке свадьбу справил на сто персон, трубадуров разных из-за бугра выписал, дабы гостей развлекали. А ты – «кастрюлишь»!.. Так что садись, дедушка, у нас нонче месячник бескорыстной помощи людям преклонного возраста! Эх, вот только онучи твои воняют – страх! Ну да ладно, потом салон продезинфицирую… Так куда мы едем?

   Вечером усталый, но довольный Царь-батюшка восторженно делился своими впечатлениями со своим постельничим Демидролом:

– Отличную идейку ты мне подбросил, Демидролушка! Хождение в народ! Бояре-то все, как один, лебезят, медоточат: мол, счастливы смерды и на своего царя-государя зла не держат. А я вот из самых первых уст слышал – любит меня народ, любит! Так и говорили все: завсегда у нас было жить хорошо, а нонче стало ещё лучше! И всё благодаря моим заботам да хлопотам. И никто ни одним поносным словом не обмолвился, токмо благодарили все и здравия желали на многия лета. Мол, славься на славу, на славу нам! Приятно, однако! Как говорили древние латиняне: «Вокс Попули – Вокс Деи», глас народа – глас Божий! Да, надо бы людишкам за такую любовь беззаветную какой-нибудь указ царский подарить, порадовать!

   И, уже засыпая, промолвил:
– Понравилась мне сия забава с переодеванием! Надобно будет повторить. Наряжусь-ка я завтра скоморохом да отправлюсь на рынок, дальше с народом моим общаться! Хр-р-р-р…

   Постельничий на цыпках выскользнул из царской опочивальни и прямиком направился к начальнику царёвой охраны, воеводе Пургену.

– Значит так, воеводушка, диспозиция на завтра такая: старикан переоденется скоморохом и отправится к полудню на рыночную площадь. Проинструктируй своих псов, чтоб при встрече лаяли дружно и складно. Методички пусть за ночь вызубрят, что говорить да как на вопросы каверзные отвечать. Так что пусть каждый роль свою выучит, да так, чтобы слова сами от зубов отскакивали! А то я им эти зубы самолично повыбиваю, не побрезгую! Самых тупых и косноязычих переодень простыми гречкосеями да мастеровыми, и поставь подале от глаз государевых, в оцепление. Пусть изображают трудовые массы, помалкивают да улыбаются – мол, всем довольны, счастливы и ни на что не жалуемся!

   Постельничий уже было повернулся на каблуках уходить, как вдруг вспомнил нечто важное:

– Э-э, бабку эту, ну ту, что с семечками…
– Матрёшкина Алевтина Титовна, прима местного балагана, заслуженный деятель лицедейских искусств и лауреат многих конкурсов!– услужливо подсказал воевода Пурген, выпячивая грудь и гордясь своими подчинёнными.– Наш давний внештатный сотрудник «под прикрытием», специализируется по творческой интеллигенции и инакомыслящим из среды местных интеллектуалов.
– Да, да, вот эту самую Матрёшкину надобно будет всенепременно высечь! Чуть всю операцию не провалила! Актриска, а сыграла из рук вон плохо, ненатурально. Прощаясь самим Царём-батюшкой, хоть и переодетым, полезла вдруг целоваться… Всю щеку старикану обслюнявила, аж борода чуть было не отклеилась! Я понимаю – выражение верноподданнических чувств, изъявление всенародной любви, и всё такое. Однако надо и честь знать! К тому же царь был ИНКОГНИТО, понимать же надо! Да и не по статусу тебе, старая, с самим царём лобызаться. Негоже это, дешёвым популизмом попахивает!

   Вот такая сказочка, тут ей и конец.
   Кто поверил – молодец!